— Капитан. — в каюту старпома вошла Оливия. — Я убеждена — "Цербер" постарается вывести из строя Миралу. И сделает это в самое ближайшее время. Я предупредила по кодированным каналам Совет Станции, они постараются защитить азари, но сделать это трудно — Мирала в интересах Станции постоянно перемещается по "Омеге", часто бывает в опасных и проблемных районах, где полностью защитить её — сложно. Угроза её жизни достаточно высока, капитан. Вы решили высаживаться на станции?
— Мы не можем бросить на произвол судьбы Станцию Отряда. Заметьте, Оливи, я не настаивал на таком статусе "Омеги". Никто из нас, отрядовцев, не говорил никогда, что "Омега" должна принять на себя такой статус. Это — гражданская станция, там полно гражданских, которые либо совсем не владеют оружием, либо владеют в крайне недостаточной степени. Защитить себя они не смогут... эффективно. И группа высадки обязана оказать омеговцам всемерную помощь, тем более, если церберовцам удастся вывести из строя Миралу. Они намереваются нас ослаблять, разъединять и уничтожать. Мы не можем позволить им захватить "Омегу". Потому мы идём к "Омеге", оставляем корабли рядом с Флотом Быстрого Реагирования Империи и на челноках высаживаемся на станцию. Рисковать кораблями — не будем. Я предполагаю, что Жнецы не будут полосовать станцию главными излучателями. И думаю, что нам нужно будет помочь омеговцам справиться с Адьютантами. Несколько их групп просочились на станцию в районы, контролируемые приспешниками "Цербера". Теперь они готовы ударить. Сразу, как только будет сделана попытка устранить Миралу — они попытаются ударить. И мы должны попасть на станцию до того, как они попытаются нанести свой удар. Гаррус прав — защищать станции нужно в первую очередь. А без нашего присутствия там защитить "Омегу" мы не сможем.
— Как быть с"Аверном", командир? — Оливия осталась стоять у двери каюты. В её позе не чувствовалось напряжения и беспокойства.
— Надеюсь, что нам не придётся десантироваться в это гнездо, Оливи. Но если придётся — мы сделаем это и зачистим станцию. — сказал Шепард. — Сколько у нас до выхода к границам звёздной системы?
— Восемнадцать часов, командир. К исходу девятнадцатого часа мы будем на месте и готовы запустить челноки. — Оливия не стала сверяться с инструментроном.
— Хорошо. Известите всех членов группы высадки по схеме "обычного состава". Легион пойдёт с нами. — распорядился Шепард.
— Ясно, командир. — киборгесса вышла из каюты, прикрывая за собой дверь.
— Командир, я не понимаю, но нас опять просят попутно заглянуть в одну из звёздных систем, недавно включённых в реестры. — на связь с Шепардом, идущим к Звёздной Карте, вышел Моро. — Это по пути, но опять займёт несколько суток.
— Временная метка? — Шепард открыл инструментрон, прочёл сообщение из штаба ВКС Альянса Систем.
— Исход девятнадцатого часа. Как по заказу подгадали, капитан.
— Отменяйте готовность группы высадки. — распорядился Шепард, выйдя на связь с вахтенным фрегат-крейсера. — Идём разбираться с этой звёздной системой и её содержимым. Надеюсь, что до этого момента на "Омеге" не случится ничего необратимого.
"Омега". Тяжёлое ранение Миралы. Архангел
Комбинированная атака сил Цербера и Жнецов на станцию Омега продолжалась уже несколько суток. Архангел и Патриах сделали всё, чтобы перешедшие на сторону Жнецов и Цербера наёмнические группировки не смогли получить полный контроль над станцией, несмотря на захват и удержание под своим контролем нескольких секторов гигантской станции.
