Увидев меня в сознании, лесная дева явно обрадовалась и в первое мгновение её лицо озарила улыбка, но она тут же нахмурилась, бросив критический взгляд на моего собеседника.
— Почему ты не позвал меня, когда она пришла в себя? — Но не дав Ли и слова сказать, Сельвен уже повернулась ко мне. — А ты? Почему не сказала, что тебе плохо? — В этот момент эльфийка вела себя, как мама с малыми детьми, отчитывая нас за непослушание. — Тебе нужен отдых. Гости будут потом. — Последние слова предназначались явно менестрелю, на что тот тут же подскочил на ноги.
— Вы совершенно правы, Леди Сельвен. — Эльфийка лишь бегло посмотрела на него через плечо и снова повернулась ко мне. Менестрель же, поймав мой взгляд из-за спины дочери лекаря, лишь развёл руками, как бы говоря, что "мол ничего не могу сделать". Я лишь понимающе моргнула в ответ. Ли направился к выходу и уже у самой двери галантно поклонился в нашу сторону. — Я оставлю вас, милые дамы. Но, надеюсь, мне будет дозволено навестить Даэрэт чуть позже? — Глаза Сельвен чуть сузились, и она с явным подозрением посмотрела на музыканта.
— Если Даэрэт ничего не имеет против...— Начала она настороженно.
— Нет, конечно. Я буду только рада. — Перебила я её, чем заслужила удивлённый и непонимающий взгляд в свою сторону, и лучезарную улыбку менестреля.
— Ну тогда до скорой встречи! И скорейшего выздоровления! — Ли ещё раз поклонился и скрылся за дверью.
Когда мы остались одни, Сельвен, вопреки моим ожиданиям, не стала задавать никаких вопросов, лишь многозначительно посмотрела на меня, но я только пожала плечами.
— Мне с ним весело. — Пролепетала я, невинно хлопая ресницами, на что эльфийка громко хмыкнула и, махнув рукой, принялась осматривать меня и задавать вопросы, но уже по врачебной части.
* * *
Ли, или Лаэрт (как его здесь называли), не обманул и ближе к обеду стоял на пороге дома лекаря, сияя, как майское солнце. Поначалу мы вместе с Сельвен устроились на кухне, где менестрель развлекал нас праздной болтовнёй о том о сём, делясь последними новостями из стран, где он недавно побывал. Последнее было мне малоинтересно, но музыкант явно преследовал иную цель, а именно — усыпить бдительность Сельвен, и это ему удалось. Эльфийка постепенно оттаяла, перестала хмуриться и даже оставила нас ненадолго вдвоём. Хотя мы только и успели, что шёпотом перекинуться парой фраз, да несколькими незначащими шутками, я вынуждена была отметить, что мне доставляло огромное удовольствие изъясняться с Ли на Английском. Это, конечно же, был не мой родной Русский, но всё же говорить на этом языке было проще и комфортнее, чем на Всеобщем. Ближе к ужину менестрель вежливо откланялся, объясняя это тем, что ему ещё предстояло всю ночь развлекать публику во дворце, а взвалить всю работу на своих коллег по цеху ему не позволяла совесть. Но уже на следующий день, сразу после завтрака, мой товарищ — попаданец вернулся, и на этот раз Сельвен даже разрешила ему сопроводить меня на недолгую прогулку к лесной опушке.
С одной стороны, это было странно, как быстро (ведь прошло всего несколько дней) я привыкла к неоднократным ежедневным появлениям Ли на пороге дома лекаря. Он приходил сразу после завтрака, оставался до обеда, а потом заглядывал ещё вечером, перед представлением (иногда даже вместо), а когда Сельвен решила, что я достаточно оправилась, то, чтобы сопроводить меня на нижние уровни, где выступала его труппа. Это стало нашей рутиной, которая при любых других обстоятельствах показалась бы мне подозрительной, и даже сейчас я то и дело ловила себя на мысли, что энтузиазм менестреля был несколько преувеличен. С другой же стороны, наверное это было естественно и нормально, учитывая, что оба мы были пассажирами одной лодки, плывущей по просторам Средиземья.
