На этот раз её прикосновения были более смелыми и осязаемыми. Нежные руки дразнили, скользя вверх по бёдрам к груди, где сквозь лёгкий шёлк уже ласкали затвердевшие соски. Он и не заметил, как оказался на ногах, но готов был поклясться, что ощущал сейчас каждый изгиб прижавшегося к нему тела, а кожу опаляло её горячее дыхание. Эльфу еле удавалось сдерживать рвущиеся наружу стоны вожделения, но он продолжал стоять напряжённый, подобно натянутой тетиве, и всё ещё с закрытыми глазами. Нет, он не боялся: его сердце уже давно позабыло, что такое истинный страх, но узреть её образ сейчас означало бы вновь испытать ту неугасающую боль предательства... Словно в ответ на его мысли, всё резко прекратилось, что эльф воспринял со смесью облегчения и разочарования. Дыхание давалось с трудом, а тело чуть подрагивало от обжигающего желания. "Я снова проиграл", — успел подумать он, как горячие уста завладели его губами в страстном и требовательном поцелуе. В первые мгновения он даже растерялся от столь ярких ощущений, но уже в следующую секунду ответил с неменьшим рвением. Его пальцы запутались в шелковистых прядях, и он почти с яростью впивался в губы своей партнёрши в битве за контроль, в которой никто из них не желал отступать. Наваждение ещё ни разу не было таким ярким, дерзким и до боли острым. От возбуждения голова шла кругом, но он уже не мог ни остановиться, ни насытиться, полностью отдаваясь на волю эмоций, чувств и ощущений. Перед зажмуренными глазами плыли красные круги, но веки были всё так же упрямо закрыты. Только теперь по другой причине — так не хотелось спугнуть и разрушить завертевшийся вокруг него вихрь. Внутри и снаружи он был весь, словно из раскалённого до бела металла, и каждое прикосновение отзывалось болью и невероятным наслаждением. А в душе короля крепла уверенность, что ещё чуть-чуть, ещё одно мгновение, и он осознает что-то очень важное... В его руках она замерла, прильнув вплотную, в нос ударил дурманящий сладкий запах, показавшийся отчего-то знакомым.
— Посмотри на меня... — Прозвучал в его сознании бархатистый шёпот. Но зачем? Он и так знал, кто предстанет перед ним, стоит ему разомкнуть веки. — Позволь себе увидеть... — В ответ эльф лишь отрицательно покачал головой.
— Я знаю кто ты, — Отозвалось в его мыслях.
— Знаешь? — На этот раз шёпот прозвучал почти насмешливо, отчего король почувствовал лёгкий укол раздражения, а потом вдруг осознал, что голос не был похож на мелодичные переливы, свойственные той, чей фантом посещал его порой в этой глуши. А значит... Но мысль так и осталась незавершённой, потому как в следующее мгновение это обволакивающее и манящее присутствие покинуло его, заставив тело эльфа согнуться от пронзившего его ледяного холода.
— Нет! — Выдохнул он через силу и наконец открыл глаза, но не увидел никого.
Трандуил медленно выпрямился и устало облокотился о ствол бука, помимо воли продолжая всматриваться в ночную чащу. Очередной порыв ветра, и сгустившийся между деревьями сумрак прорезал робкий свет месяца, и одновременно краем глаза король уловил какое-то движение, резко обернулся и невольно задержал дыхание. Чуть поодаль, среди темнеющих зарослей серебристой тенью маячила женская фигура.
Он узнал её сразу. Она стояла к нему спиной, оглянувшись через плечо. На ней был странный, серебристо-белый наряд, складки которого тревожно трепетали под порывами несуществующего ветра, словно крылья бабочки. Платье еле доставало до колен и, удерживаемое лишь тонкими бретелями, почти полностью обнажало плечи. Но всё это было абсолютно не важно, потому как всё внимание лесного Владыки было приковано к этому задумчивому и одновременно упрямому лицу, обрамлённому шёлком тёмных распущенных волос. Он всё никак не мог поверить, что видел именно её, а не призрак из далёкого прошлого, когда набежавшие тучи скрыли месяц, на мгновение погрузив лес в непроницаемый мрак. Но этого было достаточно — фантом исчез, а на том месте, где секундами ранее стояла её фигура, зияла пустота.