Архангел и в страшном сне не мог представить, что наёмники пойдут на такое. В результате подрыва террориста-смертника была тяжело ранена Мирала. Архангел в момент взрыва был слишком далеко, но сразу почувствовал, что с Миралой произошло что-то страшное. Как только он смог освободиться от самых срочных дел, он покинул Пост Контроля Станции и, не дожидаясь охраны, побежал в медпункт, куда была доставлена Мирала. Его не смогли остановить Рейнджеры, его не смогла остановить Найрин, его смог остановить только Патриарх, вставший на пороге палаты реанимации.
— Патр... от тебя я этого не ждал. — тихо сказал по спикеру Архангел, замерев перед кроганом, перекрывшим своей тушей вход в реанимационный зал.
— Взволнуешь её, Арх. — кроган не стал освобождать проход. — Не дело это, твоё появление здесь.
— Дело. Я не смог её защитить. — Архангел не спешил включать внешние динамики, так что со стороны их общение было незаметно. Патриарх закрыл свой шлем, едва только получил сообщение о ранении Миралы, предвидя, что одним из первых в медчасть примчится турианец и его придётся останавливать.
— Сейчас рядом с ней — лучшие врачи станции. Ария сделала всё, чтобы сюда пришли только профессионалы. И сейчас лучше им не мешать. — сказал Патриарх глухим рокочущим басом.
— Патр...
— Не надо, Арх. Она слишком тяжело ранена. Без сознания. Психосфера — еле теплится.
— Как...
— Кибмен.
— Что? — Архангел в первую секунду подумал, что ослышался. — Повтори.
— Кибмен. Ничего не излучает, ничего не думает, никаких эмоций. Пустое место. В горячке противостояния сумел подобраться поближе к Мирале, которая, как ты заметил, всегда выбирала лучшие места для того, чтобы держать под контролем максимально возможную площадь. Проходил мимо и подорвал себя. Взрыв разнёс три отсека, погибло двадцать рейнджеров. Это — если кратко.
— Знаю. Выкошен целый уровень станционной артиллерии. Детали мне известны. — Архангел старался не смотреть в забрало шлема крогана.
— Именно, Арх. Взрывчатка — эксперты до сих пор не понимают, как такое может быть. Размером с мой палец блочок, а три отсека уровня искорёжены как после суточного обстрела из тяжёлых орудий.
— Хоть это раскопали. Патр...
— Пойми, не могу я тебя пропустить. Там врачи, слишком много повреждений, а ты...
— Я знаю, что я — большой, Патр. Но без неё... Мне нет жизни... Нигде нет, Патр.
— Ты толкнул Найрин, Арх. Сильно толкнул, я видел.
— Надеюсь, она поймёт. Она здорова, а Мирала...
— И всё же. Лучше пойди и извинись перед Найрин, Арх. Она тебе, если захочет, скажет больше. Я — не могу.
— Понимаю. — Архангел заглянул через плечо крогана, увидел толпу медиков вокруг реанимационного кокона. — Ладно. — он медленно развернулся и отошёл от двери медотсека.
В этот раз он не пошёл к себе. Не было сил смотреть на знакомую обстановку. До мелочей знакомую. Он вернулся в Координационный Центр и погрузился в работу. Руководство, управление, согласование заставили загнать переживания на дальние уголки сознания. Но перед глазами Архангела стояла Мирала. На её вечно сосредоточенном, даже суровом лице, иногда напоминавшем страшную маску, сияла улыбка... Несмелая, лёгкая, очень тёплая. А Архангелу казалось, что от этой улыбки... веет могильным холодом.
Сигнал спикера заставил Архангела оторвать взгляд от карты.
— Патр... — произнёс турианец.
— Я, Арх. Медики... закончили работу. Что смогли — сделали. Мирала... спит. Заштопали её капитально. Наркотиков залили — варрена утопить живьём можно. Мне анестезиолог сказала, что Мирала и в полубреду пыталась активировать слежение за психосферой станции. Сам понимаешь, допускать такое... нельзя. Пришлось выключать насильно. Так что она... спит. Сам видел, дальше порога палаты не пустили, но я видел. Спит. Я пояснил ситуацию врачам... Они сказали, что...
— Понял, Патр. Сейчас буду. Придержи там... медиков на расстоянии от меня.