Большую часть времени мы проводили на окраине леса, тихо беседуя обо всем и в то же время ни о чем. И впервые с того момента, как я оказалась здесь, я ощущала себя нормальной. Мне не приходилось судорожно объяснять тот или иной речевой оборот или тщательно подбирать слова, дабы не сболтнуть чего лишнего, не надо было строить из себя кого-то, кем я на самом деле не являлась: ни уличную танцовщицу, ни светскую даму, ни смиренную служанку... Однажды я вдруг поймала себя на мысли, что так легко в общении мне было только с Гендальфом. Отчего-то воспоминания о нём больно отозвались где-то внутри, а в горле застрял ком. Ли почти сразу заметил смену моего настроения и, озабоченно вглядываясь в лицо, аккуратно взял за руку.
— С тобой всё в порядке?
— Да, конечно...
— Э нет! Я не хочу повторения прошлого раза. Вставай, мы возвращаемся... — Но я чуть сильнее сжала его руку, удерживая на месте.
— Ли, правда, со мной всё в порядке. Это просто воспоминания. — Мои губы тронула лёгкая улыбка, и музыкант медленно сел обратно на поваленное дерево.
— Они есть у нас всех. — Проговорил он отстранённо и, всё ещё не выпуская моей ладони, накрыл её второй рукой. — Ты даже не представляешь, как я рад тому, что нашёл тебя. — Взгляд его тёмных глаз был печален и задумчив.
— Расскажи мне о себе. — Прервала я затянувшуюся паузу. — Чем ты занимался до..., до всего этого? — Ли моргнул и чуть вздрогнул, словно отходя ото сна.
— Конечно. А что бы ты хотела знать?
— Всё. — Улыбнулась я, на что музыкант громко хмыкнул.
— Как хочешь. Но предупреждаю, моя жизнь была ужасно скучной и занудной. Так что потом не жалуйся. — Я лишь кивнула в ответ.
Ли родился и вырос в небольшой городке на юго-востоке Англии, знаменитом своими соборами, замковыми развалинами и прочей "исторической фигнёй", как выразился мой собеседник. Не смотря на то, что весь город был напичкан историческими памятниками и достопримечательностями, делать там был абсолютно нечего, и сразу после школы, Ли сбежал в Лондон. Здесь он сначала мечтал о славе актёра, затем свободного художника и рок-музыканта а потом, вдруг махнул на всё рукой и перебрался в Австралию. Почему, менестрель и сейчас не до конца понимал. Возможно, Старый Свет, а в особенности Туманный Альбион, показались ему тогда слишком маленькими и закостенелыми или он просто думал, что там, где лето и зима поменялись местами, его ждёт что-то незабываемое и особенное. Однако, оказалось, что и за горизонтом всё так же, только иные декорации. Вместо звёздной карьеры, он устроился на самую обычную работу, куда ходил, как на каторгу, втайне желая, что в один прекрасный день проснётся знаменитым. Но этим мечтам не суждено было сбыться, а вместо этого однажды он проснулся здесь.
Поначалу, как и я, Ли не мог понять, где оказался и решил что то было или чьей-то плохой шуткой, или же его без его ведома засунули в какое-то очередное реалити шоу. Как и всякий уважающий себя Англичанин, он прочитал основные книги профессора, но было это ещё в подростковом возрасте, и особого эффекта они на него не возымели. Поэтому спустя какое-то время мой собеседник хоть и понял, что место сказочное, но окончательно осознал, куда попал лишь после того, как столкнулся с хоббитами.
История его странствий по Средиземью во многом была похожа на мою. Сначала он прибился к каравану, с которым добрался аж до Харада. И тут-то и пригодились все его былые навыки игры на инструментах и пения. Ли зарабатывал, выступая на улицах, пока его не заметил и не взял к себе в дом один важный вельможа, с кем он после делил не только кров и хлеб, но и постель. В ответ на мой многозначительный взгляд музыкант лишь пожал плечами, сказав, что ни о чём не жалеет. В Хараде менестрель выучился не только их языку, но и Всеобщему и основам Квенья, а после скоропостижной кончины своего благодетеля, собрал свою труппу бродячих музыкантов и отправился странствовать по Средиземью, чем и занимался по сей день.
