— Вниз, твою мать! — рявкнула Черепаха словно бы вживую, прямо в ухо.
Лили повиновалась, и тут же над головой прошёл веер пуль.
— Не спи! — продолжала орать Черепаха. — Что с тобой? Грезишь о знойных мексиканках?!
— Эй, это оскорбление! — автоматически выкрикнула Лили.
Дротик вонзился в стрелявшего, но это было лишь временным спасением. Пыль от машин спадала, и скоро все, кто ещё на ногах, увидят Черепаху и Шершня, и будут они собой представлять отличные мишени, просто бери и стреляй, как в тире.
— Очнись, ты не в Стражах, а вокруг не горожане! — в голосе Лизы слышалась настоящая злость.
Она стреляла уже по-настоящему, один из бандитов, выбежавший из пыли, упал, схватился за ногу. Лили, преисполнившись гневной решимости, вернулась к стрелам. Дела сразу пошли на лад, арбалет стрелял с бешеной скорострельностью, и за ту долю мгновения, что болт проходил по пальцу Лили, она успевала зарядить его как раз до нужной величины. Никаких застреваний в ране, пробивание навылет, стрельба по мякоти руки и голеням ног, отличный останавливающий эффект, а кто не понял — тем повторить.
— Ну вот, а то высказывания, политкорректность, Стражи, — одобрительно проворчала Лиза.
— Эй, ты что-то имеешь против? — крикнула Лили, снижаясь.
Теперь надо было быстро перевязать самых тяжелораненых, чтобы не истекли кровью, вызвать транспорт и мчаться к основной схватке. Пластиковые путы затянуть Лиза сможет и сама, заодно пообщается с бандитами да лекцию им прочтёт, а вот сама Лили не намерена выслушивать подобное! Её ориентация — это её ориентация, и всё тут, и нечего намекать! В глубине души Лили понимала, что злится не из-за высказываний, а потому что и вправду допустила ошибку и подставила команду, пускай и не потому, что замечталась о знойных мексиканках. Да как такое вообще могло прийти в голову? Ну, смуглые да, красивые, но чтобы мечтать о них в бою?
— Разумеется, нет, — ответила Черепаха, тоже снижаясь, — пока ты не пробуешь приставать ко мне.
— Да кому нужна твоя тощая блондинистая задница! — в сердцах вскричала Лили.
— Ну вот, и мне ещё кто-то выговаривал за оскорбления, — подколола её Черепаха.
Она уже стягивала руки и ноги тем, кто лежал без сознания, и Лили, спохватившись, снова достала дротики, начала усыплять раненых, во избежание проблем. Получалось, как будто Лиза командует, и Лили возмущённо фыркнула.
— Эй, фыркают Черепахи, а Шершни гневно жужжат! — хохотнула Лиза.
— Мы, вообще-то, команда! — напомнила Лили.
— Вот именно, — из голоса Лизы исчезло веселье, — а ты ведёшь себя так, как будто не команда. Действуешь в отрыве, подставляешься, выпадаешь из боя и тем подставляешь уже нас! Ладно бы только меня, я не каждый раз выхожу на передовую, да и план боя был другой, но ты же подставляешь Муравья! И Жабу!
Лили словно плеснули холодной водой в лицо, и от этого злость стала ещё больше.
— Сколько ни рядись в геройские одежды, а поскреби — внизу всё равно Сплетница?
— И ты ещё возмущалась моими намёками? Что ты там у меня внизу скрести собралась?
От такого Лили растеряла все оскорбления, и пока она собирала их обратно, задыхаясь от гнева и возмущения, Лиза продолжила:
— Предлагаю вооружённый нейтралитет: я не подкалываю тебя, ты не подставляешь меня в бою и не уносишься мыслями вдаль, идёт? Вместе сражаемся, вместе ходим есть мороженое, вместе дружим с Тейлор и ведём себя как герои, хорошо?
— Хорошо, — проворчала Лили без особой на то охоты.
Она помнила, зачем и почему ушла из Стражей, и не собиралась тратить свою дружбу с Тейлор на месть Сплетнице. Впрочем, какая месть тому, кто прикрывал тебе спину?
— Тогда в темпе, нам ещё остальным помочь нужно!
Лили хотела огрызнуться, но сдержалась и лишь повторила сухо:
— Хорошо.
Додзё 11.18
9 июня 2011 года, на границе с Мексикой, Нью-Мексико
В корабле Дракона было пусто, тихо, и по уму следовало бы заняться чем-то успокаивающим, отвлечённым и полезным. Вязать, как советовали психологи (отлёт из Торонто не помог, теперь Эми получала сеансы удалённо) или включить учебные курсы и взяться за математику, например, или обществознание. Раньше Эми ходила в школу скорее для того, чтобы иметь предлог не быть дома, и, разумеется, чтобы быть с Вики.
