— ...потоплены англичанами бомбами глубине двести двадцать груз погиб воздух уходит любитель шок...
— Другая лодка, значит; сомневаться нельзя.
— Еще одна серия глубинок. Добивают, стал-быть.
Последняя фраза выходила за пределы компетенции акустика, но недовольства никто не проявил.
Через пару минут акустик добавил:
— Все, ничего не слышно больше.
— Важный груз, раз упомянули.
— А что такое этот любитель?
— Знаете, Николай Александрович, тут работа для особистов, а не нас с вами. Пусть разбираются. Не надо лезть в высокую политику.
Возразить на это было нечего. Не стоит даже упоминать, что по возвращении на базу и запись звука, и текст передачи были вежливо изъяты начальником особого отдела дивизиона.
Особо отмечаем, что хорошие акустики имелись и на бывшей U-109. У них не было звукозаписывающей аппаратуры, но уж морзянку со слуха записать они могли.
Мы должны сознаться в невежестве, поскольку не можем с уверенностью сказать, кто из подчиненных корветтен-капитана просто ничего не понял, а кто понял лишь частично. Полностью все оказалось понятно лишь командиру.
Та ловушка, которую абвер расставил на охотников за секретным грузом, сработала. Генрих Блайхрод получил твердую уверенность, что текст, который из последних сил передал кувалдой кто-то из героического экипажа U-108, наверняка был принят английскими слухачами и должен был вселить в них убежденность в том, что сверхценный груз утоплен. Да не просто утонул: уничтожен давлением воды. Командир U-109, имея инженерное образование, знал наверняка, что тот самый секретный контейнер никак не мог выдержать пребывание на глубине под давлением двадцать две атмосферы.
Прозвище 'Любитель шоколада' не было незнакомым для Блайхрода. Оно принадлежало корветтен-капитану Ральфу Реймару Вольфраму. Иначе говоря, лодка U-108 достоверно погибла.
Но также 'Аякс' знал, что благополучное прибытие в Мурманск означало лишь небольшой перерыв в выполнении боевой задачи, а вовсе не ее завершение.
Глава 33
Военная разведка Рейха была права лишь отчасти. Бомбу 'Толлбой' и вправду не довели до принятия на вооружение. Но это не остановило операцию 'Дротик', ибо все остальное потребное для нее уже имелось.
Руководство Королевских ВВС полагало абсолютно необходимым условием успеха наличие дальних бомбардировщиков с самой большой нагрузкой, какую только они могли взять. И таковые имелись. В эскадру включили даже морально устаревшие 'Веллингтоны' с максимальным весом бомб до двух тонн. Но все же большинство бомбардировщиков британского производства составляли 'Авро ланкастер', а те могли нести аж до десяти тонн. Всего же английских самолетов набралось аж целых четыре сотни с лихом.
В свое время Великобритания купила большое количество американской авиатехники, в том числе бомбардировщиков Б-17, они же 'летающие крепости'. Слов нет, те уступали 'ланкастерам' по бомбовой нагрузке: номинально она не дотягивала и до восьми тонн, фактически же и до трех не нагружали, поскольку дальность падала самым неприемлемым образом. Но бомберы были, притом их защитное вооружение и впрямь внушало уважение: продуманно расположенные крупнокалиберные пулеметы в количестве аж целых двенадцать штук! Британцы были вооружены лишь восемью, к тому ж те были винтовочного калибра. Но у американской техники были и минусы. Главный из них состоял в человеческом факторе. При всем усердии ни летному составу, ни аэродромным службам элементарно не хватило времени на полное освоение, равно на боевое слаживание. Но кое-какие тактические новинки планировалось пустить в ход.
Главной из них было распределение самолетов в эскадре. Наиболее защищенных, то есть 'американцев', предполагалось разместить на периферии плотного строя бомберов — на предмет отражения атак истребителей. Уже над целью предполагалось, что этот строй должен рассыпаться, перемешавшись с истребителями противника. Тем самым затруднялась работа зенитной артиллерии, которой пришлось бы вести огонь с оглядкой, опасаясь задеть своих.
Само собой разумеется, что скрыть подготовку к подобному налету очень трудно, если вообще возможно. Это не удалось. Разведывательные самолеты 'Ю-86Р', недоступные для английской ПВО, зарегистрировали накопление бомбардировочной авиации в недвусмысленном количестве. А еще немецкие агенты методично отметили перемещения бензовозов. Высшее руководство абвера очень быстро прикинуло, куда именно может быть направлен удар. Рейхсмаршалу Герингу доложили. Ну, а тот принял меры. Возможностей у толстяка было вдосталь, ведь именно его ведомство имело в распоряжении все ресурсы ПВО.
Мы должны отметить, что эти самые возможности даже превышали то, что могла бы собрать ПВО в реальной истории. Здесь не было гигантских потерь людей и техники во время боевых действий против Советского Союза. Можно было сосредоточить на ключевых позициях крупнокалиберную зенитную артиллерию, и не только 'флак-36' с их калибром восемьдесят восемь миллиметров, но и кое-что потяжелее.