Закончив свой рассказ, музыкант замолчал, глядя перед собой невидящим взором. Мы так и сидели на поваленном дереве на окраине леса. Вокруг нас уже сгустились ранние сумерки — первые предвестники приближающейся осени, а впереди можно было различить мерцающие огоньки королевского дворца. Ли неожиданно тяжело вздохнул и полез за пазуху, откуда извлёк небольшую плоскую серебряную коробочку, внешне очень напоминающую портсигар.
— Будешь? — Спросил он, ловким жестом откидывая крышку. Внутри и правда оказались сигареты, ну или что-то очень их напоминающее.
— Это что? — Осторожно поинтересовалась я.
— А на что это похоже? — На лице музыканта вновь заиграла уже знакомая лукавая улыбка.
— На сигареты или косяк. — Выпалила я, почему-то ощущая себя полной дурой. В ответ Ли весело захихикал.
— Ну нет, это только сигареты. Хотя второе здесь тоже встречается.
— Наркотики?
— Ну не в том понятии, как мы с тобой их воспринимаем, но ингредиенты имеются. — Я кивнула, вытаскивая сигарету, и поспешила сменить тему.
— Может у тебя ещё и зажигалка есть? — На что мой собеседник лишь покачала головой.
— Увы и ах. Только кремень и огниво. — Мы закурили, и каждый из нас снова погрузился в свои мысли.
— Ты не о чем не жалеешь? — Прошептала я наконец.
— То есть? — Музыкант слегка повернулся в мою сторону.
— О том, что осталось там. Ты никогда не хотел вернуться? — Ли глубоко затянулся, потом стряхнул пепел и, вытащив сигарету изо рта, ещё какое-то время наблюдал за тлеющим окурком. На его лице отразилась какая-то странная ухмылка.
— Нет. — Выговорил он, вминая дымящийся остаток в траву. — Там меня ничто не держало и никто не ждал. Единственное по чему я иногда скучаю, это по моей коллекции.
— Коллекции? — Повторила я.
— Да, коллекции кукол. Начал собирать её ещё в Лондоне, да и увлёкся. Всё надеялся, что она сделает меня знаменитым. Кто знает, что стало с ней?... Скорее всего, когда меня пришли выселять за неуплату квартплаты, всё просто выкинули... — Глаза музыканта стали какими-то стеклянными, и было видно, что мыслями он был где-то очень далеко. Последнее его признание показалось мне странным, но я решила не лезть с расспросами. Ведь по идее, в ответ я должна была поведать и свою историю, а мне отчего-то совсем не хотелось рассказывать о себе.
После того, как мы расстались на ночь, уже лёжа в кровати, я то и дело прокручивала в голове рассказ менестреля. Было в нём что-то, что не давало мне покоя, и дело было не в таинственной коллекции кукол. Как вдруг меня осенило. Всё это время, ведя своё повествование, Ли говорил о нашем мире в настоящем времени. Помниться, когда я спросила о его родителях, он отшутился фразой: "Да они наверное сейчас только рады, что избавились от меня. А может и не знают даже о моём исчезновении. Пьют, небось пиво в своём любимом пабе за углом, и в ус не дуют!" Хотят тогда я обратила внимание лишь на содержание. — Неужели он не знает, что ничего уже нет? И что на самом деле мы оказались не в параллельной реальности, а в далёком будущем?... А если так, то имею ли я право открыть ему правду? — От этих мыслей мне почему-то стало горько, а неожиданно появившаяся дилемма не давала мне заснуть до самого утра. В конце концов я пришла к выводу, что ничего не буду ему рассказывать. И пусть, по его словам в том мире его ничто не держало, ни семья, ни любимые (хотя учитывая его внешние данные это было странно), знание о том, что всё пошло прахом и ничего не осталось, могло глубоко ранить моего неожиданного компаньона. Как мне показалось, он был вполне счастлив здесь, и кем была я, чтобы вмешиваться в его жизнь и рушить зыбкую гармонию его мира? Ведь не проходило ещё и дня, чтобы моя собственная утрата не напоминала о себе тупой болью в груди, а потому, обречь ещё кого-то на подобное испытание я просто не могла и не хотела. Это стало первым, что я утаила от моего нового знакомого.
