Анри смущенно покашлял в кулак.
— Не надо никого с нами отправлять. У нас есть и говорящий и слышащий.
— Как это? Кто? — спросил Патрик.
— Сафира умеет заговаривать животных и наверняка людей, она и есть говорящий. Ну, а я — слышащий. Конечно мой дар не самого высокого уровня, я не могу слышать мысли на расстоянии, а только прикоснувшись к голове, но все же...
Патрик потрясенно смотрел на нас. Потом опустился на кровать, что-то, бормоча себе под нос.
— Дядя, с вами все в порядке? — с тревогой спросила я.
— Да, да. Просто этого не может быть. Нет, конечно может, но я не думал, что это будет так... так буднично, что ли, — пробормотал дядя.
— Да о чем вы?
— Когда погибли твои родители, в небе появились четыре очень ярких звезды. Они горели четыре дня, а затем, будто исчезли. Потом ко мне во дворец явился странствующий монах и оставил пророчество. Оно гласило:
Как в небе ярким светом засияют звезды,
Мир обретет четыре сущности иных.
Лишь те, кто видит, слышит, скажет и отыщет
Занять престол достойны средь других.
И, недра, отворив, главы сложив с телами
Добудут, что искали души их.
— И что все это значит? — спросила я.
Патрик положил руки мне на плечи.
— Неужели ты не понимаешь? Четыре, сущности иных — это слышащий, видящий, говорящий и собирающий. То есть ты — Говорящая, Вилана — Видящая, Анри — Слышащий, а Дастан — Собирающий, — сказал Патрик.
— Но почему именно мы? Ведь кроме нас есть люди, обладающие Даром.
— Но ведь пророчество оставили именно у меня, а не у кого-нибудь другого, значит это вы, — настаивал дядя.
— Все равно как-то странно. И концовка, какая-то мрачная: "главы сложив с телами". — Я обхватила себя за плечи. — Я не собираюсь умирать, чтобы добывать то, что ищет моя душа. А она, в общем-то, ничего и не ищет, разве что свободу. Чтобы никто не принуждал меня делать, то, к чему я пока не готова. Ты понимаешь, Дастан, о чем я?
Дастан усмехнулся.
— Не переживай, Сафира, я никому не позволю принуждать тебя к замужеству. И у нас еще целый год впереди. Столько всего может еще перемениться, верно, Анри? — сказал Дастан и подмигнул другу.
О чем это он?
— А, кроме того, у тебя, что же душа кроме свободы больше не о чем не просит, ничего не ищет? — не унимался Дастан.
Я задумалась.
— Да, я хотела бы узнать побольше о своих родителях, как они погибли. О людях, которые меня произвели на свет. Об отце, который любил мою мать и создал эту память. — Я взяла в руку оба сердечка. — О маме, которая погибла сама, но спасла нас, оставив это. Я бы хотела отдать сестре ее сердце, и чтобы мы стояли вдвоем, взявшись за руки на могиле родителей, упокоенных в самом лучшем месте их любимого города.
Патрик смотрел на меня глазами, полными слез.
— Да исполнится, детка, то, чего ты желаешь. Отыщи мою Лиану. И мою Вилану, — тихо проговорил дядя.
— Нашу Вилану.
Портала у нас не было. Патрик предложил отправить за артефактом в ближайшую гильдию ученых — артефактников, чтобы мы поскорей могли добраться до окрестностей замка. В сам замок, конечно, с помощью артефакта не проникнуть, как объяснил нам многомудрый Дастан. Нужно точно знать куда направляешься. А так как никто из нас в жутком замке никогда не бывал, пришлось понадеяться на Анри. Он знает Сикстию и сможет доставить нас на место. Единственным минусом было то, что придется оставить здесь лошадей. Но таким неопытным порталистам, перемещать еще и животных было небезопасно.