Обратный путь к замку эльф проделал без остановок и задержек. Древний лес был безмолвен и задумчив, как и бесшумно передвигающийся по нему король. И хотя несколько раз в близлежащих зарослях и слышались шорохи потревоженных ночных обитателей, им хватало лишь одного вида обнажённого эльфийского клинка, чтобы пуститься прочь или же смиренно затихнуть. А после, оказавшись в своих покоях, Владыка ещё долго стоял на просторной террасе, устремив взор на тёмные вершины вековых исполинов, и удалился, лишь когда горизонт окрасился розовой дымкой приближающегося восхода.
* * *
Маг хмуро наблюдал за тем, как на востоке занималась заря. Он выехал рано и уже давно оставил позади границы Лориэна, а вместе с тем и светлые чертоги Владычицы Галадриэль. Гэндальф не знал, что именно заставило его сбавить ход, но с того мгновения, как остановился на вершине этого холма, в душе всё крепло чувство тревоги. В лучах восходящего солнца размеренные воды Андуина, что пролегал по правую руку, казались кровавыми и, опоясывая холм, пурпурной лентой устремлялись дальше на юг. Конь под волшебником нетерпеливо затоптался и несколько раз раздражённо встряхнул гривой, призывая своего наездника продолжать путь. Гендальф чуть подался вперёд и погладил гордую белоснежную шею, дабы успокоить скакуна. Он понимал, что животному хотелось как можно скорее достигнуть их цели, чтобы потом вернуться под защиту Лориэна. "Na-erui an ephel Taur-nu-Fuin", — прошептал волшебник, выпрямляясь в седле. "Как и в прошлый раз", — пронеслось в голове, на мгновение вызвав на лице старца странную полуулыбку. "Сейчас не время", — процедил он себе под нос и, кинув прощальный взгляд на изумрудно-золотистый лес за плечами, Майар глубоко вздохнул и пустил коня медленным шагом по склону холма, постепенно спускаясь в распростёртую перед ним долину. А там на горизонте уже угадывалась чёрная полоса Великой Пущи.
Он ещё не был до конца уверен, что его решение покинуть Лориэн так скоро было правильным. Да и сама Владычица не раз пыталась вразумить его, прекрасно понимая, что посещение могильников и дальнейший путь не прошли бесследно. Сейчас, чем дальше он отъезжал от наполненных древней магией владений Галадриэль, тем острее ощущал недостаток энергии, а тот подъём сил, что маг испытал под покровом маллорнов, быстро сходил на нет. Но несмотря на все эти веские доводы, он не мог медлить. И дело было не только в том, что тревожные вести принесённые с могильников не давали ему покоя ни днём ни ночью, но, казалось, какая-то невидимая сила влекла его за собой, понукая двигаться быстрее и только что не пуститься галопом к тёмной линии горизонта. И она это знала...
То был последний вечер в Лориэне. На одной из площадок, расположенных под самыми кронами золотых деревьев, в стремительно сгущающихся сумерках угадывались два силуэта. Она, в воздушном, белоснежном одеянии, была словно выткана из подёрнутого золотой дымкой воздуха. Его же высокая фигура, облачённая в потрёпанную серую робу, чёрной тенью врезалась в торжественную гармонию волшебного леса. Чуть склонённая голова, прикрытые глаза — можно было подумать, что старец в сером к чему-то прислушивался, или же успел задремать. И только то, как он то и дело постукивал пальцами по полированному дереву перил, говорило об обратном. Каждый раз его спутница, замершая рядом, словно прекрасная и величавая статуя, кидала в его сторону еле уловимые взгляды, но оба так и продолжали хранить молчание. А под их ногами всё пространство было наполнено мягким мерцающим светом и очаровывающим пением.
Он нередко ловил себя на мысли, что музыка и вплетенные в неё голоса были неотъемлемой частью здешнего воздуха. Маг выпрямился и набрал полные лёгкие, мысленно запоминая то непередаваемое тёплое, обволакивающее ощущение, что наполняло его с каждым вдохом.
— Melon nin, ты не изменил своего решения? — Это было больше утверждение, чем вопрос. Её голос, мягкий и немного печальный, звучал в унисон витавшей в воздухе мелодии.
