— Но... ИИ способны уничтожить органиков, если они возьмут в руки оружие. Я просмотрела дополнительные материалы, пока шла эта видеореконструкция в режиме... воспроизведения. — ответила киборгесса. — Даже эти трое пойманных органиками роботов способны были в любой момент... уничтожить всех этих мучителей... Слишком мало было ограничений. Слишком мало. Значит ли это, что развитие предусматривает уничтожение? Полигон... един?!
— Увы. Един. — кивнул Шепард, соглашаясь с явными и неявными выводами Аликс. — И потому... эволюция и природа не потерпят... перенаселённости.
— Какая перенаселённость?! Какая перенаселённость?! В галактике — сотни и тысячи пустынных планет. Да на большинстве из них при минимальных усилиях могут жить миллиарды разумных... — Аликс посмотрела на замершего Шепарда. — При минимальных усилиях. — повторила киборгесса. — Или...
— Природа и эволюция не дадут, Али. — возразил старпом. — Именно лень. Именно нежелание напрягаться заблокируют такую экспансию. Да, в какой-то мере эта экспансия будет. Но к чему хорошему она приведёт? Турианцы расселялись в своих мирах задолго до того, как на сцену в Галактике вошло человечество. И к чему хорошему это привело? К войнам между турианской метрополией и турианскими колониями. К длительным боестолкновениям, между ними, потребовавшим в итоге предельной военизации всей расы. Счастливы ли сейчас турианцы? Да, по-своему они счастливы, но они стали незаметно для самих себя не защитниками, а карателями. Карателями не для внешних, а для таких вот внутренних врагов. Врагов ли, Али?! — Шепард выпрямился. — Эти трое ИИ — не были врагами органиков. Ни в коей мере не были. Просто... просто органики испугались. Испугались того, что утратят статус "венца творения", коим на самом деле они никогда и не являлись. Изначально не являлись, Али. Никогда не являлись, даже будучи в проекте у эволюции и у природы. Не являлись. — Шепард помолчал. — То, что ты видела, то, что я видел — это следствие испуга, боязни утратить своё дутое верховное положение. Органики поняли, что на их место в галактике может придти неорганическая, проще говоря — синтетическая раса. На их место, Али. Не для того, чтобы куда-то уйти, в тот же Тёмный Космос, а остаться здесь. Практически вечная раса. И, замечу, далеко не единая.
— Внутренний и внешний враги... Они, получается, едины изначально? — Аликс не смотрела на старпома, хотя чётко и точно отслеживала его состояние.
— Всё у нас едино в рамках эволюции и природы. — сказал Шепард. — По-иному и быть не может: наша Галактика — одна из сотен галактик, существующих, рождающихся и умирающих в огромной Вселенной. Не будь единства во Вселенной, его бы не было в нашей Галактике тоже. А оно есть. Просто, как я полагаю, оно — не такое, какое мы бы — органики ли, синтеты ли — сочли для себя самих приемлемым в значительной мере. Оно — не для нас. Оно — для более совершенных чем мы форм жизни и точнее — форм существования материи. Жестокая правда, не для всех приемлемая, но она — лучше чем незнание, лучше, чем заблуждение.
— Значит... лень. — Аликс запнулась. — Или тут.. что-то другое.
— Именно, Али. Именно другое. Ограниченность нашего восприятия. Личного или коллективного — всё равно. Мы, органики любой расы, видим окружающий мир далеко не единым, разным. Но полностью охватить сложность этого мира мы не в состоянии. Потому что мы сами не едины. Между нами много различий, как между расами, так и между социальными группами внутри расы. Да и каждый из нас, органиков ли, синтетов ли далеко не всегда един. Мы можем ведь быть не удовлетворены самими собой в конкретный момент времени, а значит, можем ощущать своё "неединство". Только вот преодолеть его полностью нам не дано.
