Почему-то самой неотложной и одновременно сложнейшей задачей для Редера было: догадаться или выяснить, почему Гесс был столь официален. Разумеется, версия о дурном настроении была даже не допущена к рассмотрению. Но подходящих версий все равно не нашлось. По этой причине главный командир флота, садясь в служебную машину, начал мысленно выстраивать разговор с Пикенброком. И прежде всего надлежало учесть: при огромной разнице в рангах полковник в данном случае должен себя чувствовать равноправной стороной. Но к этому надлежало привлечь капитана Эриха Менцеля. Начальник флотской разведки — он по должности чуть поменее главы абвера, но по должностным обязанностям достаточно близок. Да, так и надо сделать.
Разумеется, гросс-адмирал также попытался представить, насколько грозное оружие могут испытывать русские. Фактов было всего ничего, но чутье прямо вопияло, что действие должно быть необычайно мощным.
— То, что я хочу спросить, отсутствует во всех ваших материалах, Сергей Васильевич. Такое и не могло туда попасть.
По такому вступлению угадать продолжение было совершенно невозможно. Именно по этой причине Странник волевым усилием запретил самому себе даже пытаться сделать это. Сработала старая шахматная привычка: если некий вариант видится однозначно проигрышным, нельзя терять время на попытки рассмотреть его еще раз. К тому же Сталин явно собирался добавить к сказанному. А что до паузы — так надо же человеку хоть чуточку времени на то, чтобы раскурить трубку.
— Успехи наших ракетчиков дают основания полагать, что через один или два года будет запущен искусственный спутник Земли. И еще через два года настанет очередь космического аппарата с человеком на борту. Таким образом, стоит заранее продумать кадровый вопрос. У вас есть соображения?
Может быть, вождь был удивлен, что Странник не ответил сразу. А тот прикрыл глаза, с очевидностью пытаясь найти ответы. Но довольно скоро мысль сложилась.
— Если рассматривать только вопрос о первых космонавтах, то критерии для подбора видятся вот какими. Это должны быть молодые люди с отличным здоровьем. Умение быстро думать и быстро действовать, соответственно. Летчики-испытатели видятся вполне подходящей категорией. Желательны те, у которых есть хорошая репутация в этом смысле — или была таковая... там.
Сталин, прохаживаясь с зажженной трубкой, поддерживающе кивал. Недостаточно опытный посетитель мог бы предположить, что говорит он настолько умно, что вождь со всеми мыслями согласен. Но Рославлев прекрасно знал, что это может быть совсем не так.
— Кадровый вопрос с очевидностью требует двух ответов или, если угодно, двух мнений. Первый — кто должен быть начальником или командиром Центра по подготовке космонавтов. Слово 'начальник' мне видится предпочтительным, поскольку готовиться в космонавты будут и военнослужащие, и гражданские лица, да и сотрудниками Центра будут те и другие. Не уверен, что смогу назвать конкретного человека в качестве кандидатуры. Ясно, что он должен быть авторитетным руководителем. Знания матчасти — обязательны. Осмелюсь высказать мнение: желателен тот, кто хорошо представляет работу летчика-испытателя. В качестве одного из замов медик обязателен. Именно врачи будут иметь один из решающих голосов при допуске. Второй же ответ должен содержать кандидатуры будущих летчиков-космонавтов. Именно летчиков, поскольку время космонавтов-исследователей и космонавтов-врачей настанет позже. Здесь, как мне кажется, предпочтительны сравнительно молодые летчики, скажем, от двадцати пяти до тридцати лет, то есть в звании лейтенанта или старшего лейтенанта. Но женатые. У таких будет стимул вернуться живыми. А еще у молодых точно меньше проблем со здоровьем. Если не возражаете, буду перечислять по памяти фамилии и имена. Извините, точных данных не имею, ну да найти их, полагаю нетрудно. Итак...
Глубокий вдох.
— Алексей Гринчик. Истребитель, в том мире воевал, причем успешно, а потом стал летчиком-испытателем. Звание не помню. Марк Галлай. Тоже истребитель и тоже стал испытателем после войны. Умеет очень грамотно излагать мысли, с хорошим чувством юмора. Степан Супрун. Испытатель в первую очередь, а потом уж истребитель. Не знаю, подойдет ли по здоровью — сейчас ему, кажется, тридцать четыре. Валерий Чкалов — ну, уж его вы знаете, товарищ Сталин, но вижу то же препятствие, что и у Супруна. Амет-хан Султан. Летчик-истребитель, один из лучших в ту войну. Потом стал испытателем, но с образованием у него были проблемы. Не вполне уверен, как его имя должно писаться, ну да найти будет не хитро. Борис Сафонов. Хотя он не стал испытателем, но очень хороший истребитель, погиб в войну. У него было одно важное свойство. Он берег своих ведомых, а ведь многие ведущие полагали их расходным материалом. Учил и наставлял молодняк, как мог, жертвуя зачастую своим личным счетом по сбитым ради того, чтобы чему-то научить подчиненного. Так я слышал. Его упоминаю именно за человеческие качества. Кажется, приписан к какой-то части на Севере. Дома постараюсь раздобыть еще сведения... Вот дополнительное общее соображение. Как мне кажется, лучше искать кандидатов среди тех летчиков, которые уже освоили реактивные истребители. Уж они точно и учиться способны, и думать быстро. Да, и еще одно. Первым космонавтом должен стать человек с обаянием. Страна наша должна полюбить его так же, как в свое время полюбили Юрия Гагарина. Ну и жители других стран тоже.
