Зампредсовнаркома и единственный кадровый военный в Политбюро понял правильно: у разведки есть данные, что американцы очень даже могут прошляпить начало нападения.

И тут Предсовнаркома, наконец, взял слово:

— Напоминаю присутствующим, что ранее Политбюро приняло решение о полном нейтралитете в этом возможном конфликте. Однако, принимая во внимание, что американская сторона уже знает о предстоящей атаке, возможно передать президенту США дополнительное извещение о возможности нападения японского флота, и это не будет нарушением нейтралитета.

Согласие было тут же получено.

Реакция Красной армии и флота была резкой. И там, и там отменили отпуска военнослужащим. Особые отделы информировали личный состав о 'возможности вооруженных провокаций со стороны японской военщины.' Разумеется, слышались призывы к бдительности — как же без них. Особенно это относилось к охране стратегических объектов. Среди таковых Транссибирская магистраль числилась как бы не первой, но не обошли вниманием приграничные аэродромы и места дислокации воинских частей. Выражение 'страна готовилась дать отпор' было бы слишком сильным. Но уж Дальневосточный округ точно готовился.

У генерала Апанасенко были веские основания на подобные действия. В глухом ущелье нашли не особо свежего покойника. Находка, следует отметить, оказалась случайной: бдительный боец обратил внимание на воронью стайку, и с некоторым усилием разглядел причину птичьего интереса. На разъяснение ситуации направили группу пограничников. Достоверно удалось определить наличие взрывчатки в рюкзаке у неизвестного. Уже потом эксперты констатировали: тол немецкого производства, довольно старый ('Вероятно еще с империалистической остался.'). Документов, как и ожидалось, не нашли. Национальность гражданина определить не удалось: над лицом прожорливые пернатые успели хорошенько поработать. Достоверным фактом оказалось лишь азиатское происхождение.

Найденного тротила в количестве пятнадцати килограммов вполне хватило бы устроить хорошую железнодорожную катастрофу путем разрушения рельсового полотна на подходящем участке. Эксперты дружно признали, что таким количеством железнодорожный мост можно разве что повредить, но не уничтожить. Но никто не мог утверждать, что этот злонамеренный тип шел через границу в одиночку.

Японский флот, можно сказать, не особо готовился к боевым действиям. Ему это было без надобности. Он и так был готов. Единственной стороной, не предпринимавшей никаких экстраординарных мер, был тихоокеанский флот Соединенных Штатов.

Глава 13

Знакомства — большая сила, хотя всевластие через них не получить.

Студент мехмата старший лейтенант запаса Марк Перцовский не обманул ожиданий товарища Александрова. Ну разве что он попросил две недели сроку. И втихомолку подключил к работе нескольких друзей, которых знавал еще по училищу.

А через эти самые две недели ответ был дан в виде доклада порядочной толщины. Он оказался вполне однозначным:

— ...таким образом, при подрыве эшелона со стандартной взрывчаткой (тротил) наибольшая мощность ударной волны ожидается в направлениях к выходам из тоннеля. Распределение энергии см. на фиг. 28. Из него следует, что полное обрушение свода тоннеля выглядит маловероятным. Что касается возможности обрушения входов в тоннель, то оно реализуемо при грамотном минировании по схемам, представленном на фиг. 29-34. Однако следует упомянуть, что минимальное количество стандартной взрывчатки составляет от двух до одиннадцати тонн, как это следует из табл. 8-12...

Удивительное дело: доклад, в котором доказывалось, что взорвать входы в тоннели возможно, произвел умиротворяющее действие. Как легко понять, именно расчетное количество взрывчатки в наибольшей степени способствовало благорастворению в умах. Генерал Апанасенко с чистой совестью докладывал большому начальству, что при тех мерах безопасности, которые реализовывались по его приказам, доставка десятка тонн взрывчатки ко входам в тоннели, уж не говоря о самом минировании, выглядит невыполнимой задачей для вражеских — читай, японских — диверсантов. И был при этом абсолютно прав. То, что тротил уже был доставлен, заложен и подготовлен к своей адской работе, никто не знал.

Разумеется, меры по охране мостов не отменяли.

Нет, не просто отряд кораблей шел в направлении острова Оаху, входящего в Гавайский архипелаг. Это был флот! Целых шесть тяжелых авианосцев (позднее они должны получить наименование 'ударные'), а к ним прочие корабли линии, то есть аж два линкора! И это не считая мелочевки вроде крейсеров и подводных лодок. Как и 'там', командовал контр-адмирал Нагумо Тюити. Разведка японского флота сработала отменно: все командиры кораблей знали не только количественный состав американских кораблей, стоявших на якорях и у причалов базы, но и точное расположение каждого.

Все, как в другом мире? Все, да не все.

Дивизион сверхмалых подводных лодок был и тогда, но здесь в него входило не пять, а шесть единиц. И эсминцев было двенадцать, а не одиннадцать. Но главные различия заключались в ином.

