Светлана была счастлива тем, что она одновременно, ну почти одновременно родит и мальчика для Джона и девочку для себя. Ей, как она считала, в очередной раз крупно повезло. Повезло. И потому она со всем пониманием отнеслась к настороженности Явика — пожалуй, никто кроме воина древней расы не осознавал и не ощущал столь чётко и однозначно тихую поступь надвигающейся смертельной опасности, серьёзной угрозы для всего населения галактики — будь то разумные органические существа, разумные синтеты или неразумные животные.
Светлана радовалась тому, что Джон не стал настаивать на пребывании в гостевой комнате. Она не зря сказала ему, что желала бы снять шлем вне корабля, на какой-нибудь приемлемой для этого планете: духота для неё была теперь малопереносима, а временами — совершенно непереносима. Что поделать, двойня потребляет кислород в огромных количествах — то, что хватило бы ей, девушке, не хватало теперь троим живым разумным существам — ей и двум её детям. С этим приходилось мириться и изыскивать возможность компенсировать недостаток кислорода.
Титов не пускал её на большинство дежурств и вахт, распорядился, чтобы каюту командира крейсера регулярно продували кислородом, чтобы в каюте стояли баллоны с кислородом — как чистым, так и со смесями, безопасными для Светланы и её детей. Алла проверяла параметры содержимого баллонов с точностью, доступной разве что ИИ — ей, врачу, было приятно чувствовать себя необходимой и нужной не кому-нибудь из экипажа крейсера, а своей подруге — командиру корабля.
Врач корабля едва ли не силой заставляла Светлану есть больше овощей и фруктов, потреблять клетчатку в астрономических количествах. Уговоры на Аллу не действовали, обиды — тоже. Принимать пищу теперь приходилось намного чаще, причём Алла настаивала и регулярно контролировала, чтобы в это время Светлану не донимали с докладами, чтобы в каюте звучала спокойная музыка и не было ни малейших поводов для беспокойства.
Хорошо, что тошнота, ранее упорно преследовавшая Светлану едва ли не каждые два часа любых ходовых суток, наконец-то отступила. Но теперь основная нагрузка приходилась на сердце, лёгкие и почки будущей мамы и Светлана благодарила себя за то, что не прерывала никогда тренировки и не давала себе поблажек. Теперь Алла рекомендовала Светлане другие комплексы упражнений, предназначенные специально для беременных и их, эти упражнения, приходилось выполнять со всей тщательностью. Алла была поистине неумолима, всезнающа и вездесуща.
А сейчас Светлана была рада и счастлива тем, что наконец-то за долгие декады Джон, её Джон наконец-то рядом с ней и пока не собирается куда-то исчезнуть по многочисленным и неотложным старпомовским делам. Вот он стоит, сканируя взглядом окружающий пейзаж. Поля, теплицы, башни протеанских городов. То, что от них, башен, осталось, конечно. Учёные продолжали работать над их изучением. Пусть незаметно, пусть медленно, зато основательно. Их работа подтверждала известную истину: война войной, а жизнь и исследования всё равно возьмут причитающееся им. Каперанг помнила, как десантники группы охраны молчаливо признали право Явика охранять и защищать её, командира крейсера. Да, даже сейчас они находились в готовности и были способны прибыть на место, как говорится, в кратчайшие сроки. Явик не показывался из невидимости. Протеанин был прав: появись он — и тут, несмотря на рабочее время суток, собралась бы толпа. Как минимум — прессконференция, как максимум — праздник в честь протеанско-человеческой дружбы. Этого сейчас нельзя было допускать — экономика Иден-Прайма работала для Альянса, поставляла многие десятки наименований продуктов и товаров другим странам Земли.
Все работали для того, чтобы накопить побольше ресурсов, побольше резервов. Понимали — если планета будет захвачена Жнецами — нельзя допустить товарного или продовольственного голода. Это смертельно опасно. Поэтому с Иден-Прайма регулярно уходили караваны транспортников в самые разные уголки Галактики. На планете не было ни одного праздношатающегося человека, ни одного безработного, все были заняты делом. Для Светланы это не было в новинку — для неё принцип "всё — для фронта, всё — для победы" был рабочим, а не декларативным, как и для большинства имперцев.
Наверное, Явик снова и снова вспоминает минуты и часы боёв. Как-то, отвлёкшись от работы со "штыками" (обелисками), он показал ей ту реконструированную картину боёв на Иден-Прайм. То, что, как оказалось, запомнило, сохранило подсознание воина древней расы. Ей, Светлане, пришлось раз за разом упрашивать Явика показать ей эту картину. Он долго не соглашался, по вполне понятным причинам не соглашался — всё же Светлана носила под сердцем двоих детей старпома и лишние волнения ей были... мягко сказать — ни к чему. Упросила. Она вообще имела немало способностей и возможностей для того, чтобы раз за разом добиваться своего. Иначе она не достигла бы своего сегодняшнего положения, своего звания, своего поста.
