— Тебе очень идёт. Но хочешь ли ты этого? — её голос позвучал мягко, но слова отчего-то задели.
— Я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду?... — но она уже отвернулась и вновь погрузилась в работу. В наступившей тишине мне оставалось только мерить скучающим взглядом интерьер комнаты, который я и так уже успела изучить от и до, да надеяться, что смогу вскоре вырваться отсюда в сад или в кабинет при лаборатории. Хотя после того случая в коридоре, я избегала не только задерживаться в больничном крыле до темноты, но и вообще очень неохотно бродила там в одиночестве даже до наступления сумерек. Из груди вырвался глубокий вздох, что мастерица истолковала по-своему.
— Что ты знаешь о королеве Лихолесья? — сказать, что вопрос застал меня врасплох — это ничего не сказать. От удивления я даже попыталась обернуться, чтобы взглянуть на эльфийку, но та жестом приказала мне не двигаться. На мне сейчас было роскошное платье из тяжёлого изумрудного с фиолетовым отливом шёлка и широкой юбкой. Именно над последней и колдовала мастерица уже какое-то время, и поэтому мне было запрещено менять расположение.
— Я... честно, ничего не знаю. Мне никто о ней не рассказывал, — в ответ на это Эгет тихо усмехнулась за моей спиной.
— Тебе никто и не расскажет. О ней запрещено говорить, и даже имя её под запретом во владениях Трандуила Орофериона.
— Почему?
— Потому что иногда проще забыть и вычеркнуть из памяти, чем жить и терпеть боль потери. Особенно, если в этом может быть твоя вина, — в её тоне засквозила плохо прикрытая горечь. Я предпочла смолчать.
* * *
Мы победили в войне Последнего союза, но, увы, не сразу поняли какой ценой. Осознание пришло позже, и было похоже на жестокое похмелье: после радостной эйфории наступила скорбная пустота. Мы встречали доблестных воинов леса цветами, лишь для того, чтобы уже на следующий день их лепестки накрыли погребальные плоты. Тогда в битвах мы потеряли слишком многих, но, наверное, самым тяжёлым ударом было то, что на поле брани пал и наш славный король. Растерянность и пустота — они отражались в глазах, витали в кронах этих великих деревьев, и, возможно, победили бы нас, погрузив весь лес в отчаяние, если бы не молодой правитель.
Трандуил Ороферион был доблестным воином, отличным полководцем, и с готовностью помогал отцу, но было это больше в делах ратных, нежели управленческих. Многие считали, что в его крови ещё не угасла пылкая юность, жажда жизни и страстей, но всё это рухнуло в один момент, и после войны Последнего Союза на земли Эрина Галена ступил уже совсем другой эллин. Он видел, как гибли лучшие сыны его народа, видел ту пожирающую всё живое тьму, что несли с собой полчища Мордора, и он был сыном, который вынес безжизненное тело своего отца с поля битвы, но теперь он был королём, в чьих руках лежала судьба его народа. Поэтому он не мог сдаться и сломаться, вопреки ожиданиям некоторых представителей совета, поэтому и не мог позволить себе скорбеть так, как просило сердце — королева-мать оплакивала Орофера и за себя, и за сына. Все силы своей души он отдал на то, чтобы у лесных эльфов вновь появилась вера в то, что тьма повержена, появилась надежда на то, что свет снова восторжествует в Лихолесье.
Он приказал закрыть границы лесного королевства на период траура, чтобы, подобно раненому зверю, в мире и покое залечить наши раны, питаясь древней силой великого леса. И это ему удалось. Многие из эльфов сильван услышали его зов, и их сердца вновь наполнились светом, но были и те, что не выдержали и покинули Арду, услышав зов моря, уплыли на Запад. Среди них оказалась и королева-мать. Но и тогда ничто не выдало истинные чувства нашего Владыки, лишь только его взгляд стал более холодным, а ум — рассудительным.
