А потом, когда и комендант крепости дал добро на испытание этой дурацкой хауфницы, в присутствии толпы зевак, в числе которых был и Роде с приятелем-комендантом, игрок торжественно зарядил и выстрелил. Эффект получился шумный и зрелищный — жаба оглушительно харкнула в небо огромным султаном дыма и огня, дробленый камень со свистом улетел в небо, а потом осыпал ленивые волны совсем рядом с кромкой прибоя.
Мнения разделились — с одной стороны каменный ливень может здорово порадовать собравшихся абордажить врагов. С другой — такое пламя может вполне подпалить свой же такелаж и паруса. Комендант крепости Борнхольм, он же датский наместник острова, простодушно, прям по — детски глядя, сказал Карстену Роде, что для корабля все же эта вещица слишком уж мощная. Вот в воротную башню для прикрытия входа в замок она бы как раз годилась. И атаман намек понял, пообещав решить этот вопрос до конца осени.
На грамотея-пушкаря поглядывали теперь с уважением, а он всего-то лишь прикинул, что саперная яма-камнемет, выкопанная прямо в земле, работает точно так же. Участвовал он за свою пеструю жизнь в нескольких осадах — как с одной, так и с другой стороны стен и видел, что там где есть матерые вояки — там для врага заготавливают массу таких неприятных и убойных сюрпризов.
А тут вырытая в земле яма, куда закладывают порох и засыпают камнями, чтоб подорвать в нужный момент и швырнуть во врага всю начинку — просто сделана переносной и из дорогущей бронзы.
Единственный, кому категорически не понравилось приобретение — был парусный мастер. Язык огня, хлестанувший высоко в небо, произвел на него самое угнетающее впечатление. Потому явившегося к нему пушкаря встретил он неприветливо. Но несколько оживился, когда оказалось, что тощему канониру нужна пара-тройка оберегов.
— Я такой ерундой не торгую! — гордо сказал рябой, но самолюбивый повелитель ловли ветра.
— Ну вот! А мне сказали, что ты можешь помочь в этом деле — искренне огорчился Гриммельсбахер.
— Это для бедных крестьян годится — обереги. В море эти безделушки бессильны. Потому у меня есть то, что куда могущественнее — апотропеи! Это надежные вещи, каждый из них 'отвращающий злополучие' — магический предмет, имеет свойства защищать людей от определенной беды. Проверено!
И он достал из выреза рубахи такую же связку висящих на шнурках и цепочках предметов. Они вполне мирно уживались с крестиком. Игрок и ухом не повел, сохраняя почтительное выражение на морде своего лица. Понятное дело, что торговецким манером мастер воздуха просто набивает цену, называя обычные вещи мудреным словом. Это как раз понятно. Весь вопрос — работают ли его амулеты, то есть апропеи — как должно.
Но канонир отлично помнил, как известный всем немцам шутник и проходимец Тиль Уленшпигель, продал дотошным евреям гадальные зерна из далекой Аравии — для того, чтоб увидеть будущее, надо было их пососать. А когда они принялись за это дело, оказалось, что это навоз в маленьких мешочках из крошечных обрезков шелка. Когда слушал эту историю — ржал, как конь. Там-то все весело получалось, а вот здесь...
И потерять зря золото-серебро жалко, и без защиты плавать страшно.
Не обмишурится бы.
— Что ты мне посоветуешь взять? — спросил канонир.
Мастер воздуха задумчиво наморщил побитый оспой лоб. Потом, вытянув из-за пазухи несколько аккуратных свертков тонкой холстины, стал разворачивать их один за другим. Как бы про себя стал бормотать:
— Так, так, апропей, снимающий колдовские наветы и чары — но он тут на Балтике не годится, это с Южного моря, тут не сработает. Этот — для успеха в любовных делах...
(Тут он кинул быстрый взгляд и убедившись, что на деревянной роже покупателя ни один мускул не дрогнул, неторопливо замотал талисман обратно в холстинку).