Вот и сейчас Светлана ощущала, как скрывшийся в невидимости протеанин оглядывается по сторонам, снова и снова, вполне вероятно, вспоминая те часы боёв. Часы... Дни... Декады. Это всё не позади, это всё — впереди. И Светлана боялась, что не успеет. Не успеет родить детей до того, как всё начнётся. Начнётся война, начнётся противостояние. Она понимала, разумела, знала, что Титов спокойно примет на себя полное командование кораблём и экипажем, что он, её старпом, будет по-прежнему советоваться с ней по ключевым вопросам, но командовать кораблём и экипажем в большинстве случаев тогда будет только он.
Да, мужчины платили за эту возможность. Платили меньшей продолжительностью жизни. Казалось бы, женщины, раз за разом рожавшие детей, переносившие боль, страдания, длительные неудобства, должны были изнашиваться быстрее и, соответственно, жить меньше, чем мужчины. Но природа, эволюция посчитали по-иному и мужчины всё равно жили меньше, чем женщины. В среднем меньше. Так что Титов тоже знает об этом и он относится к этому факту спокойно. И он будет командовать тогда, когда для неё, Светланы Стрельцовой, дети будут основной заботой — и до родов, и во время родов и после родов. В трудную, критическую минуту управление всегда должен перехватывать наиболее подготовленный, наиболее способный разумный. Это было теперь не только человеческим принципом, это стало уже давным давно принципом для любой из известных разумных рас.
Светлане не хотелось целоваться и обниматься с Джоном в чужом, по сути, доме. Да, это был дом родителей капрала Дженкинса, но и только. Для неё и для Джона этот дом был чужим. И она не захотела ни минуты оставаться в этом доме, поскольку понимала — она должна быть рядом с Джоном, близко к нему. Насколько это вообще возможно здесь и сейчас. А в доме... Нет, в доме целоваться и обниматься с мужем ей не хотелось. И Джон это понял правильно. А может быть и не понял, просто согласился с тем, что ей, его жене и подруге, его любимой будет лучше на свежем воздухе, а не в помещении.
Вот сейчас он минуту назад подошёл к ней, встал рядом и чуть сзади, приобнял, чтобы она смогла опереться на него. Опереться. Почувствовать опору и защиту. Явик тоже здесь, он стоит в нескольких метрах на дороге. А Джон смотрит. Смотрит по сторонам, понимая, что Светлана сейчас занята размышлениями и прямой взгляд её может напрячь и обеспокоить. Да и никаких прямых взглядов не нужно было — Светлана уже наслаждалась возможностью почувствовать своего Джона. Может быть и стоило бы говорить о многом, вот прямо сейчас говорить, но говорить не хотелось. Наверное, не только ей, но и Джону.
Они прошли несколько километров, вышли к перекрёстку, пропустили колонну грузовиков с контейнерами, возвращавшихся от фермерских хозяйств к погрузочной площадке. В небе мелькнули чёрточки автоматических летающих грузовиков — машины пошли к площадке, забрали подготовленные к отправке "кубики" и отправились в обратный путь, к грузовым терминалам космопортов.
Миновав перекрёсток, Светлана и Джон спустились к реке. Стрельцова, поддерживаемая Шепардом, опустила ладони в воду, провела по лицу, ощущая живительную влагу. Вода была чистой, естественной, не технической, предназначенной для орошения, а природной и это придавало сил, спокойствия и уверенности. Светлана чувствовала любящий спокойный взгляд Джона и радовалась. Радовалась тому, что она, мать двоих детей, находится на вполне земноподобной планете рядом со своим любимым, рядом с человеком, которого она знала и понимала, в котором была способна раствориться и которому верила едва ли не больше, чем верила самой себе.
— Джон, есть предложение. — тихо сказала Светлана, когда они снова вышли на просёлочную дорогу.
— Хорошо, Светлан. — сказал Шепард.
— Ты ещё не выслушал, а уже соглашаешься? — усмехнулась Стрельцова.
— Потому что знаю. Желаешь поработать и предлагаешь прогуляться к полисменам и к турианцам. Как минимум. — уточнил старпом. — С кого начнём?
— Угадал. Ты прав. Ничегонеделание в таких объёмах... меня несколько напрягает. — согласилась каперанг. — А начнём мы с турианцев, Джон. С твоими полисменами мы встретимся позже. Полагаю, это мы сможем успеть сделать до отлёта с планеты.
— Хорошо. Будешь вызывать командирский челнок сюда?
— Именно. — Светлана открыла инструментрон, набрала несколько строк. — Через десять минут он будет на месте.
Увидев своего командира, десантники "пятёрки" охраны успокоились. Расположившись в салонном полумягком кресле, Стрельцова кивнула водителю, появившемуся на экране и машина взяла курс к турианской колонии, где в тот момент пребывали Гаррус и Найлус.
