— К конкуренции... — произнёс капитан.
— Да. — подтвердила Чаквас. — Именно к конкуренции. Она сейчас ... очень уязвима и нестабильна. Любое сомнение в высоте и полноте вашей связи — и она может... приказать себе... — Чаквас встала, явно будучи не в силах озвучить то, что должна была сказать вслух. — Даже я не могу предсказать, что она может себе тогда приказать, Джон. Тут накладывается слишком многое... Алла утверждает, что идя к командирскому крейсерскому креслу, Светлана загнала свою женскую суть слишком далеко и слишком глубоко. Да, она сейчас вынуждена всё острее и полнее возвращать себе... понимание этой сути, но...
— А... этот режим... он поможет? — спросил Шепард, слыша как дрожит его голос, не набиравший привычной силы и громкости.
— Если бы дело касалось любой другой женщины, но не Светланы, я бы ответила — безусловно поможет, но Света — это слишком сложный и особый человек. Постараемся сделать всё, что можно, Джон.
— Докование закончится через несколько дней, Карин. — сказал Шепард. Врач кивнула — как глава медслужбы фрегата, она имела доступ к такой информации и потому ей не требовались пояснения и уточнения. — У нас предстоит вылет на участие в операции по предотвращению захвата Жнецами планеты с крупным и мощным Центром Связи, а затем сразу же Отряд примет участие в операции по предотвращению захвата Жнецами планеты с крупными топливными реакторами. В обоих случаях...
— В обоих случаях Светлана примет в работе экипажа крейсера минимальное участие, Джон. — сказала Чаквас. — Алла сделает для этого всё и я не имею оснований сомневаться в её возможностях и способностях. Так что сколько бы не продолжались эти вылеты... Светлана будет под защитой и в безопасности.
— Хотел бы верить, Карин. — тихо сказал Шепард. — Очень хотел бы верить. По плану дальше у нас ещё разбирательство с ханарами, а также помощь в эвакуации элкоров с их родной планеты. Несколько недель. И всё это время... — он запнулся, чувствуя, что не в силах озвучить дальнейшее. — И меня очень беспокоит обстановка на Цитадели, Карин. Дело... пахнет предательством. Очень крупным предательством. Я не знаю, кто, где, когда и как, но убеждён — оно, это предательство, очень может негативно отразиться на жизни Станции. А у нас ещё и вылет на розыск и эвакуацию библиотеки в Аше. И что-то мне подсказывает, Карин, что мы будем очень сильно завязаны в самом ближайшем будущем на азари.
— Вот именно, Джон. — сказала Чаквас, снова садясь в кресло. — Боюсь, что именно этот факт и является одним из самых напрягающих для Светланы. Да, она знает, что вас любят Бенезия и Лиара. Знает, чувствует это и понимает. Если бы не беременность, я уверена — сложностей бы не возникло никаких или они были бы, скажем так, легко преодолимы и достаточно... безопасны, что ли. Но беременность способна менять настройки личности в самом причудливом сочетании. Пусть временно, не спорю, но менять весьма непредсказуемым образом. Да, впоследствии, после родов они в большинстве своём вернутся к прежней схеме, но до родов ещё очень далеко. Несколько декад, скорее всего — минимум полтора-два месяца. И уже сейчас Светлана крайне негативно настроена по отношению к любым признакам... конкуренции. И, насколько мне известно, такая настройка у неё сохранится надолго.
— Мне...
— Безусловно, Джон. Вы должны будете навестить Светлану на крейсере. И не один раз. Это будет важно, ценно и нужно. — подтвердила Чаквас. — Постарайтесь только не заострять внимание Светланы на проблеме ваших взаимоотношений с Бенезией и Лиарой. Я уверена, сама Светлана постоянно думает об этих ваших взаимоотношениях. Вряд ли тут она сейчас способна себе приказать, отстроиться от таких вот раздумий. Потому не заостряйте...
— Не буду.
