— Вот, можешь освежиться.
Дастан ушел на рыбалку, а я, обтерла мокрой тряпочкой лицо, шею и плечи. Здорово как. Надо будет сегодня искупаться в реке.
Подумав немного, оторвала от платья нижнюю юбку, а от верхней оборку. Ноги неприлично открылись до середины икр, но мне всегда такие нормы приличия казались ханжеством. Главное, было удобно, и платье не путалось между ног при ходьбе по песку. Подумав, отодрала с атласных туфлей каблуки.
Потом я вышла, сделала свои утренние дела, умылась в реке и как могла, привела волосы в порядок. Как вернусь домой, надо попросить Элизу, чтобы научила меня заплетать косу. А то это распущенное безобразие начинало меня бесить.
Вскоре вернулся Дастан и застав меня за раздиранием волос, предложил свою помощь. Очень ловко разделив волосы на три части, заплел мне косу. А чтобы она не расплеталась, конец перевязал снятым с себя кожаным шнурком. На шнурке висел какой-то амулет, и прежде чем завязать его на моих волосах, Дастан подержал его в руке, пристально глядя на меня. Не знаю, может это какой-то ритуал.
— Ну, вот. Так лучше? — спросил он.
Дастан провел рукой по длинной косе.
— У тебя очень красивые волосы. Их жаль убирать. Но, наверное, сейчас так будет удобнее.
— Да, спасибо, — поблагодарила я.
— Ну, что, пошли, поедим. Рыба уже, наверное, готова.
Мы вышли на улицу и уселись у костра. Разворошив угли, Дастан вытащил запеченную рыбу, и мы с удовольствием позавтракали. Я исподтишка поглядывала, как Дастан ест. Очень аккуратно, будто на великосветском приеме. У него были испачканы только самые кончики пальцев. У меня же напротив, все руки были в рыбе.
Подумав об этом, я усмехнулась. Дастан удивленно посмотрел на меня.
— Что? Что тебя так развеселило? — спросил он.
— Ничего, просто надо пойти умыться, как следует. А вообще, мне очень бы хотелось искупаться, — вставая, ответила я.
— Хорошо, ты плавать умеешь?
— Не, я с детства воды боюсь, — ответила я.
— Ммм, как и Сафира.
— Она тоже воды боится?
— Ну, не воды, конечно. Утонуть, наверное. Хотя сама никогда в этом не признается, — усмехнулся Дастан.
— Знаешь, я бы искупалась, а ты приглядел за мной, чтобы не утонула, а? — попросила я.
— Хорошо, когда ты хочешь это сделать? — спросил Дастан.
— Давай ближе к вечеру.
— А сейчас чем займемся?
— Может, пойдем, погуляем? — предложила я.
Отмыв руки и лицо от рыбы, я объявила, что готова идти.
Сначала мы гуляли по берегу реки, собирая красивые раковины. Некоторые из них были достаточно большими и глубокими, чтобы служить нам тарелками и даже чашками. Еще мы нашли несколько интересных животных с лапками — клешнями. Дастан сказал, что если их сварить или запечь они очень вкусные.
Отнеся наше добро к домику, мы решили прогуляться по леску, росшему вдоль песчаного берега реки. Солнце стояло высоко в небе и, несмотря на утро уже палило так, что войдя под своды леса, мы блаженно вздохнули.
— Как здорово! Прохладно, и пахнет вкусно. Я очень люблю лес. Это, наверное, у меня от мамы. Отец говорил, что она очень любила сад, деревья и цветы. Отец, это Патрик. А другой, который Седрик, вырастил вокруг дворца чудесный сад. Этим он и покорил маму, — проговорила я.
— Да, я слышал эту историю. Нам его величество рассказывал, — ответил Дастан.
— Слушай, а что любишь ты? — спросила я.
— Я? Ну не знаю. Люблю степь, лошадей, хотя не так, как Сафира. Еще люблю всякие тайны и загадки. И книги. У нас в народе не держат книг. Есть, конечно, свитки из выделанной кожи. Но книг нет.