Ожидая артефакт, мы прочно обосновались во дворце. Причем у каждого из нас было свое излюбленное место. Так, я пропадала в конюшнях, в оружейных арсеналах, а иногда с дядей в его кабинете, рассматривая старинные гравюры и слушая истории из жизни Виланы и своих предков. К сожалению, сама я не умею читать, поэтому путь в дворцовую библиотеку мне был заказан, но вот Дастан, постигший эту трудную науку пропадал там постоянно.
Как-то в наш народ пришел путешественник, собирающий сведения о людях населяющих эти места, о кочевых народах, их обычаях и нравах. Все это он записывал в большую книгу в кожаном переплете. Пришел на недельку-другую, а остался почти на год.
Дастан не отходил от незнакомца ни на шаг. Все в книжку заглядывал, всякие вопросы задавал. Вот тот и взялся учить любознательного мальчонку. Дастан схватывал все на лету. Учиться ему было просто и интересно. А когда, спустя год, путник ушел, то оставил смышленому ученику небольшую книжку, чтобы читал, да учителя своего не забывал. Так эту книжку, Дастан мог пересказать в любое время, слово в слово и с закрытыми глазами.
Вот и пропадал Дастан в библиотеке, полной всяких книжек.
Патрик сказал, что этим он Вилану напоминает. Та с раннего детства помимо любви к проказам, отличалась любовью и тягой к чтению. Поэтому и выросла такой, что даст фору многим советникам.
Анри иногда присоединялся ко мне в конюшнях, но чаще брал своего Небесного Огня и уезжал куда-то. Вечером мы собирались все в столовой и обсуждали происшедшее за день.
На третий вечер вынужденного бездействия, Патрик сказал, что артефакт доставят с минуты на минуту, и можно будет готовиться к перемещению. Мы стали возбужденно переговариваться. Анри же встал и куда-то вышел. Вернулся через несколько минут, неся в руках сверток.
— Ваше величество, я связался с отцом и попросил его совета и содействия. Просил узнать, что известно при дворе о похищении принцессы Виланы. Его ответ был однозначным: похищение несанкционированно новым правителем Сикстии. Еще он передал, что Зольбах просил отдать ему город, предназначенный для меня. Это очень странно, ведь бывший Лорин почти заброшен. С тех пор, как сикстийские наемники его взяли, город подвергся ужасному разгрому. Лишь верхняя часть и дворец остались в неприкосновенности. Некоторое время во дворце находился сам правитель. Говорят, там что-то искали, но поиски не увенчались успехом, и правитель вернулся в Сикстрию, оставив в городе отряд отборных солдат, да рудокопов для добычи драгоценных камней. В настоящее время драгоценная жила давно иссякла и город не представляет никакой ценности.
Зачем Лорин понадобился Зольбаху, неизвестно, но герцог предлагал даже его выкупить. И, скорей всего так бы и вышло, но Зольбах чем-то досадил новому королю. Да и воля Сикста V была однозначна. Город достался мне. А вчера отец получил на мое имя послание. В нем говорится, что у Зольбаха имеется нечто ценное для меня, и что он мог бы обменять это на дарственную, на город. Обсудить условия сделки, Зольбах предлагает у него, седьмого дня этого месяца.
"Нечто ценное" — это конечно принцесса. При дворе известно, что наши семьи собираются породниться. Из этого следует, что, Зольбах не причинит зла заложнице и у нас есть некоторое время, чтобы как следует подготовиться и нагрянуть без предупреждения. И, еще, вот.
Анри развернул сверток, и мы увидели четыре плаща паломников и четыре венца отвода глаз.
— Мы переместимся поближе к замку, проникнем внутрь и найдем Вилану, закончил Анри.
Мы молчали, размышляя каждый о своем. Какая-то мысль, даже не мысль, а мыслишка крутилась на поверхности сознания, но никак не могла сформироваться. Что-то очень простое, но в тоже время нужное...
— Анри, а как вы с отцом связываетесь? — наконец, спросила я.
— Что?
— Ну, ты говорил, что связался с отцом и попросил помощи и совета? Сколько времени требуется, чтобы добраться до Сикстии?