Шли годы, и под кронами Великой Пущи снова зазвучали песни и смех, а на полянах всё чаще можно было увидеть танцующие пары. Наш народ вновь нашёл радость, надежду и любовь, но теперь мы желали, чтобы они нашли и нашего короля. И великие Валар услышали эти молитвы.
То лето выдалось жарким, и порой казалось, что знойный воздух был наполнен осязаемой сладостью растопленного дикого мёда. Границы королевства больше не были полностью закрыты, но охранялись с прежней тщательностью, поэтому появление в лесу двух незнакомок недолго оставалось незамеченным. Обычно за странниками, держащими свой путь через Эрин Ласгален, просто внимательно следили, если они не стремились вторгнуться на наши территории. Но на этот раз через вековую чащу путешествовали две эльфийские девы без какого-либо сопровождения или охраны, что уже показалось необычным. Однако, это было только начало. Они, в отличие от других путешественников, не торопились покинуть Лихолесье, даже наоборот — будто что-то искали, с каждым днём углубляясь всё дальше и одновременно всё ближе к нашим границам. Поэтому в какой-то момент стражники были вынуждены их задержать и доставить во дворец, но они и не думали сопротивляться.
Как оказалось, эти две девы странствовали по просторам Арды в поисках утраченных знаний. Златовласые, стройные, грациозные и свободные, как птицы — невнимательный встречный мог принять их за сестёр: так в унисон бились их сердца, так перекликались их души. Успев узнать и повидать многое, они с радостью делились своими знаниями, а вот о себе рассказывали мало, предпочитая с неподдельным интересом слушать истории о нашем королевстве. Эту особенность заметили, но простили. Их красота, ум и внутреннее тепло зажигали улыбки и словно освещали всё вокруг, поэтому очень скоро сам король предложил им остаться на правах гостей. Приглашение было принято с радостью... Тогда мало кто знал, что это был не просто жест гостеприимства. Однако, уже очень скоро дворец зашептался о том, что одна из загадочных красавиц своими ясными очами цвета июльских васильков сумела растопить и согреть сердце самого Трандуила Орофериона.
День их свадебной церемонии был одним из самых счастливых для лесных эльфов. Празднества длились семь дней и ночей, и мы не могли налюбоваться на новобрачных. Тогда всем казалось, что несмотря на то, что уже была осень, в те дни в Лихолесье вновь вернулась весна. Вернулась и осталась на многие счастливые годы. Владыку было сложно узнать: от прежней холодности не осталось и следа, он снова жаждал жить, жаждал видеть мир, жаждал чувствовать и любить свою прекрасную королеву. Тогда многое поменялось в королевстве лесных эльфов. Впервые за многие годы были открыты границы, и мы не чувствовали себя узниками своего же дома. Сформировались новые альянсы, появились новые союзники. Когда же из дворца пришли вести о том, что королевская чета ожидали своего наследника, мы осознали, что война наконец закончилась, и теперь можно было жить.
В те годы многие нашли своё счастье и решились принести новую жизнь в этот мир, среди них была и вторая странница. Двух эльфиек можно было часто встретить в лесу, где они гуляли, держась за руки и слушая песни вековых великанов. Их прекрасные лица светились счастьем и безграничной любовью к тому крошечному сердцу, что билось внутри рядом с их собственным. Но утро не может длиться вечно, и когда-нибудь да наступит ночь.
Когда пришёл срок наследнику появиться на свет, что-то пошло не так. Королева теряла силы, и никто из лекарей не мог ей помочь, пока она не потребовала к себе свою подругу. Какая магия творилась за закрытыми дверями королевской спальни, не узнает никто, но она помогла — королева выжила и подарила Лихолесью Принца Леголаса. Трандуила переполняла гордость и счастье, он решил окружить свою семью заботой и любовью, но самое главное оградить деву своего сердца ото всех опасностей, особенно после того, как беда уже однажды подобралась так близко. Он желал уберечь, но вышло так, что он перекрыл ей воздух.