— Вот гляди, этот подойдет — для защиты от смерти и ран, нанесенных огненным оружием! Как знаю — у вас, пушкарей, как чужие ядра опасны, так и свои пушки, когда сами взрываются. Возьми в руки — какие ощущения?
Гриммельсбахер осторожно взял в руки маленький странный значок — лук с наложенной на плетеную тетиву стрелой.
— Теплый! — честно сказал канонир.
— Потому что он дает защиту от ран и смерти, приносимых красным оружием огня и дыма! — важно сказал рябой ведьмак.
Канонир не стал спорить, хотя был уверен, что странный этот медный оберег просто нагрелся, будучи на груди парусного мастера.
— Прямо вот так и защищает? — уточнил игрок у продавца.
— Не полностью! Ну так же, как стальной шлем или кираса — без нее убило бы или покалечило.
— А с ней — урон получается меньше? — сообразил канонир.
— Ну да! — последовал уверенный ответ.
— Странно — это же лук со стрелой! Огнем же такое не стреляет! Пушечка бы лучше подошла — стал капризничать Гриммельсбахер.
— Сделано это из орудийной бронзы при переплавке старых стволов. А тетива сплетена из волос мертвеца. Убитого канонира с чужого судна! А что касается пушечки — ну у сверхъестественных сил, что наделяют силой апропеи свое понимание ситуации. Тут дело в материале — для защиты от стрел и болтов талисман должен быть деревянным! — стал очень убедительно выкручиваться продавец. Кроме того апропей против стрел и арбалетов сделан иначе — у него стрела смотрит в левую сторону, а тут стрела направлена вверх, к голове владельца и ее бережет!
— А апропопеи на удачу в игре у тебя есть? — не удержался любопытный игрок.
Рябой парусный мастер сморщился. Словно вместо вина тяпнул уксуса. Потом очень недовольно отбрил чуточку оторопевшего от такой отповеди покупателя:
— Я серьезный человек, а не цыган. Это у черномазых чертей вместо товара пустышки и сатанинские обманки! Потому как они сами — жулики и так и норовят надуть добрых христиан, язычники еретические! Запомни, нет таких апропеев. Удача — даже не ветер! Она — сама по себе. И даже вульгарных оберегов нет. А если какой-то проходимец скажет обратное — дай ему в наглую рожу кулаком. У меня — только то, что по-настоящему работает! Мне жульничать смысла нет — на одной посудине плаваем!
— Понял. Что еще посоветуешь? — спросил Гриммельсбахер.
— Вот это тебе будет полезно — на его покрытую мозолями закопченную ладонь лег маленький странный меч — с тремя лезвиями, извилистыми как у фламмберга и изогнутыми, словно это тартарские сабли. Невзрачный железный оберег. Тоже теплый.
— А это от чего? — спросил канонир, внимательно разглядывая странную штучку.
— Апропей, обеспечивающий победу в перестрелке!
— Странно, почему меч? — засомневался игрок.
— Тьфу ты! Ну не умничай по-глупому, парень! Это огненный меч, точнее его малая копия. Таким наших прародителей выгоняли из рая...
— Но там не было перестрелки — съехидничал канонир.
— Слушай, ты хочешь купить апропей или мне голову морочишь? — уже разозлился парусный мастер. Покраснел рябой рожей, запыхтел сердито...
— Да я просто понять хочу...
— Здесь нечего понимать. Есть вещи бесполезные, есть — помогающие и защищающие. Почему одни работают, а другие нет — никто тебе не скажет. Почему кремень об железо высекает искры, а гранит этого не делает? Почему ты умеешь стрелять из пушки, а наш боцман боится их как волк — огня? Ты не смейся, дурень. Тебя вот если посадить на его должность — ты мигом все пропьешь и проиграешь в кости, будет не корабль, а пустое ведро!
— Понял, понял, дружище! Не сердись, просто дело серьезное, не хочется свалять дурака, говорили мне, что даже с человеком обере..., то есть апропей не со всяким взаимодействует — постарался успокоить разволновавшегося продавца пушкарь.
