— Но я этого обещания не давала.
Ведьма улыбнулась и прильнула к его губам. Разве мог он отказать, когда она просила так сладко?
Король так и не нарушил своё слово, и их тела воссоединились лишь тогда, когда они вновь оказались в его покоях. Это было впервые с той самой бальной ночи, и ощущалось всё так же остро и ярко, возможно, отчасти потому, что на этот раз она перехватила инициативу. А он позволил.
* * *
Теперь здесь было тихо и темно. Заполнивший комнату полумрак разрезал лишь столп лунного света, струящийся с террасы, но и ему было под силу выхватить из темноты лишь какие-то неясные тени и силуэты. Поэтому эльф не видел — ощущал её рядом. Её голова покоилась у него на груди, согревая кожу шёлком волос и теплотой щеки. А в этой почти звенящёй тишине размеренное дыхание и сердцебиение смертной, звучали почти оглушающе. Сколько времени они уже лежали так? Он не мог ответить: всё словно замерло в оцепенении. Взгляд эльфа был устремлён к камину, где уже почти погасший огонь то и дело напоминал о себе редкими вздохами последних искр. И каждый всполох этого оранжевого света король ловил с особым трепетом, ведь это было последнее, что не давало и ему погрузиться в царство теней и сумрачного сна. Поэтому, когда ведьма неожиданно заговорила, он с трудом сдержался, чтобы не вздрогнуть всем телом.
— Скажи, ты умеешь видеть будущее? — её довольно низкий голос эхом отразился от задремавших стен его опочивальни. Вопрос был таким же неожиданным, как и тот факт, что она ещё не спала. Однако король не хотел утомлять себя лишними размышлениями и ответил как есть.
— Нет. Увы, этот дар дан немногим. Мне известно лишь о Владычице Галадриэль, которая может заглянуть сквозь пелену времени. Но мне не посчастливилось ни увидеть, ни испытать это волшебство.
— А ты бы хотел обладать этим даром?
Вопрос заставил его задуматься, и он ответил не сразу:
— Я бы принял его с благодарностью, — промолвил эльф и тут же добавил. — Хотя мне сложно об этом говорить: эльфы редко желают себе способности других.
Прохладные пальцы женщины, бессознательно вырисовывающие узоры у него на груди, на мгновение замерли. Растолковав это как знак непонимания, король решил было пояснить, но в этот момент она вновь заговорила:
— А я бы не хотела иметь такие способности. Слишком большая ответственность.
Снова тишина и эти призрачные узоры наполнили темноту. Он почему-то был уверен, что она о чём-то думала, и предчувствие его не обмануло:
— Представь, что ты можешь видеть будущее. И вот тебе приходит видение, знание — не важно — что скоро должно произойти что-то очень плохое. Но в то же время, тебе удаётся заглянуть ещё дальше, и там ты видишь, что потом вновь всё будет хорошо, — она глубоко вздохнула.
— Допустим... — протянул он в ответ, заинтересованный тем, куда приведут её размышления.
— Так вот, что ты будешь делать? Попытаешься ли предотвратить беду в ближайшем будущем?
— Конечно!
— А что если, предотвратив одно, ты нарушишь ход предопределённых событий и таким образом изменишь более отдалённый исход?
От этих рассуждений королю отчего-то стало не по себе, и теперь он медлил с ответом.
— Странные мысли посещают тебя... Но как я уже говорил, дар предвидения мне чужд, и мне сложно ответить, как стоит с ним обращаться. А ответ на твой вопрос заключается именно в этом. Возможно, тебе стоит спросить об этом волшебника, если когда-нибудь удастся с таковым встретиться.
В ответ женщина иронично хмыкнула:
— Волшебники... Ну да, конечно. Они — то знают что к чему.
Она откинулась на спину, лишив тепла своего тела, и затаилась тенью где-то рядом. Увидеть её в темноте не составило бы никакого труда для эльфа, и он уже хотел дотянуться, вновь почувствовать её прикосновение, но рука замерла в воздухе и упала на шёлк покрывала. Что-то в её словах заставило его остановиться, да и вообще весь этот разговор никак не шёл у него из головы. Взгляд замер на погасшем камине, и даже свет луны будто потускнел.