— Поблагодарил бы ты их, Арх. Двенадцать часов работали.
— Поблагодарю. Вот очнётся Мирала, пойдёт на поправку — поблагодарю. Последние деньги потрачу, но поблагодарю. А сейчас... прости.
— Понимаю. Придержу. — Патриарх прервал связь.
Архангел плохо помнил, как очутился рядом с реанимационным коконом. Время для него потеряло значение.
Взгляд со стороны — Борт "Нормандии"
— Командир. — вахтенный прислушался, включил дополнительные экраны. — На "Омеге" тяжело ранена Мирала. Без сознания доставлена в медчасть одного из ближайших уровней. Медики двенадцать часов оперировали, неоднократно думали, что потеряют её. Сейчас она в реанимационном коконе. Архангел в курсе происшедшего. Пытается организовать сопротивление жителей Станции без использования потенциала Миралы. Передаю дополнительные данные. — нажатием нескольких сенсоров офицер перебросил файлы на командирский инструментрон. — По последним данным должно пройти несколько десятков часов, прежде чем будет кризис и станет ясно, выживет ли Мирала. Подослали кибмена... — офицер, увидев вошедшего в БИЦ Шепарда понял, что вполне понятная неуставная вольность останется на этот раз без последствий — на лице капитана на секунду мелькнула гримаса искреннего душевного страдания.
— Принято. Выполняем нашу задачу в этой системе и надеюсь, что Мирала выкарабкается. Если там Архангел — она вернётся к нему. Я хочу в это верить. — Шепард сел в командирское кресло перед Звёздной Картой. — Начнём работу. Дайте на карту схему этой звёздной системы, определимся, куда лететь в первую очередь.
— Есть, командир. — вахтенный переключил сенсорные контакты. Звёздная Карта сменила виртуальное изображение.
— Арх, уже девять утра. — в спикере раздался голос Патриарха. — Она будет спать ещё очень долго. Очень. Тебя, Арх, ждут в Координационном.
— Патр...
— Всё понимаю, Арх. Сам бы делал всё схожим образом. Но... она должна отдохнуть. Уверен, что она всё это время чувствовала твоё присутствие, Арх. Так, как может только она. Дай ей отдых, прошу.
— Как скажешь, Патр. — Архангел отошёл от кокона, к которому уже спешили медики. — Как скажешь.
В этот раз он действовал на полном автомате. Его душа не интересовалась текучкой, рутиной, обычной жизнью. Всё решал холодный разум, а душа... рвалась к Мирале. Только сейчас Архангел понял, как сильно он сглупил. Только сейчас, когда Мирала продолжала балансировать между жизнью и смертью на Критической Грани, он понял, что любит и её, и Найрин. Любит их обеих истово, бесконечно, глубоко и полно. Не деля азари и турианку, не разделяя, не давая никому из них двоих приоритета. Любил и любит с тех пор, как поднял их обеих в Зале Концерта к самому потолку зала.
Их единственных, знавших, как он выглядит без скафандра. Даже Ария всех деталей не знала. Даже Патриарх всех деталей не знал, даже Вэра с её гиперчувствительностью не знала и не понимала. А они Найрин и Мирала — обе знали и видели его без брони. Двенадцать часов пребывания в Координационном Центре показались Архангелу вечностью.
Реанимационный кокон шелестел приводами. Мерцавшие индикаторы усиливали тоску. В палате царил полумрак. Архангел возвышался у изголовья и не отрываясь, самым мягким взглядом смотрел на лицо Миралы. Лицо той, кто овладела его сердцем и душой, кто знала его, Архангела, как никто.
Он знал её разной. Перед ним она не пряталась в скорлупу психозащиты и не старалась превратиться в статую. Задумчивая, немногословная, склонная к строгости и закрытости, перед ним она раскрывалась... как бутон, как цветок.
