С этими словами немец протянул партнеру нетолстую и совсем не новую книгу, на обложке которой значилось имя автора: Эммануил Ласкер. Издание было редким, поэтому русский со всем бережением спрятал подарок в папку. Тут же последовал отдарок в виде совета:

— Рекомендуем вам менять ротора на ваших машинах почаще. У них может выявиться конструктивная ненадежность.

Немецкий шахматист имел звание капитана и потому не знал о событиях в Блетчли-парке. Он также был вполне невежественен в криптографии — ну разве что знал самые начала. Да что говорить: само слово 'Энигма' для него значило нечто туманное, имеющее отношение к шифрованию. Вот почему фразу о роторах он, как и полагается обученному сотруднику абвера, запомнил накрепко, а уж ее значение предстояло доложить тем, у кого уровень допуска намного выше.

Этим интересным играм с необычным дебютным вариантом предшествовала очень тщательная подготовка. И не думайте, что те, кто планировали операцию, полезли в фундаментальный Jahrbuch des Deutschen Schachbundes а31 или иное, столь же солидное издание.

Группа была создана под эгидой управления разведкой германского военно-морского штаба. Туда же привлекли особо доверенных сотрудников абвера. Задача заключалась в организации доставки особо ценного груза весом до десяти тонн на атолл Моруроа.

Правду молвить, сам груз еще не существовал. Но немецкие атомщики были твердо уверены, что через полгода, самое большее, первое взрывоопасное изделие будет готово к испытаниям. И, следовательно, его надлежало доставить на атолл Моруроа. Тамошняя шахта как раз для такого рода действий и была предназначена изначально.

Первое, что предложили моряки, было: собрать эскадру, придав ей мощные силы — авианосец и пару линкоров — и под гром оркестра двинуться в теплые моря. Скептики тут же отметили, что англичане наверняка будут в курсе события. Спрятать или хотя бы замаскировать подобную эскадру мгновенно было признано невозможным, а сил на перехват у Королевского флота может оказаться в достаче. Какая там эскадра: даже выход в открытое море одного линкора или авианосца неукоснительно отслеживалось зоркими глазами на службе Королевского флота

Вторым вариантом явилась подводная лодка. Расчеты показали, что, загрузившись доверху топливом и продовольствием за счет торпед и боеприпаса к палубным орудиям, каковые при этом подлежат демонтажу, можно на самом пределе дойти до атолла. Без малейшего запаса, стоит отметить. Попытка ввести в уравнение судно снабжения подверглась жестокому обсуждению, после чего признана возможной, но лишь при условии, что сам факт бункеровки останется неизвестным противнику. Этот план выглядел выполнимым. Впрочем, любой сотрудник германских спецслужб хорошо знал, кто именно прячется в деталях.

Третьим, абсолютно безумным вариантом было привлечение СССР. Не в смысле доставки, конечно. Предложение заключалось в прохождении судна с этим грузом деликатного свойства Северным морским путем в Берингово море. Минусы плана виделись до тошноты очевидными. Для начала: никто не мог гарантировать, что господин Сталин даст на это согласие. Но даже при положительном ответе груз было нужно доставить до Мурманска ради присоединения к советскому каравану. И если только англичане заподозрят Германию в попытке перевозки этакой ценности — можно быть уверенным, что, не считаясь ни с какими осложнениями, судно утопят. Сам факт появления такой просьбы означал гигантский риск, что русские догадаются о характере груза. Правда, на это пришло возражение от представителя абвера:

— Имейте в виду, господа, русские наверняка в курсе наших разработок. А поскольку они намного нас опередили, то не верю, что детали конструкции были так уж им интересны. Разве что в плане: на сколько именно мы отстаем.

Как это часто бывает в ходе мозгового штурма, кому-то в комнате пришла в голову идея:

— Господа, а если замаскировать груз под рений?

— Помилуйте, Зейдель, какой рений? Зачем на этом атолле рений? Скорее наоборот, он там может добываться. Оттуда его надо везти.

— Тогда на атолл можно доставить некие химикаты для очистки руды или... как там его... обогащения, вот! Чем плоха легенда?

— А знаете, господа, что-то в этом есть. Вот хорошее название: операция 'Чистый металл'. И запустить дезу, что мы продаем русским металлургическое оборудование и компоненты для очистки.

— Тогда понятен Мурманск. У Сталина в этом районе много металлургических предприятий...

— Однако предостерегаю: не стоит ставить банк на одну карту.

— Почему же на одну? В этом варианте мы можем отправить в Мурманск не одно судно, а, скажем, три.

— Франц, вы можете назвать срок: когда устройство будет готово к отправке?

Тот, кого назвали Францем, скроил самую непроницаемую физиономию:

— У вас в запасе четыре месяца, господа. Это с гарантией. Точнее срок не укажет никто.

— Все равно раньше мая в Мурманск идти смысла нет. Хочу сказать, раньше мая караван на Владивосток не пойдет. Даже скорее в начале июня.