— Что тебе известно? — бросил эльф в темноту, но ответом ему была тишина. Король обернулся к ней — на этот раз Ирина действительно заснула. Даже в сумраке она показалась ему очень бледной и какой-то уставшей, поэтому он не стал её будить, а вместо этого поднялся и вышел на залитую лунным светом террасу.
Лес под его ногами утомлённо притих, как бывает в те самые тёмные часы ночи, когда даже полуночные обитатели чащи уходят на покой. Там он долго стоял, погружённый в мысли, ощущения, чувства. Что-то изменилось в сегодняшнем вечере и ночи рядом с ней, но это что-то упорно ускользало от его понимания. Зато внутри оформилось одно ясное понимание: ему нужны были ответы, и он больше не мог, не хотел довольствоваться обрывочными фразами и недосказанными историями.
Когда король вернулся обратно в опочивальню, Ирина всё ещё спала, но на этот раз повернувшись к нему лицом. Её рука покоилась на том месте, где должен был быть он, и эта незначительная деталь почему-то заставила эльфа улыбнуться. Аккуратно, дабы не потревожить её, он лёг рядом, слегка приподняв ладонь женщины, и в следующее мгновение её голова вновь оказалась у него на груди. Он коснулся губами её волос и вдохнул полной грудью этот уже знакомый сладковатый аромат, прикрыл глаза и сам не заметил как погрузился в сон. Наутро, когда Владыка Лихолесья снова пробудился, его комната утопала в солнечных лучах, тайная дверь была открыта, а кровать рядом с ним пуста.
========== 71. Сонная лощина ==========
Я открыла глаза и чуть не ослепла от окружающего меня бесконечного белого цвета, и лишь усилием воли мне удалось сдержать первый инстинктивный порыв снова зажмуриться. Снег. Невероятно белый и чистый, он окутал и заглушил весь мир вокруг меня, скрывая формы и одновременно ещё чётче прописывая очертания великих деревьев так, что казалось, будто некий неведомый художник лёгкой рукой наспех набросал зарисовок притихшего леса лаконичными чёрными мазками. Я подняла лицо к небу и не смогла сдержать улыбки, когда ощутила на коже нежные прикосновения этой прохладной небесной пыльцы. Первый снег всегда был для меня чем-то особенным, и после грязного и серого ноября этот танец хрупких снежинок заставлял сердце волнительно трепетать, словно вот-вот, ещё немножко, и случится волшебство.
"Я почти забыла, как выглядит мир, окутанный зимой, — пронеслось в голове. — Да и в то февральское утро шёл дождь". Последняя мысль резанула, словно лезвие: я дёрнулась всем телом, выпрямилась и резко открыла глаза. Над головой — всё то же непроницаемое небо цвета топлёного молока, вокруг — всё то же укутанное белым покрывалом Лихолесье, но что-то было не так в этой картине. Снежное безмолвие уже не действовало успокаивающе, а давило, вызвав внутри неожиданный приступ клаустрофобии. Судорожно глотая воздух, я завертела головой по сторонам в надежде найти или понять причину охватившей меня паники. Однако, куда ни обращался мой взор, всюду непоколебимой стеной возвышался лес, и не было ни звука, ни дуновения ветра, ни хоть какого-нибудь движения. Я зажурилась и попыталась досчитать до десяти, но добралась лишь до семи, когда слух уловил что-то. Только это был не шёпот, не звук, а дыхание, чьё-то дыхание у меня за спиной. Между лопаток ледяной змеёй скользнул страх, я отпрыгнула, развернулась — пустота. Да вот только ощущение присутствия не пропало, и теперь мне стало казаться, что из-за каждого чёрного ствола, из-под каждого запорошенного снегом куста на меня были устремлены пары внимательных глаз. Понимая, что теряю последние капли самообладания, я со всей силы сжала виски руками, зажмурилась так, что перед глазами заплясали разноцветные круги, а потом резко отпустила голову и распахнула очи. Самое удивительное — это помогло. Приступ паники, как и ощущение присутствия с вытекающими отсюда невидимыми взглядами, прошли и теперь остались где-то на грани сознания на уровне отголосков притуплённой боли. И пусть внутренне мне стало намного легче, оставаться дальше посреди заснеженного леса я не собиралась. "Так и в снегурочку можно превратиться или снежную бабу... Или нет, наверное лучше в снегурочку. С другой стороны, кто из них там хуже закончил?"
