И все же наедине с самим собой Август Люстиг выказывал недовольство — себе же. Да, гипотеза была более чем правдоподобна. Но... осталось непроясненным количество рения, заказанное русскими с самого начала. Склад ума и характера разведчика не позволял просто отбросить эту тайну как малосущественную.
В один прекрасный день, мысленно (в который уже раз!) перебирая все обстоятельства, моряк подумал о работе на аналогиях. Который из химических элементов является близким аналогом рения по тугоплавкости? Таковых имелось два: молибден и вольфрам. Причем последний, пожалуй, ближе по свойствам. А для чего вообще вольфрам применяется?
Ответ на этот вопрос труда не составил: достаточно было лишь раздобыть в библиотеке фундаментальный учебник неорганической химии Генриха Реми. Так, возможно применение для изготовления сердечников снарядов — ну, здесь рений бесполезен, слишком уж дорог. Еще электроды для сварки в инертной атмосфере — тоже не годится, по той же причине. Нити в лампах... а чем рений тут лучше того же вольфрама? И потом: тоже массовая продукция. Хотя если радиолампы...
Почти неделя поисков дала отрицательный результат: никто и никогда не применял рений для перечисленных целей.
Однако нетерпеливых разведчиков не существует хотя бы потому, что ни одна соответствующая служба не потерпит такого в своих рядах. В конечном счете корветтен-капитан вышел на инженера-технолога Акселя Зоммерлинга, отвечавшего за оптимизацию конструкции радиоламп на заводе в городе Тюбинген.
Обаяние в очередной раз не подвело флотского офицера. В течение каких-то двадцати минут он перешел на 'ты' с заводским специалистом.
— Вот задача для настоящего технолога! — возглашал умный и образованный моряк. — У тебя считанное количество рения — грамм, скажем — и с ним надо ответить на вопрос: а годится ли он для улучшения показателей катодной нити в радиолампах. Я и задаю вопрос: хватит ли этого количества?
— Дорогой Август, — отвечал длинноносый, долговязый баварец, — так ведь для решения этой проблемы нужно решить еще одну: получить нить из рения.
И тут на Зоммерлинга снизошло вдохновение. Во всяком случае, он скорчил рожу, которая, по замыслу владельца, именно эту эмоцию отображала, а именно: скривил рот, приоткрыл его, вылупил глаза и направил длинный нос в небеса (точнее сказать, к потолку).
— А ведь можно, Густль, клянусь всеми богами, можно. Ведь от катода не требуется освещать что-то или нагревать; он нужен для эмиссии электронов. И если энергия выхода меньше, чем у вольфрама, то достаточно лишь покрытия из рения. Ну, правда, еще вопрос: а надолго ли его хватит? И технология нанесения этого покрытия, само собой, потребуется.
— Ты какое пиво любишь? — вдруг переменил тему флотский.
— Скажу, но это секрет, никому ни слова. В протекторате4 пробовал я как-то темное пиво 'Флек'. Лучше ничего нет.
— А его в бутылках продают?
— Лишь бочковое видел.
— Ну так если продают — с меня дюжина. А если нет — то бутылочного столько же, марка на твой выбор. Рений в малом количестве берусь достать по своим каналам.
Будучи экономным и практичным немцем (в этом смысле он был почти что швабом), Зоммерлинг, разумеется, согласился на сделку.
Даже предварительный результат, полученный через три недели, мог внушить оптимизм. Катодная нить из чистого рения работала при пониженном токе накала. Иначе говоря, тот же катодный ток получался при меньшей температуре, что автоматически гарантировало повышенную долговечность лампы. Одно это стоило опытных работ.
Уже этот факт стоил доклада руководству разведки Кригсмарине. Оно, в свою очередь, доложило на более высокий уровень. А начальник абвера полковник Пикенброк, не мудрствую лукаво, вызвал того, кто и раздобыл эти важные сведения.