Эту тираду Сталин слушал внимательно и даже кое-что записывал.
— А что вы скажете о кандидатуре генерал-лейтенанта Рычагова? — небрежно поинтересовался вождь.
— Могу лишь высказать собственное мнение, не более того, товарищ Сталин.
— Как раз это мы и ожидаем.
— Мне кажется, Павел Васильевич, — называя прославленного командира по имени-отчеству, Рославлев ненавязчиво подчеркивал свою личную к нему приязнь, — больше подошел бы в руководящем составе Центра подготовки. У него уже порядочный опыт в командовании немалым подразделением, и он хорошо проявил себя. Мне было бы жаль терять подобные умения.
— Большое спасибо за помощь, Сергей Васильевич. Жду от вас дополнительные материалы.
— Постараюсь найти, товарищ Сталин. Но это сделаю не сразу. Понадобится, наверное, десяток дней, учитывая занятость по основному роду деятельности.
— Этот срок видится приемлемым.
Глава 5
Происшедшее по линии Наркоминдела так и осталось неизвестным Страннику. Точнее, он знал, что случилось в его мире, но и только.
Сталин был прагматиком. Зная, как пойдут события (а советники были на сей счет редкостно единодушны), он посчитал, что товарищу Александрову не стоит забивать голову вопросами, на которые он не мог и не сможет повлиять. Но сделать ход на опережение стоило.
Этот ход состоял в совещании, в котором участвовали заинтересованные лица не только от партийного руководства страной.
— ...есть основания полагать, что дальневосточный регион может сыграть существенную роль в развитии всей страны, и по этой причине хотелось бы выслушать ваши, Сергей Васильевич, соображения по представленному плану.
Незнакомый большинству участников совещания седой инженер начал, в свою очередь, спрашивать:
— Прежде всего хотелось бы знать, какова обстановка с жильем.
Секретарь Приморского крайкома Полёхин совершенно неожиданно захотел спросить: 'С какой целью интересуетесь?', но это желание он подавил, достал из портфеля бумаги и принялся монотонно зачитывать количество нуждающихся в жилье по причине проживания в бараках... в подвалах...
Собрание терпеливо выслушало. По окончании выступления седой товарищ из органов подбил итог:
— Всего, таким образом, необходимо срочно поселить тысячу восемьсот человек с семьями. Как планируете решать проблему?
— По плану предполагается в этом году сдать жилые дома с возможностью поселения двухсот десяти семей...
— Этим планом мы пренебрежем.
Сказанное отдавало если не прямой крамолой, то уж верно дерзким вызовом существующему порядку. Но седой товарищ — судя по реакции Сталина, именно товарищ, а не гражданин — на этом не остановился.
— Имеется лучший вариант. По линии моего наркомата берусь доставить временные домики для двух тысяч семей в этом году, и еще столько же в будущем. Вот планы их размещения... на вас будет электроэнергия, вода и канализационная сеть.
Из портфеля вышла на белый свет солидная стопка бумаг.
— По электроэнергии не потянем, — без малейшего промедления отвечал опытный секретарь, — уже заказывали дополнительные три котла и две турбины для расширения ТЭЦ, но очередь подойдет лишь в конце следующего года, и еще не меньше года прибавьте на монтажные работы.
— С этим тоже можем помочь. Но монтаж будет за вами. На сучанском угле, надо полагать?
Владивостокский представитель сделал вид, что совершенно не удивлен эрудицией товарища коринженера:
— На нем самом. Железная дорога уже проложена, так что проблем со снабжением топливом не будет.
— Возвращаюсь к объектам соцкультбыта. Повторяю, — в голосе седого появились металлические нотки, — наши возможности относятся к жилью. Но те фонды, которые предусматривались на строительство жилых домов, вы пустите на детские сады, ясли, школы, дороги. Без этого нельзя. Дом культуры, само собой, он должен включать кинозал и игровые комнаты примерно пятьдесят квадратных метров каждая. Это не то, что вы думаете, там не будет плюшевых зайчиков и медведиков. Пока что пустые, но со штепселями, не меньше полутора десятков на комнату.
При этих словах Сталин и Берия синхронно улыбнулись. Для них все это было узнаваемо. На предшествующем совещании с гораздо меньшим количеством участников товарищ коринженер уже представил им проект. В том числе получил объяснение термин 'игровая комната'. Сейчас же Странник достал из своего неизменного портфеля пухлую папку.
— Вот проект, Михаил Арсентьевич.
Секретарь крайкома аккуратно, даже осторожно принял менее увесистый, хотя высокоценный комплект документации.
— Что касается объектов для флота, то с вами свяжутся их представители уже на месте. В частности, предстоят большие работы по модернизации существующих судоремонтных мощностей.