У меня есть одна книга, подаренная давно одним ученым человеком. Я знаю ее наизусть. А в твоей дворцовой библиотеке столько книг! Наверное, я бы там поселился и не выходил, пока не одолел их все.
— Хорошо, ты можешь там поселиться. И, тогда мы сможем видеться каждый день. Ведь я тоже люблю это место, — ответила я.
Нет, я не имела в виду ничего такого. Просто сказала, потому, что.... Ну, не знаю, просто сказала. Дастан же остановился, взял меня за руки и как-то странно посмотрел, что мои щеки запылали огнем.
Мы долго гуляли, собирая ягоды и ароматные листья. Устав, садились отдохнуть на мягкий мох.
Время клонилось к вечеру, и мы решили вернуться. Я ведь хотела еще искупаться. Спустившись к реке, Дастан выбрал хорошее местечко и сев неподалеку от воды, приготовился бдеть.
Я никак не могла сама расстегнуть крючки на спине. Пришлось просить помощи Дастана. Наконец, скинув с себя платье, и оставшись в одном белье, вошла в воду. Потом, подумав, сняла с себя остатки одежды. Я никогда я не пробовала стирать, но видела, как это делает прислуга. Что ж, попробуем. Я яростно терла, полоскала и отжимала. Не знаю, насколько это стало чище, но, по крайней мере, я сделала что могла. Вдоволь накупавшись, если можно назвать купанием многочисленные приседания в воде, я решила, что пора выходить. Посмотрев на Дастана, сидящего спиной к реке, я растерялась. А вдруг обернется.
Постояв немного и посмотрев на неподвижную фигуру, я все же решилась выйти. Подбежав к платью, стала через голову судорожно натягивать его на себя. Мокрое тело отчаянно сопротивлялось попыткам втиснуться в узкую одежду. Что же делать?
— Вилана, все в порядке? — спросил Дастан.
— Да-да, — быстро проговорила я, — только не оборачивайся, пожалуйста.
В конце концов, я просунула ноги в юбку и потянула вверх, пытаясь, натянусь платье через бедра. Платье сопротивлялось. После тщательных усилий я все же втиснулась. Теперь нужно было как-то застегнуться. Нет, сама я точно не смогу. Пообещав себе, что больше никогда не надену платье такого глупого фасона, я позвала Дастана.
Дастан подошел, взялся за крючки, и ловко, словно всегда только и занимался одеванием-раздеванием придворных дам, стал застегивать платье. Каждое прикосновение его пальцев к моей обнаженной спине вызывало у меня бурю эмоций. Сердце, то сладко замирало, то начинало исполнять какой-то бешеный танец. Где-то на середине спины, Дастан остановился. Я стояла, боясь пошевелиться, и, казалось, не дышала. Потом Дастан наклонился и нежно поцеловал меня в плечо. Вздохнув, снова взялся за крючки. Закончив, положил руки мне на плечи. Я, сделав шаг назад, и уперлась спиной в грудь Дастана. Он обхватил меня одной рукой за плечи, а другой за талию и положил свой подбородок мне на голову. Так мы и стояли, долго приводя свои мысли и чувства в нормальное состояние.
Потом, Дастан готовил ужин, а я, сполоснув и отжав еще разок свое белье, пошла в нашу хижину, чтобы пристроить его сушиться. Было неловко выставлять напоказ свое исподнее, поэтому, сверху я положила сорванную ветку с раскидистыми лапками-листьями.
На ужин были, запеченные ракушки и те странные животные, оказавшиеся действительно очень вкусными. Потом мы ели собранную в лесу ягоду и пили напиток из душистых листьев, заваренный в половинках больших раковин. В общем, жизнь удалась!
Спать легли поздно, долго сидя в домике у костра и болтая о разном. Дастан оказался замечательным рассказчиком. Он знал много интересных преданий и сказок из жизни степняков. А истории о Сафире и их совместных проделках заставляли меня смеяться и грустить о потерянной сестре. Наконец, утомившись, мы легли спать. Неловкости, присущей первой ночи не было. Мы словно стали друг другу ближе, хотя некоторые действия и мысли вызывали смущение и оторопь. Но, мы старались этого не допускать. Поэтому крепко обнявшись и пожелав друг другу спокойной ночи, заснули.
