Хозяин кабинета говорил вполне вежливо, но без большой теплоты. Прежде всего он представил пожилого как инженера, специалиста по приборам.
— У Сергея Васильевича по этой части обширные знания, — небрежно заметил Берия. — Итак, товарищи, я слушаю.
— В этой партии представлены изделия только высшего класса...
Вопреки обыкновению Берия перебил докладчика:
— Поясните, товарищ Паршин, откуда взялась данная классификация и, в частности, чем отличаются изделия высшего класса от таких же, но первого класса.
Нарком Паршин слегка изменился в лице и сделал не слишком заметный кивок головой в сторону Лосева.
— Если позволите, я дам пояснения, — вступил в дело начальник опытно-исследовательского участка (так именовалась должность Лосева). — Пока что производство синтетического кварца не налажено, и потому для кристаллов-резонаторов мы применяем натуральный кварц. Он сильно варьирует по свойствам. Для изделий высшего класса точность хода гарантируется в пределах плюс-минус пять секунд в сутки, то есть на уровне очень дорогих механических аналогов. Но это только для изделий высшего класса. Первый класс — это когда точность от пяти до восьми секунд. Второй — от восьми до двенадцати. Выше двенадцати — брак, который, впрочем, можно исправить прямо на производстве, заменив резонатор.
Лаврентий Павлович изобразил мимикой удовлетворение. Паршин почувствовал, что теперь можно перехватить нить доклада.
— На опытном участке можно произвести не более пятидесяти изделий в сутки, если установить две дополнительные сборочные линии. Это при условии бесперебойной поставки всех комплектующих от смежников. А поскольку мы полагаем, что данные изделия нужны как военнослужащим — в первую очередь командному составу, понятно — так и гражданским, то запланировано передать сборку на производственные мощности в Чистополе, Великом Устюге, а также...
На этот раз докладчик никем не перебивался. Но без вопросов не обошлось.
— Много ли вы используете комплектующих иностранного происхождения?
И снова отвечал Лосев:
— Для этих изделий — ни одного, товарищ Берия...
— Можете называть меня по имени-отчеству, Олег Владимирович.
Паршин попытался сохранить невозмутимость. Лосев с азартом продолжил:
— Слушаюсь, Лаврентий Павлович. Импортные пластины кремния идут у нас на исследовательские цели и только.
Берия обратился к старшему в должности:
— Товарищ Паршин, считаете ли вы необходимым сохранить производство представленной продукции на участке?
Тот направление мысли наркома внутренних дел почуял:
— Исключительно в экспериментальных целях. Крупносерийное — только на предприятиях, которые уже упоминались.
— Насколько заводы готовы?
— Вся документация уже передана. Но мы понимаем, что поначалу это будет чистая сборка. Ну, кроме корпусов, их можно делать на месте. А потом комплектующие тоже там будут производить. Отмечаю также: у нас уже имеются в большом количестве заказы на поставку механизмов, измеряющих время, в качестве комплектующих в приборах. В том числе от военных и от флота.
— Еще вопросы?
— Имеются такие, Лаврентий Павлович, — замедленно и вроде как мягко промолвил гражданский инженер. — Относятся к часам как таковым. Из чего делаете корпуса, Олег Владимирович?
Лосев, похоже, был удивлен.
— Латунь. Ну, сверху гальваническое покрытие никелем. Вот получим фонды — и хром попробуем.
— Не совсем с вами согласен, — тон пожилого инженера сильно смахивал на интонации учителя, заметившего небольшую ошибку стоящего у доски ученика и показывающего намерение снизить оценку с чистой пятерки до пятерки с минусом. — Если речь пойдет о часах для военных, то у них на службе удары и царапины на корпусе — обычнейшая вещь. Покрытие будет повреждаться, а латунь подвержена коррозии. В результате часы будут пачкать и руки, и детали формы. Рекомендую нержавеющую сталь, ей царапины нипочем. Название моделей для военных и гражданских должны быть разными. Насколько мне известно, сталь менее технологичный материал, чем латунь. Так пусть такие будут подороже. Но есть еще вопрос. Он скорее к вам, Петр Иванович. Планируете ли вы пускать в продажу изделия различных классов по различным ценам?
