Предыдущий месяц был слишком богат на события, причём зачастую не очень приятные. И если гномы, вознамерившиеся отвоевать обратно гору, имея в наличии лишь тринадцать голов, и вызывали усмешку, а за счёт их предводителя самое большее — раздражение, то вот последующее появление орков было уже совсем другое дело. Ну и, конечно же, странные бродячие музыканты с их заводилой, которые так "удобно" все испустили дух, унеся в могилу все свои тайные мотивы. А в том, что они были, он не сомневался ни секунды. Да и сам менестрель погиб очень необычным способом, который до сих пор оставался загадкой: ведь никакого оружия в каморке так и не обнаружили. Разумеется, у него были собственные догадки, но это были лишь бездоказательные домыслы, которые ничего не решали, а лишь вносили смуту в мысли. А потом снова гномы, на этот раз проявившие неожиданную смекалку и улизнувшие из-под самого носа стражи... Все эти события произошли не только стремительно, но, зачастую, и одновременно, отчего у него сначала появилась, а потом и окрепла стойкая уверенность, что всё произошедшее было, так или иначе, связано между собой. Да вот только прямых доказательств пока не было, что заставляло снова и снова мысленно прокручивать всё в голове, а потому он невольно постоянно пребывал в состоянии внутреннего напряжения, и в последнее время его не покидало ощущение, что приближалась развязка.
А вот последние недели прошли довольно спокойно. Ему лишь доложили, что отряду под предводительством Торина удалось успешно и почти беспрепятственно добраться до Озёрного города, как и о том, что тамошний бургомистр оказал им самый радушный приём. И это несмотря на то, что гномы были сбежавшими из Лихолесья пленниками, и выказывая им столь уважительное отношение, нынешний глава Эсгарота ставил под удар благосостояние всего города, который сильно зависел как от той мизерной торговли, что ещё велась между людьми и эльфами, так и работы по найму, что жителям Эсгарота удавалось получить в королевстве. С другой стороны, такое поведение бургомистра его не особо и удивило: этот жадный и тщеславный человечишка и дракона бы принял с распростёртыми объятиями, пообещай ему крылатая тварь золотые реки, пусть и за счёт жизней горожан. Пожалуй, это заботило его особенно.
Наивные глупцы те, кто считает, что если дракона не видно, то его уже нет. Он видел эти создания, сражался с ними, однако ни разу не слышал о том, чтобы кто-то из извергающих пламя древних существ умер от старости. Поэтому поход гномов мог иметь очень печальные последствия, как для самого отряда Торина, так и для тех, кто их приютил и помог отправиться дальше... Но люди редко думают так далеко, особенно если перед глазами маячит призрачный блеск золота.
Он приоткрыл глаза: над его головой возвышался высокий куполообразный потолок, выложенный мерцающей мозаикой. Какое-то время его взгляд устало блуждал по замысловатым узорам, словно в их хитросплетениях мог отыскать ответы. Почему его вообще заботит судьба этих глупцов из Эсгарота во главе с их бургомистром? Ведь даже если им повезёт, и дракон не проснётся, или отряду Дубощита каким-то образом удастся от него избавиться, уповать на щедрость и данное гномами слово он бы не стал, особенно, если его даёт потомок Трора... При даже мысленном упоминании этого имени светло-голубые глаза эльфа угрожающе сузились, но он быстро взял себя в руки. То было уже в прошлом, и тот гном уже давно канул в небытие.
Трандуил устало выдохнул и провёл рукой по лицу. "Слишком много мыслей о смертных. Гномы, люди — почему это стало так меня заботить?" Но это был лишь риторический вопрос, ответ на который он знал слишком хорошо. Эльф снова прикрыл глаза, и его лицо осветила лёгкая улыбка.