Следующий день был похож на предыдущий. И последующий тоже. Дастан поймал какую-то птицу и приготовил ее на углях. Мясо было немного жестковатым, но все равно было вкусно. Хоть какое-то разнообразие после рыбы.
Вечером третьего дня небо затянуло тучами. Погода хмурилась, угрожая разразиться сильным дождем. Дастан залез на крышу, посмотреть, нет ли дыр в кровле. Найдя парочку, заделал их палками, камнями и ветками с листьями. Заготовив побольше сухих веток, мы сложили их у очага. Неизвестно сколько продлится дождь, а приветливый костер сможет согреть и обсушить. Потом Дастан сходил на рыбалку и приготовил впрок рыбы. Долго конечно она не хранится, но на некоторое время можно не выходить под дождь в поисках пищи.
Уже стемнело, когда первые тяжелые капли забарабанили по крыше. Мы завалили вход и разожгли огонь. Было так уютно, лежать в обнимку и слушать треск костра под шумную песню дождя. Я подумала, что смогла бы так прожить всю свою жизнь. Без роскоши и дворцовых интриг, без косых взглядов мачехи и излишней заботы отца. Просто лежать так и ни о чем не беспокоиться. Главное, чтобы он был рядом.
Испугавшись этой мысли, я посмотрела на Дастана. Он держал в руке кончик моей косы, задумчиво вертя свой амулет. Проследив за его взглядом, я выдернула косу и поднесла амулет к глазам. В мерцающем свете костра, он казался особенно загадочным.
— Дастан, а что он означает? — спросила я.
Дастан очень смутился и отвел взгляд.
— Понимаешь...
Договорить он не успел. В стену кто-то затарабанил.
— Позвольте укрыться от дождя промокшим путникам.
Голос был хриплым и казался не особо дружелюбным. Я испуганно вцепилась в руку Дастана. Вдруг это люди Зольбаха?
Дастан тихо встал, знаком указав мне на темный угол, а сам, вытащив нож, отодвинул плащ и большие ветки, прикрывающие проход. Выходить не стал, а встал у самой стены, так, чтобы входивший не сразу его заметил.
В дом кто-то входил. Высокая фигура в темноте показалась мне зловещей, и я испуганно зажала рот ладонью. Но сделав еще шаг, человек оказался в мерцающем свете огня. Тот, кто показался мне таким страшным, оказался Анри. Радостно крикнув, я подскочила и бросилась ему на шею. Слава богу, дошли. Но где, же моя Сафира?
Оставшиеся ветки, закрывающие вход отлетели в сторону, и в хижину ворвалась Сафира. Я радостно бросилась ей на встречу и крепко сжала в своих объятиях.
Но почему-то Сафира закричала и стала заваливаться на спину. Я упала сверху. Тут же сильные руки Анри сдернули меня с сестры и поставили на пол. Потом, герцог, схватив на руки Сафиру, бережно поднял ее и стянул через голову рубашку. Под ней ничего не было, кроме окровавленных бинтов. Мне сразу стало дурно. Всегда пугал вид крови.
— Боже, Сафира, что это? — испуганно спросила я.
Она зашипела, когда Анри стал разматывать бинты.
— Ничего страшного, просто небольшое ранение, — попыталась успокоить меня Сафира.
— Небольшое? Да почему же столько крови?! — завопила я.
Анри недовольно на меня посмотрел.
— Рана открылась,— проворчал он сердито. — Надо срочно заварить траву и рану перевязать. Нужна вода.
Анри протянул Дастану огромную раковину и попросил принести воды. Дастан выскочил под дождь, а я стояла, боясь пошевелиться. На душе было пакостно. Вот, бестолковая дура! Ну, что за манера на людей бросаться. Если бы не я все было бы хорошо. И Сафиру не ранили. И сейчас, она не лежала бы, такая бледная и несчастная. От отвращения к себе и жалости к сестре, я едва могла сдержать слезы.
— Вилана, подойди ко мне, сестренка, — тихо позвала меня Сафира. — Как же я рада, что с тобой все в порядке.
Сестренка протянула мне здоровую руку.
