— Italienisches Essen ist schlecht. Nur einen Teig! Armen Bauern Lebensmittel! (Итальянская еда никудышная. Одно тесто! Пища бедных селян!) — помогая себе мимикой и жестами постарались втолковать глупому русскому очевидные вещи оба рекона. Сам Паштет как-то не считал итальянскую еду плохой и состоящей только из теста, да и сказанное немцами о том, что это харчи для бедных крестьян тоже как-то в голове не укладывалось. Европа же, в конце-то концов! Да в каждой пицце колбасы и ветчины по полкило, куда там бедным крестьянам! Паштет аж вспотел, поминая свалившего от этой головоломки латника разными словами. Впрочем, так или иначе, а выполнять план надо. Эти тевтонцы не отступят.
Замысловатый план пития пива по-русски в итальянском ресторане немцев весьма удивил.
— Der Kellner war damit nicht einverstanden! (Официант не согласится!) — сказал алебардщик. Его приятель пожал плечами, усмехнулся.
— Dies ist Russland! (Это Россия!) — напомнил он главное.
Паша не разделял его уверенность. Официант, вообще-то мог бы просто турнуть странных посетителей и был бы прав. Через силу улыбнувшись, Паша предложил провести эксперимент. Немцы пожали плечами. Через пять минут они уже стояли в зале ресторана итальянской кухни.
К колоссальному удивлению Паштета, подошедший к ним официант, молодой и вышколенный, и ухом не повел, выслушав довольно путаное объяснение поставленной задачи. Добро на потребление рыбы с пивом дал и даже посоветовал взмыленному Паше где тут можно купить поблизости воблу. Немцы взяли по разгонному бокалу пива каждый, а принимающая сторона тут же дернула за закуской. Вернулся Паша быстро, немцы как раз убирали последние кусочки жареной свинины, которую заказали от нечего делать. Дальше официант притащил еще бокалов с разными сортами пива, но тут немцы стали задавать вопросы, которые частью переводил Паша, а частью и сам официант понимал, когда немцы сгоряча начинали спрашивать по-английски.
Оказалось, что они собираются пить только сделанное в России пиво и только такое, которое хранится не больше недели. При этом немцы сообщили. что их знакомый, который отлично разбирается в разных сортах самых разных видов пива рекомендовал им пить в России только Балтику номер 9. В итоге большая часть предложенного была забракована, как и желанная Балтика, которую немцы все же выпили, но с такими выражениями на физиономиях, словно это не пиво, а болотная вода. Паштет понял, что причиной такого отношения (сам он бокал навернул без судорог и отвращения) было то, что Балтика, оказывается, тоже могла храниться дольше недели и под рыбу пошло нефильтрованное мутноватое пивко местного производства.
Душные гости дотошно выспросили о том — по каким технологиям и на каком оборудовании сделано питье — на что официант, не моргнув глазом, с самым честным видом заявил — что на отечественном. И технологии традиционные. Разумеется — тоже исконные. Немцы проворчали что-то ублаготворенное и пояснили, что на австрийском или бельгийском оборудовании и по немецким технологиям они пиво пили, а тут попробовать хотят местное.
После третьего бокала атмосфера стала совсем подходящей, официант притащил для потрошения воблы большие бумажные салфетки, вполголоса заметив Паштету, что на газете было бы аутентичнее, но, к сожалению, сервировать стол газетами ему запрещено. И в глазах у вышколенного кельнера что-то промелькнуло этакое, не положенное. Паша решил считать это за искорку иронии и тень сочувствия.
Приступил к разделке рыбы, заметив, что вот — к сожалению вареных раков он сейчас состряпать не может, как и моченого гороха и сухариков ржаных, но зато есть вобла. Немцы утешили его тем, что вареные раки в их германской кухне давно известны, как и горох, так что пусть он не переживает. Для них, потомков тевтонов, визит в дикую Россию был, похоже, сродни боевому походу и они старались ничему тут не удивляться.
