Раздался одобрительный смех. Ну-ну.
В это время, Анри, наглаживая коня и не переставая что-то шептать ему прямо в ухо, резко вскинулся, и через мгновение уже был в седле. От такой наглой подлости Огонек громко возмутился и встал на дыбы, пытаясь скинуть наглеца. Наглец впился клещом. Конь брыкался, извивался, пытался укусить, но казалось Анри все нипочем.
Огонек в очередной раз взвился к небесам, и вдруг сорвавшись с места, перемахнул через ограду загона и изумленных зрителей. Как ветер понесся Огонь с восторженным седоком на спине. Именно восторженным, потому, что никакого страха на лице я не увидела, только восторг и столь знакомое мне упоение победой и бешеной скачкой.
Вскоре Анри скрылся из виду. Мы с мамой переглянулись. Это было что-то странное. Может Анри чаровник, может, заговорил коня? Как же еще можно объяснить поведение Небесного Огня.
Мы прождали целый час. Народ уже стал потихоньку расходиться, как показался Анри. С наглым видом, он подъехал к нам, и, неспеша, красивым аллюром объехал вокруг загона. Затем, посмотрев на меня, перемахнул через изгородь.
Спешившись, он снял с себя рубаху, и обтер ею взмыленного коня, все время, похлопывая и что-то ему приговаривая. Потом обнял его за склоненную голову и коснулся своим лбом. Постояв так некоторое время, опустил руки, и, развернувшись, пошел ко мне. Огонек не отставая ни на шаг, пошел следом.
Мы хранили молчание. За свои двадцать лет такого я еще никогда не видела. Мама взяла Анри за руку и склонилась в глубоком поклоне.
— Спасибо, сынок, за явление нам своего мастерства. Для меня это большая честь. Какой школе принадлежит твое искусство? Я не слышала, чтобы заклинателями были мужчины.
Анри поклонился матери.
— Спасибо матушка на добром слове. Я не принадлежу семье заклинателей, но я умею слышать. Я знаю, о чем думает животное, что оно хочет, о чем мечтает. Я уважаю их желания и умею сопереживать. За это они отвечают мне взаимностью. Вот и весь секрет.
Потом Анри подошел ко мне.
— Сафира, я выполнил твои условия? — спросил лоснящийся от пота Анри, пристально глядя мне в глаза.
— Вполне.
Анри вздохнул.
— Есть одна загвоздка. Огонь хочет быть со мной. И я не могу обмануть оказанное мне доверие. А это значит, что для Виланы следует подобрать другую лошадь. И, наверное, менее норовистую.
Я стояла и разглядывала обнаженный торс Анри. Он блестел от пота и издавал приятный мускусный запах. Рельефные мышцы говорили о том, что парень не придворный неженка, а шрамы, разбросанные по прекрасному телу, что он побывал ни в одном сражении. Стоявший рядом Дастан пихнул меня локтем в бок, и я покраснела.
— Да, я подберу для твоей невесты другую лошадь. Подойдет Лилия, — смущенно пролепетала я.
Я еще раз бросила взгляд на обнаженного парня и, окончательно смутившись, перепрыгнула через ограду загона. Подойдя к Лилии, погладила ее и прошептала слова спокойного подчинения.
Лилия — красивая девочка теплого песочного цвета с белым пятнышком на лбу в виде лилии, за что и получила свое имя. Она очень нежна и покладиста, хотя иногда бывает и проказлива. Думаю, для красавицы Виланы она будет прекрасной подругой.
Объяснив все это Анри, я развернулась и пошла в шатер. Мои чувства были в смятении. Причем я совершенно не могла разобраться в себе. Что это?
Ну, во-первых, ревность. Как же так, я ведь считалась лучшим заклинателем, но даже мне было нелегко найти общий язык с Небесным Огнем. А уж, чтобы он подпустил к себе чужака... Да еще и потом боялся отпустить от себя человека?!
Во-вторых, что это все вокруг него так прыгают. Вон мама кланяется, народ к нему проникся уважением (хотя, если честно, он этого заслужил). Но Дастан-то каков! Радуется победе Анри, будто лучшему другу!
