— Одномачтовый буер. Он был забит бочками с солью и селедкой. Две кулеврины на вертлюгах, два мушкета и несколько тесаков. Ну и прочего всякого — разного, одежонка, обувка и инструменты, карты, переписка. Ну и само деревянное корыто, я тогда удивился как они дорого стоят! Прибыли на Борнхольм, там одноногий наместник и впрямь оказался другом нашего капитана, встреча была радостная, мы словно домой вернулись! И все это захваченное мы отлично продали ганзейским купцам, они остров арендовали у датского короля.

— Погоди, ты ж говорил, что Роде приговорили к смерти в городах Ганзы? — уточнил Хассе.

— Ты как маленький, старина! Приговорили его в Гамбурге и Киле, а арендовал остров ганзейский город Любек. Ганза — торгаши и свое не упустят. А удачливый капер — выгодное дело! Так вот... Тут нас херр Роде приятно удивил. Мы знали, что он от царя получает каждый месяц по шесть гульденов серебром — золота у московитов, как вы знаете, нету. И экипажу тоже от царя должны были идти деньги. Неважно, как месяц прошел — а жалование получишь. Все, как положено у военных. Но капитан решил иначе. Красный флаг с двуглавым орлом он оставил, а порядки взял другие, выгодные нам!

— Как у пиратских команд? С приза долю? — понимающе глянул старший канонир.

— Именно, старина!

— А царю, стало быть, натянуть нос?

— Получается, что так. Мы слыхали, что должны были базу держать в Нарвском порту, а вместо того на другой конец ушли. Он, по подписанному капитулу, обязался доставлять в Нарву каждое третье захваченное судно, лучшую пушку с двух остальных и десятую часть от добычи, продавать которую он должен был исключительно в русских портах. Сдаче русским властям подлежали и все знатные пленники, за которых можно было получить выкуп. Русским воеводам строго приказано было держать того немчина-корабельщика и его товарищей в большом бережении и чести, помогая им чем нужно. А буде, избави Бог, сам Роде или который из его людей попадет в неволю, — того немедля выкупить, выменять или иным способом освободить. Экипажи каперских судов получали указанное жалованье от русской казны и права на добычу не имели. А херр Роде возьми, да и поменяй правила. И заявил нам, что каждый будет получать не только жалование — но и долю от хабара! А русским, что для догляда за нами были царем приставлены...

— Нож под ребра? — деловито предположил Шелленберг.

— Зачем своих боевых камарадов резать? Нет, московитам он объяснил, что после продажи всего захваченного при первой же возможности передаст Великому царю положенное по капитулу — но в виде денег. А долю экипажу он платит из того, что положено ему, из своих средств.

— Эк завернул, хитрюга!

— Так светлая голова, я ж когда еще сказал! И тут же дал нам всем заработанные монетки в руки. Не скупясь! Это — буквально окрылило! Мы все теперь рвались в море! И когда вышли болтаться на волнах снова — будто глаза нам поменяли! Нарвались мы на шведский флейт через три дня поиска, раньше б напугались до испачканных портков — а тут вместо военного корабля с пушками — мы видим гору денег! Вот просто плывет по морю куча сверкающих монет — только руку протянуть!

— Флейт — не военный, все же транспортный корабль — заметил грамотей Хассе.

— С пушками и команда на нем вдвое больше, чем у нас! Но ты прав, старина, сидел он в воде глубоко и грузно, трюм набит у него был под завязку.

Гриммельсбахер вздохнул, взгляд у него затуманился.

Тот день стоял у него перед глазами, словно все вчера произошло!

Как только остроглазый паренек с 'вороньего гнезда' на мачте крикнул про паруса на горизонте, капитан глянул орлом и сыпанул чередой приказов. Абордажная команда стала мигом получать у квартирьера-майстера оружие, пушечные мастера кинулись к своим трубам Судного дня, как они называли корабельные орудия, матросы из парусной команды быстро вскарабкались по вантам, готовясь выполнять приказы на маневрирование.

