И тут внезапно получалось, что свободолюбивые средневековые новгородцы до точки повторили все то, что вещали как откровение Барыги, валившие СССР. Им тоже не надо было ничего своего, они тоже все собирались купить. До разговоров с стрелецким офицером Паша думал в русле официальной исторической науки.
Новгород был свободным городом, демократическим, с Вечевым народным голосованием и колоколом, торговал себе, а злая Москва пришла и выпустила всем кишки. И Иван Грозный поубивал в городе — судя по старательно повторяемым немецким документам аж 700 000 человек! Всех поубивал!
А тут получалось все совсем не так и очень сильно. Новгородские олигархи как-то мигом перестали быть демократами и свободолюбами и черный люд держали в кулаке жестко. И друг с другом дрались за власть не менее свирепо. При этом вели себя ровно так же — как советские Барыги.
Новгородцы могли бы взять в руки всю торговлю на Балтике, но для этого пришлось бы строить флот и строить порт. А это — единоначалие, что противно разным группировкам. История отношений с Москвой была подлиннее, чем с Казанью, и вообще-то Новгород мог сам стать Москвой, но протабанил совершенно позорно из-за собственной дури купецкой, причем минима трижды.
Причем это было вовсе не такое мирное образование — про ушкуйников поминать не принято. Про них не написано вообще ни хера — толерантность и эта, как ее паскуду — но судя по ряду документов, они и татарам давали просраться в самое, что ни на есть татарское господство. Есть вполне параллель между викингами с франками да англами и кого они там еще грабили и потрошили, и ушкуйниками с остальными народами.
Чтоб понятнее было — викинги захватили Париж, а ушкуйники разграбили Сарай аль Махруса, что был севернее нынешней Астрахани. То есть столицу Орды. А это не мышь чихнул! Это в далеком будущем сарай — смешная хлипкая постройка, а тут и сейчас — полностью еще соответствует своему персидскому значению 'дворец'. Забыто многими уже, хотя Паша помнил и Бахчисарай и Сараево — как примеры.
Взять столицу Орды штурмом — надо иметь и силу и наглость. Татары не губошлепы и гарнизон в городе имелся. Так что были лихие вояки ушкуйники. Но Главным Городом Новгород так и не смог стать, хотя и была такая возможность.
И причина того простая. Не могли мыслить новгородские олигахи по -государственному. Барыга — он и есть барыга. Даже очень богатый. Деньжищ много, роскошь — куда там цыганскому барону с золотым унитазом, а умишко — узкий. И новгородцы так боялись, что сосед из другой тысячи рядом станет им командовать, что ловко удерживали силы великого, без сомнения, города в жидкой размазне. Сам не гам и другим не дам!
Разновекторность эта самая или как там это виляние жопом называется, когда кто куда попало тянет, и в целом единства в городе нет ни хрена. Одни демократические свободы. Они с демократией своей в итоге доигрались до польского варианта, когда кто в лес, кто по дрова и в итоге полное бессилие. Ну и губило их западничество — они все 'вна туда' смотрели, вместо того чтобы стать самостоятельными.
В общем — просрали верховенство, как те же тверяки.
Новгород — выродился в разбойничий притон.
Все такие купеческие города многовекторные в итоге таковы.
Вот хоть бы как Венеция. Так перемудрили с сдержками и противовесами в самой себе, так усиленно мешали друг другу верховодить, что из мощной 'почти империи', контролирующей все Средиземное море, 'Светлейшей Республики' прочно севшей на удобном и дешевом по доставке торговом пути с Востока на Запад превратились в заштатный итальянский городишко. А как красиво начинали — натравив орду крестоносцев на своего конкурента — Византию, построив на каждом более — менее приличном острове по венецианской крепости и отняв у русских торговый путь из варяг в греки.
А торговый путь — это невиданно прибыльная штука. Деньги — потоком, власть огромная. И все слили в разборках друг с другом. Барыга он и есть барыга, дальше носа не видит. И сосед ему кажется более опасным, чем все внешние враги. Паштет как-то случайно почитал про венецианцев — историки так толком и не могли сказать — что повлияло на падение Республики.
Сотник размеренно и точно говорил про новгородские дела — он был весьма осведомлен о тамошних событиях, а Паштет слушал вполуха, потому как по странной прихоти мозга нахлынули воспоминания о безмятежном отдыхе в Греции. Ездил туда любивший плавать с маской и трубкой Пауль каждый отпуск — в Таиланд-то долго и дорого было, потому удовольствовался в итоге ближним теплым морем.
Средиземным, усыпанным большими и малыми островами. И на каждом практически — была венецианская обязательная крепость и венецианская гавань, грамотно сделанная, защищающая корабли от любого шторма. И размах строительства удивлял и поражал — потому как в Венеции тоже фон Шпицберген был и странным казалось несоответствие этого застрявшего в средневековьи города — и мощи былого захвата. Точно так же и в Риме — непонятно было — как и почему широко размахнулись эти люди в прошлом?