Но больше всего, меня смущали другие чувства. Подумав, я начала на себя злиться еще больше. Ну, что я как дура безмозглая уставилась на голого по пояс парня. Я же выросла с кучей мужчин в одной семье, что я голых торсов никогда не видела! Стояла, пялилась, что даже женишок Дастан заметил. Хорошо, хоть пихнул вовремя, а то бы потом весь народ потешался. И что на меня нашло?! Парень приехал, чтобы подарок для своей красавицы-невесты выбрать, к тому же, которая предположительно приходится моей сестрой, а я...
Я со злостью выскочила из шатра и пошла к загону. Толпа уже разошлась по своим делам. Я перепрыгнула через ограду и подбежала к своему коню. Призрак радостно встретил меня и попытался цапнуть за хвост. Это у нас игра такая: Призрак пытается ухватить меня, а я соответственно его. Естественно, каждый уворачивается, не давая схватить за собственный хвост. Но сегодня мне было не до игры. Я раздраженно отмахнулась от друга, и быстро оседлав, вскочила на коня.
К загону подошел Дастан.
— Сафира, ты куда? — спросил он.
— Отстань!
Зло, сжав бока коня пятками, я, перемахнув через ограду, вихрем понеслась в степь. Скакала долго, пока восторг не вытеснил все остальное. Ну, что это я, в самом деле. Заорав от наслаждения, я понеслась, глотая ветер и подставляя лицо солнцу. Настроение улучшилось, но вдруг я услышала топот копыт за своей спиной. Оглянулась. Меня догонял Анри, верхом, разумеется, на Небесном Огне.
И тут началось. Скачка продолжалась долго. Никто из нас не хотел уступать, и мы неслись, поочередно обгоняя друг друга, едва не загнав коней. В очередной раз, нагнав меня, Анри крикнул, — Погорим?
Я кивнула, и мы остановились, подъехав к небольшому нагромождению камней. Разрушенное древнее капище встретило нас тишиной и прохладой. Мы спешились и некоторое время молчали. Первой нарушила тишину я.
— Анри, о чем ты хотел со мной поговорить? — спросила я, стараясь не смотреть парню в глаза.
— А ты? Ты хотела встретиться вечером, помнишь?
— Да, хотела. И, чтоб Дастан был. Так ты только за этим за мной увязался? Из любопытства, чтобы узнать, о чем я хотела поговорить? — почему-то рассердилась я.
— Ну да, то есть, нет. Послушай, Сафира, ты необыкновенна девушка. Я никогда не встречал таких. И ты очень отличаешься от моей невесты, хоть вы и похожи как две капли воды. И знаю я тебя больше чем ее — смущенно проговорил Анри.
— Как это?
— Да так. Я видел Вилану только один раз, когда приехал свататься. Да, та еще штучка. Красивая, неприступная, хотела скинуть меня с балкона. И, ведь скинула, наверное, если б пришлось, рука бы не дрогнула.
Что ж, принцесска вроде ничего.
— Анри, я хочу с ней познакомиться, узнать кое-что, — сказала я. — Об этом и хотела поговорить вечером. Если ты не против, мы с Дастаном отправимся с тобой. Но отцу я скажу, что еду за твоими чудо — овцами. Я в подробностях описала план, придуманный мамой. Анри присвистнул.
— С овцами ничего не выйдет. Я же говорил, что они очень капризные, облезут, как лишайные кошки,— усмехнулся Анри.
— Ну и мы не лыком шиты, усмехнулась я. — Смотри.
Я подошла к Небесному Огню и, прошептав слова подчинения, пристально посмотрела ему в глаза, погружая его в сон. Через пару мгновений Огонь дрых сном жеребенка.
— Ого! Как это ты? А разбудить-то сможешь? — обеспокоенно погладив жеребца по холке, спросил Анри.
— Смотри.
Я коснулась лошади, прошептав слова пробуждения, и Огонек открыл глаза и тряхнул головой.
— Беру свои слова обратно, — восхитился Анри.
Дав нашим коням отдохнуть, мы отправились в обратный путь. За ужином я тихонько договорилась с Дастаном о встрече на нашем месте. Потом отец, уже обработанный мамой завел разговор о покупке овец и травы для них. Оговаривая цену, сошлись, что за двадцать овец я отдаю Небесный Огонь, а за Лилию для невесты получаю меру золота.