Опытный нарком проявил осторожность:
— За розничные цены мы не отвечаем.
— Но вы можете использовать некоторые рычаги влияния на Бюро цен.
Ответное мычание было, пожалуй, утвердительным.
А седой товарищ продолжал:
— Мы вас поддержим.
Подобные слова, сказанные в присутствие самого Лаврентия Павловича, означали не просто поддержку со стороны могущественного ведомства. Они также указывали на огромное влияние товарища Александрова, кем бы он ни был. Паршин сделал зарубку в памяти.
— И еще один вариант изделия, товарищи, — продолжил седой. — Вы, Олег Александрович, должны разработать конструкцию для женщин. Они, мы уверены, заслуживают подобного знака внимания.
Ни нарком Паршин, ни начальник участка Лосев на это ничего не сказали, хотя много чего подумали.
— И еще стоит закинуть пробные шары на продажу подобных изделий за границу. Например: на дипломатическом приеме супруга советского представителя щегольнет этакой игрушкой. Уверяю вас: женщины насчет этого имеют глаз-алмаз.
Среди присутствующих не было никого женского пола. Но воображение нарисовало картину вполне отчетливо.
— В дополнение, — все также невозмутимо продолжил Александров, — вот в этом ящичке образцы корпусов изделий примерно того же класса. Работа ваших... зарубежных конкурентов. Пока у них в серию не пошло. Можете разобрать полностью, можете копировать.
Фанерный ящичек, окрашенный в зеленый цвет (лака, что ли, не нашлось?) перешел из рук в руки.
Тут снова подал голос Лаврентий Павлович:
— Такая работа достойна награждения. Подготовьте список сотрудников, принимавших участие. Мы поддержим.
— Уже готов, — радостно откликнулся Лосев. — Вот.
— Официальное представление за вами, товарищ Паршин, — добавил Берия.
— Минуточку... — седой специалист взял в руки список и пробежал его взглядом. — Попиванов? Занятная фамилия.
Лосев без малейшего колебания ринулся на защиту своего человека.
— Вы не подумайте плохого, Николай Михайлович, фамилии не соответствует. Его не то, что пьяным — даже выпившим на рабочем месте не видели. И работник превосходный, хотя и без образования. Все инструкции до точки знает, соблюдает и другими нарушать не дает. Всегда в суть вникает, даже подал предложения по улучшению технологии — целых три. Думаю в будущем году на должность технолога его выдвинуть.
— Что ж, товарищи, первый этап пройден, вам предстоит и развивать производство, и разрабатывать новые изделия. Все свободны.
Приборостроители шумно поднялись с мест. Александров остался на месте.
— Осмелюсь попросить еще пять минут вашего времени, товарищ Берия.
Нарком внутренних дел слегка удивился, но, хорошо зная Странника, ни на секунду не усомнился: по пустякам тот беспокоить не станет.
Товарищ коринженер заговорил лишь после того, как остался наедине с наркомом. Вот тут Лаврентий Павлович удивился по-настоящему: на лице у Странника читались смущение и нерешительность.
— Я относительно этого замтехнолога Попиванова... меня насторожила его фамилия.
Физиономия наркома являла собой не то, что гамму — целую сонатину чувств. Тут присутствовали и удивление, и вежливая просьба развивать мысль, и ожидание сюрприза.
— Фамилия эта не русская, а болгарская. У них и у русских сходно происхождение фамилий: Иванов — сын Ивана, Попов — сын попа.
Берия мысленно отметил, что обе фамилии произнесены были с ударением на предпоследний слог.
