Оставалась доставка на борту подводной лодки, что, собственно, и раньше рассматривалось в качестве основного варианта. Дозаправку в Мурманске советские представители пообещали. Перехват груза в течение прохождения северной части маршрута полагался возможным, но крайне затруднительным: Сталин, по всей видимости, всерьез рассматривал возможность нападения японских кораблей на такие конвои. Во всяком случае, советский представитель уверял, что Северный морской путь сторожат бдительно. Но это не отменяло весьма вероятную атаку в Тихом океане. Маршрут большей частью пролегал вдалеке от английских баз снабжения, но вот американцы, да еще японцы. Впрочем, относительно вторых абвер сохранял почти благодушный настрой, разумно предполагая, что разведданными ни Великобритания, ни США делиться не будут ни с кем, уж точно не с японцами. Это, впрочем, не отменяло возможности кооперации англичан с американцами.
В течение одного из совещаний представитель абвера задал более чем резонный вопрос:
— Господа, в свое время мы получили сведения, что британцы раскалывают наши шифрованные передачи. Тогда мы приняли меры.
Этот эвфемизм означал, что центр радиоперехвата в Блетчли-парке был разбомблен вместе со всей техникой и, главное, с личным составом.
Офицер абвера с некоторым нажимом продолжал:
— Наши противники могли восстановить разрушенное. Мы разработали некоторые меры против этого, но без прямого воздействия.
Подробности не последовали.
Стоит особо заметить: битва на Гуадалканале и возле него дала преобильные возможности для выводов. Их сделали все участники, Японская Империя не в последнюю очередь.
Глава 31
Совещание у премьер-министра было весьма серьезным — как по тематике, так и по составу участников. Еще одним признаком внимания председательствующего служила подчеркнутая официальность.
— Итак, сэр Стюарт, вы утверждаете, что германская империя не только разрабатывает атомную бомбу, но и близка к успеху. Перечислите доказательства, будьте добры.
— Адмиралтейство некоторое время находилось в тупике, не находя причин для вкладывания большого объема средств и усилий на создание военно-морской базы на атолле Моруроа. Все аналитики сходятся во мнении, что эта территория совершенно не подходит для заявленной Германией цели.
Первый лорд Адмиралтейства уверенно кивнул, хотя нужды в том не было: мнение Королевского флота на этот счет все участники и так знали.
— Некоторое время мы полагали, что шахта, которую роют на этом пустынном атолле, предназначена для добычи редкого и ценного металла рения. Но эта версия не выдержала проверки фактами.
Последовавшая пауза была с точки зрения стороннего наблюдателя (которого в комнате не было) полностью лишней. Собравшиеся и там слушали со всем вниманием.
— Любая шахта являет собой дорогостоящее сооружение. Шахта на Моруроа — в особенности, ибо требует снабжения с исключительно длинным плечом. Специалисты дают оценку примерно двадцать пять миллионов довоенных фунтов стерлингов...
Инфляция в Великобритании была не столь большой, как во Франции, но все же не нулевой.
— ...и, если объект предназначен для добычи полезных ископаемых, то обычной практикой является оценка экономической целесообразности перед началом строительства. А для нее, в свою очередь, требуются изыскательские работы. Нам не удалось добыть никаких сведений о том, что таковые работы проводились.
Оратор был несколько неучтиво перебит министром иностранных дел:
— Такие работы могли производить французы. В конце концов, это их территория.
Докладчик ни на минуту не замедлился с ответом:
— Эту версию мы также проверили. Не нашлось ни единого документа о геологических работах.
— Немецкая разведка могла их изъять.
Стюарт Мензис защищался мастерски:
— Об этой возможности мы тоже подумали. Опрос туземцев показал, что они ни о чем таком не слыхали, и никаких работ на атолле не наблюдали.
— Слова туземцев недорого стоят.
— Пока и поскольку они не являются еще одним подтверждением имеющейся версии. Но и это не все. На сегодняшний день Германия является обладательницей единственного известного месторождения рения, то есть только там производится этот металл в товарных количествах. Другими словами, именно Третий Рейх из всех развитых государств в наименьшей степени нуждается в дополнительном источнике рения. Впрочем, нельзя исключить внезапно возникшую потребность, о природе которой нам пока что ничего не известно.
— А для чего вообще нужна эта редкость?
Вопрос был с подтекстом, но главный разведчик Великобритании либо этого не понял, либо искусно притворился тупым:
— Ни для чего... пока что. Немцы ведут опытные работы по исследованию воздействия добавок рения на свойства жаропрочных сплавов.
— Такие сплавы используются в реактивных двигателях, не так ли?
Ответил председательствующий, который по совместительству был министром обороны:
— На сегодняшний день ни в США, ни в Европе нет массового производства самолетов с реактивными двигателями. Только в СССР.
— Значит ли это, что русские имеют в распоряжении источник рения?
— Нам, — медленно ответил Мензис, — о таких источниках неизвестно. Также нет данных, что русские снабжают Германию этим металлом. Мы бы знали.