И перед глазами так и встали серо-желтые стены и башни крепостей на фоне ярко-синего моря и голубого чистого неба. И жара. И треск цикад и запах пиний... И крылатые львы на воротах крепостей — с книгой в лапах, там где остров взят мирно, по договору — или с мечом, где — штурмом овладели венецианцы...
А потом все схлопнулось — и теперь на островах жили греки, и странно смотрелись древние языческие руины святилищ эллинских богов и бывшие католические церкви, переделанные потом в мечети и ставшие в итоге православными. А в сложенных стенах крепостей то и дело видны были остатки от древних дворцов и храмов — аж колонны даже использовались как строительный материал.
Тогда-то и заинтересовался Павел — с чего рухнула могучая Республика? И оказалось, что толком и не понятно. Потому как стародавнее объяснение — дескать португальцы отправили ловкого Ваську де Гаму и тот задачу выполнил — найдя, в отличие от заблудившегося Колумба, действительно путь в Индию. Новый торговый путь!
И оттуда в Европу хлынули восточные товары. Специи в первую очередь и это сильно подкосило основу Венецианской республики, которая на специях имела прибыль.
Такая вот конкуренция за спайс, Харконнены и Атрейдесы... Но другие историки эту версию опровергли, венецианцы тогда снизили цены и справились с конкуренцией. Понесли убытки, но выстояли. И войны с турками их не сломили. А внутренний раздрай и борьба группировок друг с другом изнутри ослабили Республику так, что бравому Наполеону особых усилий не понадобилось для того, чтобы созревший плод упал ему в руки.
И поневоле с Новгородом возникали аналогии. Торговал себе и на ряд важных импортируемых товаров устанавливал свои наценки и вывозил экспорт тоже своеобразно, придушивал так сказать южных соседей. Которые в свою очередь периодически душили голодухой и новгородцев — жратву приходилось покупать у тех же тверяков и прочих южан, земли на севере не плодородны.
А молодежь новогородская ушкуйствовала по округе. Онижедети. Честно говоря, Пауль сам офигел от скупой, но точной речи сотника. И с Тверью Могучей Господин Великий Новгород дрался не раз, да так, что клочки летели по закаулочкам!
И опять прошило время — как вспомнил Павел свою поездку в Тверь. И маленькую экскурсию по симпатичному городку, который назывался ласково Торжок. Был в средневековье городок этот на важном пути торговом, держали его новгородцы.
Отложилось в памяти тогда, что его 28 раз захватывали и 8 раз сожгли дотла. Торжковцы больше всего — буквально на века — запомнили самый лютый разгром города тверским князем Михаилом Ярославичем — из 4 метрового культурного слоя — 50 сантиметров углей — след того свирепого визита. Хуже татар оказался русский князь. А в наше время его канонизировали и в торжковской церкви его новодельная икона теперь стоит, что для торжковцев — плевок в душу. Только вот походы злой Москвы по сю пору все помнят, а походы Твери на Новгород — подзабыли.
А воевали все со всеми постоянно.
Москва сделала ставку на Азию. Тверь — на Европу. И оказалось, что издавна, кто у нас на Европу ставит — оказывается в полном пролете — им не будет поддержки, еще и сами западники грабить явятся, после того, как кинут, обманут и предадут. Опять не к месту вылезло, что слышал в Твери будучи — как перекрывали не раз реки, чтоб не пустить в Великий Новгород барки с зерном и выкрутить купцам руки, вызвав голод...
И выкручивали!
Милые были взаимоотношения, чего уж там!
И опять прошило время накоротке — когда сотник принялся рассказывать о самом большом провале новгородцев. Толков был Пятой и умел видеть скрытые пружины событий. Новгородцы твердо были уверены — что если есть деньги — то все можно купить.
И в глазах фон Шпицбергена выходило так, что были они предшественниками современных ему в будущем 'эффективных собственников', которые тоже считали, что ничего своего не надо делать — они все укупят за рубежом.
А оказалось, что это глупая глупость — так думать. Потому что в торговле — как в танго и сексе — нужны как минимум двое. И если один хочет что-то купить, а другой продавать не собирается — выходит что угодно, только не торговля.
Современные Павлу, обложенные санкциями 'эффективные собственники' оказались точно в том же положении, что и новгородцы. Сидят на деньгах посадники, а купить не могут — даже хлеба, которому тверской князь ход загородил. А с зарубежьем и того грустнее. Сами же решили не строить порт, чтоб единоначалия избежать, дескать заморские гости прибегут — только свистни! Побрякай денежками — и все у твоих ног!
Ан раз порты и корабли у новгородцев отсутствовали, то их держала Ганза. Контролируя таким образом весь рынок. И потому новгородцы покупали не то что им было нужно — на многие товары Европа дала строгие запреты, и не по тем ценам, какие были положены.
Нет, Ганза продавала новгородцам пуд товара по цене двух, а покупала два — по цене одного. Точно, ведь про это и посмеивающийся Хассе говорил! И заветы Папы Римского соблюдены и русских обжуливали на каждом шагу и доходы огромные!
Не контролируешь рынок — значит забудь про то, что 'все купишь'.