Теперь уже догадка о легировании рением лопаток газовых турбин выглядела, сказать осторожно, недостаточно обоснованной. Зато этот злосчастный грамм рения получил очень разумное объяснение.
Начальство начало с похвал:
— Ваши сведения и выводы из них, натурально, заслуживают самого пристального внимания. Не так часто приходится видеть умение выжать подобное количество информации из столь скудных сведений. Ваш доклад пойдет наверх и, конечно же, будут выделены силы и средства для продолжения опытных работ.
Моряк позволил себе легчайшую улыбку.
— Однако, — с нажимом проговорил глава военной разведки, — также требуется нечто дополнительное: ваши собственные соображения на эти темы, пусть и не подкрепленные фактами.
Эти слова были знаком высокого доверия. И корветтен-капитан его оправдал:
— Осмелюсь доложить, герр оберст, если у русских уже имеются долговечные реактивные двигатели, то или они каким-то образом обзавелись рением, или эта долговечность объясняется особенностями конструкции лопаток и других высоконагруженных деталей. Но первой версии противоречит сам заказ на грамм (всего лишь!) этого редчайшего металла. По словам инженера Мадера, на полноценные металлургические испытания нового жаропрочного сплава нужно около десятка килограммов. Если же речь идет о проверке степени пригодности сплава для конструкционных целей — тут потребное количество может составить как бы не пару сотен килограммов. А русские закупили один грамм! Делаю вывод: успехи русских в реактивном двигателестроении не связаны с рением.
— Иначе говоря, вы согласны с мнением доктора Фогта, упомянутым в вашем докладе? Имею в виду: лишь Германия обладает сколько-нибудь значимым месторождением рения.
— Не вполне, герр оберст. Территория СССР громадна и притом исследована она крайне неудовлетворительно. Могу представить себе такую ситуацию. Русские геологи нашли месторождение рения. Разработка его стоит дорого. И вполне понятно желание господина Сталина проверить: а так ли нужно добывать этот металл? Оправдает ли добыча расходы? Вот поэтому русские и купили у Рейха этот кусочек.
Полковник Пикенброк был доволен. Хотя если при докладе он этого не высказал вслух, вещественное доказательство положительной реакции начальства было получено через месяц. Август Люстиг стал фрегаттен-капитаном. Все же влияние абвера было велико даже во флоте.
Этот посетитель был весьма памятен Михаилу Михайловичу Яншину. При первом знакомстве просьба была не из великих: дать возможность связаться с Михаилом Афанасьевичем Булгаковым.
Стоит упоминания, что сам Яншин не упустил возможности порасспросить при случае самого писателя о том человеке, который столь настойчиво искал возможности с ним (Булгаковым) встретиться. Этот товарищ оказался, по словам Елены Сергеевны, доброжелательным гостем, принес с собой вкуснейшие конфеты и даже букет роз. Правда, те оказались очень нестойки и завяли чуть ли не через сутки.
— Хотел бы попросить нечто аналогичное тому, что в прошлый раз, Михаил Михайлович. Впрочем... — тут гость достал из портфеля черную коробочку, — ...судите сами. Здесь набор женской косметики. Театральным гримом это, вообще говоря, не является. Я подумал, что содержимое может достойно оценить, например, Анастасия Платоновна Зуева.
Артист самым тщательным образом рассмотрел содержимое коробочки, подумал и спросил:
— Вы хотите сказать, Сергей Васильевич, что это для любой женщины, не только актрисы?
Мы тут должны заметить: сам Яншин был с Зуевой не в наилучших отношениях.
— Вы правильно выразили мысль, Михаил Михайлович.
Яншин еще раз подумал.
— В таком случае стоит обратиться к Елене Сергеевне Булгаковой. Ведь вы ей были представлены? — В этот момент актер слегка запнулся. То выражение, которое он допустил, было и несовременным и, откровенно говоря, несвоевременным. Но посетитель, по-видимому, этого вообще не заметил. — У нее, видите ли, обширные связи... э-э-э... в нужных кругах.