— Вы хотите сказать, сэр Стюарт, что эта шахта может служить местом для испытания атомного взрывного устройства?
— Да.
Сказано было с усилением.
Премьер-министр имел солидный опыт по расспросам хотя бы в силу должности:
— Помнится, еще четыре года тому назад научные источники не были уверены в возможности создания такой бомбы. Откуда у их немецких коллег появилась эта уверенность?
Глава английской разведки колебался совсем немного, не более четверти секунды, но премьер это заметил.
— У нас есть только предположение, сэр.
— Мы подождем, пока ваше предположение не обрастет фактами. Какой вы делаете вывод?
— Германский атомный центр должен быть уничтожен.
Прозвучало столь же веско, как и знаменитое 'Ceterum censeo Carthaginem esse delendam' 38 .
— Как вообще взрывное устройство может быть доставлено на Моруроа?
— Только морским путем. Ни у кого, даже у СССР нет самолета подобной дальности.
— Почему вы не рассматриваете возможность перехвата этого груза в море?
— Наоборот, мы полагаем, что это нужно сделать, но лишь в качестве дополнительной меры. Однако уничтожение атомного центра даст нам фору по времени, поскольку без него создание еще одной бомбы в скором времени невозможно. По крайней мере, физики это утверждают.
Странно, но первым сделал вывод Первый лорд Адмиралтейства Александер:
— Если мы пойдем на бомбардировку территории Германии, Гесс сочтет это превосходной причиной для возобновления военных действий.
Председательствующий отреагировал быстро:
— Это всего лишь ответ на бомбардировку Блетчли-парка. Не думаю, что немцы вздумают развязать полномасштабную войну на море: им просто нечем это делать. Будет то, что уже было: 'странная война'. В случае нашего успеха никаких дальнейших бомбардировок немецкой территории не будет. Конечно, если им не вздумается бомбить нашу.
— Для разработки операций нужны вводные.
Ответом была полуулыбка на губах Стюарта Мензиса:
— Мы об этом позаботимся.
Как и полагается руководителю, Клемент Эттли тонко уловил момент для окончания дискуссии:
— Джентльмены, полагаю, что ответы на вопрос о том, ЧТО необходимо делать, уже ясны. КАК достичь целей — это частности, которые еще надо обдумать. Все свободны.
Разговор с Королевым имел последствия.
Товарищ Берия играл самыми доверительными интонациями. Пожалуй, тон голоса наркома неправильно было бы посчитать вежливым: он скорее казался просто домашним.
— ...вот почему хотелось бы выслушать ваше мнение по поводу управляемого полета. Поймите правильно: никто не сомневается в практической возможности осуществления такового. Но тут в технику вмешивается политика — вы, Сергей Васильевич, сами знаете, как оно бывает.
Странник гнул свою линию:
— Лаврентий Павлович, уже не один раз я высказывался на эту тему: никаких советов от меня. Решать — это не мой уровень.
— Помилуйте, Сергей Васильевич, тут решаю даже не я, — нарком не счел нужным называть по имени того, кто действительно принимал решения, с очевидностью рассчитывая на выдающуюся догадливость собеседника, — и уж точно не вас попросят об этом. Возьму на себя смелость заявить: сейчас речь идет даже и не о советах, хотя в их качестве не сомневаюсь. Вовсе нет! Всего лишь мнение, как я уже сказал. Вы ведь наверняка не поленитесь высказать обоснования, не так ли?
— Спасибо.
Слово прозвучало как-то невпопад, но Берия прикинулся невнимательным. А Странник продолжал:
— Думаю, что Сергей Павлович прав, и демонстрация возможности менять орбиту должна пройти одновременно с полетом человека. Но, как мне кажется, есть возможность маневрирования, которая, если и будет замечена, не встревожит наших... кхм... соседей по земному шару. Изменение высоты, скажем, до пятисот километров, даже больше. Орбита станет не круговой, а эллиптической. Обоснование: мы хотим добиться обзора большего участка земной поверхности. Например, с целью увидеть обширные циклоны в атмосфере или иные события. Наблюдатель с биноклем такое изменение орбиты даже не заметит. Для этого нужны профессиональные астрономы и точные часы. Насколько мне известно, ни один из имеющихся в развитых странах радаров на такую высоту не добьет. Методом триангуляции можно определить высоту полета спутника, но для этого надо наилучшим образом согласовать моменты наблюдения.
— И обосновывать это надо...
— ...совершенно верно, Лаврентий Павлович, нашим желанием изучать околоземное пространство на разных высотах. А отсутствие живых существ на борту — так это объяснить можно запросто. Ни мы, ни кто-либо другой не знает радиационную обстановку на большой высоте. Не хотим рисковать собачками, о людях и не говорю.
Куратор космических исследований улыбнулся на нехитрую шутку.
— Такой корабль — точнее, корабль на такой орбите — будет меньше тормозиться сопротивлением атмосферы. Иначе говоря, он должен просуществовать дольше. Насколько — не знаю, но предлагаю не оборудовать его самыми лучшими солнечными батареями. Скорее наоборот: объявить, что именно их невысокая долговечность ставит предел активной работы спутников вообще. Впрочем, ваши люди, Лаврентий Павлович, по части дезинформации мне дадут сто очков вперед.