— Это так. Не всякому подходит и не с любым работает на полную силу. Должна возникнуть симпатическая эфирная связь стихий — важно кивнул рябой. Уважительный тон покупателя успокоил его быстро.
— Вот! А что еще у тебя есть, что мне подойдет? — спросил игрок.
— Пока это все. Но я поспрашиваю у тех, кто ловит ветер, мы обмениваемся тем, что есть. Так что найдется и тебе еще...
— А вот этот серебряный топорик с пентаграммой?
— Это для победы в бою. Но он — для капитанов и для палубного мастера, который на абордаж людей ведет. Вот этот — для того, чтоб найти по звездам путь в свою гавань. Тебе тоже не с руки.
Гриммельсбахер кивнул. Искать дорогу по небесным светилам с его точки зрения и так-то было колдовством сатанинским. А уж амулет такой брать — ну его к чертям!
Цену за пару апропеев ловец ветра назвал большую. Торговаться пришлось всерьез и не шибко получилось ее сбить. Но оно того стоило. В конце концов ударили по рукам и на волосатой худой груди канонира уютно устроились оба амулета. Или как их там — апропея.
Пересчитал украдкой свои пальцы канонир, языком провел по зубам — вроде все по-прежнему на месте. А на тень от чертозная он и раньше смотрел, благо день яркий солнечный — так вот нормальная была тень, а не фальшивая, как нечистая сила делает, потому как у нее, бездушной — тени просто не бывает и приходится всей этой сволочи делать как бы человеческую тень из части себя. Знающие люди твердо говорили — тень такая из хвоста получается и можно заметить, что как и положено живущему своей жизнью хвосту — двигается она не вполне так, как положено человеческой тени, послушной телу. Только взгляд надо иметь острый, но у Гриммельсбахер глаз был — как алмаз!
Значит — правильная покупка и правильные обереги, да и парусный мастер не из тех, кого ближе к ночи и поминать нельзя.
И продавец и покупатель остались довольны сделкой и скрепили ее вечером неплохим пивом в таверне.
На следующее утро прибыл пинк, на котором попутно до острова добрались московиты — мушкетеры и моряки. Теперь людей у капитана Роде было с избытком.
А к Гриммельсбахеру явился один из них, рослый и плечистый, бывший у царя Иохана крепостным канониром и раньше работавший с подобной квадратной хауфницей. Очень к месту было такое, к тому же московит вполне толковал на немецком языке — хоть и с жутким курляндским произношением. Но понять его можно было.
— Довелось из нее стрелять? — спросил его игрок.
— Конечно! Главное — оказаться в нужном месте вовремя. А это что у тебя тут за штуки сложены? — показал пальцем.
— Это книпеля — небрежно ответил канонир.
— Ага. А они для чего? — докопался русский.
Тогда Гриммельсбахер поднял с палубы один из странных снарядов и пояснил так, словно всю жизнь лупил этими непонятными штуковинами. Видел он их позавчера впервые в жизни и — хорошо, что успел походя спросить — не у второго канонира, разумеется, вот еще позориться, а у рыжего боцмана, как бы невзначай, вскользь — что это за штуковины странные. Тот был пьян, благодушен и, наверное, уже и сам не помнил нынче, что вкратце похвастался своей информированностью перед приятелем.
Теперь игрок сам мог важно снизойти до неученого собеседника:
— Книпель — это два ядра, соединенных перемычкой. Здесь отсутствуют деревянные накладки на "ручку гантели". Прицельность при стрельбе никакая, но зато при попадании рвет паруса, канаты, ванты и все веревочное на себя наматывает и этим резко ухудшает и управляемость судна и его скорость.
— Чего только немцы не придумают! — даже как-то неодобрительно отозвался русский. День ушел на подготовку к плаванию, а утром оба корабля пошли в море — на переднем флейте с гордым названием 'Милая подавальщица пива' капитаном — сам Роде, на следующем за ним, как теленок за коровой, пинке 'Веселая невеста' — его приятель норвежец.
