— На мой взгляд причин две. И обе — важные. Первая — у нас много ресурсов. На любой вкус. Мы и сами зачастую не понимаем, насколько мы богаты. К слову, вы не были в Версале? — спросил почему-то старый доктор.

— Нет — удивился вопросу Паштет.

— Так вот воду в фонтаны Версаля качают насосами. Получается дорогое удовольствие, потому фонтаны запускают на несколько минут и только тогда, когда подходят группы экскурсантов.

— Не совсем уловил, в чем соль — признался попаданец.

— Я сравнил с фонтанами Петергофа, которые снабжаются самотеком из нескольких озер, питаемых десятками родников, хоть круглосуточно фонтанируй, и почувствовал эту самую разницу, глянув глазами французов. Вы бывали в Петергофе?

Паштет кивнул. Он что-то слыхал про водные ресурсы, но как-то с такой стороны не заходил. Чего-чего, а воды всегда вокруг было, хоть залейся. Поди ж ты.

— И подобное за что не схватись. немецким воинам было обещано после войны по поместью и по 50 рабов-туземцев каждому. Что интересно — Гитлер не обманул своих избирателей и уже в ходе войны в Германию прибыло несколько миллионов острабов и каждый немецкий крестьянин легко мог стать феодалом — рабовладельцем, получая восточную рабскую силу за гроши. Причем, что еще более интересно — треть этих рабов померла, хотя отбирали только здоровых. Оказалось, что дешевле рабов и рабынь не кормить, а морить экономно голодом и закупать новых. Так что надо глядеть со стороны — тогда видно, насколько мы богаты.

Вторая причина — эти Наполеоны знают, что пока мы есть — они — ненадолго. И знаете, мне так кажется, что тут вся проблема в том, что у нас другое отношение к людям привито. Ну вот не воспитали нас так, чтобы мы считали туземца с Кавказа нечеловеком. И азиата тоже. Они для нас — все равно люди. И рабов мы не держали как-то. И неотгеноцидили никого толком. Нет у нас в истории таких свершений, чтоб какое -то племя вырезать поголовно с бабами и детьми. А у наших соседушек такого полным полно и они совершенно этого не стесняются. В этом и разница. Есть очень хорошее определение: "Людоедские методы могут привести только к людоедским результатам". Математическое, я бы сказал. Вот у Пол Пота получилась мумба-юмба какая-то. А, например, у Сталина никаких людоедских результатов по факту не выявлено.

Результаты наоборот по высшему цивилизационному уровню. А говорят — людоед был. Но по формулке этой весьма правильной получается — лгут. Когда покопаешься в подробностях, то получается, что жестокости нашей истории людоедскую черту отнюдь не переходили. Все по уму делалось, жертвы приносились весьма скупо, я бы лично пошире размахнулся. Ведь реально посмотришь, кого и сколько шлепнули, разочарование наступает.

И где эти сотни миллиардов расстрелянных командармов? Сванидзе так обнадеживал, а на поверку вышел пшик. Но кто-то усиленно лепит антирекламу сталинизму — наиболее удачному периоду нашей истории. Зачем — нетрудно догадаться. Чтоб мы где угодно ходили, только не по правильной дороге. Лгут напропалую, чтоб дрожь брала, какие тогда ужасы творились.

А вот хрен там.

Сотни и сотни нормальных людей, которые жили при сталинизме, с которыми я общался лично, которым уже не только не запрещалось рассказывать ужасы про то время, но даже приветствовалось, ужасов не рассказывали. А у них ведь всякое бывало. Кого фильтровали полгода, у кого заградотряд сзади поселился, на кого доносы писали, а кто и под суд попал, но был оправдан. В военное время, между прочим.

Не было гнетущего ужаса. Была нормальная жизнь.

С лагерями-карцерами, как и сейчас, впрочем.

Система была демонтирована по смерти Сталина. Там один гвоздь выдернули — ответственность высшего руководства. Ее не отменили, а сильно снизили порог.