— И ещё, Джон... Не надо думать о том, о чём вы начинаете задумываться в последнее время. Со Светланой ничего плохого не произойдёт. Равно как и с детьми. — Чаквас помолчала. — Не надо, Джон. Если Светлана убедится в том, что вы тоже хоть немного думаете о ситуации в таком ключе... будет только хуже, поверьте. Никто не говорит, что вы должны играть роль весельчака и балагура, но не надо пускать сейчас в душу апокалиптику, Джон. Не надо.
— Вы правы, Карин... Я часто думаю, что могу... потерять и Светлану и детей... — тихо сказал Шепард. — Знаю, что так думать... нельзя, но не могу не думать об этом. Я... постараюсь в присутствии Светы не думать об этом.
— Верю, что так и будет, Джон. — ответила Чаквас. — Алла тоже хотела бы с вами встретиться и переговорить. Она будет в Штаб-Квартире завтра во второй половине дня.
— Я освобожусь пораньше. Понимаю, что она не хочет принимать меня на крейсере.
— Лучше будет, если вы прибудете на крейсер не к Алле, Джон, а к Светлане и детям. Не надо пытаться совместить эти две встречи. — Чаквас встала, обозначая окончание разговора. — Идите ужинать и отдыхать, Джон. Вам нужно отоспаться.
— Постараюсь, Карин. — Шепард прощально кивнул и медленно вышел из аппартаментов медика, направляясь к своим аппартаментам. Поужинав пайком, он через несколько минут уже крепко спал, приказав себе обойтись на этот раз без сновидений.
Если Карин нашла его сама, то к Алле, как врачу крейсера, Шепард ощущал необходимость придти самому, не дожидаясь приглашения и не вынуждая Селезневу искать его на фрегате или в Залах Кризисного Управления. К его искреннему сожалению раньше, чем через двое суток у него не было даже десяти минут свободного времени — работа в Зале Кризисного Управления потребовала почти круглосуточного его присутствия и он не смог вырваться из круговорота событий. Где-то на задах сознания он ощущал, что Селезнева готова его принять, ждёт, но понимает, что он не избегает разговора с ней по собственному желанию.
На третьи сутки Шепард постарался освободиться, как и обещал, пораньше и сразу же направился в Медцентр куда прибыла и врач крейсера. Медцентр как обычно, принимал особо сложных раненых и травмированных, поэтому пришлось подождать, пока Алла освободится и вернётся в свой кабинет.
— Хорошо, что пришли, Джон. — Алла жестом остановила Шепарда, уже открывшего рот для извинений. — Не надо. Я понимаю, что работа. Сама, как видите, иногда зашиваюсь. — она переступила порог комнатушки, включила потолочный светильник, прошла к столу, включила настольную лампу, приготовила чай. — Присаживайтесь. Почаёвничаем. Успокаивает и позволяет сравнительно легко переключиться. — она пододвинула к Шепарду, умостившемуся на табурете, чашку и блюдце с печеньем, присела в кресло, обхватила чашку тонкими чуткими пальцами, прихлебнула напиток, прижмурилась, радуясь теплу и аромату. — Сегодня, к счастью, были только травмированные. Раненых не было. — сказала она, с трудом отвлекаясь от только что оконченной работы. — Ночь будет рабочая, но сейчас она такая для большинства цитадельцев.
Разговор получился долгим. Алла достаточно подробно рассказала Джону многое о состоянии здоровья Светланы и о том, какие действия она уже предприняла, чтобы оградить Стрельцову от большинства опасностей и проблем. Шепард слушал молча, редко вставлял реплики и был мрачен.
— Джон, я понимаю, сейчас Светлана не потерпит малейшей конкуренции с кем бы то ни было. — сказала Селезнева. — Но это... это временная настройка, я в этом уверена и даже убеждена. В дальнейшем Светлана... оттает и всё будет по-прежнему. Она верит вам, верит в вас и не собирается требовать от вас... жертв.
— Она же перегружает себя, Алла... Перегружает по-страшному. — тихо сказал капитан.
Селезнева молча кивнула, воздержавшись от попыток возразить или согласиться словесно. Шепард понял. Опустив голову, он сжал сплетённые пальцы рук.