Вместо неудовольствия товарищ из органов выразил самую горячую благодарность.
Договориться о встрече удалось быстро; назначена она была на послезавтра.
Как легко догадаться, гость Булгаковых принес с собой угощение: миндальный тортик. По размеру он был на четыре порции. Хозяйка дома чуть удивилась малому размеру, но сделала это молча. К нему хорошо пошло грузинское десертное вино; по словам Сергея Васильевича, он купил его, находясь в отпуске в Грузии.
Но после угощения начался тот самый разговор, ради которого все и затевалось.
— Елена Сергеевна, я, правду сказать, к вам. Мне нужна ваша экспертная оценка.
Не было сказано: 'Вам услуга была оказана, настала очередь отдариваться.' Но именно так Булгакова подумала. Не можем не признать: у нее были на то основания. Однако она изобразила мимикой полное внимание.
— Требуется, — продолжил гость с самыми учтивыми интонациями, несколько противоречащими содержанию просьбы, — чтобы вы как женщина оценили, насколько это может быть потребно другим. Учтите: это для кожи, это для ресниц, это для бровей.
При этих словах коробочка была представлена. Пока Елена Сергеевна вглядывалась и пыталась оценить, что тут для чего, гость предугадал дальнейшую реакцию хозяйки:
— Вот вам примеры применения.
С этими словами он достал увесистый конверт. В нем были цветные фотографии (правда, не глянцевые) молодых красивых девушек. Среди них были блондинки, брюнетки, шатенки и даже пара рыженьких.
Елена Сергеевна подавила желание высказаться немедленно. Вместо этого она рассмотрела все до единого портреты. Мало того: она не поленилась сверить некие детали изображений и те краски, которые были внутри коробочки.
Пока молодая женщина размышляла, гость налил себе и хозяину дома по бокалу густо-красного и духовитого 'Салхино'. Мужчины, не сговариваясь, отошли в сторонку.
Булгаков втянул носом аромат вина, отпил, прицокнул языком и вымолвил:
— С этой минуты я начинаю жалеть, что не поехал в Батуми.
— Хорошо вас понимаю, Михаил Афанасьевич, но уж поверьте на слово: вам туда было никак нельзя. Да, кстати: у вас хороший запас лекарств?
Врач понял намек:
— О, мы будем следовать рекомендациям. Что до лекарств: тут распоряжается Елена Сергеевна. Если не ошибаюсь, хватит с гарантией до конца этого года.
Мужчины отпили еще по глотку.
— Как полагаю, вы чуть неравнодушны к хорошему коньяку?
Булгаков серьезно кивнул. Конечно же, он не спросил, откуда сведения.
— Надеюсь, мы еще увидимся. И тогда я озабочусь... О, кажется, Елена Сергеевна готова высказать мнение. Если позволите, я уделю внимание ей.
С этими словами инженер повернулся к хозяйке дома со словами:
— Думаю, вы уже догадались, что вот эта продукция готовится к производству. И ваша оценка будет фактором не из последних, который примут во внимание.
Ответ был явно хорошо взвешен.
— Мне кажется, Сергей Васильевич, что этот набор может иметь двоякую функцию. С одной стороны, это средство для того, чтобы приукраситься. И потому может пойти любой женщине.
Мужчины одновременно кивнули. Этот вывод просто напрашивался.
— Другую сторону вижу вот в чем. Эта вещь может быть знаковой... хочу сказать, знаком принадлежности к некоему кругу. Узкому кругу.
— Если позволите, Елена Сергеевна, я чуть уточню терминологию. Подобные предметы принято называть статусными.
Супруги Булгаковы поняли мгновенно. Михаил Афанасьевич слегка наклонил голову, а его жена энергично кивнула и добавила:
— Мои слова могут показаться пошлыми5, но к этому набору надо бы некое руководство. Что-то вроде небольшой книжечки, вот такой, — пальцы Булгаковой отмерили нечто толщиной миллиметра три. — И с ней пускать в продажу.