Драгоценные камни, изысканные украшения, роскошные наряды, — у неё было всё, но не было свободы. Как только появились тревожные вести о появлении странных зверей, Владыка и вовсе запретил ей бывать в лесу, что ещё больше отдалило королеву от второй лесной девы. И если простые эльфы души в ней не чаяли, то вот придворные недолюбливали: многие не могли простить ей то, что король предпочёл чужестранку и скиталицу дочерям леса благородных кровей. Поэтому в новом дворце, она стала одинокой узницей своего положения. И пусть правительница воспринимала это как что-то причитающееся её новому титулу и все свои силы отдавала на воспитание сына, было видно, как угасал её взор, как всё реже её светлый лик озаряла улыбка, особенно, когда подросший принц стал проводить больше времени за изучением воинского искусства с другими эльфийскими воинами. Она бродила по саду молчаливой тенью, но никто, ни даже король как будто и не замечали этого, пока однажды она не исчезла.
Она всё оставила, взяв с собой лишь простую походную одежду, в которой пришла сюда много лет назад, да последний подарок её супруга — чудесное колье, сияющее так, словно мастерам удалось заключить в него частичку света звёзд. Но, как оказалось, ушла она не одна — её спутница исчезла вместе с ней. Три дня и три ночи их неустанно искали самые быстрые и испытанные воины, но эльфийские девы будто испарились в воздухе: ни следов, ни даже намёка на то, куда они могли направиться, не обнаружилось. Лишь на утро четвёртого дня на самой границе леса разведчики нашли порванное колье света звёзд. Это всё, что осталось от двух загадочных красавиц.
* * *
Эгет замолчала и со стуком закрыла крышку своего сундука, скрывая там последнее из платьев (и пока моё любимое) из тёмно-синего струящегося шёлка с широкими рукавами. Но сейчас мне было не до нарядов. Её рассказ взбудоражил душу и не только потому, что был о его "бывшей" — было в этой истории что-то, отчего сердце сжималось от холодного, липкого страха, ещё более жуткого из-за своей видимой беспричинности. Но были ещё и вопросы.
— Так она больше никогда не вернулась? И никто не узнал, что с ней произошло? — в ответ мастерица лишь покачала головой. — Но почему же её имя под запретом?
— Она покинула свой народ, свою семью, своего короля, — из груди эльфийки вырвался тяжёлый вздох. — Он никогда ей этого не простил. Это было предательством в его глазах. Как и поступок её спутницы.
— Её имя тоже запрещено произносить? — не унималась я.
— Именно, — Эгет кивнула, и чуть тише добавила, — но ты можешь попытаться спросить об этом у леди Сельвен. Вернее, спроси об ожерелье света звёзд.
— Сельвен? — упоминание моей подруги меня несколько озадачило.
— Вторая странница — мать Сельвен и Ровиона, и жена лорда Фаэлона, — отрезала Эгет. — И по какой-то причине многие обвинили именно её в исчезновении королевы. Говорили, что это её магия затуманила мысли правительницы. С той самой ночи, когда родился принц Леголас, все, за редким исключением, считали супругу королевского лекаря колдуньей. А ведь всему виной были её знания...
— Увы, нет предела человеческой глупости и зависти, — выпалила я, спохватившись, когда было уже поздно. Эгет повернулась ко мне и как-то странно посмотрела в глаза.
— Пускай тебе порою кажется, что ничто человеческое нам не чуждо, — она сделала многозначительную паузу. — Ты ошибаешься, смертное дитя. Мы не люди...
Эльфийка иронично улыбнулась и, поправив выбившийся из-под золотистого ободка локон, молча направилась в сторону двери. Однако, я не собиралась отпускать её так просто. Ведь у меня оставался один самый главный вопрос:
— Зачем ты мне всё это рассказала? Особенно если о королеве запрещено говорить...