В бухте Пёрл-Харбор в момент атаки находились не только линкоры и крейсера. Там также случились два ключевых американских корабля тихоокеанского флота: авианосцы 'Энтерпрайз' и 'Лексингтон'. Это знали контр-адмирал Нагумо и адмирал Ямамото. Но самое главное: об этом факте был осведомлен капитан первого ранга Гэнда Минору, составлявший изначальный план атаки. В последний момент лучший тактик авианосного флота Японии не поленился подработать замысел с учетом самых свежих разведданных. По плану первая волна самолетов была нацелена именно на авианосцы, которые все бывшие в курсе дел японские военачальники полагали наиболее опасными (в перспективе) противниками. Расчеты Гэнда показали, что намечавшихся ранее двух волн самолетов может быть недостаточно.

Конечно, имелись совпадения с событиями иного мира — в частности, похожей оказалась прелюдия атаки.

Командовавший Тихоокеанским флотом США адмирал Хазбенд Киммел ничем не отличался от своего аналога в другом мире. Там и там он был упертым артиллеристом, полагавших авианосцы чем-то вроде легкого салатика к обеду, но никак не первым и не вторым блюдом. Там и там он на прямое предупреждение о возможности воздушного нападения ответил: мол, на его восемь линкоров японцы ни за что не полезут, а если и полезут, то им же хуже будет. Нельзя не признать, что на выучку американских артиллеристов — всех, начиная от старших офицеров и заканчивая последними нижними чинами — грех было бы жаловаться. Но большое начальство поразила русская болезнь, именуемая 'макаки не посмеют'.

Сторонники страшных заговоров и ужасающих государственных тайн полагают, что адмирал мог получить приказ (секретный, ясно дело) не противодействовать японцам. Авторы этих строк в существование подобного приказа не верят. Во-первых, бумага такого уровня должна передаваться не через обычные каналы, а из рук в руки, притом с участием сверхдоверенной персоны, а таковые просто не посещали базу в то время. Во-вторых, смысл такого приказа — изыскание повода к войне, а им вполне мог стать не полный разгром, каковой и случился, а лишь вооруженное нападение на базу, хотя бы и с ограниченным успехом. Одним словом, не надо искать коварные замыслы и хитрые стратагемы там, где достаточно простого разгильдяйства.

Еще одно совпадение состояло в дне недели. По случаю выходного почти весь летный состав как базы, так и авианосцев наслаждался увольнительными. Часть его была не вполне трезвой, еще некоторая доля рисковала по пробуждении страдать похмельем. Весьма многие в тот вечер наслаждались прелестями общения с особами противоположного пола, причем они (прелести) были неотъемлемой частью общения. Инженер Рославлев, продвинутый в части русского языка, назвал бы обстановку емким словом 'расслабуха', но на базе Пёрл-Харбор именно в описываемое время данный человек отсутствовал.

Видимо, у Олега Владимировича Лосева имелись основания быть недовольным собой (в первую очередь) и своими сотрудниками. В самом деле: полученные от немецкой стороны пластины чистейшего кремния были превосходны по всем параметрам. И та схема, которую фотографически наносили на них, вроде как была продумана и отработана. Параметры технологии соблюдали, применяя драконовские методы. И все же выход годного составлял ужасающие три процента.

Наверное, у товарища Лосева проявилось некое чутье. Он обратился за помощью не к ученым из Оптического института и не к коллегам-инженерам, занимавшимся смежными проблемами. Он позвонил в Москву товарищу Александрову. Тот пригласил в Москву на беседу — товарищ из органов употребил это слово — и попросил, понятное дело, все материалы.

Первым делом командировочному предложили бутерброды с чаем. Такое начало событий Лосев оценил хотя и молча, но сугубо положительно. Он появился в наркомате внутренних дел сразу с поезда и, понятное дело, не евши. Но завтрак скоро закончился.

Сперва товарищ Александров просмотрел все присланные документы, а их было не так мало. После начался разговор, причем сперва вопросы задавал отнюдь не разработчик.

— Олег Владимирович, ваша схема нужна, как вы догадываетесь, не сама по себе. Нужные компоненты вам уже поставили. Потому спрашиваю: вы в состоянии собирать из них готовое изделие? Если нет, то чего вам не хватает?

Инженер Лосев выдохнул воздух и заговорил решительным голосом:

— Единичные экземпляры или даже очень мелкую серию мы могли бы собрать. Даже больше скажу — впрочем, нет. Для настоящей серии понадобится производственная линия.

Последние слова появились в словаре ленинградца сравнительно недавно, но были употреблены со всей решимостью.

— Но прежде мое руководство поставит вопрос о безобразном проценте брака. А хуже всего: никто, в том числе я сам, не может догадаться, что именно служит его конкретной причиной. На одном блине... то есть хочу сказать на одной пластине... может получиться сплошной брак, а на другой — годная схема, а то и не одна. И вот мы...