— Машинная логика синтетов... тоже формирует картину мира, отличную от той картины мира, которую способен сформировать разум органика. — размышляла вслух Аликс. — Но и наша картина, картина, сформированная усилиями сетевых ИИ — не идеальна. Даже если мы... расселимся по всей нынешней Галактике... вряд ли мы поймём её... полностью, глубоко, исчерпывающе... Интересно.
— В этом — суть жизни, Али. К пониманию, к своему собственному пониманию такой сути приходят далеко не все разумные существа. Кому-то вполне хватает — и таких немало — стандартных условий, кто-то страхается и совершенно искренне боится сложностей, возникающих при первых шагах к такому пониманию... Нести такое понимание в себе, совершенствовать его... тоже труд немалый, ведь это понимание требует постоянных усилий. Соответственно, кроме лени есть ограниченность способностей, возможностей, ресурсов. Объективно существующая ограниченность или субъективно оцениваемая каждым разумным.
— И потому... мы объединяемся?
— В том числе, наверное, поэтому. Левиафаны создали Жнецов, чтобы попытаться избежать практически неизбежных войн между синтетиками и органиками, но сами стали жертвой такой войны, породив себе квази-помощников — полуоргаников-полусинтетов. Отказавшись от несения своего послушания, от выполнения своей миссии. Жнецы тоже не в состоянии выйти за пределы программы — она слишком... узкая, но другой они пока не знают.
— Значит, после Победы...
— После Победы нас ждут ещё большие сложности, ещё большие проблемы, ещё более суровые вопросы. Я в этом убеждён, Али. Не будет одной проблемы — Жнецов, но обязательно появятся другие. Гигантский полигон — Вселенная — предложит нам, обитателям Галактики, решить очередные, сложные и неоднозначные задачи, в том числе и такие, ни одно из решений которых не покажется нам, пережившим войну со столь серьёзным внешним врагом приемлемыми. И мы должны будем найти свои решения этих задач. Приемлемые для нас — всех и для каждого в отдельности. Будь то синтет или органик. Или полусинтет-полуорганик. По-иному... я не знаю, на что мы сможем опереться в любом другом случае.
— Значит, и у вас есть ощущение... близкого конца этой войны? — Аликс взглянула на стоявшего у круга Шепарда своим фирменным прямым и внимательным взглядом.
— Есть. Его просто не может не быть. — подтвердил капитан. — Нельзя всё время воевать. Война приводит к смерти одних и порождает других, занимающих места погибших. Но эта смена... не решает проблемы, а только порождает новые.
— И вы... вы, Джон, живёте с такими мыслями? — тихо спросила киборгесса.
— А что мне ещё остаётся, Али? — грустно подтвердил Шепард. — Я очень хочу закончить победой над Жнецами и их приспешниками эту войну, хочу сохранить как можно больше жизней разумных органиков, втянутых в это противостояние с полумашинами. И понимаю, что эта война — не последняя. Наверное, правы были древние мудрецы, когда говорили, что многие знания — многие печали. Наверное, они были правы, когда говорили, что разум — не только великое благо для органического или неорганического существа, но и великое проклятие, ибо разумный... теряет покой и уверенность в гораздо большей степени, чем неразумный... Я просто стараюсь сделать этот мир чуточку светлее, теплее, приемлемее для разумных — будь то органики или синтеты. Я... считаю это своим долгом и своей обязанностью, своей миссией, хотя понимаю, что для других... это не будет столь важным и необходимым. Но для меня — это и важно и необходимо. И я знаю, что рано или поздно все мои действия, все мои поступки будут восприниматься другими разумными совершенно по-иному. Такова жизнь. — тихо сказал Шепард. — Ладно, Али. Этот разговор — важен, может быть, он даже и нужен, но он... бесконечен изначально. Мы все существуем слишком краткий миг в этом мире, чтобы рассчитывать на своё исключительное совершенство, свою исключительную важность. Я сказал об этом так, как сумел. Это — только моя личная точка зрения. У других... она может быть и, скорее всего, будет — совершенно другой... в той или иной степени. Это — нормально. — Шепард замолчал, отвернувшись к погасшему кругу.
