На подлете созрело решение: камешек, конечно, никому не показывать, кармашек пришить, Ну, самое большее: если встретится кто по геологической части, спросить невзначай: а где в природе встречаются такая расцветка?
А в Москве товарищ Александров совершенно искренне благодарил врача-гипнотизера:
— Вы были великолепны, Игорь Евгеньевич. А ваша находка относительно левой руки — так просто блеск!
— Это моя работа, Сергей Васильевич, — поскромничал доктор. — Главное, чтоб на пользу пошло. Этот моряк и в самом деле дельный командир?
— Вы не представляете, насколько. И какой потенциал в нем может раскрыться.
— Тут есть одна опасность, Сергей Васильевич. Вспомнить пациент ничего не сможет. А вот дойти до некоторых выводов логическим путем — вполне. Ведь таких командиров учат разбирать ход сражения, например; или там маневрирования... Имею в виду: для него логика — один из инструментов.
— Да и пускай себе. До глубинных моментов он все равно дойти не сможет. Посмотрим, каково оно будет дальше, но уж никто не посмеет сказать, что мы с вами так и не попытались хоть что-то сделать.
Четвероногие космонавты прошли тщательный врачебный контроль. От полученных данных ветеринары были довольны. Пациентов врачебные процедуры не радовали. Вероятно, причиной тому был недостаточно убедительные разъяснения.
Потом образовались две собачьи супружеские пары. Обе дамы подзалетели. Это, впрочем, ожидалось.
Потомство — аж шестеро голов — тоже попало в цепкие когти ветеринаров. Щенятки скулили и жаловались на жизнь. Впрочем, вердикт был единодушным: никакой ущербности в зверятках найти не удалось.
Щенков, разумеется, предполагали раздать. За них началась подковерная борьба. Всем потенциальным владельцам сразу же стало ясно, насколько престижными могут стать эти дворняжечки.
Инженер Грёттруп пустил в ход свое немалое влияние и добился выделения в свою семью одного щенка мужского пола. Правда, транспортировка в Германию планировалась позднее, когда сама собачка стала бы более взрослой. К тому же Ирмгард Грёттруп, жалея животинку, настояла, чтобы песик ехал вместе с главой семьи. Тот планировал провести отпуск с семьей.
Однако решительно все, имевшие отношение к собачьим делам, понимали: явный успех этой миссии открывает дорогу в космос человеку. И отряд кандидатов в космонавты получил официальное оформление. Юрия Гагарина там не было. Мальчишка даже и а аэроклуб не начал ходить по причине возраста. Ему было на тот момент девять лет.
Последствия захвата Гуадалканала американцами сказались не вдруг. Сначала там начались строительные работы. Возводились в первую очередь причалы, портовые сооружения, краны — короче, все, чтобы создать полноценную военно-морскую базу. Предполагалось, что именно она станет основой для охвата подводным флотом Америки основных транспортных маршрутов противника, в первую очередь — танкерных.
Одновременно к тому же острову подтягивались те, которые должны были составлять как оборону, так и нападение. Первое включало в себя не только, даже не столько корабли, сколько наземные силы: береговую артиллерию солидных калибров и самолетную группу. Само собой, как только причалы и прочая портовая инфраструктура были построены, на остров хлынули материалы, предназначенные для оборудования аэродромов — и даже не одного. И речь шла не только о взлетно-посадочных полосах, складах и хранилищах — нет, на острове появилось аж четыре радара.
Нельзя сказать, чтобы японский флот был не в курсе этих действий противника. Разведка велась всеми средствами и зачастую доставляла точные сведения. Штабисты адмирала Ямамото просчитали риски операции по захвату острова и признали: да, сделать это можно, но потери могу стать абсолютно неприемлемыми.