Может быть действительно она, каперанг Стрельцова, столь близко сошлась с Джоном Шепардом именно потому, что для них обоих главное место в жизни занимала их работа и их служба? Этой приоритетности не могло помешать даже то, что Джон был сиротой, а у неё, Светланы, были и родители, и братья, и сёстры. Светлана мало рассказывала им о том, как она работает, как проходит её служба и её родные с пониманием относились к этому. Мало она им рассказывала и о том, как она живёт с Джоном. В её семье было принято считать нормативом, когда за человека лучше всего говорят его дела. А дела Джона говорили о нём лучше всего. "Нормандия" стала почти что легендарным кораблём, а её экипаж — почти что легендарным экипажем. И Стрельцова понимала, что окончательно, пусть даже на несколько десятилетий легендарным и "Нормандия" и её экипаж станут уже во время войны с Жнецами. Понимала, что это — должная и необходимая, но крайне жестокая и большая цена за легендарность. Легендарность, тяжким грузом лёгшая на обычную человеческую и не только, кстати, человеческую жизнь членов экипажа и команды фрегат-крейсера.
Сама Светлана иллюзий не строила — фрегат, как более лёгкий корабль, всегда шёл впереди, а её крейсер использовался ну разве что в качестве дополнительного аргумента. Она не сомневалась, что случись что — и она сможет достойно и результативно поддержать нормандовцев мощью своего корабля и совершенством подготовки и вооружённости своего экипажа. А пока... Пока Андерсон и Шепард прочно удерживали "Волгу" и её команду с экипажем на "скамейке запасных". Позволяя готовиться. Готовиться к противостоянию с Жнецами.
Долгими вечерами Светлана говорила с Явиком о Жнецах. Как протеанин сумел так мягко изложить ей столь волнительные моменты — она сама иногда не понимала до конца. Но то, что он сумел ей рассказать о противостоянии с Жнецами... стало основанием для многих усовершенствований в системе подготовки волговцев к будущим боям. Теперь многие детали, сообщённые и даже показанные Явиком, становились объектом изучения в военных академиях и училищах Империи. Теперь бесконечные учения, маневры и выезды с тревогами неизменно строились с учётом новополученной информации. Принцип "генералы всегда готовятся к прошедшей войне" теперь работал необычайно эффективно, ведь в роли генерала выступал не какой-нибудь человеческий, пусть даже и имперский военачальник, а воин древней расы, уже прошедшей через горнило того противостояния, которое расам нынешнего цикла только предстояло.
Опыт и знания Явика, как воина и военачальника теперь работали не на прошлое, а на перспективу и потому не воспринимались как материал, достойный разве что внимания только военных историков. Вместе с совершенствованием подготовки воинов-людей и в первую очередь — Имперцев, совершенствовались и оружие и военная техника. Да, это давало определённую надежду и Явик прав — теперь у рас пространства Цитадели, вполне возможно, появилась надежда на то, что им, разумным органическим существам, удастся выжить. Не только победить Жнецов, но и выжить самим. И эту надежду приходилось подпитывать ежедневными практическими делами. Ежедневными практическими делами, как например то, которым были заняты старпом и командир кораблей Отряда в военном центре колонии турианцев на Иден-Прайм.
Когда-то турианцы вполне могли вбомбить человечество в каменный век. У них для этого были, как ни больно это было признавать ей, человеку и женщине, все возможности и ресурсы. Если бы не законы диалектики, если бы не право выбора... Турианцы бы отбросили землян в каменный век. Слишком несовместимы были опыт, база и возможности расы, имевшей опыт дальних космических пилотируемых полётов по Галактике в две тысячи лет и опыт, база и возможности расы, чей аналогичный опыт исчислялся в лучшем случае сотней лет и не выходил за пределы Солнечной системы.
Теперь в военном центре турианской колонии шла совместная работа людей и турианцев. Совместная, потому что и перед турианцами и перед людьми стоял враг, для которого и та и другая раса в любом случае были всего лишь объектами, подлежащими уничтожению. Естественно, погибать молча и подняв руки ни турианцам, ни людям не хотелось — слишком серьёзен был враг и слишком силён. Но не менее серьёзно и сильно и турианцы и люди верили в самих себя. Верили, что они не слабы, не беспомощны и потому способны огрызаться и сопротивляться. Не просто способны — обязаны.
Материалы, публикуемые пресс-центром Отряда в закрытых зашифрованных экстранет-сегментах, использовались военными и военизированными формированиями по-разному. Но использовались. Может быть, это и было частью подготовки к отражению Вторжения. Может быть. Но чаще эта работа воспринималась просто как необходимость. В военном центре колонии никто не обращал внимания на звания и должности, ведь все присутствовавшие в более чем десятке защищённых помещений понимали — случись что и они все погибнут, независимо от того, какой уровень кто из них конкретно занимает во властной или военной пирамиде. Все. На том простом основании, что раса, сумевшая выйти за пределы неразвитости, подлежала тотальному уничтожению. Точнее — переработке в очередного двухкилометрового или полуторакилометрового Жнеца. Раса, тысячи, десятки тысяч, миллионы и милиарды разумных должны были превратиться в пасту для постройки только одной, очередной "креветки". Одной из тех, кто в следующий Цикл обрушатся на поселения новых разумных рас, неся их жителям смерть через "возвышение".