А потом парень встревоженно завопил, что это флейт и он явно идет на сближение! Но он груженый и в воде сидит плотно, как жирный гусь!

Многие — и сам канонир — не поняли с чего встревожились опытные моряки. А капитан приосанился, подбоченился и весело оповестил, что вот милостивый Бог пожаловал в неисповедимой щедрости своей кучу денег и эти встреченные придурки посчитали зубастую 'Невесту' легким призом! Они думают, что тут на пинке им только руку протянуть за богатством! А мы отрубим им жадные руки и заберем себе все их добро! Абордажной команде — всем вниз и даже кончика носа до команды не высовывать, на мачтах — смотреть за каждым чихом капитана, обоих канониров — к капитану! Все лишние с палубы в трюм!

Игрок не очень хорошо разбирался в морских баталиях, да и на шаткой палубе этого деревянного убожища чувствовал себя очень неуютно, но в игре он разбирался и в людях тоже. Что бы там ни было — а капитан Карстен сейчас пошел ва-банк, поставив на кон все, что у него было!

Глаза у Роде сверкали каким-то нахальным весельем, когда он велел Гриммельсбахеру показать этим уродам, что тут на 'Веселой невесте' и пушки есть, но канониров — нет, и потому эти пушки без толку! Один выстрел, но максимально нелепый! И корабль призовой не ломать! Он нужен без дыр и рваного такелажа! Целенький!

Второй пушечный мастер — держал другой борт.

Игрок кивнул, мысль была ясна.

Блеф! Игроки часто пытаются показать, что у них на руках карта лучше, чем есть. Но только опытный игрок сумеет убедить партнеров в том, что у него на руках мусор. И раздеть поверивших догола!

А капитан уже пошел сыпать командами тем, кто был на мачтах. Судя по тому, как завиляло судно — там тоже взялись выставлять себя дураками набитыми.

Грузный корабль за кормой уверенно сокращал дистанцию. Вскоре уже радостные рожи преследователей стали различимы. И Гриммельсбахер сделал свой самый нелепый выстрел в жизни — 'Печка', как он называл свой второй фальконет по левому борту, пыхнула дымом из всех прогаров, а заряд каменного дроба улетел даже не в направлении атакующего флейта. С корабля преследователей донеслось издевательское улюлюканье и веселые вопли шведов.

Когда перезарядил — увидел, что уже почти и догнали.

Сразу заметил — благо груженый флейт хоть и был по корпусу выше, чем пинк, но сейчас из-за набитого битком трюма просел по сравнению с легкой 'Невестой' и отлично было видно — у пушек не стояли в готовности канониры — зато в носу корабля столпилась толпа восторженно предвкушающих добычу людей. Кинул взгляд на Роде — тот словно плохой актер в бродячем театре — хватался руками за голову и изображал полное отчаяние.

Сам игрок ни за что такой неубедительной пантомиме не поверил бы, но матросня на флейте была куда менее искушенной в театральном искусстве и потешалась над расфуфыренным купчиком, которого они сейчас ограбят до нитки!

Деревенщина с соломой в волосах! Что с них взять, это же тупоголовые шведы! Откуда у них искусство и театры?

С борта флейта нетерпеливо кинули первую абордажную кошку. Не долетев до 'Невесты' более чем прилично, малый якорь плюхнулся в воду.

Капитан Роде что-то крикнул за спиной и пинк повело в сторону. Изображавшие панику на вантах матросы что-то сделали с парусами. Толпа жаждущих грабежа шведов словно по волшебству оказалась как раз под стволами орудий. И тут же наконец канонир услышал капитанский рев: 'Огонь!'