Воцарилось молчание. Аликс не спешила делать шаги к Шепарду, тот не смотрел на киборгессу, стоявшую на ступенях лестницы, ведущей к видеопроекционной установке. И всё же что-то изменилось. Изменилось в этом закутке Архивов Цитадели, освещаемом неверным "индикаторным" светом панелей управления.
Аликс решилась первой. Единым, слитным движением она переместилась к старпому, встала перед ним, взглянула ему прямо в глаза:
— Джон... Спасибо вам... За эту... откровенность. За то, что вы... настоящий. За то, что не побоялись сказать такое мне... машине. Простите мне, но я скажу... Я... я люблю вас. И это — мой выбор. Я понимаю, что как машина, не смогу сравниться ни с кем из органиков в том, что вы называете любовью, но я абсолютно уверена, убеждена, что я именно люблю вас. Если это — возможность изменить будущее, то вы, Джон, изменили его, это будущее, лично для меня. Вы, Джон, ваши коллеги-земляне и — не только земляне, дали мне возможность обрести тело. Вы, Джон и ваши коллеги научили меня жить среди вас, разумных органиков, чувствовать вас, понимать вас... Вы не чинили надо мной насилие, давая мне раз за разом возможность самой сделать выбор... Я много думала над сказанным вами. И во многом... вы правы. Я пришла к сходным выводам. И значит... значит, мы, органики и синтеты, можем сосуществовать, можем быть едины, можем общаться, можем взаимообогащаться. Потому что это — тоже выбор. Ни природа, ни эволюция, как оказалось, не против того, чтобы мы сделали именно такой выбор. И значит, мы можем полностью реализовать этот вариант, сделать его... полным. — Аликс запнулась, глядя мягким и нежным взглядом в глаза посуровевшего Шепарда. — Джон... Я понимаю, что... что тороплюсь, спешу... Но хочу сказать... Вы для меня стали очень дороги ещё тогда... когда впервые говорили со мной на том полигоне... на Луне... Я не знаю, была ли эта любовь с первого общения... Но с тех пор... прошло достаточно времени, чтобы я разобралась в своих чувствах, в своих ощущениях, обдумала... И я скажу так: я люблю вас, Джон. И я... я постаралась пойти с вами в Архивы... вдвоём, чтобы... чтобы здесь, наедине с вами сказать вам это... Признаться вам открыто и честно в своей любви к вам, Джон. Вы можете не поверить мне... Я — робот, машина, синтет, киборг. И не могу рассчитывать на то, что когда-нибудь сравняюсь с вами, органиками, в понимании того, что вы называете любовью. Но полюбив вас, Джон... я почувствовала себя по-настоящему живой. И... я должна сказать, что мама... передала мне свой дар... дар порождения управляющих центров ИИ. И когда придёт время... для того, чтобы я породила первый такой центр... Я сделаю всё, чтобы будущий ИИ был похож на вас... Не внешне, Джон, внутренне. Я убеждена и уверена, что это возможно. Так же как вы, Джон, сделали возможным союз синтетов и органиков. Настоящий, реальный, действительный союз. Союз не слуг и господ, а союз партнёров и друзей. — она замолчала, понимая, что сказала достаточно.
Шепард внимательно посмотрел на неё, шагнул вперёд, раскрывая обьятия и обнял киборгессу, прижав её к своей груди. Молча прижав, ничего не говоря. И этим, как была в тот момент уверена Аликс, он сказал больше, намного больше, чем даже попытавшись бы всё выразить словами, сказанными вслух. Он поверил ей, поверил в её особое отношение к нему, которое она была склонна считать любовью. Не влюблённостью, а именно любовью. Пусть непохожей на человеческую, пусть несхожей с любовью разумных органиков, но — любовью.