Мысленно усмехаясь этой пусть и незначительной, но шутке, я стала медленно идти вперёд, хотя и не могла с уверенностью сказать, что это было правильное направление, но какое-то внутреннее чутьё подсказывало, что двигаться следовало именно туда. Не прошло и нескольких минут, как лес неожиданно расступился, и я оказалась на уже знакомой мне опушке. Впереди возвышались тронутые инеем главные врата цитадели лесных эльфов, а чуть правее от меня угадывались очертания дома Сельвен, где я провела такие уютные дни позднего лета. Сейчас пустые глазницы окон выглядели печально и потерянно, отчего сразу захотелось отвести взгляд. Я решила было отряхнуть подол от налипшего снега и замерла, только сейчас заметив свой наряд.
На мне красовалось тёмно-бордовое бархатное платье, очень напоминающее то, что мы примеряли с Эгет. Только вот я никак не могла вспомнить, когда эльфийка успела его доставить. Та же искусно выкроенная звезда, лучи которой уходили за плечи и в складки юбки, элегантные узкие рукава и, почему-то, высокий ворот. Только выполнены были эти элементы из бархата другого цвета — насыщенного алого, и украшенные витиеватой золотой вышивкой. На фоне белоснежного пейзажа мой наряд казался ещё более ярким, почти вызывающим, но мне это было отчего-то приятно. Губы тронула улыбка, в то время как пальцы пробежали по переплетениям эльфийской вязи и мягкому ворсу ткани. "Удивительно, что я до сих пор не замёрзла и не промокла". Интуитивно я посмотрела вниз: так и есть, на мне были лишь лёгкие кожаные полусапожки. Решив, что ещё раз испытывать на себе эльфийские методы лечения простуды не входило в мои намерения, я чуть приподняла подол и поспешила ко входу во дворец.
Не доходя, правда, метров десяти до ворот, я остановилась, сражённая неожиданной мыслью: "А как мне удалось покинуть не только верхние уровни, но и вообще выбраться за пределы цитадели? И как я снова попаду внутрь?" В этот момент что-то заставило меня обернуться, и уже в следующую секунду задремавший было страх снова поднял голову. От самой кромки леса, по кипельно-белому холсту заснеженной природы пролегла тропинка из моих следов. И всё бы ничего, если бы они не были кроваво-красными. Всё ещё надеясь на просто пугающий обман зрения, я приподняла подол и взглянула себе под ноги: к моему ужасу снег под подошвами легких сапог уже побагровел в тон платью. Все попытки отбежать в сторону или отпрыгнуть оказались бесполезными — кровавых следов становилось только больше. С трудом подавив рвущийся из горла крик отчаяния, я ринулась к вратам и уже занесла кулак для того, чтобы постучать, но замерла. "Что будет, если кровавые следы проявятся и внутри?" Но замешательство длилось не более нескольких секунд, потому что оставаться снаружи было ещё страшнее, и мгновения спустя мои кулаки уже барабанили по заледенелому металлу обшивки.
На моё счастье ворота открылись. Никто не задавал никаких вопросов, а я была настолько обрадована оказаться внутри, что поначалу даже не заметила отсутствие стражников и направилась уже к лестнице наверх, когда тяжёлые двери за моей спиной закрылись, отрезав, как оказалось, от единственного источника света. Всё вокруг погрузилось в кромешную тьму.