После ужина Анри отделался от своих людей, начавших беспокоиться постоянным отсутствием парня, и подошел на условленное место, где его уже ждали мы с Дастаном.
Я еще раз обрисовала свой план, сказав, что должна обязательно выяснить все, касающееся нашего сходства и кулонов. Спросила, готов ли Дастан сопровождать меня. За что была обозвана безмозглой куропаткой. Как вообще в мою глупую голову могло прийти, что Дастан отпустит меня одну, да еще и пропустит такое приключение.
На том и порешили. Сначала мы доставляем подарок, выясняем все интересующее меня, а потом отправляемся за овцами. Выезжаем завтра.
ВИЛАНА
Я испугалась. Рука, что легла на мое плечо вывела меня из состояния транса, и я вздрогнула. Попыталась обернуться, но в это время получила крепкий удар по затылку и провалилась в темноту.
Сколько была без сознания, не знаю. В первый раз я пришла в себя в какой-то раскачивающейся повозке. Боль от удара была сильной и вызвала головокружение и приступ тошноты. На ухабах повозка подпрыгивала, и я больно билась головой об деревянный пол. Снова потеряла сознание. Во второй раз я пришла в себя в какой-то крошечной темной комнатенке. По мерному покачиванию и шуму волн, решила, что плыву по морю или реке. Боль была такой же сильной, и я снова провалилась в беспамятство.
Полностью пришла в себя, когда кто-то пытался не то напоить меня, не то утопить. В полуоткрытый рот лилась вода, и, захлебнувшись, я закашлялась. Попыталась открыть глаза, но что-то мешало. Я повернула голову, пытаясь увернуться от льющейся воды, и то, что мешало смотреть, свалилось с лица. Это оказался мокрый компресс. Я разглядела лицо склонившееся надо мной. Темнокожая девочка. Дернувшись, я испугала ее. Она сжалась в комочек, подобрав под себя ноги, и стала похожа на воробьишку.
Превозмогая боль, я решила успокоить бедняжку.
— Не бойся, я тебя не обижу (да, интересно кого это я смогла бы обидеть в таком состоянии), как тебя зовут? — спросила я, превозмогая головную боль и тошноту.
Девочка недоверчиво на меня покосилась.
— Рика, — ответила она робко.
— Рика, где мы?
— В камере.
— Где-где? — переспросила я. Что-то сегодня я совсем туго соображаю.
— Ну, в тюремной камере. В замке Дигильдорф, — виновато пробормотала девчушка.
— А как долго я здесь?
— Вас привезли вчера. Вы все время стонали. У вас большая шишка на голове и кровь запеклась. Я хотела промыть, как следует, но воды дали только одну чашку. Хватило только на компресс, и напоить вас. Следующую порцию принесут только вечером. Дают только по одной чашке в день. Если вы не против, я сделаю глоточек. Пить очень хочется, — тихо сказала девочка.
— Ты что всю воду на меня истратила?
— Ну, да. Я так боялась, что вы умрете, — огромные глаза Рики наполнились слезами.
— Пей, глупышка. И, спасибо, что позаботилась обо мне.
Голова, конечно, еще болела, но, по крайней мере, я могла уже ей думать. Так, значит я в темнице. Интересно, кто это мог меня похитить прямо из дома, да еще с моей комнаты? И что им от меня надо?
— Рика, а почему ты здесь? — спросила я.
— Я рабыня. Родилась в замке. Когда вас привезли, меня кинули в эту камеру, чтобы я за вами ухаживала. Мне было очень страшно, тут ведь крысы очень злые и огромные, — оглядываясь по сторонам, сказала девочка.
— А ты не знаешь, кто меня сюда притащил? — спросила я.
— Нет. Но этот замок принадлежит герцогу ди Зольбах.
У меня перехватило дыхание. Герцог ди Зольбах являлся подданным короля Сикстии и слыл жестоким извращенцем. Говорят, непокорных рабынь он насиловал и забивал до смерти. Бр-р! Мурашки, тут же покрывшее мое тело были размером с термита.