Смотрели внимательно, как Паша разминает рыбку, дерет ей башку и снимает шкуру. Сами старательно повторяли, как послушные ученики. Жевали янтарные ломтики с опаской, но постепенно втянулись в процесс, тем более, что возлияния пивом взаимопониманию способствовали изрядно.
Паша, вначале сильно волновавшийся, потихоньку успокоился и после четвертого бокала с удивлением обнаружил, что понимает чужую речь куда полнее, чем раньше. После пятого атмосфера еще улучшилась. Языковой барьер был с треском преодолен и Паша, наконец, сумел узнать — что за проблемы у немцев с пивом. И сильно удивился тому, что молодые мужики всерьез обеспокоены своим здоровьем, которые проклятые глобалисты стараются им угробить, нарушая процесс священного приготовления пива и валя в божественный напиток омерзительные и богопротивные консерванты в сатанинских количествах.
Со слов тевтонов получалось, что там чуть ли даже не формальдегид, который в мизерных количествах вроде как и разрешен, но кто ж пьет пиво мизерными порциями? Под новый бокал и остатки воблы, которую немцы сначала грызли чинно и вежливо, а потом разошлись вовсю, прошел экскурс в анатомию, где любители средневековья показали свои глубокие знания, заверив Пашу, что пиво — полезно всем органам сразу и организму — в целом тоже, но проклятые консерванты убивают желудок, поджелудочную железу и все печенки сразу! Все это высказывалось с невиданным энтузиазмом и несвойственной для тевтонов страстностью.
Впрочем, пиво они любили от души и возмущались гнусными происками корыстных пиводелов так, как оскорбились бы за любимую девушку, испорченную не вовремя кем-то посторонним и гнусным.
На поврежденных печенках немцев заклинило и топтались они в этой теме довольно долго, словно древние и хворые старцы, пока Паштет, которому, в общем, поднадоело слушать подробнейшее изложение симптомов панкреатита, не спихнул немецких знатоков немного в сторону, спросив про их увлечение средневековьем.
Германцы выполнили смену темы на счет раз-два, с ловкостью опытных строевиков, что, впрочем, никак Паштета не обрадовало, потому как подробности и тут посыпались валом, и теперь оставалось только надеяться. что размахивавшие руками реконы не сметут со стола все, чем умелый официант сервировал пирушку. Как ни странно, Паша ухитрялся понимать почти все, что толковали собеседники — пиво почему-то этому способствовало и даже такие нюансы фехтования в Средние века, как Remedio (средство защиты, тут же показанное на пальцах бравыми реконами) или Contrario (опять же лихо изображенное ладошками, мелькнувшими в очень опасной близости от бокалов) были понятны просветленному Паштету.
И даже длинную тираду мечника о том, что искусство меча состоит только в переводе ударов противника в сторону, направлении своих ударов и уколах в правильное место тоже Паша просек сразу. Несколько удивило его то, что оба гостя с важностью пояснили ему, что теперешнее фехтование не такое — раньше не рубили мечом по мечу, лезвие в лезвие, по граням, и тут же пояснили. что металл раньше был слабее и потому это портило клинки, приходилось их беречь, потому контратаки были куда хитрее. Тут же выпили и за фехтование.
Паша, похвалил их успехи на этом поприще и с византийской хитростью порадовал собутыльников тем, что, дескать, его приятели латники очень уважительно отзывались об обоих гостях, как весьма перспективных рубайлах и кромсайлах. Немцы заметно возгордились, лесть от третьих лиц попала в цель. И тут же задумались, потому как неугомонный Паштет задал совершенно внезапный вопрос о том, а хотели бы ребята оказаться в прошлом. Ну вот, типа, окажись тут по соседству дверь в средневековье — шагнули бы они туда?