Правда, на японских авианосцах появились высотные истребители. В очень малом числе, это так, но ведь их много и не требовалось. В задачу входило выведение из строя как можно большего числа дирижаблей. Именно их японские штабисты полагали главными 'глазами' американских адмиралов.
sp;Аякс был не только удачливым, но и знающим командиром подлодки. С помощью штурмана он рассчитал потребность в припасах в походе до атолла Моруроа без заходов в порты и без бункеровки. В бухте Провидения он встал на рейде и попросил заправить лодку топливом под пробку, также он набрал сколько смог пресной воды и провизии. Всего этого должно было хватить, но... Мем 'неизбежные на море случайности' был ему знаком тем более, что появился он на свет еще при Российском императорском флоте. Вот почему корветтен-капитан Блайхрод не исключал заход во Владивосток ради еще одного пополнения топливом, маслом, водой... да чем угодно, кроме разве что боеприпасов. Уж их во Владивостоке быть никак не могло, так ведь они и не требовались. Впрочем, в этот порт идти рискованно: в проливах могут сторожить...да кто угодно, хоть англичане, хоть японцы. Командир 'девятки' решил, что в крайнем случае запросит бункеровку в открытом море.
Но перед самым отходом командира U-114 вежливо пригласили в командирскую каюту русского крейсера. Там его встретили, судя по знакам различия, капитан цур зее и фрегаттен-капитан.
После взаимных представлений старший по званию, назвавшийся Виктором Сергеевичем, начал на довольно недурном немецком:
— Герр корветтен-капитан, военно-морской флот СССР получил приказ обеспечить безопасное прохождение вашей лодки до атолла Моруроа.
Немцу даже не понадобилось прикидываться внимательным слушателем, ибо в тот момент он таким и был.
— Вот, — указка очертила широту, — досюда вас будет сопровождать корабельная группа в составе крейсера 'Куйбышев', эсминцев 'Стойкий, 'Славный' и 'Сметающий'...
Разумеется, по должности Генрих Блайхрод был знаком с основными характеристиками этих кораблей. Но кое-чего он не знал, а именно: все они прошли серьезную модернизацию в части как артиллерийского вооружения, так и противолодочного оборудования. Правда, буксируемую гидроакустическую станцию на них не установили (по недостатку времени), но реактивные бомбометы появились. Разумеется, на всех кораблях имелись радары, но об этом опытный подводник и так догадался: чем же еще могли быть решетчатые конструкции на мачтах, кроме как антеннами? Надо заметить: эсминец 'Сметающий', вообще говоря, построен не был. Он появился на свет в укромной бухточке вблизи Мурманска, а как он там оказался, знали лишь те, кому это было положено по должности.
— Также, — продолжил капитан цур зее, — в корабельную группу включены три подлодки класса 'Н'. В их конструкцию заложена пониженная шумность, так что ваши акустики, вполне вероятно, их не услышат.
Первое, что подумал немец: напрасно этот русский сомневается в квалификации немецких акустиков вообще и группы таковых на его, Блайхрода, подлодке, в частиости. Вторая мысль заключалась во фразе: 'А что, если командир крейсера не блефует?' И сам вопрос, и вероятный ответ на него не доставляли удовольствия. А третья мысль или, точнее сказать, умозаключение, и вовсе обдавала холодом. Картина того, как протекал бой англичан с 'Бисмарком' наводила на вывод: русские подлодки именно этого типа вполне могли вмешаться. Четвертая мысль описывалась фразой: 'Выходит, фюрер был прав относительно русских'. Причем сначала Блайхрод сказал это себе под нос, а уж потом догадался, откуда взялось умозаключение. Если их инженерам и рабочим вправду удалось спроектировать, а затем и пустить в серию такие лодки, которые нельзя услышать... тогда выходит, что они не унтерменши. Но анализом заниматься было определенно некогда.