Вру. Второй гвоздь — непримиримость к западным упырям. Хрущ еще не был полным соглашателем, но шаги сделал. Захотел, не разоружаясь, не сдувая бицепсов, но все же мирно соревноваться с западом. Но это лажа, если не махать дубиной перед носом у соседей, они начинают думать, что все, можно с мешками приходить, обносить квартиру. А потом уже совсем соглашатели пошли. Наша страна начала сыпаться в 1953 году. Около 30 лет шла стагнация, во время которой народ успели обыдлить неимоверно, потом устроили катастройку.

Потом лихие 90-е. А вот потом самое интересное. Наверху стопроцентных проституток отодвинули ребята, которые хотят поиграть и что-то выиграть. Но мне их игра не нравится. Выиграть ее нельзя. Карты отравлены, а они их руками мацают — грустно сказал врач.

— У меня такое впечатление, что там наверху опять велосипед изобретают — заметил Паша.

— Знаете, я к тем, которые велосипед выдумывают, нежные чувства питаю. Сам такой был. А вот есть такие дубы, они только путь в преисподнюю открыть могут. Дело не в тупости их, хотя есть маленько. А вот нацеленность какая-то внутренняя, прошитость. Как бы они ни шли на Одессу, выйдут обязательно к Херсону. По самые уши — и лекарь показал руками печальный результат выхода к названному городу.

Паштет усмехнулся, потом спросил: "Так что, опять революция должна быть?" Старый лекарь задумался, помолчал. Потом осторожно подбирая слова ответил:

— Революция — это дело такое непростое, в нем разбираться вовсе не легко. Бирюльки натуральные. Чтобы хоть что-то понять, надо представить, что люди вовсе не сошли с ума, а в крайнем случае немного затупили. А кровавость революций обусловлена вовсе не кровавостью грядущей идеологии.

Идеология вообще ширма. Главное, чтоб много крови было, это самоцель. Ну, в смысле, что некая часть общества подлежит неизбежному истреблению, ибо другие способы исчерпаны. Эта часть является несомненной раковой опухолью, потому народ так отчаянно режет по себе же.

Чем кровавее и радикальнее рубанули, тем надольше хватит. Через какое-то время паразитическая опухоль опять начнет расти, но, пока ее почти нет, страна делает рывок. Потом паразиты доводят ее до полного паралича, а там либо гибель, либо новое кровавое очищение. Вроде, грустная картина получается, а как подумаешь — фигня это, мелочи жизни. Ежедневное маленькое зло, помноженное на миллионы и на годы, гораздо страшнее.

Впрочем не обязательно революция. Знаете, чем отличается мир от войны? Когда война — можно мочить врагов. Даже нужно. Когда мир — врагов мочить нельзя. Независимо от того, что они творят. Может, бывает такое, чтоб врагов нет совсем? Не бывает никогда. Вывод?

— Надо лепить образ врага? — хмыкнул Паша.

— Когда враг есть, а образа у него нет, это называется слепотой.

Безразличный механический женский голос стал монотонно перечислять очередной перенос сроков вылета и прибытия. Публика притихла, слушая нерадостную информацию, даже дети вроде бы угомонились.

— Экая получилась ектенья — заметил доктор, когда услышал и про свой рейс.

— Так понятно, что пока туман не рассосется, нам придется тут сидеть — вздохнул Паштет.

— Да, разумеется. Пойдемте в кафе, съедим чего-нибудь — предложил врач.

— Не факт, что стоит это делать. Все эти кафе в наших аэропортах люто дорогие и совершенно все там невкусное. Да и за рубежом так же. Пользуются. что деваться некуда — возразил Паша.

— Не спорю. Но тем не менее, времени прошло уже много, надо чего — нибудь положить на зубы, режим соблюдать надо.

— Я могу весь день не есть ничего — брякнул попаданец и подумал, что это получилось как-то чересчур хвастливо.

