Она стояла на террасе. С бледного лица на него смотрели горящие глаза, зрачки неестественно расширены. Замысловатая причёска распалась, и вольный ветер теперь свободно играл разметавшимися тёмными локонами, вплетёнными лентами, то и дело приподнимая дерзкой невидимой рукой невесомые складки платья. Эльф вновь поймал себя на мысли, что она казалась сотканной из сиреневой дымки, и что ещё одно дуновение, резкий порыв, и её образ растает, унесётся вслед за ветром за горизонт... Но он не мог этого позволить. Только не сейчас, только не тогда, когда она сама пришла к нему. Король шагнул к ней навстречу, но она этого и не заметила, настолько увлечена была женщина своей обидой. Он всё прекрасно слышал, и каждый упрёк, словно камень летел в его сторону, но эльф не слушал, потому что видел глубже. За горькими словами скрывалось настоящее бушующее пламя, которое отражали её глаза, и излучало её тело. Трандуил завороженно наблюдал за этим ураганом эмоций, и его собственное сердце билось всё яростнее, всё сильнее становилось желание ощутить этот жар на себе, испить его, испробовать на вкус... Но она вырвалась, лишив этого пьянящего нектара, а потом свист рассекаемого воздуха, и в следующее мгновение левая щека полыхнула ослепляющей болью. Да, это была всего лишь пощёчина, но эльф будто заново ощутил на своём лице агонию от пламени драконов. Внутри удушающей змеёй заворочался гнев. Он невольно подался назад, а когда мгновение спустя вновь обратил взор на смертную, почти ожидал, что та отпрянет, что на её лице отразиться выражение ужаса, отвращения... Но он не успел этого увидеть.
Прохлада её руки на его лице — боль исчезла так внезапно, что сердце эльфа пропустило удар. И вновь от сладостного огня идёт кругом голова, только сейчас это были её губы, что нашли его. Где-то вдалеке мелькнула было мысль, что стоило остановиться, но она почти сразу исчезла, растворилась в ощущении её поцелуев, таких яростных и отчаянных. Она льнула к нему, и от этой близости темнело в глазах, а его руки прижимали её тело ещё ближе, в то время как пальцы исследовали каждый изгиб. На нём не было сейчас торжественного бального наряда, и сквозь тонкий лён рубахи и лёгкий шёлк её платья он с наслаждением упивался теплом и ароматом её кожи, но он никак не мог насытиться этими прикосновениями. Он ждал слишком долго. И великие Валар! Она отвечала ему теv же.
Руки метнулись к вороту рубахи, нетерпеливо разрывая материал, и вот уже её поцелуи опаляют его шею и плечи, спускаясь к груди. Эльф чуть откинул голову назад, жадно хватая воздух, пытаясь держаться, но лишь до того момента, пока горячие губы не обхватили возбуждённый сосок. Женщина то ласкала его кончиком языка, то дразнила, чуть прикусывая и царапая зубами — эта сладостная пытка стала последней каплей. В его руках тело смертной было почти невесомым, а мгновение спустя они оба оказались на скинутой впопыхах мантии.
Невесомые складки платья распались, словно лепестки цветка, открывая жадному взору обнажённый бархат кожи. Нет, её тело было лишено эльфийского совершенства, но от этого было для него ещё более сладостным и зовущим. Несколько торопливых движений, и последние обрывки ткани отброшены в сторону — теперь их больше уже ничто не разделяло. Лишь упоение её наготой, его совершенством, и это первое соприкосновение обнажённых тел, от которого на долю секунды забываешь как дышать, а из груди вырывается почти звериное рычание. Эльф резко втянул воздух, почти ощущая на вкус аромат их желания, его губы томительными поцелуями прочертили линию от ямки ключицы, вдоль ложбинки между грудями и, словно в отместку за предыдущую муку, овладели затвердевшим бугорком соска. Она выгнулась ему навстречу, в то время как его пальцы скользнули между ног, к центру её наслаждения, уверенными движениями дразня, лаская и проникая всё глубже. Эта пытка сводила её с ума, и она уже не сдерживала стонов, а он жадно ловил их, наслаждаясь её истомой. Их языки, как и тела, страстно переплетались в бесполезной и смешной попытке перехватить давно утерянный контроль, хотя на долю секунды показалось, что эльфу почти удалось.