— Тебе больно? — спросила я, очень стараясь не разреветься.
— Нет, совсем не больно. Уже почти все зажило. Сейчас мой лекарь меня подлатает, и мы обо всем поговорим, — улыбнувшись мне, проговорила Сафира.
Лекарь, то есть Анри, уложил Сафиру на постель и деловито обработал рану. Затем обмыл кровавые подтеки с тела и, положив смоченный в заваренной траве небольшой кусочек ткани, перевязал ее. Дастан одолжил Сафире свою рубашку, и вскоре, мы уже сидели у костра, лакомились рыбой и рассказывали о своих приключениях. Спать легли далеко за полночь.
Проснувшись, я обнаружила, что в комнате никого нет. Привыкнув просыпаться в объятиях Дастана, я почувствовала себя одинокой и замерзшей. Передернув плечами, потянулась, встала и, пригладив растрепавшиеся волосы, отправилась на поиски хоть кого-нибудь. Почти у самой реки я обнаружила Сафиру и Дастана. Постояла немного, полюбовавшись ими, такими необычными, непохожими на нас с Анри. Они так увлеклись разговором, что и не заметили, как я подошла.
— С Виланой, ты все же поговори. Или хочешь, я? — проговорила Сафира.
Сестра говорила мягко, но решительно. Я удивленно посмотрела сначала на Дастана, отметив про себя, какой же он красивый, а потом на Сафиру.
— О чем ты хотела поговорить? — спросила я сестру.
Дастан наклонился, поднял с песка острогу, и быстро взглянув на меня, ушел.
— Итак?
САФИРА
— Привет, сестренка! — увидев Виланку, радостно проговорила я.
Мы так увлеклись разговором, что и не заметили, как подошла Вилана. Интересно, как много она услышала?
— Как спалось?
— Отлично, — ответила Вилана. — Не увиливай от разговора. О чем вы хотели со мной поговорить? Что-то случилось?
— Нет, все в порядке, — поспешила успокоить ее я.
— Тогда...
— Расскажи лучше как у вас дела с Дастаном?
Вилана почему-то покраснела и смутилась.
— Хорошо, — проговорила она. — Я имею в виду, мы подружились.
— И только? Ни за что не поверю, что такой парень, как Дастан может внушать только дружеские чувства. Он ведь тебе нравится? — спросила я напрямик.
Вилана опустила глаза, изображая крайнюю заинтересованность песчаным берегом. Потом перекинув через плечо косу, стала крутить какую-то штучку на конце. Присмотревшись, как следует, я узнала обручальный амулет Дастана. Ого!
Я взяла в руки кончик Вилановой косы.
— Это дал тебе Дастан? — в, общем то зная ответ, спросила я.
— Да.
— А ты знаешь, что это такое?
— Ну, амулет какой-то или украшение. Дастан, когда мне косу заплел, завязал, чтоб не расплеталась, — пояснила Вилана.
— Дорогая, ты знаешь что-нибудь о наших традициях? — спросила я.
— Ну, степные племена очень скрытные. О них вообще мало что известно.
— Наши девочки до замужества носят две косы. Одна коса — это она сама, другая — ее семья, родители. Когда девочка вырастает и встречает возлюбленного, его мать расплетает ей косы. Так она ходит неделю, чтобы ослабли былые привязанности. Потом мать жениха заплетает одну косу, как бы говоря, что теперь она и есть семья, хранительница очага и традиций, и вплетает охранный знак своей семьи, который та в свою очередь передаст дочери или невестке.
Мать Дастана умерла родами, и материнский амулет носил он сам на шее. Он сам заплел тебе косу и сам вплел знак семьи. Хоть это и несколько необычно, но традиции не нарушены. Поздравляю тебя, сестренка. Теперь у тебя два жениха. Точнее жених и муж.
— Как это? — смешно похлопав ресницами, спросила Вилана.
— Как, как! Хоть Дастан и не сватался официально, но пройдя традиционное вплетение, ты вроде как стала его семьей, — улыбаясь, пояснила я.
Вилана как рыба, выброшенная на берег открывала рот и глотала воздух, пытаясь справиться с изумлением.