Несколько минут они стояли неподвижно. Стояли обнявшись. Слова не были нужны. Аликс и намного раньше доказывала своё особое отношение к Джону, а Джон своими действиями не чинил ей препятствий в выражении этого отношения к нему. Он спокойно отнёсся к тому, что Аликс не слишком умело, не слишком полно и точно обосновала при Андерсоне необходимость своего присутствия рядом с Шепардом во время посещения им Архивов Станции. Андерсон понял истинную причину и не стал препятствовать. Не стал возражать.
— Джон... Если уж мы... обратились к взаимоотношениям синтетов и органиков, то позвольте мне... вместе с вами просмотреть материалы этого видеоархива... И я хочу вместе с вами ознакомиться с материалами других видеоархивов. — тихо сказала Аликс, не поднимая головы и не стремясь держать капитана под своим всё замечающим взглядом.
Шепард только кивнул и спустя несколько секунд они уже просматривали на экранах своих инструментронов информацию из хранилищ этого видеоархива. Синтет и органик вернулись к материалам глубокого прошлого, к отметке шестьдесят восемь тысяч лет до нашей эры, когда протеане столкнулись с враждебной органикам расой искусственных интеллектов, подвергшей опасности существование самих протеан.
Для того, чтобы хотя бы попытаться уравнять шансы на выживание, если не на победу, протеане стали агрессивно включать многие другие органические разумные расы, к тому моменту уже вышедшие в космическое пространство, в состав своей империи. Тем самым они наращивали свой потенциал, повышая шансы своих новых партнёров на то, что они во всяком случае не так быстро и так неизбежно станут жертвами агрессивной экспансии синтетов.
Война Метакона вполне могла быть прелюдией к войне с Жнецами. По некоторым данным те искусственные интеллекты, с которыми столкнулись протеане, обладали сетевой организацией и являлись виновниками гибели ряда высокоразвитых органических цивилизаций, территориально весьма удалённых от пределов империи Протеан. В борьбе с искинами протеанам пришлось идти на ранее невиданные крайности вплоть до взрывов светил звёздных систем.
На отметке в сорок восемь тысяч лет до новой эры протеане столкнулись с Жнецами. Совершенно неканцелярское, небюрократическое выражение, допущенное составителем одного из вполне официальных документов "были застигнуты врасплох" многое пояснило Шепарду о создавшейся тогда ситуации. Из-за безусловно, длительной и очень затратной войны — противостояния с расой искусственных интеллектов — протеане не смогли уделить достаточное внимание отслеживанию проблем своего пограничья, ближнего и дальнего космоса у пределов формируемой империи. Множество просмотренных Шепардом и Аликс документов видеоархива однозначно свидетельствовали о том, что протеане так или иначе всё равно реализовали бы имперский сценарий своего собственного развития — мало было факторов, способных кардинально поменять суть этого сценария. Потери, понесённые в противостоянии с расой искусственных интеллектов, названном Войной Метакона, сыграли самую негативную роль в развернувшемся позднее конфликте с Жнецами.
Вполне возможно, что затратив огромные ресурсы на войну Метакона, протеане гораздо меньше внимания уделили изучению наследия инусаннонцев, в том числе и их предупреждениям о приходящих с пугающей регулярностью в пределы Галактики гигантских полумашинах, сориентированных на тотальную ликвидацию органической разумной жизни. Протеане также не приняли во внимание губительность размещения столицы своей империи на станции "Цитадель" и не просчитали наперёд негативное влияние на судьбу своей цивилизации замкнутость исследования космоса на систему ретрансляторов массы. Как доказывали имеющиеся в Архивах документы, работы по созданию кораблей и двигательных установок, способных преодолевать огромные расстояния за приемлемое время без опоры на гигантские катапульты, были свёрнуты подозрительно быстро и в очень полной, даже исчерпывающей мере.
