— Готово, — сообщил он. — Груз на борту.
— Отбываем, — сказал Масанг, разворачиваясь к двери. — До первого июля можете быть свободны. Уверен, вы справитесь с работой. Tza atesqa!
На его прощальный жест ответил только Линкен; впрочем, агент Ведомства уже не смотрел на сарматов, а секунду спустя дверь за ним закрылась. Гедимин опустил голову на сложенные на верстаке руки. Константин, вполголоса помянув мартышек, встряхнул его за плечо.
— Мать твоя пробирка! Ты что, не сам этого хотел? Это же твой реактор, которым ты прожрал мозги всем Канадским территориям и Лос-Аламосу впридачу!
Гедимин оттолкнул его, развернулся к сарматам и тяжело вздохнул.
— Идиоты из Ведомства понятия ни о чём не имеют. Я ещё дня не работал со смешанной схемой. Теперь мне делать из неё промышленный образец. Они там мутировали?!
— В чём проблема? — Константин кивнул на телекомп. — Садись и считай. Ты работал с плутонием, работал с ураном. Высчитай, как будет вести себя смесь. Построй модель. Сколько можно хвататься за железо, даже не включив голову?!
— Телекомп за меня думать не будет, — Гедимин сузил глаза. — А твои расчёты я уже видел. Можешь сам что-нибудь построить. Я пойду присмотрю за проходчиком. Ты задал не те размеры для отсека. Дай сюда мои бумаги.
— Псих с реактором, — пробормотали ему в спину, но сармат не стал оборачиваться. На верхнем ярусе уже были слышны сигнальные гудки — проходчик подъехал и теперь маневрировал, пытаясь не снести соседние ангары. "Реактор за полгода," — Гедимин с тоской вспомнил, как строил "Полярную Звезду". "В одиночку. И эти сарматы говорят, что люди тупые?.. Ладно. Тихо. Работаем. Не первый тупой сармат на этой планете. Жаль, не последний."
17 января 39 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
— Уже вторая? Вот видишь! И было из-за чего беситься?! — Константин досадливо сощурился на защитное поле. За первым, трёхслойным, экраном начиналась сложная конструкция из рилкаровых стержней и электромагнитных захватов, окружённая плотным полем; сквозь все экраны с трудом просматривались полуметровые цилиндры, покрытые чёрной блестящей коркой. Они ещё не были собраны в пучки, специальные захваты поддерживали их сверху и снизу. Каждый был пронумерован и промаркирован для будущей сборки. Всего их было четырнадцать — сто пятьдесят четыре грамма ирренциевой окиси и немного меньше — искусственного обсидиана.
Гедимин чувствовал приятную усталость — сегодня, так же, как и вчера, и уже неделю, каждый вечер, и ему нравилось смотреть на готовые стержни и видеть, как они займут своё место в реакторе — через полгода или даже раньше. Константин и его поддёвки нравились ему гораздо меньше.
— Что у Иджеса? — спросил он, хмуро взглянув на командира.
— Бак готов. Нести его сюда он отказывается. Если не возьмётся за ум, завтра дам поручение лаборантам, — ответил Константин.
Работа над реактором шла шестнадцатый день — и Гедимин считал, что идёт она очень быстро. В восточной части ангара появился новый двухъярусный отсек; Иджес и Линкен две недели возводили там конструкции биологической защиты, размещали стационарные "арктусы" и проводили коммуникации. Гедимин и Хольгер работали с "начинкой" — ремонтник занимался ирренцием, химик делал обсидиановые корпуса для хрупких стержней. Константин довёл до конца расчёты, и Гедимин, проверив их, не увидел ничего "кривого" — но сдержанно сказал, что проверка не помешает. Бывший командир в ответ фыркнул и пробормотал что-то про кустарщину и дикарство, но подробнее объяснить отказался. Дней через сорок — если всё будет идти по плану — Гедимин собирался заняться этой проверкой и перейти с ирренция на уран и плутоний — благо обещанный груз обеднённого урана уже лежал в хранилище.