Да, это было безумие, это было наваждение, но он упивался каждым его мгновением и, вопреки своим ожиданиям, не мог насытиться. Проснувшись после той ночи, когда они, омываемые дождём и укрытые светом звёзд, впервые познали друг друга, ему потребовалось несколько мгновений, чтобы прийти в себя. Во всём теле ощущалась какая-то невесомость и расслабленность, а голова гудела, как после слишком много чарок эльфийского вина. Сказать по правде, он даже подумал, что всё было лишь сном, и лишь ощутив рядом ни с чем не спутываемое тепло человеческого тела и уже знаковый сладковатый аромат, облегчённо вздохнул. Ирина мирно спала, завернувшись в покрывало, её волосы разметались по подушке, и, не удержавшись, он коснулся тёмных локонов, пропуская их сквозь пальцы. Одна из вплетённых лент неожиданно легко соскользнула в его ладонь, и он, повинуясь какому-то необъяснимому импульсу, поймал её и спрятал в кулак. Словно почувствовав что-то, женщина шумно вздохнула и улыбнулась во сне, его взгляд скользнул по её губам, и внутри всколыхнулось дремавшее доселе желание, но эльф лишь с улыбкой покачал головой. Он ещё успеет насладиться её поцелуями, а сейчас его thuren loth нужен отдых. Наверное, он мог бы провести так всё утро и даже весь день: упиваться магией этого момента и расслабленно наблюдать за тем, как мерно вздымается её грудь, а шёлк покрывала мягко очерчивает контуры тела. Но увы, эта роскошь была настолько же желанной, насколько и невозможной: разведчики с вестями из Эсгарота вернулись ещё вчера, а он и так позволил себе отложить их приём до утра. Волей неволею, ему придётся покинуть и это ложе, и эту спящую ведьму, казавшуюся в тот момент особенно умиротворённой. Поэтому эльф очень удивился, когда часами позже застал свою постель и покои абсолютно пустыми.
Поначалу это его раздосадовало, а потом развеселило: насколько же смущённой и напуганной самой собой должна была быть смертная, чтобы заставить натянуть на себя мокрое (и скорее всего очень холодное) платье, суметь отыскать секретный проход и бежать из его опочивальни босиком, позабыв даже туфли, которые, кстати, стояли у кровати. Ну что ж, тогда он подарит ей время успокоиться и подумать. Когда же они снова встретились, стало понятно, что те несколько дней ожидания того стоили. Он вновь обладал ею, но на этот раз она отдавалась ему не в яростном отчаянии, а осознанно, и от этого их близость и наслаждение ощущались особенно остро.
А потом был тот долгий и странный разговор, который оставил после себя двоякое впечатление: с одной стороны, эльф чувствовал, что женщина говорила ему правду, но одновременно с этим, он никак не мог избавиться от ощущения недосказанности в процессе её повествования, а особенно, когда оно подошло к концу. Однако, возможно, дело было в том, что сам желал, чтобы её воспоминания вернулись, ведь ему так хотелось узнать её всю... Так или иначе, эта смертная теперь была рядом с ним, и он не собирался это менять, и уже на следующий день распорядился предоставить ей другие покои. Таким образом она была совсем рядом, и в то же время скрыта от назойливых и любопытных глаз.
Да, он прекрасно понимал, что даже так очень рисковал. Никто при дворе не должен был узнать о его новой привязанности: это уже выходило за рамки прихоти и воспринялось бы не иначе, как вызов, а в эти неспокойные времена никак нельзя было допустить смуту внутри королевства. Но и отказаться от неё не мог: её огонь окрылял, улыбки и тихий смех заставляли сердце биться чаще, пробуждая внутри что-то очень далёкое и забытое, а каждое прикосновение отдавалось в теле, словно удар молнии, одновременно наполняло живительной силой. Только стоило это его ведьме слишком дорого. Она не соврала, когда сказала, что не умела пользоваться своей магией, а поэтому, сама того не замечая, отдавала слишком много. Сам же король, к сожалению, не мог ей помочь — в отличии от других эльфийских лордов, он не обладал настолько глубинными знаниями, чтобы стать ей наставником. Его же собственная магия, как и многих лесных эльфов, была тесно связана с самим Эрином Галэном, из-за чего была по сути своей основана в большей степени на инстинктах и ощущениях. Сама же смертная, словно и не замечала ничего, и каждое утро спешила в лабораторию, даже если предыдущей ночью ей удалось поспать всего несколько часов. Поэтому он и стал давать ей свободные дни, чтобы восстановить силы, хотя отчасти это было ещё обусловлено тем, что его не особенно радовало столь близкое общение Ирины и дочери лекаря. Та аудиенция была слишком свежа в его памяти.