Немцы только глазами захлопали. Вопрос оказался для них не совсем понятным. Попытки Паши сослаться на популярные образцы фантазийной литературы словно о каменную стену разбились, реконы стали спрашивать:
— Was ist "popadanets"? (что такое — попаданец?) и тут до вопрошателя дошло, что у немцев просто нет фэнтезийной литературы. То ли вообще нет, то ли с попаданцами только, но такое массовое явление в России, как желание оказаться спасителем мира, попав в прошлое, для немцев оказалось полностью отсутствующим. К счастью, про что речь идет — поняли, реконы отнюдь не были дураками, один даже вспомнил, что вот у древнего Уэллса было путешествие в прошлое, потом оказалось, что оба видели американские фильмы про назад в будущее и с терминатором, но у самих фехтовальщиков перспектива попасть туда, где резались всерьез и без дураков, не вызвала ни малейшего интереса.
"Да вы с ума сошли — завопил возмущенный кот — там же живые мыши и крысы!!!" — неожиданно всплыло в памяти у чуточку очумевшего Паштета. Он ожидал, что бравые вояки втайне мечтают о лаврах кнехтов первой линии. А оно оказывается — нифига и совсем наоборот. Один, хмыкнув, тут же сказал, что ему надо еще кредиты выплачивать, а там, в прошлом он бы мигом сдох от холеры, чумы или еще чего такого же антисанитарийного. Его приятель, алебардщик, заржал и упрекнул приятеля в зазнайстве и гордыни, присовокупив, что помер бы тот, скорее всего, от банальной дизентерии.
Помирать от дизентерии мечнику показалось позорным, и он долго упирал на более благородную даму — Чуму, Черную смерть, но в итоге оба сошлись на холере. Паша сидел с открытым ртом. Он отлично помнил по нашим реконам, как те рвались хоть на пять минут оказаться там, где их реконструкция не заставила бы окружающих крутить пальцем у виска. Особенно это было заметно среди фанатов Наполеона, которые очень огорчались тому, что сами французы не рвутся изображать своих предков на поле Ватерлоо и потому практически все войска Великой Франции там состоят из русских и поляков. Впрочем, на сам вопрос немцы ответили ясно и точно — нет, не хотят.
Война — это война, а спортивное хобби — совсем другое. Там нет комфорта и безопасности, а тут — есть. Ну, не отнять трезвого подхода к вопросу, хотя тут Паша понял, что поддали они уже крепко, потому что алебардщик докопался до официанта, прибывшего с новым грузом живительного питья, со странным вопросом: является ли "Vinaigrette Stallone" блюдом из их итальянского меню. Тут даже вышколенный официант несколько растерялся. В первую голову, наверное, потому, что вопроса не понял и стал переспрашивать. Совместными усилиями, разобрав это странное красное кушанье доперли до того, что так мудрено немец обозвал обычный винегрет.
Тут уже пошло проще и официант сказал, что именно это кушанье хитрый актер Сталлоне вложил, как свой фирменный салат в сеть ресторанов "Планета Голливуд". Но сам Сталлоне немножко не итальянец, так что нет — в меню их ресторана винегрета нет. Вот пиво хорошее — есть.
С этим постулатом все согласились, и следующий тост пошел уже без всяких вопросов. Немцы были явно довольны жизнью, и теперь разговор опять пошел в сторону кушаний. Тут вдруг алебардщик взял и брякнул:
— Sie selbst und ihre Traditionen nicht zu respektieren. Das ist seltsam. (Вы не уважаете себя и свои традиции. Это — странно).
Паша не понял, переспросил. Немец, как показалось, немножко свысока — пояснил, что вот ему странно, что такие сложности возникли с простеньким вроде бы угощением. Ему совершенно непонятно — как бы в Германии было бы нельзя попить пива с колбасками и пришлось бы тащить колбасы в итальянский ресторан. А тут — вон как все непросто получалось. Хотя сушеная рыба — это пикантно и вкусно, хотя и чертовски необычно.