— Конечно, вы же молодой еще и у вас организм изношен не сильно. Вот и давайте не будем его портить раньше времени. Обойдетесь без гастрита. Я угощаю! — ухарским голосом, но тихо сказал лекарь и его глаза блеснули усмешкой.

— Да не в деньгах дело. Досадно их, подлецов, рублем поддерживать — пояснил упрямо Паша.

Но сдался и вскоре оба сидели в кафе, которое было полупустым — цены и впрямь были живодерскими. Единственно, что все же убедил старика не разыгрывать тут из себя бабушку, обильно кормящую своего внучка. Согласился на чай и круассан. Себе старик взял то же, уселись, принялись жевать черствоватые круассаны.

— Странно это — задумчиво сказал Паштет.

— Что именно? — деловито спросил старичок.

— Получается, что вот попаду я в СССР, а знаю про ту страну, что там были только репрессии и не было колбасы. И еще то, что там были все рабами системы. Нелепо как-то. Я получается, про Таиланд больше знаю.

— Вот далась вам эта колбаса — поморщился врач.

— Но ведь были же проблемы с колбасой?

— Были. Но не с колбасой, а с логистикой. И с пониманием сейчас у людей места колбасы в рационе — вздохнул доктор.

— Знаете, я как-то не очень вас понимаю — заметил Паша.

— Колбаса — не еда. Это можно назвать лакомством. Я ведь сам возил колбасу в деревню, где мы для бабушки дом купили под дачу. А жена возила колбасу своим родителям в Мурманск. И понимаете ли, какая вещь — соседи в деревне за колбасу возвращали молоком. Смею вас заверить — вы такого молока не пили и вряд ли сможете уже попить, да и мне вряд ли это удастся. Не держат больше коров в деревнях. А жена из Мурманска возила ответно палтуса и ерша.

— Полным полно и молока и того же палтуса в магазинах — возразил Паштет.

— Да не в том дело. Питание должно быть оптимальное! И оно таким в СССР было, как бы ни кричали про колбасу. Понимаете, питание должно быть адекватным и по количеству и по составу. Оно должно быть биотичным, соответствующей консистенции и принимать его надо регулярно! Вы же взрослый человек, должны бы это знать! — огорчился старый врач.

— Вот сказали бы вы попроще.

— Можно и попроще. Наш организм — сложная и сбалансированная система. И находится не в вакууме, а взаимодействует с другими системами. Не менее сложными. Извините, опять воспарил — спохватился доктор, увидев собачий взгляд Паши.

— Так вот, говоря еще проще. Дайте якуту, живущему в снегах, диету и рацион индуса, и якут загнется очень быстро на рисе, бананах и прочих овощах и фруктах. И что характерно и показательно — индус ровно так же загнется на диете якута. Адаптация к условиям — это и привычка к определенной еде. Не было у нас апельсинов, арахиса, сои и другой заморской жратвы — не было вала аллергий. Бунтует иммунная система против незнакомых веществ. Что ценнее — иметь апельсины в рационе, или не иметь аллергии в роду? Еда, пища — это не хамон или колбаса. Это топливо для жизни и строительные материалы для тела. Что съел — то и получил. Дерьмовый кирпич и веточки вместо бревен — паршивый дом выйдет. У вас есть машина? — спросил неожиданно лекарь.

— Есть — удивился Паша.

— Двигатель у нее какой? Какое топливо? — деловито уточнил врач.

— Солярка. Дизель — ответил Паша, несколько удивленный вопросом.

— Скажите, вы будете в свою машину заливать бензин Супер-98? Только потому, что он необычен и очень дорог и потому остальное быдло, которое ездит на солярке, не может себе этого позволить? Или еще более экзотическое ракетное топливо?

— Ну, вы сравнили! Нет, конечно! — засмеялся от нелепого сравнения Паша.

— Вот вы смеетесь, а в кулинарии между тем именно так дело и обстоит, разве что двигатель в машине куда примитивнее человеческого великолепного организма. Есть привычный рацион, к которому люди приспособились давным — давно. Причем этот рацион учитывает и потребности человека в разном возрасте и соответствие окружающей среде и многое другое.