Кому-то из людей Мильха41 пришла в голову умная мысль: организовать отпор англичанам на самолетах 'фокке-вульф-190'. Их было выпущено меньше, чем прославленных 'мессершмиттов', но при близких летных качествах изделия Курта Танка имели куда больший вес бортового залпа. Иначе говоря, именно они в наибольшей степени подходили для защиты от армады бомбардировщиков.
Подводники всех флотов — ребята малость безбашенные по определению. Другим в подплаве служить... скажем так, трудновато. Но бывали исключения: опять же, во всех флотах. Таким и был корветтен-капитан Блайхрод.
Вот уже вторые сутки, как его лодку 'вел' русский отряд, лидером которого был легкий крейсер. О такой возможности Те, Кому Надо, предупреждали. Охрана, мол. Но откуда-то у командира появилась уверенность, что система защиты лодки от русских не то, чтобы плоха — просто несовершенна, а потому неукоснительно соблюдались все меры предосторожности вроде категорического запрета на всплытие в светлое время суток или выход на связь не по радио, а ратьером. Не лучшее средство коммуникации, но все же лучше, чем никакое.
О существовании дополнительных охранников в виде бесшумных подводных лодок класса 'Н' немецкий офицер, конечно, не знал. Он лишь предполагал, что таковые могут быть неподалеку: история линкора 'Бисмарк' наводила на мысли. Между тем неслышная охрана действовала.
Может быть, британские командиры не знали, что именно делают советские корабли в той части Баренцева моря, где делать им было совершенно нечего. Но уж вычислить одну из целей отряда было задачей не особо трудной. И грамотный офицер вполне мог дойти до мысли, что эта задача — не одна из многих, а главная.
По всем формальным признакам, СССР не находился в состоянии войны с Великобританией. Иначе говоря, действовали правила поведения военных кораблей в нейтральных водах.
Мотавшийся по северным морям свежеотремонтированный авианосец 'Илластриес' соблюдал вежество. И подчиненные командиру летчики и штурманы — тоже. Выражалось это в том, что ни сам корабль линии, ни палубные самолеты не давали повода уличить Королевский флот в агрессивных намерениях. Заподозрить — это да, имелось такое. Авианосец маячил на неприличном расстоянии: меньше сотни миль. Самолеты приближались, разворачивались и уходили. На исполненные сдержанных эмоций радиозапросы советской стороныответ был стандартным: данный полет является учебным, враждебных намерений не имеем.
Вот почему немецким подводникам было выдано (ратьером, разумеется) сообщение с рекомендацией: вплоть до появления в советских территориальных водах соблюдать максимальную скрытность. Впрочем, это и так делалось.
Как всегда, в бочку меда капнули если не дегтем, то уж верно чем-то сходным по вкусу и запаху.
Слов нет, спутники с более высотными характеристиками выполнили задачу. Были открыты радиационные пояса. Правда, как и в другом мире, об их существовании свидетельствовали лишь косвенные результаты измерений, поскольку ни один спутник еще не достиг высоты четыре тысячи километров.
Некоторое время американская разведка просто не имела средств для точной оценки всех параметров орбит спутников. Но нашелся в американском научном сообществе специалист, оказавшийся в нужное время в нужном месте. К тому же он не знал, что задача чрезвычайно трудная. Когда в кулуарной беседе некто в погонах полковника посетовал, что-де не существует (пока что) радаров, способных впрямую считывать координаты русских спутников в реальном времени, доктор Адамс сначала согласился с мнением собеседника, а потом задал простой вопрос:
— А сколько времени надо для создания такого радара?
Ответ был пространным. В нем указывалось, что один радар погоды может и не сделать, поскольку еще не факт, что русский спутник пролетит в пределах его досягаемости, а создать такое оборудование в мобильном варианте — задача хоть и выполнимая, но точно не решаемая быстро. Но даже само по себе изготовление подобного комплекса — и то дело не из простых, поскольку Большое Начальство может не дать 'добро' на это. Денег понадобится уйма, а выгода абсолютно не очевидна. Сейчас, во всяком случае.
— Ну, это можно обойти, — небрежно отмахнулся ученый. . — Тут понадобятся два... лучше, конечно, побольше... телескопа, Пусть даже они не будут суперзвездами в части увеличения, но должна быть точнейшая синхронизация по времени. Триангуляция, полковник, вы же это изучали в училище?
Училище, которое сей грамотный офицер закончил в 1923 году, было артиллерийским. Полковник еще не забыл материал. Последовал доклад по команде.
Последствия не завили себя ждать. Не прошло и сорока дней, как заинтересованных лиц вызвали на серьезное совещание, да не в Пентагоне (к тому времени здание было готово по строительной, но не функциональной части), а в помещении Департамента юстиции. Оно было выбрано лишь по причине достаточной защищенности от нежелательных ушей, к тому же оно вызывало наименьшие подозрения. Основным тезисом была доказанная возможность изменения спутниками собственной орбиты в достаточно широких пределах, чтобы они (спутники) могли представлять потенциальную угрозу. Это было серьезно. Никаких свидетельств о возможности военного применения — из тех, которые можно заслушать, поглядеть, подержать в руках и понюхать — не имелось.