— Насколько нам известно, у вас на лодке имеется шифровальная машина 'Энигма'. Начальные установки роторов вы, полагаю, нам передадите. Однако при всех достоинствах этого устройства мы не советуем выходить в эфир с длинными сообщениями. Слишком велик риск пеленгации. Вот вам коды на самые обиходные фразы, — на стол лег блокнот.
— Разумеется, господа, все данные будут переданы вам сегодня же.
Все технические вопросы утряслись с отменной оперативностью. Но русским удалось еще раз удивить командира U-114.
Четверо матросов занесли в каюту картонные ящики.
— Это знак нашей доброй воли. Лекарство от воздействия вашего груза. Давать рекомендуем лишь тем, кто регулярно проходит мимо. Суточная порция на человека — не более двухсот грамм.
Немедленно по возвращении на борт командир приказал вскрыть один ящик. Внутри были бутылки, упакованные в необычный материал: тонкую прозрачную пленку, усеянную пузырьками с воздухом. Конечно же, это помогало спасти груз от случайных ударов.
Корабельный врач получил приказ разобраться с лекарством. Правда, все надписи были по-русски, но эскулап был из остзейских немцев. По-русски он говорил с трудом, но читать мог.
— Это красное сладкое вино, — таков был врачебный вердикт. — Надо бы попробовать.
Видимо, среди подводников трусы отсутствовали, поскольку рисковать вызвались многие. Но доктор сразу же сузил круг претендентов, заявив, что для качественной оценки требуется тот, кто знаком с подобного рода напитками. А так как это вино явно смахивало на церковное, то выбор пал на Отто Штрайхера, матроса из Вены. Тот был католиком и, по его словам, неоднократно пробовал подобный напиток на причастии. К тому же его место по расписанию требовало многократного хождения по отсеку, где покоился таинственный и секретный груз. Разумеется, доктор подверг подопытного кролика обследованию до лечения и намеревался проделать то же самое после.
Честный австриец подошел к делу вдумчиво. Он принял кружку, на дне которой плескался напиток, без спешки обнюхал, чуть прикрыл глаза, втянул в себя порядочную порцию, покатал ее во рту и лишь после этого действа проглотил.
— Очень похоже на церковное вино, — резюмировал экспериментатор. — не в точности, как наше, но почти то же самое, да.
Засим храбрец проглотил то, что оставалось в кружке.
Положительное впечатление у отважного матроса чуть смазалось от медицинских процедур, состоявшихся через два часа после приема лекарства. Впрочем, доктор констатировал хорошее состояние здоровья, лишь количество эритроцитов было чуть повышенным, хотя и в пределах нормы.
К моменту выдачи медицинского заключения подлодка уже резала форштевнем серую поверхность Тихого океана. До точки встречи с конвоем (или охраной) оставалось пройти, круглым счетом, шестьсот пятьдесят миль.
Глава 37
Как ни крути, но задача по перехвату немецкой подводной лодки, поставленная перед Императорским флотом, никак не могла претендовать на первостепенность — ни по задействованным силам, ни по важности ее для тихоокеанской эскадры. У той имелись задачи поважнее. Главной из них была: определить, наконец, куда же будет направлен следующий удар надводных сил американского флота.
Стоит заметить: небольшой резерв по времени у адмирала Ямамото был. База подводного флота на Гуадалканале не могла принимать и обслуживать мощные флотилии, способные не пощипать, а вцепиться бульдожьей хваткой в морские коммуникации. Слов нет, японские 'купцы', следующие из Юго-Восточной Азии, несли потери, но пока что это были лишь дальние зарницы от идущего урагана.
И все же план был составлен. Основывался он, разумеется, на своевременном получении данных от разведки — воздушной в первую очередь.
Ситуация складывалась так, что для обеих сторон агрессивный подход не смотрелся выигрышным. Американские штабисты полагали, что появление группы кораблей США, даже и небольшой, может скомпрометировать секретность разрабатываемого плана. Японские планировщики совершенно не желали боестолкновения с неочевидным исходом хотя бы потому, что резерв как в кораблях, так и, главное, в подготовленном людском ресурсе был куда меньше, чем хотелось бы.