Эльф потянулся, глубоко вздохнул, приоткрыл глаза и замер: Ирина сидела на краю купели в одной нательной рубахе, обхватив руками колени. Выражение её лица было каким-то отстранённым, но вместе с тем задумчивым и расслабленным. Он внутренне напрягся: "Как смертной, пусть и наделённой способностями, удалось подойти настолько незаметно? Неужели она специально..."
— Я не собиралась подкрадываться и прошу прощения, что без приглашения... — проговорила она, чуть качнув головой.
— Ты читаешь мои мысли? — эльф нахмурился.
— Во-первых, я думаю, король Лихолесья это бы почувствовал, а во-вторых, в этом нет необходимости.
-У меня что, всё написано на лице? — он иронично дернул бровью, продолжая напряжённо вглядываться в лицо ведьме.
— Лишь самую малость. Да и в Лихолесье я не первый день и знаю местные нравы. Поэтому, думаю, эльфу будет неприятно, если он не заметит приближение человека...
— Что ты имеешь в виду под "местными нравами"?
— Отношение к людям.
— Это тебе неприятно? — бросил он, не особо ожидая ответа, и в тот же момент невольно внутренне скривился. В памяти всплыли обстоятельства, при которых он встретил её после того, как узнал в саду...
— Было неприятно. Теперь уже привыкла, да и в последнее время самое большее, где бываю, это в больничном крыле. Ну а леди Сельвен всегда относилась ко мне хорошо.
По её губам скользнуло что-то похожее на улыбку, она уже хотела опустить колени, когда вдруг замерла, поймав его взгляд:
— Можно? — она кивнула головой в направлении воды, на что эльф ответил, утвердительно моргнув и качнув головой. На этот раз Ирина открыто улыбнулась и с наслаждением опустила босые ноги в купель, не забыв подобрать подол рубахи. Его взгляд помимо воли скользнул по обнажённым теперь коленям его собеседницы, но та, казалось, этого не замечала.
— Я вот что подумала... — начала она несколько мечтательно. — Разве это не странно, что мы до сих пор на Вы? Я понимаю, что Вы, Ваше Величество, король, и ни в коей мере не пытаюсь этому противоречить, но... Хм... Просто, когда делишь с кем -то интимные моменты близости, обращение "Ваше Величество, Владыка, милорд" — они кажутся какими-то нелепыми и неловкими. Если конечно это не ролевые игры, но в нашем случае это явно не так... — последняя фраза, сказанная чуть тише и чуть быстрее, показалась ему абсолютной бессмыслицей: он отметил про себя, что стоит расспросить её об этом чуть позже. Женщина же тем временем продолжила:
— Это всё равно, что прийти на бал в деревянных сабо и пуститься в пляс: физически возможно, но лишает танец всяческой гармонии, лёгкости, очарования, привлекательности и удовольствия...
Она снова замолчала, и в этот момент их взгляды пересеклись. В её глазах плясали озорные искры, и одновременно с этим они были какими-то отрешёнными: эльфа неожиданно осенило:
— Кажется, ты забыла об опасности эльфийского вина?
Ирина удивлённо вскинула голову, а потом тихо рассмеялась.
— Ну если самую малость... Мы с леди Сельвен вспоминали прошлое, а, как известно, прошлое без бокала вина имеет привычку оставлять после себя неприятное послевкусие.