Над дверью "красного отсека" замигал светодиод, затем помещение наполнилось негромким гулом. Через пять секунд он стал неприятно давить на уши. Гедимин сощурился, но выключать не стал — отмахиваться от сигнала отбоя было глупо.
— Тебе дай волю, ты и на ночь тут останешься, — усмехнулся Константин, выходя из отсека. — На сегодня хватит. Иди уже... ну, хоть с Линкеном тренироваться!
...Людей в Ураниуме больше не было, но Гедимин временами забывал об этом — особенно когда навстречу ему из переулка выходили экзоскелетчики. То, что внутри брони сарматы, не делало их шаги приятнее, и ремонтник смотрел на них настороженно. По-прежнему в небе горели бортовые огни дронов-наблюдателей, вдоль заводских ворот маршировали "Джунгси", а обнесённые оградой здания на юго-востоке строго охранялись, и оттуда часто доносился треск бластерных разрядов. Сегодня к нему добавился грохот — взрывали что-то маломощное, вроде самодельных гранат, и Гедимин остановился и недовольно сощурился на освещённый лес.
— Чего ты? — Линкен подтолкнул его в спину. — Патрульные тренируются. Мог бы сам записаться на стрельбы. Полезно.
— Помню я эти стрельбы, — Гедимина передёрнуло. Линкен ошалело встряхнул головой.
— Эй! Теск, ты что надумал?! Что там стреляют по... Да ну! Сармат никогда не сделает такого с другим сарматом.
— А меня туда сдали сарматы, — ровным голосом напомнил Гедимин. — Они же раздробили мне палец.
Ногтевая фаланга на ноге давно не болела, но каждый раз, снимая или надевая сапоги, сармат видел, как она деформирована. Тогда — да и потом — она ему не мешала, но вспоминать лишний раз пытки было неприятно. Теперь о них напомнил ещё и шум выстрелов.
— Атомщик, ну, хватит, — Линкен озадаченно мигнул. — Там давно нет опасности. А стреляешь ты плохо.
Гедимин пожал плечами.
— Пусть так, — он свернул с тротуара и повернулся к подсвеченной полосе препятствий. С каждым годом её достраивали, и сейчас она была похожа на полуразрушенный городской квартал — туда даже провели электричество, и свисающие из "развороченных стен" провода искрили и могли ударить током — не до смерти, но кого-то из филков, по слухам, уже оглушило.
— Иди на озеро. Я скоро буду.
— Побегаешь? — Линкен кивнул на полосу препятствий. — Хорошее дело. Ещё бы драться учился...
Никого из сарматов на гребнях стен не было, но посторонние звуки из "развалин" Гедимина не удивили — тут многие бродили после работы. Он повис на руках, перебираясь на уровень ниже, мягко пробежал по качающемуся полу, втиснулся в вентиляционный люк, проверил на прочность крепления полуоторванной решётки (это не было частью конструкции — на ней уже повисел кто-то слишком тяжёлый) и хотел вернуться на гребень, но в полуосвещённом "подвале" мелькнуло что-то знакомое — край одежды, покрытой мехом.
— Эй, парни, — испуганный голос тоже был знаком Гедимину, и сармат остановился. — Это же глупо! Мы что, не можем поговорить, как разумные с разумными?
— Лучше не рыпайся, — угрюмо ответил ему другой сармат; он старался держаться в тени, как и его товарищи, и Гедимин, как ни вглядывался, увидел только расплывчатые силуэты в камуфляжных комбинезонах. — Ты всё знаешь сам, Маккензи. Говорить с тобой не о чем.
— Ты сильно ошибаешься, — Кенену, судя по голосу, было очень не по себе. — И выдумал себе лишнего. Послушай меня!
Гедимин недобро ухмыльнулся и ухватился за гребень крыши, подтягиваясь на верхний ярус. Ещё прыжок над полуразрушенной комнатой, мимо торчащих из стены штырей, приземление на другой стороне и мягкое скатывание вниз, в подвалы, — и голоса за спиной окончательно затихли. "Опять Кенен нарвался," — подумал сармат без особого сочувствия. "С ним всегда так."
... — Нет, атомщик, так не годится, — Линкен недовольно сощурился. — До мишени было всего тридцать метров.