И все же кое-какие разведданные были получены заранее. Выход тяжелого крейсера класса 'Лютцов' из Владивостокского порта еще можно было как-то пропустить, а вот не увидеть прохождение его из Японского моря в Тихий океан через любой пролив — тут уж надо, чтобы все дежурные наблюдатели были поголовно вусмерть пьяные, тем более, что погода в регионе стояла ясная. И добро бы один крейсер — нет, целая корабельная группа, включая эсминцы (три), да судно снабжения, да еще нечто не вполне понятного назначения, весьма похожее на сильно усеченный авианосец. На самом деле это был вертолетоносец. С самого начала он предназначался скорее для охоты за подводными лодками, чем для противодействия самолетам с ударного авианосца. Впрочем, возможности вертолетов японцы не представляли. Немцы имели более полную информацию, но делиться ею не предполагали.
Да, русская эскадра вышла на просторы. Но вопрос 'Зачем?' так и остался открытым.
Первое, что приходило в голову всем аналитикам: немецкой подлодке предстоит бункеровка, а русские идут в точку рандеву исключительно с целью охраны. В пользу этой гипотезы говорило и то, что предполагаемый маршрут этой эскадры находился в стороне не только от торговых путей, но и от традиционных районов рыболовства. Мало того: флагманский штурман, прокладывавший курс, чуть ли не напоказ избегал приближаться к любой суше ближе, чем на тысячу миль.
Разумеется, за эскадрой наблюдали. Пока что советские корабли и не пытались уйти от пристального японского внимания. Они вряд ли бы смогли это сделать даже при желании: эскадренная скорость составляла только-только четырнадцать узлов. На главном преследователе (крейсере 'Агано') был совсем недавно установлен радар, предназначенный для обнаружения воздушных целей, а также целых два гидросамолета-разведчика 'Каваниши Е7К'. Это были машины не столько старые, сколько устаревшие: их крейсерская скорость составляла сто восемьдесят пять километров в час, а максимальная не дотягивала до трехсот. Правда, уже пошли в серию намного более скоростные 'Каваниши Е15К'; у них максимальная скорость достигалась аж четырехсот шестидесяти километров в час, но таких пока еще было мало. Это вряд ли могло иметь большое значение: так и так авианосцев у русских не было и быть не могло.
Командир крейсера капитан первого ранга Мацубара благоразумно держался за пределами досягаемости артиллерии русского крейсера. Основную нагрузку по сбору информации тянули воздушные разведчики. Но в один из дней похода японским авиаторам откровенно не повезло.
Никто из трех членов экипажа самолета-разведчика не успел заметить, откуда и когда абсолютно неизвестная русская машина появилась в воздухе. Назвать ее самолетом ни у кого язык бы не повернулся. Где, спрашивается, вы видели конструкцию с крохотными крылышками и двумя вертикальными винтами над крышей? Скорее это можно бы классифицировать как автожир. Намерения у него были совершенно не мирные. В данном вопросе любой понимающий (и не только японец) держался бы точно такого же мнения.
Без сомнения, пилот 'Каваниши' был неправ, пытаясь разглядеть эту летающую каракатицу получше. Даже у разведывательного тихохода имелись небольшие шансы уцелеть, рвани он наутек со всей возможной скоростью. Будем объективны: при весьма близких максимальных скоростях противников разведчик мог бы, наверное, удрать под прикрытие зенитной артиллерии крейсера и эсминцев. Между тем командирам советских вертолетов было строжайше запрещено вторгаться в зону действия зенитного огня. У крейсера малокалиберная (двадцать пять миллиметров) зенитная артиллерия вполне могла доставить крупные неприятности вертолету. А ведь на вооружении 'Асано' имелись и зенитные орудия калибром семьдесят шесть миллиметров.