Архангел смотрел на её лицо и видел её глаза открытыми, хотя сейчас они были расслаблены и закрыты веками. Видел, потому что знал — для разумного органика глаза — зеркало души. А у Миралы душа была особенная. Душа первой азари-телепата. Душа азари, знавшей психический океан, как свои пять пальцев и умевшей многое делать в этом океане. Архангел жалел, что не может собственными руками задушить этого кибмена, разорвать его синтетическую плоть. Жалел так, что свербели нервные окончания в крыльях, отзывавшихся мелкой дрожью на любое воспоминание о происшедшем.
Ему нравилось, когда Мирала, задумавшись, касалась пальцем ямочки под нижней губой. Её глаза тогда замирали, подёргивались лёгкой поволокой, тело приобретало неподвижность, а на подбородке и щеках начинал играть беловатый румянец.
Правая рука, согнутая в локте под прямым углом, легко касалась ноги, пальцы, упрятанные в мягкие, тканевые перчатки, не доставали до колена. Так Мирала могла сидеть часами, а Архангел мог часами смотреть на неё.
Турианцу Пятой Расы нравилось, когда Мирала не знала, но, может быть, догадывалась о том, что он в этот момент на неё смотрит. Догадывалась и позволяла ему эту небольшую, совсем небольшую вольность. Ведь Архи — так она его всегда называла, мягко так, "Ар-р-хи", с ней был всегда нежен и строго уважал её право быть такой, какой она хочет.
Архангел помнил её и другой, чуть склонившей голову влево и смотревшей на него своими большими голубыми глазами. Для него не было проблемы в том, что голубокожая азари обладает голубым цветом глаз — он находил это прекрасным. А мнение других органиков его, закономерно, не интересовало. Тем более, что Мирала делала большие глаза только тогда, когда оставалась наедине с ним. Только тогда, когда они могли хоть как-то уединиться. Её чётко очерченные губы расслаблялись, но не становились большими и пухлыми. Она могла менять цвет лица так, как хотела — от чётко синего до чётко беловато-голубого оттенка, причём на строго определённых местах. И Архангелу это очень нравилось.
Нравилось, и то, что она всегда его выслушивает со всем вниманием и любит говорить по делу, хотя может часами говорить о пустяках, делая это так, что ему не было не то что обидно, даже неудобно не было. Она умела понимать Архангела, не используя мощь менталистики и телепатии.
И вот теперь она... на Грани. А он... он здоров, бодр, но душа его явно не на месте. Он вспоминал раз за разом, как она бежала навстречу ему, почти четырёхсотлетняя азари, Советница и Старший Партнёр... Как она обнимала его фигуру и прижималась к нему, стремясь раствориться в нём. Как смотрела снизу вверх и в её взгляде не было унижения и обиды, только восторг и удовлетворение, жгучее удовлетворение тем, что наконец-то он — рядом с ней и они — вместе. И ей было абсолютно всё равно, кто смотрит на неё в этот момент из посторонних органиков или синтетов. Для неё было важно, что на неё смотрит Архангел. Она читала в его взгляде всё, она душу его читала и он ей почти что единственной это позволял.
Все знали об их отношениях и никто за эти прошедшие декады не заикнулся, что это, в общем-то, может... может повредить делу. Для него не было в их взаимоотношениях здесь проблемы — он не собирался командовать ею, а она не собиралась давить на него. Оказалось, об их взаимоотношениях знали не только друзья, но и враги. Знали достаточно, чтобы нейтрализовать её, пусть даже временно, и лишить душевного покоя его. Только Патриарх остался в строю. Только он и Найрин.
— Арх. — раздался тихий голос Найрин. Турианец не заметил, как она подошла и встала рядом. — Я говорила с врачами. Ещё два дня. Потом... кризис. Они... надеются, Арх. И мы тоже должны надеяться. Она... Ей наша надежда необходима.
— Най...
— Поверь, так будет лучше, Арх. — турианка мягко потянула его прочь от кокона. И Архангел подчинился её желанию. В тот момент она была, вполне вероятно, единственной, кому он повиновался. Найрин вывела его из медотсека, усадила на лавку и заставила подкрепиться пайком и выпить достаточно воды с травяным настоем.