— Но есть и отличия. Фамилия Попиванов означает, что ее владелец происходит от сына попа Ивана. И вот такого словообразования в русском языке нет. Само по себе болгарское происхождение фамилии подозрений не вызывает. Ну, правда, все окружающие воспринимают этого товарища как потомка того, кто был не дурак выпить. Лосев тому первый пример. Но из характеристики, данной руководителем, следует, что товарищ активно изучает технологию данного производства. Вполне возможно, что Попиванов — честный человек, всеми силами старающийся продвинуться по службе. Но явно болгарское происхождение в моих глазах есть повод, скажу так, для дополнительной проверки. Просто я помню, что дважды в истории Болгария воевала против нашей страны, и германское влияние там отнюдь не нулевое. Если я не прав, то терять такого грамотного и мотивированного сотрудника никак нельзя. Не хотел бы учить ваших сотрудников работать, да и права такого не имею, но... хорошо бы проверить связи этого товарища. Втихую. Не вызывая шума и подозрений. И если я не прав, то готов немедленно извиниться перед кем угодно — перед вами, перед Лосевым, перед самим Попивановым. В противном случае посоветовал бы перевербовку. Кстати, у меня ощущение, что разведка эта может идти от фирмы, а не государства.
Берия очень серьезно кивнул и поблагодарил.
Голос был узнаваемым. Принадлежал он наркомфлота Кузнецову.
— Сергей Васильевич? Нужна консультация. Да хоть сегодня. Семнадцать сорок? Устроит.
Адмирал прибыл с истинно военной точностью. Разговор сразу же стал деловым.
Инженер-контрабандист слушал внимательно. Пропали полностью, с концами два грузовых судна. Одно везло боеприпасы в Александровск-на-Сахалине. Другое шло во Владивосток. Груз большей частью состоял из разных сортов машинного масла. Оба шли Северным морским путем. В Беринговом море караван разделился.
— И что, никаких следов?
— Почти никаких.
— Переведи на русский, Николай Герасимович. Что такое 'почти никаких'?
— От того, что пропало в Охотском — просто ничего. То, которое огибало Курилы — оно выдало радиограмму открытым текстом: 'Погибаем от...' Самое плохое: никому подобные действия невыгодны. Ни американцам, ни японцам, ни англичанам. Они ж воюют друг с другом, к чему им напрягать отношения с нами? О других державах и не говорю.
Кузнецов умел различать эмоциональные реакции, хотя навряд ли знал это словосочетание. Правда, Александров быстро прикрыл глаза, но все же недостаточно быстро.
— Так что ты хочешь от меня, Николай Герасимович? Я не разведка и не контрразведка.
— Рассчитываю, что ты мог что-то разузнать по своим каналам, Сергей Васильевич.
Раздумия старого инженера длились не более минуты. Заговорил он непривычно медленно.
— Запоминай, Николай Герасимович.
Это было недвусмысленным указанаием на недопустимость записей.
— Никаких доказательств у меня нет. Есть лишь косвенный след, ведущий к японскому флоту. Скорее всего, торпедная атака, иначе могли бы пробиться последние радиограммы в более... кхм... полном виде. Мотивы у японцев есть: максимальное ослабление советской армии в Приморье. Ну и флота тоже. Пусть это временно, до восстановления Транссибирской магистрали, но японцы рассчитывают за год склонить Америку к миру. Заметь: в случае пропажи лишь одного судна лично я бы приписал этакое морской случайности, но вот два... И опять же это машинное масло. Нужнейшая там вещь, поскольку в Приморском крае не производится и не может производиться. Сахалинская нефть для этого не очень-то подходит.
Сказанное было почти правдой. В другой истории на трансокеанском переходе японская подводная лодка торпедировала советскую Л-16. По крайней мере, эта версия была признана наиболее вероятной, но темные пятна не пожелали пропадать.
— ...что касается методов противодействия, то, сам понимаешь, я никаким боком не моряк. Тут твоему штабу карты в руки, хотя... можно попробовать применить возможности лодок серии 'Н'.