— Ваша идея стоит самого тщательного обдумывания, — очень серьезно ответил гость. — Но во всяком случае эта вещь ваша, даже если вы не найдете ей употребления. В это, правда, я не верю.
Глава 4
Американский деловой мир в те времена был отнюдь не тождествен современному. Очень большую роль в нем играли не только те, кто производит воздух и торгует таковым. Нет, промышленность США и в самом деле могла дать фору многим, если не всем, в части изготовления сугубо материальных предметов. А там, где изготовление, там и планирование, ибо словосочетание 'стихия капиталистического рынка' даже по тем временам являло собой анахронизм. Но там, где есть планы, имеются и люди, которые их составляют. А людям свойственно ошибаться.
Надо при этом учитывать: военная разведка США была отнюдь не образцом успешности. Но те, кто принимал решения, на нее и не полагались. У них были объективные источники экономического плана. Аналитики же были вполне хороши. И как раз они доложили: неладно что-то в датском королевстве. И это слово было приложимо для начала к Советскому Союзу.
Тот самый Дальний Восток, который мог бы представлять интерес для Японии, русские развивали и сами, но странным образом. Не строились гигантские металлургические заводы (а руды в тех краях хватало), вместо них были небольшие заводики, продукция которых шла почти исключительно на потребление в Приморье. Соответственно, электроэнергетика развивалась не семимильными шагами, а ровно настолько, чтобы хватало на местные нужды с небольшим запасом. Золото, слов нет, добывалось, но как-то вяло. Правда, судостроительная промышленность наращивала мускулы, но уж сравнивать ее с тем, что имелось в европейской части, было даже стыдно.
В конце концов, это было бы целиком внутренним делом СССР, если бы не одно 'но'. Дальний Восток должен был представлять интерес для Японии. Сильный интерес. Вместо того ситуация складывалась так, что война с СССР не давала очевидной и, главное, немедленной выгоды Японии. Выиграть ее японцы могли по формальным признакам (например, полностью забрав себе остров Сахалин), но получить от нее скорую прибыль — нет. А поскольку японская разведка в свое время обзавелась обширной сетью на Дальнем Востоке, которую русские так и не смогли полностью нейтрализовать, то были основания полагать, что подобные выводы японские промышленники, а равно руководство страны могут сделать тоже. И тогда все планы подъема японских военных возможностей за счет американских заказов могли бы кувырком полететь в преисподнюю.
Но еще хуже было то, что, судя по экономическим данным, Япония не очень-то готовилась к сухопутной войне. Намного большие ресурсы вкладывались в военный флот.
Нельзя сказать, что та самая коробочка с набором для женской боевой раскраски произвела фурор. Скорее эффект можно было описать словами 'пиковый, но очень локальный интерес'.
Елена Сергеевна появилась с изрядным эффектом на том, что в будущем назвали бы 'артистическая тусовка'. Таковая состояла в доме Качаловых. Булгакову присутствующие хорошо знали, ибо Михаил Афанасьевич был в этом мире отнюдь не чужаком. Мало того, что его пьеса пользовалась большим успехом во МХАТе (сам Сталин сдержанно, но похвалил), но, сверх того, писатель сыграл в 'Пиквикском клубе' блистательно, хотя роль была эпизодическая. Неофициально Булгакову даже предложили переходить в актерскую труппу, обещая роль Хлестакова — а уж она-то никак не являлась второстепенной.
Присутствовавшие дамы, часть из которых понимала в гриме профессионально (актрисы), а прочие разбирались в этом просто хорошо (жены, родственницы и любовницы) отлично разглядели макияж и оценили разнообразие. Поскольку великий артист Василий Иванович Качалов был в очень хороших отношениях с Булгаковыми и к тому же хозяином дома, то его супруга Нина Николаевна решилась на активный расспрос.