— В темноте, — буркнул Гедимин.
— На аэродроме было светло. Ты что, мутируешь в макаку? — Линкен поморщился. — Там слепой не промахнулся бы!
— Один раз из двадцати, — напомнил ремонтник, отодвигая взрывника с дороги. — Мне надоело. Иди спать.
— Ты совсем размяк, атомщик, — вздохнул ему вслед Линкен. — Скоро от филка отбиться не сможешь.
"Похоже, его заклинило," — думал сармат, сворачивая на территорию завода. Линкен обычно огибал заводской корпус с юга; Гедимина пока ещё пускали внутрь — посмотреть на кассетный цех и центрифуги.
Странные звуки он услышал, поднимаясь на галерею для перевозки гексафторида. Предупреждающих знаков не было — путь был свободен, и кто-то из сарматов стоял у окна, странно, прерывисто дышал и вытирал лицо. С его плеча свисали остатки чего-то покрытого шерстью; нижний слой одежды тоже был разорван и испачкан песком.
— Кенен? — Гедимин приостановился, с удивлением глядя на потрёпанного учётчика. Тот вздрогнул, развернулся к нему лицом и резко шарахнулся назад, одним прыжком преодолев половину расстояния до развилки. Теперь Гедимин видел, что его лицо измазано кровью, а изорванная грязная одежда еле держится на остатках волокон. Из разжавшегося кулака учётчика выпали какие-то бумажные обрывки. Один из них упал под ноги ремонтнику, и тот, подняв клочок, увидел фрагмент распечатанной фотографии.
— Кенен, стой. Я тебя не трону, — сармат показал пустые ладони. — Что с лицом? Медик не нужен?
Учётчик остановился и выдавил из себя улыбку.
— А, это ты, Джед... — он пощупал распухший нос. — Несколько ушибов, не более. Достаточно приложить лёд. Можешь идти дальше по своим важным научным делам.
— Кто тебя так? — Гедимин кивнул на изодранную одежду. Если нижняя рубашка не выглядела прочной и могла случайно порваться в драке, то верхняя конструкция из меха была пришита к крепкому скирлину, — судя по повреждениям, её пришлось резать и кромсать.
— Зачем было рвать одежду? — спросил он, не дождавшись ответа. — Никогда такого не видел.
Кенен криво ухмыльнулся и натянул полуоторванный рукав на плечо.
— Зайди в вестибюль, Джед. Там висят новые указания. Человеческая одежда теперь под запретом. А некоторые поселенцы очень рьяно соблюдают запреты. На редкость тупое правило, я тебе скажу.
Он разжал кулак, посмотрел на обрывки и затолкал их в ближайшую урну.
— Не надо было портить вещи, — Гедимин недобро сощурился. — Они выглядели забавно. Кто это сделал? Я с ними поговорю.
Кенен испуганно замигал и замотал головой, отступая к перекрёстку.
— Не надо, Джед. Честное слово, не надо. Ничего, кроме проблем, от этого не будет. Не беспокойся, я сам разберусь.
..."К незаконной одежде относятся..." — Гедимин рассматривал объявление, вывешенное в вестибюле, и сердито щурился. "Много всего. Я половину не знаю. Интересно, кто у нас это носил. Даже Маккензи не собрал столько тряпья."
— Что там? — Оллер, обеспокоенный долгой неподвижностью сармата, выглянул из комендантской. — А, насчёт одежды... Ну, тебе бояться нечего. К твоему комбинезону ни один патруль не придерётся.
— Патруль? — Гедимин развернулся к нему. — За исполнением... вот этого... будут следить патрульные?!
Оллер угрюмо кивнул.
— Бред и дичь. Но наш мэр считает это важным. Приказ Арбогаста, теск. Ох-хо, сколько будет драк...
15 апреля 39 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
Сложнее всего было настроить пульсацию. То, что приводило в ужас Иджеса и заставляло остальных сарматов держаться подальше от временной мастерской — нанесение окиси ирренция на излучающую поверхность — Гедимин после долгих тренировок уже мог бы выполнять на ощупь, не открывая глаз, и заняло это, со всеми прикидками, разметкой и замерами, всего полчаса. Но вот тонкая настройка четырёх "арктусов", направляющих излучение и рассеивающих его при необходимости, и выведение управляющего механизма на главный монитор...