— По-любому в Северном море этим судам понадобится охрана.

— Ну, разумеется, но не слишком большая, чтобы не заподозрили...

— Господа флотские, вопрос к вам. Как противник отличает одну подводную лодку от другой той же серии?

Представители Кригсмарине озадаченно переглянулись. Потом один из них, в звании фрегаттен-капитана, принялся перечислять:

— Во-первых, для этого существует номер на боевой рубке...

— А по силуэту?

— Невозможно, — это было произнесено с ударением. — Правда, очень хороший акустик может попробовать уловить мельчайшие различия в шумах винтов.

— Сомневаюсь. Это прошло бы для разных серий лодок, но не для одной.

— Хороший радист может отследить радиоопочерк...

— А в режиме молчания? А если на лодке сменится радист?

-Тогда этот метод отпадает.

— Хорошие слухачи у англичан найдутся. Но это я к чему: можно в открытом море нанести на рубку другой номер. Тогда при бункеровке не угадать, которую из лодок пополняют топливом и припасами...

Сошлись на том, что прорабатываться будут как вариант с подлодкой, так и северный. На всякий случай. Но уж точно для второго сначала нужно получить согласие советских властей, хотя бы предварительное.

Получив необычное немецкое предложение, Берия (а именно его люди сделали первый доклад) отнюдь не поспешил к Хозяину с новыми сведениями. Вовсе нет!

Наипервейшим делом советская разведка посчитала выяснение того, что именно стало известным британскому Адмиралтейству насчет этого интересного груза.

Очень скоро пришел ответ. Адмиралтейство имеет сведения, что в шахте на атолле Моруроа имеется месторождение рения. Но как же так? Если там и вправду добывается этот сверхредкий металл, то его руду вывозят на территорию Германии, но не ввозят обратно на тихоокеанский атолл. Правда, консультант, специалист по редким металлам, уточнил: возможно, вывозят не руду как таковую, а лишь ее концентрат. Но все равно грузопоток должен идти из Тихого океана в германские порты, никак не наоборот.

И тут пришел очень кстати еще один кусочек информации. На эту германскую базу должен попасть некий реактив, дающий возможность добычи или обогащения руды. А заодно и оборудование — впрочем, не столь уж объемный и тяжелый груз. В сумме немцы запросили содействие в транспортировке пятнадцати тонн груза. Ну и сопровождающих до кучи, а это восемь человек.

В своей заявке немцы запросили возможность вооружить охрану стрелковым оружием. Вообще-то обычной практикой в подобных операциях является предоставление услуг охраны от транспортной организации.

Не прошло и трех дней с момента получения материала, как аналитики выдвинули гипотезу: рений тут ни при чем, а перевозке подлежит атомная бомба. И ее собираются испытать на атолле Моруроа, для чего, собственно, и была вырыта шахта.

Результатом анализа был обширный доклад, подготовленный НКВД. Сталин, по обыкновению, выслушал внимательно, после чего стал спрашивать:

— Скажи, Лаврентий, тот метод оценки колебаний земной коры от взрывов, который используют немцы — им можно уловить испытание изделия в шахте на Тихом океане?

Аналитики наркома сделали хорошую работу: они предвидели этот вопрос, поэтому Берия отвечал без всяких колебаний:

— Да, это возможно. И если немцы будут испытывать изделие, то мы об этом узнаем в считанные часы. Мало того: специалисты по землетрясениям, — Берия нарочно не стал употреблять слово 'сейсмологи' как чрезмерно книжное, — уверили меня, что берутся с точностью до трехсот километров вычислить точку испытания. Это в минимуме, а если задействовать дополнительные приборы, то точность может быть и выше.

— Почему немцы запрашивают наши услуги? Разве нет других способов доставки?

— Этот вопрос не ко мне, а к штабу наркомвоеномора. Соответствующий запрос мы сделали. Наиболее вероятно: германский флот посчитал, что риск при этом будет наименьшим. Кузнецов пообещал, что его штабисты предоставят варианты действий немецкого военного флота через три дня.

— Сейчас Тихий океан — зона военных действий, — эта фраза была произнесена небрежным тоном.

— На данный момент Германия придерживается строго нейтральной позиции в этом конфликте. Нет никаких признаков, что она собирается ее менять. Кроме того, договор предусматривает четкое разграничение зон ответственности. По прохождении Берингова пролива охрана груза (и судна тоже) возлагается на немецкую сторону. Это они и предложили. Хотя следить, разумеется, будем. Нам не нужно, чтобы немцы двинули к Владивостоку.

Сталин обозначил улыбку и продолжил:

— Есть ли возможность подмены груза со стороны Германии с целью направить разведку противника... или, скажем лучше, разведку любой другой державы по ложному следу?

Надо отдать должное умным головам из НКВД: они предвидели и этот вариант.