— Не так быстро, Олег Владимирович, — с легкой улыбкой прервал товарищ коринженер. — Кажется, ситуация ясна. У меня для вас две новости: одна умеренно хорошая, другая хуже. Начну с той, которая получше. Ваша группа не одинока. Есть и другие разработчики. Так вот, у всех них процент брака такой же, как у вас... примерно. Теперь о второй новости. Выход годного можно увеличить, и вы с вашими людьми можете сыграть в этом как бы не первую скрипку. Для начала понадобится сверхдетальный анализ картины возникновения брака. Вот что надобно принять во внимание...

И началось:

— ...да при чем тут температура? Мы всегда соблюдаем...

— А если проверить? Думаете, связь не найдется? Включите в число факторов...

— Минаева не мастер участка! Она лишь оператор, а те...

— ...у беременных состав пота другой, так что...

— ...и еще дата изготовления, в немецких сертификатах на...

— ...это мы поднимем, а еще, может, стоит копнуть по...

— ...на другом производстве процент брака по понедельникам и пятницам всегда больше, это я сам видел, а чем германские рабочие лучше? Проверьте дни недели...

Закончился разбор полетов чуть неожиданным образом:

— Олег Владимирович, признайтесь: попробовали собрать изделие?

— Ну... было...

— Ведь работало же, так?

— Да, но мы пока не проверяли источник питания. Имею в виду, на сколько его хватает.

— Если не будет пробивать в этих местах... тут и тут... тогда гарантирую два года работы. А то и все три. И еще пользительный совет. На ваш наркомат я выйду и замолвлю за вас слово, это насчет выхода годного. Но даже не думайте трубить о победе, пока не изготовите партию изделий в десять штук. Нет, лучше двадцать. А то знаю ваш партком: непременно захочет отрапортовать.

В словах заключалась известная неточность: Рославлев знал не конкретно этот партком, а обобщенные законы их поведения.

— И еще: вот вам список. Перечисленные в нем комплектующие поступают по линии моего наркомата, а не вашего. Но есть основания полагать: эти источники скоро иссякнут. Даже не так важно, сколько продлится снабжение: год, два, десять лет. Важно, что в какой-то момент придется самим делать все, включая кремниевые пластины. Не то, что я — и куда более высокопоставленные товарищи не могут гарантировать, что кооперация с германской стороной продлится десятилетия. Год, правда, у вас есть, это почти наверняка. А вот это — список предприятий, которые могут стать вашими поставщиками. Гляньте. Копия, разумеется, пойдет и вашему руководству.

— Угу... так... да это кооператив!

— И что? Деталь не из сложных, но только уж наладьте входной контроль. Эти кооперативные ребята могут гнать брак ничуть не хуже, чем госпредприятия. Впрочем, будьте готовы вот к чему: когда изделие пойдет в большую серию, это производство от вас заберут. Вы же займетесь вот такой схемой, тоже на кремнии.

На лице у инженера Лосева явственно проступил ужас.

— Сергей Васильевич, так ведь эта работа не на нашу группу! Тут по уму аж целый научный институт должен трудиться. А мои ребята только что за пять лет смогут...

— Все верно, — эти слова сопровождались понимающей улыбкой. — Будьте готовы возглавить не лабораторию, а отдел.

Эра больших интегральных схем приближалась.

Как обычно, товарищ Сталин проявил выдающуюся дотошность.

— Из тех материалов, которые вы, Сергей Васильевич, передали в наше распоряжение, следует, — на последнем слове хозяин кремлевского кабинета сделал отчетливое ударение, — что после запуска первого спутника в вашем мире в США возникла страшная паника. Даже не так важно, раздували ее средства массовой информации или нет. Важно то, что зерна уронили в хорошо удобренную почву. При этом широкая американская публика, а не только руководство, активно поддержала этот страх. Вы ожидаете, что на этот раз будет все по-другому.

По сути это был вопрос. И на него требовался ответ.

Что бы не говорили о Сталине потомки, он испытывал удовольствие, когда подчиненные оказывались хорошо подготовленными. Вот и сейчас он видел очевидную продуманность ответа и был этим доволен, хотя ничем не проявил такую эмоциональную реакцию.

— В момент запуска первого спутника США не находились в состоянии войны. Но в этот раз умонастроения будут иными. Другими словами, у населения США в данный момент есть другие темы, о которых очень стоит тревожиться. Второй важный момент: вес самого спутника. Ни один военный или политик не подумает, что восемьдесят килограммов могут нести хоть какую-то серьезную опасность. Я уж не говорю о том, что американские военные могут примерно оценить ту мизерную точность, которой отличается данное устройство, если вдруг кому-то придет в голову его применить в разрушительных целях. Третий момент: все великие державы, кроме Советского Союза и Германии, не уверены, что ядерное оружие вообще можно изготовить. И уж точно никто, кроме Германии, не знает, что оно имеется у СССР. Насколько мне известно, в Берлине осведомлены о наших достижениях, и сейчас немцы всеми силами подгоняют разработку. Спецслужбы США, Британии и Японии, возможно, что-то подозревают. С фактами же дело обстоит слабо. Конечно, эта тайна рано или поздно утечет на сторону, и уже не так важно, произойдет это из Германии или СССР.