Паштет грустно хмыкнул.
Ситуация-то один в один, но историю не учат люди... Оставалось только головой грустно вертеть, слушая негромкий и внятный говор Лисовина. Хотя и странно было, что стрелецкий сотник, настоящий воин, умелый рубака — рассуждает о государственных делах, как матерый купец.
Вроде ж не по чину ему такое понимать? А какой у него чин? Да как у приснопамятного Тревиля. Сотня мушкетеров сейчас — сила серьезная. Королевские мушкетеры, про которых все время снимали фильмы — тоже были сотней, это уже когда Дартаньян стал капитан-лейтенантом роты — он ее до 250 человек увеличил... Тьфу, не о том думать сейчас надо!
И наемник выкинул из головы Дартаньяна! Как раз вовремя — Пятой сделал паузу в своем рассказе.
— Так это азы — без порта и торговли не будет! И корабли нужны! — уверенно заявил собеседнику Пауль, ловко показав, что поддерживает умную беседу.
Лисовин заинтересованно глянул на немцина. Тоже, видимо в свою очередь удивился, потому как вроде как не лекаря дело в таком разбираться. И заинтересованно и определенно — одобрительно! Какие-то еще пометки в досье Пауля сделав.
Если б он еще знал, как Паша свой вывод знал на практике. Когда играл в ночное дежурство в старенькую компьютерную игру 'Рим.Тотал вар'. И определенно убедился — строить порты — очень выгодно, морская торговля дает огромную прибыль, доставляет необходимые ресурсы и много чего еще. Правда вместе с портом необходима и постройка кораблей — как купеческих пузатых суденышек, так и военных — иначе чертовы пираты и завистливые враги-конкуренты задушат торговлю напрочь. Так что в своих словах попаданец был уверен и сотник это почуял. И сделал вывод — немцин и в торговом деле и в портовом — разбирается на практике.
Что еще больше запутало в понимании — кто этот лекарь.
Продолжил рассказ про новгородских олигархов.
Толков сотник... И чем глубже зарывался Пауль в детали Средневековой Руси тем больше офигивал. И лубочная картинка Тирана Васильевича, который просто ни за что убивал кристально честных и испуганно-патриотичных олигархов несколько потрескивала и рассыпалась теперь. И никакой вроде политики, но опять же торговля Европы с Московией под жесточайшими санкциями. И внезапно — не со стороны Московии, а именно со стороны Европы ограничена максимально.
Вообще считай ничего ввозить нельзя, список на букву "Ф". То есть читай: 'Фсе ввозить запрещено!' И даже товары мирного, но двойного назначения, не то, чтоб оружие, боеприпасы и кони с лошадьми, а металлы все к примеру, изделия из них, проволоку, кожи и ты пы. И мастеров завербовывать запрещено. Чтоб никаких нов-хав в Московию не утянули.
Причем задолго до Ливонской войны такое положение вещей введено.
Правда Англия как всегда кладет на чужие европейские интересы и возит нагло все запрещенное: даже мушкеты поставляет в Московию, но то привычное не только было Лисовину, но и потомку — англо-саксы всегда на всех кладут большой болт и всегда строго блюдут свою выгоду и свои интересы. И тут Пятой показал себя опять же знатоком международных отношений — аглицким немцам для войны с гишпанскими немцами, имеющими огромный флот из громадных кораблей, тоже флот нужен — а это древесина, пенька и лен со смолой. И за это они не то, что мушкеты и свинец — а что угодно привезут! Жизненно это им важно!
И пока это единственная возможность получать товары из Европы.
— А что царь сам порт не построит? Выход к морю-то ведь есть? — осведомился Паша.
Сотник стрелецкий поморщился. Вопрос был явно неудобный. Но ответил все же, что Великий Государь не новгородские купчишки и порт и верфь для постройки судов конечно строить повелел в Нарве. Ан не заладилось дело — тут Паша долго не мог понять что объясняет его собеседник. Только минуты через три доперло, что просто краткого слова 'блокада' в лексиконе Пятого нету. А порту в Нарве и русским судам выходящим оттуда неожиданно забывшие свои ранешние противоречия и неудобицы европейцы устроили именно полную блокаду. Открыто даже и пиратствуя. Захватывая и грабя суда в море. Перекрыли кислород наглухо!
Пауль тихо усмехнулся. Ну ничего не меняется в этом мире! Что в покинутом будущем, что тут в веках средних — одинаково возникает вопрос — как можно выкрутиться из-под санкций? Которыми 'партнеры' душат Россию, как ее ни называй с давних времен.
Судя по выражению лица сотника — мудрый Террибль выход нашел. То, что Лисовин стал говорить дальше, фон Шпицберген не сразу понял. Переспрашивал, вникал и удивлялся очередному временному пробою. Потому что рассказывал Пятой странное — о том, что царь на завоеванные земли в Ливонии посадил королем чужого человека. Совсем непонятное. С рассказчика семь потов сошло, пока Паштет не понял сути и тонкости интриги.
Да, это для него был неизвестный ранее и не шибко освещаемый факт.