— Не скрою, Джон. Эта... настройка может быть тяжело воспринята Лиарой и Бенезией. Да, я тоже в курсе ближайших планов наших полётов. — врач крейсера коротко кивнула, встала, жестом остановив попытавшегося встать Спектра. — Знаю, слова здесь лишние. Прошу только об одном тебя — поверь, что я не дам своей подруге и твоей жене даже приблизиться к опасности. Поверь мне, как человеку, кто понимает Стрелу где-то глубже и лучше, чем ты... Она родит, Джон и поверит снова в твою способность любить сразу многих... Но сейчас ей в это поверить... крайне сложно. Я знаю, она пытается, но... есть то, что выше её немаленьких возможностей и способностей, Джон. Не скрою, эти дети для неё... очень важны, хоть они и потребовали от неё огромных усилий...
— Она же рискует...
— Да, рискует. Но я верю, Джон, я верю и хочу верить ещё больше, острее и глубже в то, что родив сына и дочь, она ещё не раз станет матерью... Это же... это же Стрела, Джон... Только постарайся не заострять...
— Постараюсь. Обещаю, Алла. — Шепард встал и на этот раз Селезнева не стала удерживать его. — Только...
— Я сделаю всё, чтобы она... доносила детей до максимального срока, Джон. — тихо сказала Алла. — И не допущу её к опасности... Знаю, она уже почти готова к тому, чтобы уйти в медотсек... И знаю, что даже там она не прекратит работать, насколько это вообще возможно в таких условиях. — Селезнева опёрлась о столешницу, склонила голову. — На меня иногда находят приступы секундной слабости. — она помолчала, достала с полки ридер. — Здесь вся информация о состоянии Светланы. Прости...
Шепард взял ридер, уложил его в планшетку, кивнул и тихо вышел из комнаты. Он понимал, что Алла скрывает даже от него свою ставшую хронической усталость, хотя ежедневно оперирует, а консультирует иногда по шестнадцать часов в сутки, не отказывая никому из разумных в помощи. И очень боится за судьбу и за жизнь Светланы и её детей.
Придя к себе в апартаменты, Шепард не лёг спать до тех пор, пока не прочёл все файлы из ридера. Отложив прибор, он встал с кровати, подошёл к окну, забранному бронезаслонкой, коснулся лбом стекла, ощутил его прохладу и закрыл глаза.
Алла дала ему всю информацию о здоровье Светланы. Всю... Не скрыла на этот раз ничего из того, что действительно было важным сейчас, сегодня и в недалёком будущем. Сделала то, что могла и не делать, как врач и подруга Стрелы. Заронила в душу Шепарда веру в то, что Светлана выдержит... Ту веру, какую могла заронить только она, прекрасно знавшая Стрельцову задолго до того момента, как она встретилась с Шепардом и не раз убедившаяся, что отношения Светланы и Джона — всерьёз и надолго.
Несколько минут он стоял неподвижно, обдумывая прочитанное. С трудом, явно неохотно отлепился от окна, повернулся, шагнул к кровати. Завтра надо будет обязательно придти на крейсер к Светлане. Тянуть нельзя. В любой момент Отряд может быть сорван по боевой тревоге в любой из районов Галактики и тогда... возможности поговорить и повидаться не будет...
Видимо, Андерсон что-то такое почувствовал, потому что вместо волговского челнока на перроне спецдока Шепарда ждал командирский челнок "Нормандии", пилотируемый Грэгом.
В этот раз Шепард только молча кивнул водителю, обойдясь без обычных словесных приветствий. Поднявшись в салон, капитан сел в кресло, пристегнулся и включил инструментрон. Грэг понял состояние старпома правильно — пройдя в кабину, он поднял челнок плавно и быстро, положил машину на курс и постарался, чтобы путь к крейсеру занял как можно меньше времени.
— Здравия желаю, капитан. — вахтенный в чине лейтенанта козырнул выходившему на трап Шепарду. — Командир ждёт вас в своей каюте.
— Спасибо, лейтенант. Я сам. — Шепард жестом отказался от сопровождения и вахтенный, козырнув, отстал.