Комплимент не блистал изысканностью, но цели достиг.
— И еще. Мне представляется, что нам понадобится флот.. нет, флотилия... пожалуй, еще меньше: группа... даже не знаю, как назвать... короче, нужны суда, способные эффективно взаимодействовать со спутниками. Прием информации. Отправка управляющих сигналов, если понадобится.
— Боевые корабли? — как-то чересчур быстро спросил нарком.
— Нет, без вооружения, но с мощными средствами связи. И с большой автономностью. Помнится, строительство таких объясняли потребностями в геофизических исследованиях или, скажем, океанографических... Наверное, дизель-электроходы, на них, помнится, проблемы с вибрацией легче минимизировать. Я не моряк, тут нужна их консультация. Разумеется, кое-чем помочь смогу. Если речь пойдет о серии судов, то тут мне надо участвовать. И люди Сергея Павловича тоже должны включиться, уж они-то заинтересованная сторона. Да, вот еще...
Не прозвучала тема атомного оружия. Ни словом, ни намеком. Но вечером того же дня эту проблему товарищ Берия озвучил при разговоре с Хозяином.
— Из данных радиоперехвата, а также по агентурным каналам нам стало известно, что британцы готовят массированный бомбовый удар по атомному центру... вот здесь, — острейший карандаш ткнул в известную обоим собеседникам точку на подробной карте Германии.
Сталин взял из ящика стола пачку папирос, подумал и с видимой неохотой отложил ее обратно. Берия про себя решил, что это наверняка влияние материалов из будущего.
Видимо, Сталин уже пришел к какому-то выводу, поскольку не колебался ни секунды:
— Мы приняли решение о том, что Германия должна получить атомное оружие. Единичная боеголовка угрожать нам не может. Но из этого решения не следует, что мы должны и будем способствовать расширению немецкого атомного арсенала.
Фраза означала: атомная программа Третьего Рейха нуждается в тормозах.
На этот раз догадливость проявил нарком внутренних дел. Советскому шахматисту не суждено было в ближайшее время сгонять партию-другую с немецким партнером.
Но и в Германии никто не сказал: 'Wir haben dieses Ding'39 . Во-первых, 'Прилежная Лизхен' по всем бюрократическим правилам могла считаться готовым изделием лишь после испытания. А до такового было еще не близко. Во-вторых, одно лишь наличие бомбы было 'хорошо, но мало'. Доктора Гейзенберг, Фриш и многие иные знали, что рейхсканцлер Гесс имеет несколько другой подход к сложным научно-техническим разработкам, чем покойный фюрер. Того можно было увлечь сверкающими перспективами, не предоставляя нудные расчеты. Собственному чутью Гитлер доверял куда больше, чем выкладкам. Нынешний глава германского правительства предпочитал железные факты. Умные аналитики доложили господину рейхсканцлеру, что само сверхоружие и средства его доставки к цели суть не одно и то же. Вот почему одновременно с ближайшей транспортной задачей (переправить бомбу к месту испытания в Тихом океане) решалась проблема создания стратегической бомбардировочной авиации — та самая, на которую в ином варианте истории немецкие штабисты махнули рукой. Возможно, там и тогда сыграл роль отказ от операции 'Морской лев'40 . Здесь же авиапромышленность стряхнула пыль с проекта четырехмоторного 'Юнкерса-89', только на сей раз движки были выбраны не даймлеровские, а от Юмо, мощность которых была чуть ли не в два с половиной раза больше. Расчетный потолок машины подрос с семи до почти десяти тысяч метров. Однако дальновидный (он же толстый) Герман Геринг не пожелал складывать все бьющиеся предметы в одну корзину. Ход его рассуждений был таков: да, для доставки пары-тройки 'прилежных девушек' хватило бы десятка бомберов (часть машин должна была нести бомбовую нагрузку обычного типа и работать ложными целями); пусть даже два десятка, но если вдруг атомный проект не увенчается успехом, то армада 'стратегов' лишней не будет.
И началась в общем-то рутинная работа: создание прототипов, испытания всех видов, переделка проекта ради устранения недостатков, еще отладка, утверждение, передача документации заводам-изготовителям. Одновременно шло переучивание летного состава и обучение наземного. Именно переучивание: у подавляющего большинства пилотов, штурманов, бортмехаников и стрелков уже имелся опыт применения фронтовых бомбардировщиков разных моделей.
И почему-то никто не вспомнил о возможностях баллистических ракет. Видимо, тех, кто принимал решения, ввела в невольное заблуждение низкая точность этого оружия. Плюс-минус сотня километров, если верить русским источникам — ага, как же, целились по Лондону, попали в Канал. И опять же: сам Вернер фон Браун, разумеется, отлично знал, что баллистические и космические ракеты — совсем не одно и то же, но те, кто составлял планы, разницы не видели. И не было рядом гениального немецкого конструктора, чтобы указать на ошибку.