Наше общение продолжилось, хотя я сознательно обходила тему собственного прошлого. А Ли, будто почувствовав что-то, ни разу не спросил о моей жизни до Средиземья. Я поведала ему о своих приключениях здесь, опуская, правда некоторые детали. Так, я ни словом не обмолвилась о магии. Почему-то, разговаривая с человеком из моего мира, это показалось мне неуместным. А ещё, я боялась, что он примет меня за какого-то монстра или фрика. То же самое было и с моими доверительными отношениями с магом, пусть даже и ошибочными. Ведь заговори я о Гендальфе, то пришлось бы рассказать и правду о нашем мире. Поэтому, когда Ли спросил, где и как я выучила Всеобщий, то я попросту соврала, что в этом мне помогла Мирта, а позже эльфы Ривенделла. При упоминании об эльфах, музыкант недовольно хмыкнул.
— Да, выходит тебе повезло.
— То есть?
— Я сильно в них разочаровался. В книгах они такие возвышенные и правильные... А на самом деле — одно высокомерие да заносчивость. Считают, что мы что-то вроде недоделанных и неудавшихся младших братьев, которых, увы, не выбирают и приходится терпеть. Даже здесь, куда меня и моих коллег, по сути пригласили, всё равно то и дело норовят ткнуть в нос твою смертность. — Он тяжело вздохнул, но тут же улыбнулся. — Но платят они отменно!
После этого разговора я долго не могла заснуть. Последние слова музыканта эхом отдавались в голове, возвращая меня мыслями в ту ночь в покоях короля. И хотя теперь я частично могла объяснить реакцию лесного Владыки, от этого всё равно не становилось легче. Перед глазами то и дело возникало его совершенное и немного надменное лицо, а на губах, казалось, вновь чувствуется вкус его настойчивых, властных поцелуев. Я подскочила с кровати, почти подбежала к окну и распахнула ставни, впуская в комнату прохладный лесной воздух, наполненный терпким ароматом увядающей листвы. Мой взгляд скользил по тёмным деревьям, а внутри бушевал настоящий пожар эмоций. Обида на него и злость на саму себя, что до сих пор, вот уже почти десять дней спустя, не могу выкинуть из головы то, что произошло. Слова менестреля, сказанные ранее вечером, больно резанули не только моё самолюбие, но и женскую гордость. — Неужели он тоже видел во мне не более, чем неудавшееся творение Эру? Тогда зачем были эти поцелуи? — Я опёрлась обеими руками о широкий подоконник и вздохнула полной грудью в надежде хоть так успокоиться и охладить горячее возбуждение, что неминуемо вспыхивало, стоило мне подумать о нём. — Неужели я на столько слаба, что не могу забыть того, кто так бесцеремонно обошёлся со мной? — От злости и разочарования на глаза навернулись слёзы. В этот момент со стороны леса подул лёгкий ветерок, наполненный голосами, что будто бы пытались успокоить, но мне сейчас было не до них. — Это вы во всём виноваты! — Прошипела я в ночную мглу. — Если бы вы не вывели меня тогда на ту злосчастную поляну, ничего бы не произошло! — В ответ кроны близстоящих деревьев негодующе закачались, но я лишь упрямо встряхнула головой. — Прочь! Я не хочу вас больше слушать! — Мне и так требовалось немало сил и концентрации, чтобы приглушить постоянный шёпот леса, когда мы с Ли сидели на нашем излюбленном поваленном дереве. А сейчас, их попытки успокоить меня возымели прямо противоположное действие. Но лес, словно услышал меня и тут же замолк. С моих губ сорвался невольный вздох облегчения. После, сон пришёл довольно быстро.