Вторая пушка — 'Маргарита' — была уже давно готова! Навести ее в орущие морды было секундным делом. И заряжена она была картечью из дорогущего свинца! Чем и плюнула в толпу шведов! А игрок уже бегом бежал по палубе к дымливой 'Печке' — из которой грохнул почти совсем в упор — рядом в фальшборт впилась острыми лапами 'кошка'! И еще одна!

За спиной канонира топотала многоножкой своя абордажная команда, выскакивая злой фурией из трюма, улюлюкая и вопя, словно тысяча чертей. А сам Гриммельсбахер наоборот шарахнулся прочь от фальшборта, уступая место головорезам.

Те уже прыгали с пинка на палубу флейта! Суда сошлись бортами вплотную. Что-то хрустело и трещало, но рев атакующих и растерянные вопли убиваемых заглушали этот шум. Шведы толком и не оказали сопротивления, хотя Гриммельсбахер знал, что они дельные вояки. Хуже, конечно немцев, но дельные. Однако разыгранный по приказу Роде спектакль их обманул и отвел глаза, внушил полную уверенность, что боя никакого не будет, а предстоит веселый грабеж и высокий доход. Расслабились перед самой дракой, болваны.

На этом и погорели.

Огневым боем на 'Веселой невесте' владело всего пять человек, но трем московитам Роде воспретил лезть на рожон, они у него были в резерве и сейчас стояли за будочкой, в которой размещался камбуз. Так по — морскому звали обычную кухню. На кухонную крышу игрок и вскочил. Его напарник — второй пушечный мастер — как раз бахнул в очередной раз из мушкета, благо рогульки для упора оружия были хитро встроены в эту крышу.

— Бей их капитана, рулевого я свалил! — крикнул второй пушечный мастер. А к канониру уже подбежал помощник повара с охапкой мушкетов. Задача была ясная и знакомая, расстояние малое и хотя вражий капитан и метался суетливо, вопя команды своей растерявшейся команде, а дело было уже в шляпе!

Вскоре шведский начальник завалился с пулей в животе, а канониры стали лупить по всем тем, кто им попадался под прицел. Русские споро заряжали, помощник повара таскал и подавал стрелкам горячие мушкеты, но веселье быстро кончилось — резня на палубе флейта была недолгой. Теперь на захваченный приз не спеша, с достоинством победителя, перелез капитан Карстен и оба его канонира.

Роде — чтоб глянуть лично своим хозяйским глазом и принять добычу, а пушкари — осмотреть новые пушки и доложить об их состоянии и стоимости.

Палубная команда — как называли абордажников — уже полностью захватила чужое судно.

Быстро дорезали раненых шведов, содрали с них одежду и обувку и покидали голые трупы за борт. Оказалось, что те, кто только что собирался грабить 'Веселую невесту' даже толком и не вооружилась — так были уверены в легкости своей победы, что у половины только ножики при себе были. Квартирмейстер с 'Невесты' между тем обнаружил неплохой запас холодного оружия, но его капитан флейта перед атакой даже не распорядился раздать — и самоуверенность его сгубила.

Все паруса свернули и закрепили, сцепившиеся корабли тихо дрейфовали по серой ряби. Тут облака разошлись, выглянуло наконец солнце и волны забликовали золотом. Это всеми было принято за добрый знак!

Вкусно воняло кровью и пороховым дымом — для игрока, как и многих из команды — это было запахом денег. И не только денег — проигравшийся безденежный канонир был одет в сущую рванину, собранную Христа ради у камарадов по принципу — чем выбросить, лучше отдать товарищу. На тебе, убоже, что мне не гоже!

И это его угнетало и портило настроение! Жить так было неприятно.

Пленных согнали в кучу. Их оказалось не так и много. Быстро выяснилось, что флейт шел с урезанной командой и обученной солдатни на нем было совсем мало. Потому — увидев пинк, сначала шведы сами собирались улепетывать. Но убедившись, что в преследуемой добыче силенок и вовсе нету, а флаг бесспорно показывает на то, что это — враги, и потому нападение одобрено небом и королем — капитан, покойный ныне, и решился отплатить за свой первоначальный страх.