— И полезно. Рыба — она полезная. Я ем рыбу, потому что она полезна — влез в разговор уже изрядно захмелевший мечник.
— У вас есть своя экзотика. А вы ее стыдитесь, зато русских туристов полно во всяких экзотичных забегаловках в других странах. Я видел, как ваши с аппетитом тараканов ели. Вы вообще все свое почему-то не любите. Ты про этих "попаданцев" спрашивал. Это странно — не торопясь выговаривал Паштету алебардщик.
— Почему странно? — переспросил собеседника Паша.
— Вы не делаете свою жизнь сейчас. Зато рветесь куда угодно, чтобы что-то делать там. Что вы можете сделать там, если не можете здесь? Это интересное приключение — кушать сухую рыбу в итальянском ресторане. Мало кто из наших соотечественников на такое отважился бы. Мне понравилось, это оригинально — посмеиваясь, сообщил немец.
— Черти бы тебя драли — подумал Паштет. Сказанное бесцеремонным немцем было неприятно слушать. Вдвойне неприятно, что, к сожалению, чертов алебардьер был прав. Для самого Паштета было неприятным открытием. что в пределах досягаемости можно попить пиво и по-немецки и по-японски и по-китайски, даже наверное — по-итальянски, хотя как оно это — по-итальянски? Есть ли такое понятие, как попить пива по-итальянски?
Спросил об этом немцев. Алебардщик твердо заявил, что пиво — немецкое изобретение. И вообще — после разгрома Рима там в этих итальянских городах-государствах вроде и пиво не пили, потому как помнит точно рекон, что монахи в немецком монастыре, где впервые сварили пиво, должны были нести его в Рим, чтобы Папа отведал новоизобретенное питие и одобрил или отверг его, как новое кушание для воинства Христова, такой тогда был порядок в церкви.
Монахи и понесли.
Пешком.
Летом.
Очень жарким.
Издалека.
Когда принесли Папе, то пиво безнадежно скисло и Папа только понюхал эту гадость и сказал — если там в немецких землях живут такие дураки, что пьют с удовольствием такую бурду — то во славу Христа пусть пьют и дальше, ибо воздержание и умерщвление плоти богоугодно.
Тут же родился тост за папу и монахов.
Правда, после тоста выяснилось, что за столом как на грех ни одного католика нет. Да и после некоторого спора, в котором мечник оппонировал скорее просто по живости характера, единогласно пришли к выводу, что пиво, безусловно, появилось раньше Папы Римского, еще древние германцы его варили, после этого беседа перетекла на нравы давних народов, чему немало послужил и тот факт, что немцы были густо украшены татуировками.
Сам Паштет к тату относился чуть более, чем менее, и себе кожу пачкать не собирался, а на развлечения зататуированных смотрел как на атавизмы. Потом чуть было не заговорили о работе и немцы уже стали увлеченно рассказывать про всякие свои заморочки, но это Паша пресек на корню, заявив твердо, что не дело уподобляться канадским лесорубам, которые на работе говорят о бабах, а с бабами о работе. Тут же шалый мечник стал дурашливо озираться и заглядывать под стол, как потом объяснил озадаченному Паштету — разыскивая спрятавшихся женщин. Увы, в ресторане было пустынно, что даже и немножко огорчило бравых пивопойцев, вполне уже расхрабрившихся и готовых на подвиги.
Галантный алебардщик сказал Паше комплимент, заверив в том, что живущие тут девушки очень симпатичные и здорово за собой смотрят — прямо с утра в макияже и одеты, как... Тут рекон заткнулся и задумался. Ему на выручку поспешил приятель, сказавший, что большая часть — словно на собеседование в фирму идет, но вот часть одета привлекательно для глаза, но в Германии те же коротенькие шортики и высокие ботфорты являются одеждой для жриц платной любви. Витиеватость речи заставила Пашу трижды переспрашивать, и только когда мечник ляпнул про проституток, связалось вместе и оплата и жрицы с любовью.