Последняя фраза прозвучала немного странно, и при других обстоятельствах он бы непременно попросил её объясниться, но так не хотелось разрушить эту хрустальную лёгкость их общения. Ведь даже в моменты близости он ощущал внутреннее напряжение, надрыв, исходящие от смертной, поэтому сейчас ему доставляло особое удовольствие наблюдать за её хмельной расслабленностью.
— А как же ты оказалась здесь? — эльф потянулся и сел в воде чуть выше. От его внимания не укрылось, что взгляд ведьмы тут же скользнул по его обнажившейся груди.
— Сначала хотела искупаться, — промурлыкала она, продолжая беззастенчиво рассматривать короля, — развеять хмельные пары в голове. А потом увидела тебя, и засмотрелась. Ты выглядел таким умиротворенным, что мне не захотелось мешать и уходить тоже...
— Кажется, проблема обращения на "Вы" уже разрешилась сама, — прервал её размышления эльф. Её глаза метнулись к его улыбающемуся лицу, слегка расширились от осознания, что она была поймана с поличным, но, вопреки его ожиданиям, смертная не смутилась, не потупила взор, а тоже улыбнулась.
— Кажется да.
— Иди сюда, — слова были сказаны почти шёпотом, но уверенно и почти повелительно. Однако женщина и не шелохнулась — лишь приподняла правую бровь в немом вопросе. — Ты же хотела искупаться?...
— Хотела.
— Так позволь мне помочь, раз заставил тебя так долго ждать.
По правде сказать, он сам удивился своему предложению, но вся ситуация его настолько забавляла, что король лишь мысленно махнул рукой на встрепенувшуюся было гордость.
Похоже, его задор передался и его собеседнице: в глубине каре-зелёных глаз заплясали лукавые искры. Ирина легко поднялась, потянула за завязки широкого ворота, и в следующее мгновение рубаха упала к её ногам. Без тени смущения за свою наготу, ведьма скользнула в купель, погрузившись под воду с головой, а когда вынырнула, он уже был рядом.
Король действительно сдержал своё слово: его руки медленно двигались по изгибам её тела, распределяя мыльную пену, потом и ароматическое масло, но не более. Хотя это простое, но вместе с тем очень интимное и чувственное занятие всё больше и больше распаляло желание, он сдержался. Когда последние струи воды из серебристого кувшина икрящимися змейками сбежали по её плечам, женщина, до тех пор стоявшая к нему спиной, резко повернулась, так что теперь они оказались лицом к лицу.
— Ты так и не сказал мне, как обращаться к тебе, — проговорила она, и слова прозвучали иронично и одновременно с толикой вызова.
— По имени, — он непрерывно смотрел ей в глаза, с упоением наблюдая, как в их глубине разгорался пожар.
— По имени, — ответила она эхом.
Женщина сглотнула и скользнула языком по резко пересохшим губам, что не укрылось от его пытливого взора. Эльф поймал её за подбородок, не давая отвести взгляд, и слегка коснулся пальцем нижней губы.
— Назови моё имя, — проговорил он, почти ощущая на вкус её прерывистое дыхание.
Тишина, удар сердца.
— Трандуил, — промолвила она аккуратно, словно это слово было чем-то хрупким.
В её устах его имя прозвучало чуждо: пророкотало срывающимся с каменного утёса водопадом.
— Трандуил, — и на этот раз это прозвучало, как далёкий и манящий шелест ветра в кронах деревьев. Он невольно затаил дыхание, а в следующее мгновение с удивление почувствовал, как её рука легла ему на плечо, в то время как вторая скользнула под воду, без труда отыскав доказательство того, что он уже давно не пребывал в состоянии умиротворения. Её пальцы задвигались, заставив эльфа шумно втянул воздух.
— Я дал тебе обещание, что помогу лишь искупаться, — теперь его собственное дыхание стало прерывистым.