Король прервал поцелуй и замер, вглядываясь в лицо смертной. Светлые локоны упали вперёд, и впервые он и она оказались действительно наедине. Исчезло и небо, и звёзды, и терраса, и ночь, остались только эти широко распахнутые глаза каре-зелёного цвета. Что он надеялся увидеть в них тогда? Сомнение, сожаление, отказ? Или же наоборот — желание, страсть, искру истинного чувства? Он поймёт это, но уже намного позже, как и то, что в тот момент в глубине души одинаково страшился и того и другого. А пока его взору открылся омут из обжигающего янтаря, прохлады зелени и затягивающей тьмы... Она не сказала ни слова, даже не моргнула и лишь подалась вперёд, чтобы коснуться губами в почти невесомом поцелуе. Этого было достаточно.
Эльф вошёл в неё одним резким движением. Женщина тихо охнула, но приняла его в себя полностью. Люди всегда были меньше эльфов, но тогда она показалась ему особенно хрупкой, и несмотря на то, что внутренний жар её тела сводил его с ума, король заставил себя вновь замереть. Несколько ударов заходящегося сердца, и она сама выгибается ему навстречу, обхватывая его поясницу ногами, позволяя проникнуть ещё глубже. "Великий Эру!" — дыхание эльфа прерывисто, от остроты нахлынувших ощущений он почти сорвался, но это лишь мимолётная слабость. Теперь это её очередь потерять контроль. С приоткрытых губ срываются сладостные стоны, и она уже даже не пытается их сдерживать, а Владыка, удерживая её навесу за талию, ритмично двигается в ней, полностью выходя и вновь погружаясь, заставляя кровь вскипать в венах, а тело плавиться в его руках. Между ними нет нежности, есть только всёпоглощающее желание утолить так долго мучавшую их жажду. Тёмные волосы разметались по мантии, пальцы впиваются в мускулы предплечий, царапая белоснежную кожу, женщина пыталась притянуть его к себе, всё дальше поднимаясь к заветному пику. Трандуил чувствовал это, и его собственное тело пело с ней в унисон. Движения становились всё более резкими и отчаянными, она уже не стонала, а, зажмурив глаза, что-то шептала, то и дело почти срываясь на крик. Слова ему были не понятны, да это было и не важно, зато каждый сдавленный вздох, каждый сладострастный возглас, отдавались в эльфе электрическим разрядом желания и наслаждения. Но вот она изогнулась и мелко задрожала под ним, почти до боли сжимая его внутри, а несколько движений спустя волна оргазма накрыла и его.
Их разгорячённые тела были всё ещё переплетены друг с другом, когда первые капли дождя упали на холодный мрамор. Только ни эльфу, ни смертной не было до этого никакого дела. Тогда весь мир состоял из упоительной близости и живительной небесной влаги. В какой-то момент их губы снова встретились, и приутихшее пламя их жажды стало разгораться с новой силой. Но на этот раз всё было иначе. И если в первый раз они оба были похожи на измученных дорогой путников, которые одним залпом опрокидывали в себя целый бокал вина, то теперь пили этот чудесный нектар тягуче медленно, смакуя каждый глоток, каждое прикосновение.