Однако вечером того же дня появились сведения, полученные из британских источников. Они были сочтены в высшей степени важными.
Первая новость состояла в том, что Германия чрезвычайно близка к созданию собственной атомной бомбы.
Эта часть сообщения не вызвала паники. Армейские специалисты точно знали, что в Германии стратегические бомбардировщики (а ничем иным доставить бомбу на территорию Соединенных Штатов невозможно) только-только создаются. А спутников у джерри вообще нет. В течение, самое меньшее, семи лет вероятность серьезной угрозы от господина Гесса можно было признать близкой к нулю.
Во второй части сообщения были новости не только касательно потенциального появления бомбы у вероятного противника, сиречь Третьего Рейха. Да и то сказать: это полностью непредсказуемый Гитлер мог всерьез рассматривать варианты нападения на Соединенные Штаты. Рудольф Гесс — совсем другое дело. Тот виделся прагматиком до такой степени, что вполне мог быть учеником самого Чарльза Пирса42 . Возможность атомной бомбы у СССР — совсем другое дело. И стратегические бомбардировщики у дядюшки Джо имелись. Да и спутники, пусть даже пока их полезный вес не позволял нагрузку в виде бомбы (а та должна была, по прикидкам, весить около шести тонн) тоже давали все основания для принятия мер. Другое дело, что британцы сами не располагали точными сведениями о русской бомбе. Или, что вполне вероятно, не захотели делиться с кузенами информацией. А то, что уже сейчас ведется наработка конструкций космических аппаратов, рассчитанных на более-менее точное наведение (коль скоро они в состоянии изменять параметры орбиты) — это люди полковника Донована и так знали.
Выводы последовали очевиднейшие: США нужен свой собственный выход на орбиту. И нужна бомба. Из этих двух посылок следовало: придется вкладывать деньги.
Адмирал Кузнецов напросился в гости к товарищу Александрову. Первый из этих двух товарищей был намного старше в звании, чем второй. Но оба не строили иллюзий: именно коринженер нужен был моряку, а не наоборот.
Как всегда, Сергей Васильевич блеснул гостеприимством, а именно: угостил товарища адмирала вкуснейшим грибным супом; за ним последовала жареная утка с каким-то хитрым рисом. И почему-то вместо чая хозяин квартиры подал крепкий черный кофе с конфетками. Из спиртного же на столе присутствовало лишь грузинское вино с названием, которое непривычный человек и произнести бы не смог, не то, что запомнить. Состав выпивки не удивил гостя: тот знал, что хозяин не особо поддерживает это дело, да и сам почти что не пьет.
Адмирал вежливо похвалил супчик, одобрил жаркое, но комплименты в адрес кофе не последовали. Как раз с первым глотком и начался серьезный разговор. Начал его Кузнецов. Старый инженер слушал доклад, не перебивая. Потом, натурально, пошли вопросы.
— Николай Герасимович, почему твоя разведка полагает, что на борту этой подлодки есть бомба? Хотя нет, уточню вопрос: почему она не поверила, что утоплена как раз лодка с бомбой? Ведь об этом было доложено открытым текстом.
— Для начала: чутьем ребята почувствовали дезу.
Коринженер серьезно кивнул. Он знал, что чутье — не последняя составляющая успехов как разведки, так и контрразведки.
Кузнецов продолжал бить в ту же точку:
— Еще: когда б и вправду груз утопили, то какой, скажи, резон немцам рваться в нашу базу? Да к тому ж с соблюдением всех предосторожностей?
— Скажем так: отдых экипажу, бункеровка, пополнение запасов воды и продовольствия и в обратный путь. Как тебе порядок действий?
— Я бы согласился, да закавыка имеется. В двух точках стоит группа кораблей британцев, и при каждой гражданское судно, и что -то этакое там они ловят. Аккурат на месте гибели тех двух подводных лодок. Что ответишь?
Раздумье хозяина квартиры длилось секунд десять.
— Я бы на их месте стал брать пробы воды. Батометры43 у них точно имеются. Проверить на радиоактивность.
— Да, и вот представь: не найдут англичане ничего. А в Мурманск придет немецкая лодка. Агентура английская там наверняка имеется. Доложат о прибытии. Что ихняя разведка подумает?
— Что груз на ней и есть. Или может быть. Постараются проверить... — на этот раз Старый задумался надолго, — так, сходу и не придумалось, каким способом это можно сделать. Тут надо со спецами прошерстить варианты.
— Я вот допускаю худшее: получат доказательство, что груз на подлодке, которая стоит у пирса. Ну или на бочке поодаль, все же груз опасный. А у англичан вот уже скоро аж два авианосца будут вблизи, да третий к ним поспешает...
— Ты что, Николай Герасимович, допускаешь бомбежку?
— Кхм.
Эффектная пауза.