Тут голос инженера-контрабандиста обрел весьма жесткие интонации.
— Повторяю, ссылаться на меня нельзя. Во-первых, железных доказательств, повторю, нет. Но имеется 'во-вторых'. Никто не должен знать, что у меня есть некие недокументированные возможности.
Термин был необычным, но интуитивно понятным. Адмирал кивнул и тут же продолжил:
— Еще небольшой вопрос имеется. Был у меня разговор с летчиками, так говорили, что они пользуются для обучения тренажерами. Удобная вещь, как я понял. А нельзя такое для подплава придумать? Чтоб 'ниночек' побыстрее осваивать.
И снова Александров погрузился в мысли.
— Почти уверен, что нет. Суди сам, Николай Герасимович, и поправь, если ошибки видишь. Тренажер для летчиков — он рассчитан на одного человека, то бишь пилота. А лодку в подводном положении ведут рулевые, они держат курс и следят за дифферентовкой. Командир принимает решение о выходе в атаку. Это значит, что задействовать надлежит шесть тренажеров сразу. Дело даже не в аппаратах. Главная засада в программах, которые этим всем управляют, для их создания не только специалисты-математики нужны, но и подводники-практики. То есть сделать это можно, но время... Как раз сейчас программисты заняты, у них новые модели самолетов на подходе. Да и морские вертолеты тож. Может, на отладку этих тренажеров для подводников два года уйдет, а ну как все четыре? Впрочем, тот и другой вариант не выглядит приемлемым. Валентин Петровичу уж точно не захочется столько ждать. Ему боеготовность нужна здесь и сейчас. Так что придется по старинке... штурвалом, перископом и показаниями акустиков. Извини, Николай Герасимович, больше ничем не могу.
— Ну, а на перспективу? Что, если как раз через два года такие тренировки понадобятся — во как? — и моряк чиркнул себя пальцем по горлу.
— Не уверен, что успеют. Еще прими во внимание: разработчиками распоряжаюсь не я один. И если будет приказ все силы бросить на, скажем, освоение новой авиатехники — все, от меня помощи не будет. Вот если только маломерное что-то — к примеру, торпедный катер, выходящий в атаку. Да и то...
Про себя Странник решил, что, возможно, для управления подлодкой эта задача вообще не имеет решения, поскольку лишь читал о тренажерах для капитанов надводных судов, но о подлодках не было сказано ни полслова.
Наркомфлота, в свою очередь, подумал, что полученной информации, конечно, мало, а все больше, чем ничего. И, уже сидя в машине, начал мысленно набрасывать приказ командующему Тихоокеанским флотом. А тренажеры... что ж, опыт Кузнецова говорил, что этот инженер порою делает даже больше, чем обещает.
Но наркомовская 'эмка' даже не успела доехать до дома, где была квартира Кузнецова, когда адмиралу пришла в голову новая и неприятная мысль. Если осуществить план, который, в общем, составился, то это означало атаку, пусть и скрытую, на корабли иностранной державы. Дело тогда оказывалось насквозь политическим. И нарком положил себе добиться приема у Сталина. Разумеется, с надлежащей подготовкой. На таковую ушло целое утро.
В уже хорошо знакомом кремлевском кабинете присутствовало трое: хозяин, нарком Берия и адмирал Кузнецов.
Доклад наркомвоенмора завершался словами:
— ...мы предполагаем, что нападения корабля любого иностранного флота на наши торговые суда нетерпимы. Поэтому видим первым средством против этого организацию конвоев, а вторым — слежение за потенциальной угрозой силами наших подлодок. Но в этом году организация конвоев будет затруднительна. Причина этому вот какая. Ожидаем, что караван, идущий сейчас в районе Северной Земли — последний в этом году. Близится пора осенних штормов. Имеющиеся сейчас эсминцы вряд ли будут в состоянии эффективно противодействовать подводным лодкам.