— Около недели, — пожав плечами, ответил Анри.
— А как же тогда ты связался с отцом?
— Да вот...
Анри засунул руку в карман и вытащил оттуда небольшую плоскую коробочку. Раскрыл, и мы увидели внутри на бархатной подложке зеркальце в красивой золотой оправе.
— Помнишь, то зеркало, в котором ты впервые увидела Вилану? Эта кроха действует похожим образом, только мы не видим, друг друга, а слышим, — объяснил Анри.
Дядя заинтересовался и осторожно взял зеркало в руки, чтобы рассмотреть получше.
— Я никогда не слышал о таких вещах.
— Ну, конечно, их всего два. Одно у меня, другое у учителя. Они не очень хорошо работают. Приходится искать особое место, чтобы не было фонирующих предметов, а их в городах всегда много. Поэтому мне приходилось уезжать ежедневно подальше от города, — сказал Анри.
— А кто тот гений, что изготовил это чудо?
Анри немного смутился.
— Много лет назад правителю Сикстии доставили одного человека, сказали, что он великий мастер, обладающий знаниями как можно изготовить вещи, преломляющие пространство, считывающие сигналы тонких миров, передающих энергетическую суть вещей. Правитель приказал мастеру показать свое мастерство, на что тот ответил отказом. Тиран и убийца не может быть носителем столь ценных знаний и обладателем вещей, несущих магию жизни и смерти.
За это мастеру выжгли глаза и отрубили кисти рук, чтобы он не мог никогда создавать свои чудесные вещи. Кудесника бросили умирать за городские стены.
В тот день мы с отцом возвращались из столицы в наш родовой замок. Отец получил в очередной раз нагоняй, и был отослан со двора. Выехав за пределы городских стен, на пыльной дороге мы увидели окровавленного человека. Отец приказал остановиться и подобрал несчастного. Его перевязали и дали "одолей боль". Узнав, что это знаменитый мастер, отец забрал его домой.
Мастера звали Ромул. Не желая оставаться в долгу, он взялся учить наукам меня, семилетнего мальчишку. Слепой и лишенный рук, он отличался великолепной памятью, терпением и умением донести до ребенка важность полученных знаний.
Мы быстро привязались друг к другу и стали хорошими друзьями. Отец часто присутствовал на наших занятиях, радуясь моим успехам. Сам, вояка, проведший большую часть жизни в боевых походах, честный и бесхитростный, он так и не постиг грамоты и премудростей наук. Поэтому ему было очень лестна похвала в мой адрес столь умного человека, как учитель Ромул.
Я не отличался гениальностью, но моя усидчивость и прилежность вскоре дали хорошие результаты. Мы мастерили различные нужные и не очень предметы. Работали над новыми разработками, открывали полезные свойства материй и предметов. Он был великим мозгом, а я его руками и глазами.
Совместно мы создали зеркало, при помощи которого можно увидеть человека, настроившись на его энергетическую волну. Их в мире немного, всего штук десять-двенадцать. А когда мне исполнилось семнадцать лет, по приказу правителя я отправился на войну с дикими кочевыми племенами. Чтобы слепой учитель мог связаться со мной, мы изготовили это.
Война затянулась на долгих три года. Все это время, мы общались благодаря нашему зеркалу, улавливающему и передающему энергию звука, или как говорит учитель, звуковые волны.
Патрик закрыл коробочку и протянул ее Анри.
— А изготовление затратное? Сколько занимает времени и что для этого нужно? Нет, я не пытаюсь выведать у вас секреты изготовления. Просто подумал, что было бы неплохо, если бы можно было связаться с вами во время этого опасного путешествия, — предложил дядя.