Кузнецова на этом совещании не было, но представители Накомвоенмора имелись. Они понимающе кивнули.
— У меня теперь вопрос к вам, Анастас Иванович. По части торговли вы опытнее любого из здесь присутствующих и уж точно знаете больше меня. Насколько мне известно, Таганрогский и Харьковский заводы и в самом деле не готовы поставить энергетическое оборудование к концу этого года. Тогда резонно спрашиваю: возможно ли быстрое приобретение такового в Германии, предпочтительно у 'Сименса', на условиях бартера?
Микоян никогда не славился лихостью и безрассудством. Осторожность была проявлена и на этот раз:
— Товарищ Александров, поясните, какие именно условия поставки выглядят для нас желательными. Другими словами, что немцы должны получить от нас в счет поставок? И второй вопрос: почему вы нацелились на компанию 'Сименс'?
— На второй вопрос готов ответить немедленно. На Московской ГЭС-1 работает турбина именно от этой фирмы. Была пущена в эксплуатацию еще в девятьсот восьмом году. Никаких нареканий, исключительная надежность. По части котлов у этой компании также большой опыт. Что до бартера, то вот что возможно: Приморский край может поставить рыбу и иные морепродукты в Германию. Соответствующее уменьшение плана поставок внутри Советского Союза берусь пробить. По данным наших людей, в Германии все еще не слишком хорошо с продовольствием. И эта сделка может прийтись ко двору.
— Вы понимаете, товарищ Александров, мы можем это предложить, но предстоят сложные переговоры...
Микоян хотел было продолжить, но неожиданно встал с места сам Хозяин.
— Товарищи, эта торговая операция может стать очень важным шагом. Сделку можно оформить как прямой товарообмен, причем в качестве одной из сторон выступит руководство Приморского края. Уточняю: речь, вероятно, пойдет не только об энергетическом оборудовании. Часть поставок с нашей стороны немцы могут оплатить марками. Следовательно, СССР не только не потратится на закупку ценного оборудования — он даже получит с этого валютную выручку. Наркомат товарища Микояна, конечно, может и должен оказать необходимую помощь как в переговорах, так и в оформлении сделки. При этом Наркомвнешторг должен быть ведущим представителем СССР в этой сделке. Тем самым государственная монополия на внешнюю торговлю не будет нарушена.
Хитрый армянин принял самый деловой вид, веско заметив без малейшего сомнения в голосе:
— Если сделка будет заключена, то объем поставок может составить несколько тысяч тонн. Встанет вопрос о транспорте. На сегодняшний день у наркомата нет соответствующих возможностей в части транспортных средств с холодильным оборудованием.
Сталин чуть заметно наклонил голову:
— Да, это может стать проблемой. Но у экономического отдела управления государственной безопасности имеются возможности по исправлению положения. Есть мнение, что товарищ Александров нам в этом не откажет.
— Не откажу, товарищи, — ответил Александров широкой улыбкой шахматиста, имеющего в эндшпиле преимущество в две фигуры. — Это моя работа.
Многоопытный Микоян тут же вспомнил, что этого человека называли 'инженер-контрабандист'. У наркома внешней торговли возникло множество мыслей по этому поводу. Он твердо положил себе выяснить все возможности товарища коринженера. Уж очень много плюсов сулило подобное знание.
Из все того же портфеля появилась еще бумага со списком. Тот казался совсем невеликим. Его копия ушла к Анастасу Ивановичу.
— Вот перечень того, что край должен подготовить к этой дате в части морепродуктов. Все понятно?
Полёхин вгляделся в бумагу. Ничего экстраординарного в ней не было: треска свежая, мороженая, копченая, соленая... мидии... морской гребешок... камбала... лосось разных видов, икра... В этом же списке были указаны объемы поставок.
— В вашем списке, товарищ Александров вижу неточность, даже две, — неожиданно подал голос представитель Дальнего Востока.
— Какие именно? — в голосе у работника органов можно было услышать только нейтрально-вежливые интонации.
— Чавычу сейчас ловить нельзя. У нее ход раз в четыре года, еще два года осталось.
— Вы совершенно правы, Михаил Арсентьевич, потому-то в списке она помечена вопросительным знаком. Я просто не знал, когда очередной ход чавычи. Готов ее вычеркнуть под свою ответственность... Какая вторая ошибка?
— Навага. Вы что, хотите ее продавать?
— Мы хотим ее включить в поставки, а уж немцы будут ее продавать сами, в своих магазинах.
— Вы предполагаете, что ее купят?
— Разумеется. Как мне кажется, вполне хорошая рыба, вкусная; особо отмечаю, что у нее нет мелких костей.
— Но ведь ее нельзя есть!
— Почему вы так считаете?
— Но это же не рыба!
На лицах участников совещания появились улыбки. Но седой товарищ отвечал вполне серьезно:
— Михаил Арсентьевич, немецкие покупатели могут с вами не согласиться. Давайте оставим этот вопрос на их усмотрение. Через неделю я появлюсь в ваших краях и лично посмотрю, какой именно товар вы можете предложить, в какой упаковке... всякое такое. Ваша задача: подготовить образцы товаров.