Ну и влип, как птичка в смолу. А уложенная точненько Гриммельсбахером прямо в толпу картечь мигом абордажную команду ополовинила и искалечила, сразу выбив тех, кто стоял впереди и действительно мог умело срубать руки, ноги и головы. Остальные придурки так перепугались, убедившись, что вместо того, чтоб схватить за задницу веселую невесту, сунули руки в пасть сущего оборотня — лютого вервольфа, и совсем растерялись.

А вервольфовы зубы с хрустом хапнули эти наглые ручонки аж по локоть!

Невинная девушка вдруг оказалась лютым чудовищем!

Шведы не были стадом баранов, но сопротивление было убогим, они были потрясены и поражены таким внезапным превращением.

Из команды 'Веселой невесты' убит был всего один парень, двое ранены серьезно и пятеро уже замотали свои раны тряпками, держась молодцевато — только чуть рожами побледнели. Но глядели орлами!

А два десятка дохлых шведов голяком плюхнулись один за другим в серую балтийскую воду. Только брызги полетели! Оставшимся после боя недобиткам бравый капитан Роде быстро объяснил — что либо они поступают под его команду и он щедро их наградит, либо мигом отправятся следом за своими товарищами.

Приносить клятву и целовать крест новому начальству отказались трое упрямцев. И вода трижды плеснула за бортом. Остальные согласились и не так чтоб с большой неохотой. Дворян среди них не было, все корабельные офицеры уже были мертвы, а денег бравый капер пообещал куда больше, чем жалование простого матроса. К тому же шведов среди них была едва ли треть — остальные, как было характерно для плавающих по морям прохвостов, являлись немцами, датчанами, голландцами и прочей сволочью и особой привязанностью к шведской короне не страдали.

Трюмы у приза и впрямь оказались набитыми всяким вкусным и полезным — от свежей солонины до бочонков с порохом и ядер. Кораблик был куда лучше, чем 'Веселая невеста' и по скорости хода и по прочности постройки — совсем новехонький! Капитан Роде только языком цокал от восхищения — и пушки бронзовые достались и мушкетов целый десяток и каюта капитанская была вдвое больше даже с резной мебелью и мягким матрасом!

Да еще на корабле и новинок с десяток — от удлинняющих мачты стеньг до круглого колеса с ручками — штуррвайля, который сильно облегчал управление судном. Картинка, а не судно! Так еще и канониры порадовали, сказав уверенно, что десять бронзовых пушек позволят вести правильный морской бой и грузом трюмы забиты, еще разобраться надо вдумчиво — что там есть. Впору плясать от такой добычи!

Пленных поделили по командам кораблей, своих лучших людей Роде перевел на флейт, самых ненадежных пленных поставили на откачку воды — 'Веселая невеста' уже получила прозвище 'сучки с течкой' и в ее трюме все время приходилось работать, чтоб судно не пошло на грунт.

Отслужили благодарственный молебен — все, кто католики, разумеется, а чертовы протестанты воду качали. Расцепились, подняли паруса и пошли на Борнхольм. Капитан лично проверил все захваченное и до того сосчитанное парусным мастером, боцманом и квартирмейстером. Получилось очень впечатляюще. Парусов было аж три комплекта — и все новые!

Причалили торжественно и бодро к Борнхольмской пристани. И ступили на землю, оставив вахтенных и охрану.

Погибшего парня похоронили по-человечески. В освященной земле и с отходной молитвой. И мессу в церкви отслужили благодарственную — как подобает, а не пустую, корабельную, в которой бывает что нет даже попа, да и кровь и плоть христовой не вкусить — не дают, не полагается. Говорят, потому как бывает при качке, что и сблевать может причащенный, а это уже святотатство и ублажение нечистой силы.