— Я уже думал об этом, но, к сожалению, изготовить устройство можно только из стекла, покрытого смесью серебра и пыльцы особого камня, выдержанного в энергетических потоках и настроенных на определенного человека. Поэтому, нет, я не смогу прямо сейчас изготовить устройство. Но, я могу разделить это, на два маленьких. Конечно, качество несколько пострадает. Чтобы услышать, друг друга нужно будет говорить громко, да и выбирать открытое пространство. Но, по крайней мере, вы будете знать, как продвигаются у нас дела.
Сафира, ты не одолжишь мне ненадолго один из твоих кулонов? — спросил Анри.
Я сняла с шеи голубой камень и протянула его герцогу. Он вытащил зеркальце из футляра, осторожно освободил из золотой оправы и положил на ровную поверхность стола. Потом зажав между пальцами мое сердечко аккуратно, но с нажимом провел им по поверхности устройства. Затем, приподняв его, просто разломил его на две равные части.
— Это зеркало настроено на меня и учителя с отцом. Поэтому, вы, ваше величество можете связаться и со мной и с ними. Только помните, что это нужно делать подальше от города и строений и говорить громко. Когда захотите связаться, просто сосредоточьтесь на объекте и, поднеся устройство ко рту, позовите. Потом поднесите его к уху и слушайте.
В дверь постучали, и в комнату вошел Егорий, важно неся перед собой большую коробку, накрытую черной тканью. Поклонившись, он поставил ее на стол и так же важно удалился, снова поклонившись его величеству.
— Это доставили артефакт. Давайте посмотрим, что изготовили наши мастера кудесники, — сказал дядя.
Патрик сдернул ткань и открыл коробку. В ней оказалась необыкновенной красоты шкатулка. Хмыкнув, дядя отворил и ее. Внутри на красном бархате расположился перстень. Ничего необыкновенного. Просто большой рубин, отравленный в золото.
Патрик вытащил перстень и протянул его Анри.
— Ты в этой компании главный. Ты переправишь всех туда и обратно, — сказал дядя.
— Ну, что ж, собираемся в комнате девочек через два часа. И в путь, — распорядился наш командир.
Дастан пошел к себе в комнату, Анри и дядя остались обсудить детали, ну а я отправилась в конюшню. Обойдя всех наших лошадей, я внушила каждой из них состояние спокойствия, чтобы не волновались нашим долгим отсутствием. Уже собравшись уходить, не выдержала, вернулась, и быстро оседлав Призрака, рванула за город.
Спустя час, я вернулась абсолютно счастливая, с приподнятым настроением и отправилась к себе в комнату. Скинув с себя одежду, я быстро ополоснулась и оделась в свою одежду. Пусть она не такая красивая, но зато удобная. Не то, что эти платья — туфельки — каблучки. Ну вот, я и готова. Сейчас должны прийти мои спутники и дядя, а пока... Я еще раз обошла комнату моей сестры. Дотронулась до резной спинки кровати, ее любимой игрушки, шкатулки с драгоценностями, стараясь представить нашу встречу. Какой она будет? Понравимся ли мы друг другу? Вдруг я покажусь ей наивной дикаркой, а она окажется надменной принцесской? Вдруг мы не сможем подружиться? Вдруг...
Ох, что-то слишком уж много "вдруг". Ты ж никогда и никого не боялась, откуда такая неуверенность в себе? И с каких это пор тебя стало волновать мнение окружающих, с каких пор ты хочешь выглядеть лучше, соответствовать каким-то глупым уровням и нормам? Уж не в синеглазом ли женихе твоей сестрицы дело? Ты, дуреха, это дело брось, не для тебя он. Еще сестру в глаза не видела, а уже на ее жениха заглядываешься, мерзавка.
Я остановилась у кровати, постояла немного, а потом села и, вздохнув, наконец, откинулась назад. Глаза уютно закрылись. Я вспоминала наше путешествие во дворец, потом вспомнился разговор с Анри на паромной переправе, а затем, то, как он объезжал норовистого коня, как снял свою рубашку, как обтирал взмыленную лошадь, как лоснилась от пота его кожа, как играли красиво очерченные мышцы. Я улыбнулась.