Эгет замерла на месте и медленно обернулась. Ситуация почти до дежа-вю напоминала нашу прошлую встречу.
— Мне нравится твой пытливый ум. Что же до моих причин — их много, но я оставлю их для себя. Просто думаю, что тебе стоило знать правду, — на несколько мгновений она задумалась. — Знаешь, а ты похожа на неё.
— На пропавшую королеву?
Эльфийка утвердительно кивнула, а я не удержалась от ироничной улыбки.
— Только не надо мне говорить, что внешне. Я не замечала за собой ни золотых волос, ни голубых глаз...
— Разве внешность решает всё? Красота лица и тела может надоесть, а вот тайная магия души — никогда. Вы близки с ней по духу, и поэтому его тянет к тебе... — она неожиданно оказалась рядом, тёплые руки накрыли мои плечи. — Но эту историю я поведала тебе вовсе не за этим, человеческое дитя.
Я невольно затаила дыхание. Её ладонь почти с материнской нежностью коснулась моей щеки.
— Твоя жизнь быстротечна, — голос понизился до шелковистого шёпота. — Не трать его и своё сердце понапрасну. Эльфы любят лишь однажды в своей жизни. А наш король Трандуил Ороферион, вопреки придворным сплетням, искренне любил свою королеву.
Эгет коснулась моего лба в невесомом поцелуе и, отстранившись, внимательно посмотрела в глаза, словно выискивая в них что-то. Напоследок она подарила мне грустную улыбку и бесшумно покинула комнату, оставив меня в немом оцепенении среди цвета старой розы.
========== 70. In vino veritas ==========
Сельвен лениво перебирала страницы травяного справочника, не особо углубляясь в содержание. Дел на сегодня оставалось немного: все ингредиенты уже давно дымились, пыхтели и парили в котлах, и надо было лишь следить за тем, чтобы ничто не перекипело. А значит, ей и её помощнице торопиться было некуда, и можно было пообедать в тишине и спокойствии, а не заглатывать содержимое тарелок второпях. Однако, хотя время обеда уже давно прошло, Ирина всё ещё сражалась со своей порцией и, судя по тому с каким энтузиазмом (а точнее отсутствием оного) гоняла по тарелке остывшую похлёбку, смертная явно проигрывала. По тому, как женщина то и дело хмурилась, было не трудно догадаться, что она вела какой-то внутренний монолог и уже давно позабыла про еду. Сельвен нехотя отвела взгляд и вновь попыталась отвлечься травником, но это было сложно. Пускай их с Ириной отношения стали более натянутыми после того, как та приняла свою новую роль в новых покоях, эльфийка продолжала с теплотой относиться к своей помощнице и искренне переживала за неё; однако за то непродолжительное время их знакомства дочь лекаря успела уяснить, что все попытки выпытать что-либо из её смертной подруги были обречены на провал, и та говорила лишь тогда, когда сама того хотела.
Сельвен как раз с видимым интересом рассматривала очередную иллюстрацию, когда столовый прибор жалобно звякнул о край тарелки. Эльфийка вопросительно взглянула на свою помощницу из-под ресниц.
— Сельвен?
— Мммм... — промурлыкала лесная дева, продолжая перелистывать страницы и давая тем самым Ирине время собраться с мыслями.
— У меня есть к тебе вопрос, — голос женщины окреп, и она тут же продолжила. — Что ты знаешь об ожерелье света звёзд?
В тот момент дочь лекаря была готова к любому вопросу, но только не к этому, и первые несколько мгновений в замешательстве смотрела на свою подругу.
— Колье, — поправила она наконец, когда голос снова вернулся к ней. — Колье света звёзд.
— Какая разница? — отмахнулась Ирина, и её пальцы нетерпеливо забарабанили по столу. — Так что ты знаешь?