Вот и знакомая дверь. Полуприкрытая, как всегда. Светлана не желала отгораживаться от экипажа даже сейчас...
— Заходи, Джо. — раздался негромкий голос и у Шепарда защипало в глазах. Он едва заметно мотнул головой, переступил порог и сразу увидел её, сидевшую за рабочим столом холла. Зирда лежала у её ног, Зорд и Грей лежали на своих ковриках по обе стороны стола. — Рада тебя видеть. — Светлана, опираясь о подлокотники встала, чуть поморщившись. Шепард заметил, как задрожали от напряжения её руки. — Вот, видишь... Разваливаюсь на запчасти. Алла грозится запереть меня в медотсеке и теперь я склонна позволить ей это. Несколько минут работаю с документами, а потом такая слабость подступает... что хоть плачь. — она приобняла подошедшего к ней капитана, заглянула в его глаза. — Дурнею на глазах... Самой стыдно и неприятно, а уж как...
— Света, не говори глупостей. — тихо сказал Шепард, целуя жену в губы и пресекая её попытки закончить фразу. — Ты сейчас прекрасна настолько, насколько никогда раньше! — он сказал это, коснувшись лбом лба Светланы и заглянув мягким нежным взглядом в её глаза. — И будешь ещё прекраснее, когда родишь!
— Ты в это веришь, Джон? В то, что я... сумею?!
— Верю, Светлан. — Шепард обнял подругу нежно и крепко. — Верю. — он поцеловал её в лоб, дал возможность жене приникнуть к своей груди, спрятать лицо в складках куртки комбинезона. — Всё у тебя получится так, как надо, всё у тебя будет хорошо.
Светлана не отвечала, только сильнее прижималась к нему, обнимала, но, к счастью, не висла. Несколько минут она молчала, затем разомкнула обьятия и, отступив на шаг, сказала:
— Джон... Не бросай меня... Пожалуйста...
Шепард шагнул вперёд, обнял Светлану, прижал к себе. Как она опасалась, что увидев её такую... подурневшую, раздавшуюся, он развернётся и уйдёт... Уйдёт, чтобы заниматься работой, заниматься бесконечными делами. Быть снова вдали от неё...
Они сидели на диване в холле и Светлана, успокаиваясь, склонила голову на плечо Шепарда, прикрыв глаза и свыкаясь с мыслью, что Джон не оставит её ни сейчас, ни в будущем. Она очень боялась потерять его, сама не понимала, почему поверила, что он может уйти от неё сейчас... Вбила себе в голову, что он, привыкший видеть её в лучах офицерской и командирской славы и всегдашней деловой захлопотанности, не сможет принять её такую... поставившую на первый план детей, а не работу и службу.
Говорили они долго, вполголоса, тихо. Овчарки, успокоившись, спали, даже Зирда вернулась на свой коврик, только изредка открывала глаза и окидывала умным, всё понимающим взглядом хозяйку и её главного друга.
Шепард приготовил Светлане её любимый чай, подал ей большую кружку и почувствовал, как пальцы её рук ложатся сверху его рук, увидел, как они подрагивают, удерживая кружку у губ, как мелкой едва слышной дробью постукивают зубы о керамику чашки. Минута, вторая, третья и Светлана успокоилась, исчезло дрожание в руках и чашка больше не ходила ходуном. Поцеловав подругу, Шепард отставил чашку на столик и присел рядом со Светланой, приобняв её. Слов на этот раз не потребовалось — только взгляды и ощущения. Молчание не было тягостным, оно было необходимым.
Совсем немного они поговорили о будущих делах, о предстоящих боевых вылетах кораблей Отряда. Шепард убедился, что несмотря на понятную ослабленность, Светлана по-прежнему полностью в курсе самых мелких ньюансов ситуации. Она предполагала, что и в центре связи и в районе топливных реакторов Отряд ждут боестолкновения. Известно было ей и о сложностях на Цитадели, с которыми отрядовцам тоже предстояло в недалёком будущем постараться справиться.