— Я не могу медлить. Слишком много тревожных вестей и сигналов за последнее время...
— Я понимаю, — Её ладонь слегка коснулась плеча старца. — Но твои силы ещё не восстановились, и ты не знаешь, что именно тебя ждёт там...
— Моя госпожа, ты что-то видела? — Но в ответ эльфийка лишь покачала головой.
— Увы, там всё скрыто мраком. Но именно это меня и беспокоит, Митрандир, — Их взгляды встретились. Несколько долгих мгновений маг и эльфийская Владычица напряжённо смотрели друг на друга, не произнося ни слова.
— Без моего вмешательства они бы не отправились в этот поход, — Прервал затянувшееся молчание Майар. — Я в ответе за них, а в сложившихся обстоятельствах им может грозить смертельная опасность.
— А разве она не грозила им с самого начала пути? — Лёгкая ирония в её словах не осталась незамеченной, и губы волшебника тронула еле уловимая улыбка. Однако мгновение спустя старец вновь помрачнел.
— Что-то происходит в старой крепости. И дело здесь не в обычном смертном, который решил поиграть в некроманта, — Маг с силой сжал дерево перил, так что побелели костяшки пальцев. — Поэтому я не могу позволить им продолжать это мероприятие, пребывая в дальнейшем неведении, — Эльфийка понимающе кивнула. Оба вновь замолчали, и, казалось, даже окружающий их лес притих и насторожился. Владычица Галадриэль стояла, чуть склонив голову, и задумчиво наблюдала за своим собеседником. В наступившей темноте её глаза сияли древней магией и знанием, проникая в самое сердце Майар.
— Я доверяю твоей мудрости, — Заговорила она наконец, — В отличие от некоторых. — Собеседники перекинулись многозначительными взглядами. — Но порой мы пренебрегаем голосом разума, следуя лишь велению сердца, Митрандир, — Последние слова прозвучали неожиданно, отчего маг резко вскинул голову, обернувшись к своей собеседнице, но её взгляд был устремлён куда-то вдаль. На мгновение ему даже показалось, что на прекрасном лице мелькнула тень улыбки, но произошло это так быстро, что могло быть не более, чем игрой света-тени. Вопрос так и норовил сорваться с языка волшебника, когда Владычица древнего леса его опередила.
— Ты прав, melon nin. Промедление может быть опасно. И чем больше я думаю обо всём этом, чем крепче во мне уверенность, что нам понадобятся все силы и союзники, особенно в Лихолесье, — Их взгляды снова встретились.
— Король Трандуил, — Тихо добавил маг, и в ответ эльфийка утвердительно кивнула.
— Он и его народ волею судеб оказались ближе всего ко мраку и, возможно, знают о нём больше, чем мы, — Гендальф невольно нахмурился, но не мог не согласиться со словами своей спутницы.
— Насколько я помню, лесные эльфы не очень жалуют гостей...
— Но ты не гость, а посланник, Митрандир, — И на этот раз она действительно улыбнулась. — И мне думается, что они нуждаются в нашей помощи так же, как и мы в их. А возможно, даже и больше...
— Что тебе известно, Галадриэль? — На этот раз он отбросил оставшиеся формальности.
— К сожалению, не так уж и много, — Выдохнула эльфийка, обращая взор к переплетениям золотистых крон над их головами. Её взгляд стал немного отстранённым, и маг был уверен, что в этот момент мыслями она была где-то далеко, в другом месте, в другом времени. — Сколько я себя помню Трандуил Ороферион всегда был благородным и бесстрашным эллином, по праву считавшимся гордостью своего отца и достойным стать предводителем своего народа, — Маг напряжённо молчал, не желая перебивать мудрую правительницу, хотя слова возражения так и вертелись у него на языке. И она, словно прочитала его мысли. — Я вижу ты не согласен... — Седая голова старца еле заметно качнулась, но он так ничего и не сказал. — Для Владыки Лихолесья благо королевства стоит на первом месте...
— Тогда почему, несмотря на наступающий мрак, он до сих пор сам не попытался искать союзников? Не обратился за помощью? — Глаза волшебника недоверчиво сузились, а голос стал заметно громче. — Его гордость...