А когда остров скрылся из виду, разошлись каперы — один влево, другой вправо, как и было тайно уговорено между ними. Но это так понял игрок, а все моряки опытные сказали бы, что флейт двинул на норд, а пинк — на зюйд. И были бы правы.
Два дня добычи не было никакой — попались датские суда — но это союзники, трогать нельзя, приветствовали только друг друга, когда убедились в правильности флага, поорали, помахали шляпами — и разошлись. Потом подвернулся польский верткий буер, шедший порожним и потому легкий, торчащий корпусом из воды — за ним и гоняться не стали — потому как пустой, да шустрый. Погоня скорее всего была бы долгой, потной и бестолковой — а как приз лодка эта большая сильно уступала в цене любому груженому судну.
На тяжело просевшие в воду галеоны и каракки только облизнулись — было их числом шесть, вооружены преизрядно и шли под флагом английской королевы. Девица та коронованная была к Иохану благосклонна и торговала с московитами всем в нарушение любых балтийских запретов. Явно везли оружие, металлы и прочее, в войне потребное. Опять же получаются — дружественные, да и кидаться на конвой до зубов вооруженный — не резон. Сам призом станешь!
Наконец новая встреча оказалась удачной — двухмачтовое судно из Данцига определенно само пошло в атаку на флейт. Что удивило Гриммельсбахера — явно из бортов торчали весла, хотя странное это корыто точно не было гребной галерой, их игрок видал уже не раз. А тут на передней мачте — прямые паруса, на задней (черт рогатый знает, как ее правильно по-морскому называют) — косые, да еще и весла в придачу.
Впрочем, канониру было не до того. Спешно в предвкушении боя все споро занимались своими делами, а он — естественно — своими. Чопики из запальных отверстий у пушек долой, вместо них — пороховую мякоть аккуратно засыпать, чтоб готово все было к выстрелу, 'сатанинский оргАн' на себя московиты взяли — видали они такие штуки в Ливонии и пользовались не раз. И квадратную хаубицу велел канонир поставить в удобное для выстрела место. Ну как удобное — просто тут язычище огня не цеплял столь обожаемые парусным мастером веревки и тряпки.
На противоположном борту стучали молотки — там поднимали орудийные лафеты, вставляя под них деревянные прокладки, задирая стволы пушек под большим углом. Роде уже прикинул ход боя и сказал, что тот борт — дальний, а его, Гриммельсбахера — ближний, для стрельбы накоротке.
Бухнул выстрел с атакующего судна. И тут же хлопнуло над головами — ядро просквозило через парус, оставив круглую дырку. Нередко после такого привета парус с треском рвался под напором ветра и выходил из строя, отчего ход стопорился резко, но тут полотно было новым, сшито толково — так круглой дырочкой и обошлось. В ответ бахнула носовая пушка совсем рядом — 'Милая подавальщица пива' ответила нахалам такой же любезностью. Куда улетело ядро — игрок не увидел, но во всяком случае всплесков воды не было — значит не мимо.
Капитан громко, но уверенно орал команды, боцман дудел своей дудкой и обезьяны на вантах вроде даже понимали, что им делать. Флейт развернулся бортом к врагу и 'дальние' пушки одна за другой разродились смертью. Теперь разглядеть за пороховым дымом ничего не получалось, а корабль грузно перевалился на борт, разворачиваясь обратно. Захлопали паруса, потом наконец поймали ветер и замедлившийся было в своем ходе по волнам капер чертовски долго, но стал разворачиваться нужным бортом, подставив врагу беззащитную задницу, который эти странные моряки называли нелепым словом 'корма'.
Сердце колотилось бешеным темпом, вспотел мигом, хоть ветерок свежий обдувал исправно. Рядом свирепо ощерившаяся рожа второго канонира — ему на своем борте отстрелявшемся делать нечего, помогать прибежал. В лапах — фитили дымят.