Эльф осознанно ощущал, как пульсировала магия в её крови, как энергия обволакивала их обоих, медленно перетекала из одного тела в другое. Все чувства были обострены до предела, в то же время позволяя его сознанию парить над реальностью. Трандуил смотрел на женщину и, будто бы видел её впервые. Возможно поэтому, гордый король позволил ей в ту ночь немыслимое. Никогда и никто из его любовниц не смел возвышаться над ним, но сейчас, лёжа на спине, ощущая сладостную теплоту её глубины, ритмичные покачивания их соединённых тел, это не было важно. Она двигалась нарочито медленно, с трудом сдерживая бушующий внутри напор страсти, даря тем самым им обоим невыносимо сладкое наслаждение предвкушения. Её голова была откинула назад, а сухие приоткрытые губы с жадностью ловили потоки усилившегося дождя. В тусклом свете капли мягко мерцали на гибком теле, подобно осколкам звёзд. И чем дольше эльф смотрел на неё, тем больше ему казалось, что и женщина сама была частью того чёрного неба, подёрнутого пылью холодных светил, и, как и они, была такой же зовущей, желанной и недосягаемой. Стремясь опровергнуть свои же собственные мысли, король скользнул рукой вверх и, обхватив небольшие груди, слегка ущипнул возбуждённые соски. Ответом ему был сладостный стон. Не похожая ни на эльфа, ни на человека, она казалась чужой, запретной, и от этого ему хотелось обладать ею ещё больше. Трандуил обхватил её бёдра и, перехватив контроль, ускорил темп, яростно пронзая и насаживая её на себя. Оргазм настиг её неожиданно резко, она тихо вскрикнула, замерла на мгновение и тут же упала ему на грудь в сладкой судороге. Но эльф не дал ей опомниться и, одним движением перевернув их, вновь оказался над ней, накрывая своим телом, ни на секунду не сбавляя заданного ритма. Женщина уже не сопротивлялась, принимая его в себя полностью, встречая каждое его движение. Затуманенный взор, искусанные и алые от поцелуев губы — она была прекрасна в своей страсти, а у него голова шла кругом от обладания ею.
В этом наслаждении было что-то древнее и тёмное, что заставляло терять контроль и самообладание, но он не мог остановиться, да и не хотел, чувствуя, как внутри смертной росло напряжение — она была вновь близка, также как и он. Несколько резких выпадов, и волна накрывает их, разбивая вдребезги все барьеры. Из груди эльфа вырывалось глухое рычание, он подался вперёд, изливаясь внутри неё, а она принимает его, извиваясь, прижимаясь, впиваясь в его губы в отчаянном поцелуе.
Их прерывистое дыхание ещё не успокоилось, и долгое время они лежали без движения, укутанные лишь теплом друг друга. Но эльф очень хорошо помнил насколько хрупкими были человеческие тела, и когда холод мраморных плит стал явственно ощущаться и на его коже, легко поднял женщину и перенёс в свои покои. Той ночью, под расшитым золотом пологом королевской опочивальни он обладал ею ещё раз, вновь погружая их в горячие волны наслаждения. А потом, утомлённое страстью тело смертной не выдержало, и она уснула.
Трандуил задумчиво рассматривал эту странную женщину, ловя себя на мысли, что такой, лишённой звёздной холодности и чуждости, он видел её впервые. Тёплые блики камина освещали её умиротворённое лицо, и впервые за этот вечер она выглядела действительно как человек, но именно сейчас эльф особенно остро ощущал исходящую от неё магию. Она заворочалась, покрывало сбилось, и его взгляд помимо воли скользнул по обнажённому телу. Но уже в следующее мгновение король невольно замер: между плавно вздымающимися округлостями грудей отчётливо виднелся ровный, чуть розоватый шрам. Его пальцы чуть коснулись повреждённой кожи, и лик Владыки заметно помрачнел. Он слишком хорошо знал, какое оружие оставляет такие раны. Но откуда они на теле смертной, и как он не заметил их ранее? И снова вопросы, а ведь казалось он уже почти приблизился к разгадке... Король устало выдохнул, его губы тронула еле заметная улыбка: "Но теперь ты никуда не денешься, thuren loth..."
Как же порой мы бываем слепы в нашей наивной, высокомерной уверенности...