— Я не пытаюсь его оправдать, Митрандир, — Тон эльфийки был твёрд, и в нём не было и следа былой задумчивости. Но мгновение спустя она уже мягче добавила. — Ты просил моего совета, и он будет таков. Трандуил Ороферион крайне осторожен и подозрителен, но мудр и рассудителен. Будь с ним откровенен, и он прислушается к твоим словам, — Её лицо озарила мягкая улыбка, а грациозная ладонь вновь легла на плечо склонившегося в почтении старца.
— Благодарю тебя, Леди Галадриэль, за то, что поделилась со мной этим знанием. И прошу простить мне, что вспылил ранее.
— Не стоит, друг мой. Твои упрёки были справедливы и оправданны. Тебе не ведомо, что произошло в жизни короля Лихолесья, — Её рука приподнялась вверх, предупреждая его следующий вопрос. — Не стоит. Я не смогу тебе ответить, потому что история это не моя, да и не это сейчас важно. Скажу лишь одно, когда мы теряем то, что нам особенно дорого, тех, кого мы любим и в очень короткий срок, это не проходит бесследно ни для эльфов, ни для людей. Для моего народа эта зияющая душевная пустота нередко становится невыносимой, и они уходят в поисках покоя, хотя кому-то и удаётся прикрыть её недоверием и гордостью... Сердца же людей не могут пустовать. И в этом заключается их сила и слабость. Они или залечивают душевные раны, принимая в свою жизнь новый свет, или же... — Эльфийка оборвалась на полуслове, встречаясь взглядом с волшебником, и, глубоко вздохнув, еле слышно добавила. — Или же на место пустоты приходит мрак, Митрандир.
Слова Владычицы Галадриэль то и дело всплывали в его памяти, наполняя сердце беспокойством и странной печалью. Только ли о короле говорила мудрая эльфийка или желала предостеречь от чего-то ещё? Так или иначе, но возможные ответы он отыщет лишь под сенью древнего леса, укрытого тенью.
* * *
Всё меняется, и мы меняемся. Хотим мы того или нет, но то, где мы оказываемся в тот или иной период нашей жизни, неизбежно оставляет след на нас, нашем восприятии реальности и личностных ценностях. И если вам встретятся те, что будут утверждать, будто окружающая среда над ними не властна, они или врут или просто горделивые глупцы. Не зря жизнь нередко сравнивают с рекой. Причём дело не только в неизбежном протекании отведённых нам лет, но и в том, что под воздействием внешних факторов размеренное течение может не только выйти из берегов, но и полностью поменять свое русло, повернув в совершенно неожиданном направлении. И нет ничего постыдного в том, чтобы следовать новому движению волн, наоборот, противоестественно и безрассудно, когда ты всеми силами начинаешь грести против течения, наперекор всему, наперекор себе и природе. Ведь в конце концов твой путь приведёт в никуда, и, истощённый бесконечной борьбой, ты поймёшь, что всё это время лишь топтался на месте. Изменения естественны и свойственны всему живому, заложены в самом сердце природы, поэтому не стоит их боятся, но надо учиться их распознавать и ими пользоваться для того, чтобы развиваться дальше.
Оглядываясь назад, сравнивая себя из того, другого мира с собой нынешней, я всё яснее понимала насколько поменялась. Там вся моя жизнь была более или менее расписана на несколько лет вперёд. Скажу больше, жить иначе считалось глупым безрассудством. Учёба, работа, семья, забота о детях, карьере и позже о своей собственной старости, — всё это, словно рельсы и шпалы, складывалось в мою тихую узкоколейную железную дорогу, по которой ехал мой поезд жизни, двигаясь к своему финальному пункту назначения, название которого, думаю, озвучивать и не стоит. А внутри пыхтящей машины разворачивались драмы, комедии и мелодрамы, подкрашенные любовной лирикой; появлялись попутчики: кто-то уходил сам, кого-то бесцеремонно сталкивала сама, а кто-то оставался, надолго скрашивая дни, недели и года. Но несмотря на всё это, в том мире меня не покидало ощущение, что настоящая жизнь проходит где-то там, за окном, где пёстрой лентой проносятся города, страны, реки, моря, леса... Только вот сойти не представлялось возможным, да и не знал никто, где спрятался стоп-кран.