Наматывая на руку очередной проводок, Гедимин угрюмо думал, что надо было сделать под них специальный держатель. Схема, в которую он заглядывал время от времени и уже практически запомнил наизусть, с первого взгляда была несложной. Теперь, на третьем часу работы, сармат не был уверен, что когда-нибудь из проводов выпутается.
Над дверью зажёгся красный светодиод.
— Гедимин, ты там ещё жив? — озабоченно спросил Хольгер по громкой связи. Зайти он не мог — дверь хранилища блокировалась автоматически, а у Гедимина были заняты руки.
— Что там? — спросил ремонтник, закрепляя и плотно укладывая очередной провод.
— Плутоний готов к работе, — ответил Хольгер, облегчённо вздохнув. — Двадцать два килограмма в "красном отсеке". Я освободил отсек, только Амос ещё там — смотрит за химреактором.
— Ладно, — отозвался Гедимин. — Я сегодня останусь тут.
— Через полчаса обед, — напомнил химик. — Если откроешь дверь — принесу сюда. Вода у тебя есть?
Гедимин покосился на полупустую канистру с подсоленной жидкостью. С тех пор, как из хранилища убрали весь плутоний, тут стало можно работать, не задыхаясь от жары, но сварка всё-таки прогревала помещение, а горячий металл, не говоря уже о рилкаре, остывал медленно...
— Принеси ещё, — он закрепил два одноцветных провода. — Дверь открою.
Из хранилища он выбрался три часа спустя, когда излучатель был практически готов, и тут же, за дверью, услышал протяжный гудок смарта — какое-то послание, не сумевшее пробиться сквозь свинцовые стены, наконец пришло на почту. Иджес, выглянувший в это время из нового отсека, вздрогнул.
— Ты куда? — опасливо спросил он, глядя на руки Гедимина, прикрытые защитным полем. На самом деле необходимости в этом не было — сармат "отмылся" на месте, да и никогда не имел привычки с ног до головы измазываться в радиоактивных материалах. Гедимин указал наверх, и Иджес обрадованно закивал и снова нырнул в приоткрытый отсек.
— Как-то надо назвать это помещение, — задумчиво сказал Хольгер спустя полчаса, когда вместе с ремонтником зашёл посмотреть, как движется работа, и предложить Иджесу помощь. — Второй реакторный?
Гедимин пожал плечами. Он разглядывал корпус будущего реактора — рилкаровую ёмкость с тридцатисантиметровыми стенками. Её пришлось собирать по частям — оборудование, чтобы сделать цельную отливку, заняло бы пол-ангара и отняло бы не менее двух месяцев только на постройку. Иджес не торопился, проваривал швы медленно и тщательно; Гедимин, проведя голой ладонью по уже остывшему корпусу, нащупывал их с трудом, только свежий шов ещё светился красным из глубины полупрозрачного стеклянистого вещества.
— Как на корабле, — усмехнулся Иджес, поймав взгляд ремонтника. — Снова его вспоминал. Как думаешь, эта штука — взлетит?
— Она не для этого, — отозвался Гедимин, пробираясь мимо элементов системы охлаждения к теплообменнику. Им он занимался сам, Иджес только отодвигал конструкцию в сторону, если она ему мешала, или перетаскивал её обратно, когда место для работы нужно было Гедимину.
— Что, опять тащить? — механик, заметив передвижения сармата, кивнул на электрокран. Этот механизм в отсеке поставили сразу же, в первые дни работы, хотя Гедимин от растерянности порывался таскать конструкции вручную.
— Не надо, — Гедимин обошёл вокруг теплообменника. Эта конструкция занимала места больше, чем сам реактор, — при том, что сармат ужимал её, как мог.
— Хм... А если заработает — получится очень компактный агрегат, — заметил Хольгер, разглядывая выемки для охлаждающих элементов. — Практически карманный. Можно будет поставить на любой спрингер и синтезировать ирренций прямо в космосе. И тут же перерабатывать на боеголовки.