========== 67. Послевкусие ==========
Ветер бился и неистовствовал за окном. От каждого его порыва разноцветные витражные стёкла жалобно вздрагивали и постанывали, что, казалось, только придавало уверенности разбушевавшейся грозе, и стихия снова и снова с воем бросалась на эту тонкую преграду, отделявшую сейчас теплоту и свет от гнева помрачневшей природы.
Он зачарованно наблюдал за всем этим, невольно ловя себя на мысли, что происходящее за окном во многом походило на то, что творилось внутри него. Словно загнанный и надрессированный зверь он вот уже больше месяца мерил шагами эту каменную темницу, вежливо улыбаясь и делая вид, что ничего не произошло, отряхиваясь от любопытных взглядов, как от пыли...
— И это всё? — от внутреннего напряжения его голос чуть подрагивал.
— Увы... — последовал безразличный ответ.
— Увы? — переспросил он с хрипотцой. — Неужели ты не понимаешь, насколько это важно?! — руки сами сжались в кулаки, голос набирал обороты, и скрывать раздражение было уже невозможно. — Разве для этого я тебя...
— Лорд Эглерион! — Он резко обернулся, а начатая фраза так и осталась незавершённой. Его собеседник, который минутами ранее расслабленно стоял у камина, теперь вытянулся и, гордо вскинув голову, в упор смотрел на него.
Казалось, только сейчас он заметил насколько изменился его бывший помощник. И пусть во внешности всё так же преобладал привычный коричневый цвет, но теперь длинный камзол, на манжетах и воротнике которого чуть поблёскивала тонкая серебристая вышивка, был сшит из явно более дорогой материи. Волосы, ранее всегда затянутые в низкий хвост, свободно ниспадали на плечи. Однако что поразило второго эльфа, так это выражение глаз его собеседника, и именно это и заставило Эглериона проглотить рвущиеся с языка упрёки. Холодный и уверенный, с лёгким налётом скуки, надменности и вызова — это был взгляд того, кто уже познал вкус власти. О как это было ему знакомо! Бывший королевский дворецкий чуть прикрыл глаза. Хотелось ему того или нет, но теперь он был не в праве что-либо требовать от своего бывшего подчинённого, даже более — он зависел от расположения второго эльфа.
— Прошу прощения... — слова давались с трудом и казались какими-то чужими. — Я... похоже немного забылся...— он старался не смотреть другому эльфу в глаза, опасаясь увидеть в них даже намёк на торжество, но тому этого было и не надо.
— Лорд Эглерион, — начал тот уже чуть мягче. — не стоит извинений. В Вашем положении любой бы потерял контроль. — О, как это царапнуло самолюбие, но бывшему дворецкому не оставалось ничего другого, как скрипеть зубами от досады и раздражения, а его бывший помощник тем временем продолжил. — Я благодарен Вам за доверие и возложенную на меня ответственность и именно поэтому не смею и не имею никакого права пренебрегать своими обязанностями и обязательствами перед Его Величеством и королевством. — он сделал многозначительную паузу. — Я не отказываю Вам в помощи, но благо королевства стоит на первом месте. Разве не так? — Эглериону ничего не оставалось, как утвердительно кивнуть в ответ.
Какое-то время в комнате царила звенящая тишина, нарушаемая только тихим потрескиванием дров в камине да буйством стихии за окном.
— Значит эта книга пока единственная зацепка? — проговорил наконец Эглерион, который уже давно отошёл от окна и теперь рассматривал страницы увесистого фолианта, покоившегося на рабочем столе. — Странный язык... — пробормотал он задумчиво, что больше походило на мысли вслух.
— Это мне и показалось странным, поэтому я и решил захватить её с собой, — заметил в свою очередь помощник. Бывший дворецкий вскинул голову, и на мгновение на его лице отразилось искреннее удивление, как-будто он и не ожидал увидеть здесь второго эльфа.
— Только зачем она дочери лекаря? Тут один чертежи да схемы... Разве что она решила что-то построить?..