И что же ему потребовалось от меня? Он что же не понимает, что я не просто очередная жертва, я единственная и горячо любимая дочь правителя Стории?! Да отец с лица мира сотрет Зольбаха вместе с его замком. Нет, что-то здесь не так.
Пока я размышляла обо всем, дверь в камеру открылась, и на пороге появился человек небольшого роста в длинном черном балахоне, сильно смахивающем на ночную рубаху.
— Ты очнулась, хвала Создателю! — проговорило забавное создание.
Человечек скинул огромный капюшон и явил нам свое примечательное лицо. Широкие скулы, большой пухлый рот, здоровый розовый цвет румяного лица, все говорило о его духовном и физическом здоровье. Но самое большое впечатления на меня произвели глаза и нос. Глаза были покрыты пленкой слепца, хотя казалось, что он все видит и хорошо ориентируется в пространстве. Нос же... Его практически не было. То есть он, конечно, когда-то был, но его явно срезали. Какое впечатление это производило? Сначала я пялилась на это уродство, а когда пыталась отвести взгляд, глаза потом сами находили то, от чего я упорно пыталась отвернуться. Но сам человечек как-то притягивал что ли. Будто на лбу у него было написано: "доброта и доверие".
Человечек усмехнулся и произнес, — Ты хорошо рассмотрела меня, дочь моя? Пусть моя внешность послужит тебе предостережением от необдуманных поступков. Кстати, меня зовут отец Старий. Могу ли я тебя осмотреть? Ты говорят, была несколько дней без сознания.
Я необдуманно кивнула головой, вызвав новый приступ головной боли.
Отец Старий подошел ко мне и опустился на пол рядом с моим так называемым ложем. Интересно как он будет меня осматривать, если он слеп. Тем временем монах положил руки мне на голову. Казалось, он смотрит на меня, но глаза были неподвижны и мертвы.
— Все ясно, у тебя сильнейшее сотрясение мозга. И большая шишка на затылке. А еще от сильного удара лопнула кожа. Ее надо бы срастить. Потерпи, может быть немного больно.
Отец Старий вздохнул, и тут началось... Ощущение было такое, будто в голове кто-то копошится. Потом запекло на затылке, будто к коже прикоснулись чем-то горячим. А затем все закончилось. Голова не болела, меня больше не тошнило, даже рана на затылке не ощущалась. Какое облегчение!
Я взяла руки отца Стария и почтительно склонившись, поцеловала. Сначала одну, а затем и другую.
— Ну, ну, не стоит принцессе целовать руки бедного монаха. И, не стоит благодарностей. Я лишь исполнил, что должен.
— Вы знаете, кто я? Как я здесь оказалась, почему? — спросила я.
Монах усмехнулся.
— Знаешь, как я лишился глаз и носа? Совсем молоденьким монахом я отправился в путь из родной обители. Во сне мне явился Святой Дух, который поведал мне о злодействе, готовящимся в одном городе. Я должен был отправиться в путь, и предотвратить его. Еще он наложил на меня обет. В случае моей неудачи в спасении города, я должен сделать все, чтобы справедливость восторжествовала, и на престол взошли слышащий, видящий, говорящий и собирающий. Я ничего тогда не понял, но Святой Дух, сказал, что когда наступит нужное время, я прозрею.
Я не смог спасти город, не смог и выполнить свой обет. В горе и страдании я бродил по свету, пока не набрел на этот замок. Здесь творились черные, непотребные дела. Я остался, дабы облегчать жизнь и последние мгновения несчастных.
Однажды в замок привезли юную темнокожую красавицу. Герцог был покорен ее грацией и красотой, но прелестница не отвечала на внезапно вспыхнувшие чувства ее нового хозяина. Что ж, герцог не привык ни к отказам, ни к ухаживаниям. Он взял девушку силой. А когда она, вцепившись насильнику в горло, попыталась его загрызть, герцог совсем озверел. Он приказал посадить девушку на кол прямо посреди замкового двора в назидание другим. Когда я попытался заступиться за бедняжку, мне сказали, чтоб я не совал нос не в свои дела. Обычно несчастные, посаженные на кол, не умирают сразу. Смерть их мучительна и ужасна. Я прокрался к бедняжке и из милости дал ей мгновенного яду.