Расставив руки в стороны, я барахталась во мраке, словно тонущий в бушующем море несчастный путешественник, и постоянно металась то в одном направлении то в другом, в надежде отыскать хоть какую-то точку опоры. Но всё было тщетно: снова и снова я натыкалась лишь на чёрную пустоту, удушающую и парализующую, как тогда, в пещере гоблинов. Все попытки "включить" внутреннее зрение потерпели фиаско, и с каждым безуспешным шагом паника начинала брать верх над разумом, особенно когда вспомнились эти высокие своды и широкие, уходящие в неизвестность, коридоры дворца эльфов. Кроме того, с каждой новой попыткой отыскать хоть что-то в темноте, увеличивался и риск, что в какой-то момент я окажусь слишком близко к краю, оступлюсь и попросту сорвусь вниз. Дезориентированная и напуганная, я была похожа на загнанное в угол животное. В какой-то момент раскалённые до бела нервы не выдержали, ноги побеждено подкосились, и, рухнув на колени, я закричала, что было мочи. Мой голос резонировал от каменных стен, оглушающим эхом уносясь куда-то вверх. Звук всё нарастал, теряя очертания человеческого голоса, отдаваясь почти болезненной вибрацией не только в моих ушах, но и во всём теле. От становящейся нестерпимой боли я зажмурила глаза, а в следующее мгновение — проснулась.
Этот сон преследовал меня вот уже несколько дней, пугая своим почти идентичным повторением из ночи в ночь. После второго случая я пыталась противостоять своим эмоциям, пыталась получить контроль над своим сновидением, но проигрывала каждый последующий раз и, повинуясь панике, неслась к воротам дворца, лишь для того, чтобы оказаться в обрекающей на безумие пустоте. Самое странное было то, что моей первой мыслью после пробуждения всегда было: "А проявились ли мои следы во дворце?" Только это был лишь сон, пусть пугающий и заставляющий посыпаться в холодном поту, но всё же сон... До сегодняшнего дня.
Эгет наконец закончила свои творения и утром, как обычно лишь стуком обозначив свой приход, торжественно внесла в комнату мои новые наряды. Несмотря на то, что после разговора с Сельвен я относилась к кутюрье, мягко сказать, с подозрением, одного взгляда на синее и зелёное платья было достаточно, чтобы понять, что то были истинные шедевры. Однако, моё восхищение улетучилось, стоило эльфийке достать последний наряд. Платье из тёмно-бордового бархата оказалось "доработанным", как сказала мастерица, и теперь передо мной на кровати лежал наряд из моего кошмара. Даже цвет и вышивка были идентичны тем, что я запомнила из своих сновидений.
Истолковав моё замешательство как восхищение, Эгет вдруг засуетилась и, ловко освободив от одежды, несколькими легкими движениями умудрилась облачить меня в бархат. Я же была настолько поражена, что даже не успела этому воспротивиться и теперь с ужасом и восторгом уже какое-то время смотрела на своё отражение. Эльфийка же, ещё раз с гордостью окинув меня взглядом и промолвив что-то вроде: "Даже тебя это делает особенной", — довольно скоро удалилась, оставив меня наедине с моими тяжёлыми мыслями.
Взирающее на меня из зеркальных глубин изображение женщины было загадочно-прекрасно, и в этом шедевре эльфийского портного мастерства я выглядела завораживающе даже для самой себя. Но мне было не до этого, потому как перед внутренним взором одна за другой проносились сцены из моего сна. Подобно диафильмам, я пыталась останавливать их в своей голове кадр за кадром, чтобы рассмотреть внимательно и, возможно, понять, что всё это могло бы значить. Предупреждение, аллегория на прошлое, неосознанные страхи подсознания? — вариантов было множество, и ни один из них не нёс ничего хорошего. Я тяжело вздохнула и, с трудом оторвав взгляд от своего помпезного отражения, отошла к окну и распахнула ставни. В комнату ворвался морозный ветер, и стало легче. Да и само течение моих мыслей резко поменяло своё направление. "Зима близко", — промелькнуло у меня в голове, заставив почти улыбнуться. За окном же, сколько хватало глаз, расстилалось полотно ощетинившегося оголёнными ветками леса.