— Да, такая возможность есть. Однако у СССР имеется средство противодействия. Это прибор, умещающийся в небольшом чемоданчике — сорок на тридцать на пятнадцать сантиметров. Схему предложили у Курчатова, а мои люди сделали сам прибор. Он вообще-то ничего не измеряет, а только дает сигнал, что мимо него провозят нечто радиоактивное. Легенда для Курчатова: НКВД принимает меры, чтобы никто не смог незаметно провезти опасный материал в СССР.

— Очень нужный прибор.

Увы, так часто бывает в жизни (не берем в рассмотрение обучение на военной кафедре): все правильно рассчитали, все вводные приняли во внимание, но тут бац — и гадюка-жизнь подкидывает совсем новые исходные условия, да с изменением их во времени... Да разве это жизнь?

У самих немцев крыша и протекла. И пошел ручеек сведений к англичанам. А от них к американцам.

В результате полковник Донован напросился на прием к президенту Рузвельту.

— Как понимаю, у вас плохие новости, полковник.

— К сожалению, сэр. У русских есть атомная бомба.

— Откуда сведения?

— От немцев через кузенов. Офицер абвера наблюдал испытание бомбы в Тихом океане. Координаты пока неизвестны.

— И вы поверили?

Вопрос был почти риторическим. Президент США очень хорошо знал начальника разведки: тот вряд ли бы осмелился давать недостаточно проверенную информацию.

— Из другого источника пришли данные, что найдены следы радиоактивности на одежде этого человека. Ничтожные, но их хватило.

— Мощность взрыва?

— Имеются лишь приблизительные данные. Эквивалент десяти тысячам тонн тротила, не меньше.

Франклин Рузвельт умел думать быстро.

— Не спрашиваю вас, на какой стадии разработки находимся мы, это не ваша область. С Лесли Гровсом я еще поговорю. Но у меня появился другой вопрос: как насчет немецких успехов?

— Никаких данных об успешных испытаниях англичане не предоставили. У нас тоже сведений нет. Но мои люди не исключают, что та самая база военно-морского флота Германии в Тихом океане — место для будущих взрывов.

— Основания?

— Немцы обустраивают там шахту. Ее вполне можно использовать для испытаний атомной бомбы.

— Почему не на поверхности воды?

— Возможно, опасаются заражения продуктами взрыва. А им эта база еще понадобится.

— Другие версии?

— Англичане полагают, что немцы крайне заинтересовались рением. Предположительно, как раз в этой шахте он добывается.

— У меня сведения, что этот металл крайне редко встречается.

При себя Донован отметил сказанное как лишнее доказательство того, что президент США имеет не один источник разведывательной информации.

— Так точно, сэр, нам известно лишь одно месторождение этого металла, и оно на территории Германии. Но там годовая добыча не составляет и четверти тонны.

— Я вас понял, полковник Донован. Оставьте доклад, я его изучу. Вы свободны.

Одновременно с доделкой корабля-вертолетоносца шло обучение вертолетчиков. Именно них, а не вертолетчиц: не очень долгая, но жесткая закулисная борьба Полины Осипенко и командира будущей вертолетной части Василия Павловича Храмченко закончилась победой последнего. Тот, собственно, предлагался на должность командира вертолетной части еще до финской войны. Споры решились аргументом от товарища коринженера. Хотя тот не был ни летчиком, ни штурманом, ни авиаконструктором, но почему-то пользовался громадным авторитетом у авианачальства.

— Полина Денисовна и ее красавицы, — при этих словах Осипенко скорчила недовольную мину, но вслух ничего не сказала, — имеют громадное достоинство: опыт сухопутных боевых действий.

На это никто не возразил.

— Но в части морского опыта они в равном положении с вашим летным составом, Василий Павлович. Обучать с нуля, сами знаете, намного легче и быстрее, чем переучивать.

Майор Хромченко усиленно закивал. Он-то это знал на личном опыте, поскольку ранее был начальником Черниговского авиаучилища.

И на этот тезис возражений не нашлось.

Участники совещания уже расходились, когда Старый как-то незаметно оказался рядом с подполковником Осипенко.

— Твоим еще предстоит драться над сушей.

Сказана было на ухо и очень тихо. Но товарищ подполковник отлично знала, что этот человек никогда и ничего не говорит просто так.

Что до Хромченко, то он хорошо представлял, для какого применения обучают его пилотов и штурманов, а также наземный (или подпалубный?) состав. Но он также понимал, что если затея с вертолетоносцем кончится пшиком, то все равно полеты над морем более чем вероятны. Очень уж неустойчивым виделся мир на Дальнем Востоке. Приморье понадобится защищать от всех и в любых условиях. И, весьма вероятно, от противника на море.

Премьер-министр Великобритании Клемент Эттли в сравнении со своим предшественником не выглядел гигантом воли. Но и слабаком его могла бы посчитать разве что бульварная пресса.

На секретном совещании — а присутствовали на нем лишь сам премьер, начальник разведки, командующий Королевскими военно-воздушными силами и Первый лорд Адмиралтейства — первое слово взял председательствующий.