Но вместо жизненно необходимого впаривается чушь какая-то несусветная. Хотя это я хватил — чушь — древнерусское кушанье — рубленная свежая сырая рыба со специями. Не чушь, дрянь. Вот так точнее. На мясе, рыбе, щах и кашах люди отлично прожили многие тысячелетия. А этому омерзительному фаст-фуду (тут лекарь презрительно кивнул в сторону стойки) и ста лет нету. И все его свершения — это 300 килограммовые жиробасы, которые и посрать самостоятельно не могут. Торжество химического извращения.

Придурки вопят о колбасе, как о мериле благополучия. Но колбаса — никак не ежедневная еда и прожить на ней нельзя. Как бы это лучше объяснить? С врачебной точки зрения цена продукта измеряется не в долларах, а в том — полноценна эта еда или нет. Есть ли в рационе необходимый для жизни и здоровья нужный набор...

— Жиры, белки и углеводы — кивнул Паша. Это-то он и сам знал.

— И они тоже. И микроэлементы и витамины и клетчатка и многое другое, что нужно, чтобы все органы функционировали как должно. Простая вещь — нет в рационе йода — и вырастает человек кретином. Мало йода в пище беременной женщины — и в лучшем случае она родит троечника — хулигана. Потому как доказана зависимость уровня уличной преступности от глупости, а уровня глупости и агрессивности — от авитаминоза и недостатка микроэлементов. Пресловутая колбаса во всем сильно уступает просто мясу, яйцам и рыбе, например — наставительно заявил врач.

— Но ведь не было колбасы. Из Москвы возили. И из Питера — сами же говорите.

— Понимаете ли, страна, в которой делают добротные ракеты и самолеты, легко может обеспечить себя колбасой. Это совершенно бесспорно. К слову, Горби недавно признался, что вполне могли бы избежать дефицита. Было, что продать, чтоб купить ту же колбасу. Но это не было нужно.

Нужно было, чтобы публика решила, что систему надо ломать, нежизнеспособна система. И это не только в плане колбасы. Я тогда удивлялся, почему нам все время зарплату повышают? Цены низкие, фиксированные, а денег дают все больше и больше. И полки становятся все пустее и пустее, люди все скупают, а Невзоров в своих "600 секундах" показывает тонны колбасы на помойках.

Теперь видно, что делалось все, чтоб граждане свое государство презирали и ненавидели и не помешали его разваливать. Все в жилу — и пустые полки, и кучи денег, которые потратить не на что, и пропаганда, тупая и тошнотворная и то, что зарубежные товары значительно лучше наших. Кто ж тогда знал, что наши специалисты и впрямь отбирают за рубежом только самое лучше — от фильмов, до питания. Мы же не знали, сколько там никудышного продукта. Зато сейчас нам эту дрянь широким потоком лили — задумчиво сказал врач, прихлебывая брезгливо чай.

— Хорошо, предположим, Горби страну сливал. Но ведь дефицит был и раньше? В том СССР, который вроде б и благополучен? — уперся Паша.

— Я же уже говорил — задача была обеспечить полноценное питание. А колбаса, черт ее дери — это пища нездоровая.

— Но зато вкусная! — не удержался Паштет.

— Да, вот "Вискас" тоже делает присадки, от которых коты и кошки балдеют. Только потом у них быстро почки из строя выходят и котейки гибнут в муках. Когда кричат о колбасе — принципиально не хотят сравнить простые показатели, сколько на душу населения приходилось килограммов мяса, рыбы и прочих картошек.

Кто ж помнит бабушкины котлеты или мясо в супе, что жена варила? Колбасы же не было, вот трагедия!!! То, что было — публика не ценила, как и положено в поговорке. На Дальнем востоке нас кормили жирной свининой, максимальное уважение оказывали. А в магазинах у них было дикое количество морепродуктов, да таких, что вы не поверите, если рассказывать...