Эми закрыла глаза, но это оказалось ошибкой. Тихий, спокойный голос доктора Марштейна зазвучал, словно сам собой, как будто Эми вернулась на пару недель назад. Признавать свои ошибки и переступать через них? Ну да, получалось, что Эми занимается в первую очередь потому, что Лили и Тейлор учатся, а Лиза, наоборот, не учится.
Тихо выругавшись, Эми вскочила, пнула переборку корабля и тут же бросила взгляд по сторонам. Дракон молчала, видимо, была занята операцией, и Эми рухнула обратно в кресло. Попробовала вязать, но лишь исколола себе пальцы спицами, и всё это методичное постукивание не успокаивало, а наоборот, бесило ещё больше. Под руку попалась книга, всё та же распечатка "Младшей сестры", и Эми скрежетнула зубами, впилась ногтями в ладони. Обман! Повсюду обман! Книга должна была закончиться совсем не так!
Она заходила по кругу, торопливо, словно надеясь найти успокоение в физической усталости, но почти сразу же ощутила нарастающее раздражение. Хомячок в клетке, вот кто она! Хотелось выбежать из корабля и орать или рвать сухой колючий кустарник, раздирая руки в кровь, глуша физической болью душевную. Эми торопливо, словно боясь опоздать, активировала экраны и систему наблюдения, решив, что это поможет ей отвлечься и забыться.
На экранах клубилась пыль, метались всполохи, виднелись три отряда, приближающиеся к границе, вооружённые до зубов. Что-то вспыхивало, команда переговаривалась, бандиты удирали и приближались одновременно. Чего-то не хватало, и Эми почти мгновенно поняла, что не чего-то, а кого-то. В этом кресле должна была сидеть Сплетница и тараторить без умолка, или быстро-быстро работать с информацией, меняя картинки, пересылая сообщения, отдавая команды и координируя. Эми обычно сидела позади и сбоку и наблюдала. Бывало, злилась на Сплетницу. Но уже несколько раз ловила себя на том, что тянет руку, словно загипнотизированная мельканием картинок и видом блондинистой верхушки, торчащей над спинкой кресла.
Коснуться Лизы и сменить ей голос! Внешность!
Сделать из неё суррогат Вики. Эми останавливалась и отдёргивала руку, или сама Сплетница внезапно отъезжала на кресле, чтобы внимательнее что-то рассмотреть на другом экране, или Дракон что-то говорила, неважно. Потом у неё ныли зубы и ломило тело, до того хотелось снова обнять Вику, прижаться к ней, пролететь над городом, лёжа в её руках и вдыхая родной запах. Первые несколько дней в Торонто были почти невыносимы, потом вроде бы отпустило, стало легче, и Эми уже было обрадовалась, что пошла на поправку. Вылечиться, прийти в себя, вернуться и спокойно объясниться с Вики, без эмоций и криков.
Мелочь, вроде бы, но Эми отвыкла мечтать по-крупному.
Временами бесило всё, и тогда Эми закрывалась в своей комнате, ощущая, что не удержится и сотворит какую-нибудь гадость. Комната-бесильня слишком напоминала палату из дурдома и тем бесила и пугала Эми. Можно было учиться драться, но это опять же требовало в первую очередь ясной головы, а не умопомрачительного желания избить кого-нибудь. Временами же штаб-квартира Гильдии казалась ей домом, уютным, спокойным. Безопасным. Затем приходили сны, и снова Ампутация надвигалась, требовала и заставляла, Джек что-то говорил, переворачивая мир Эми, и она просыпалась от ужаса, забивалась под бок к Тейлор.
Ещё лучше было бы забиваться под бок к Жабе, но всё это легко могло перерасти в новый виток неправильности. И дело было даже не в физическом контакте, хотя нет, в нем, но не в смысле желания и секса. Безопасность! Чтобы Муравей и Жаба всегда были рядом и прикрывали, и физический контакт с ними легко мог закончиться плохо, Эми прямо ощущала, как её сила может помимо её воли скользнуть и изменить их. В другие моменты всё это казалось лишь пустяками и выдумками, контроль над силой казался абсолютным, и Эми спокойно касалась остальных, лечила. Иногда же, наблюдая за боями, ей хотелось прыгнуть туда, разить врагов, и Эми знала, что это было бы легко — одно касание, не более. Но Жаба и Муравей сражались, одолевали врагов, и Эми вновь ощущала спокойствие, уверенность в них.
Ощущала уверенность в себе.
Затем битва заканчивалась и страхи возвращались, смешивались, переплетались, наталкивались на то, что пытались объяснить Эми психологи СКП, и на новые барьеры, которые она возвела в себе сама. Словно бы внутри шло сражение, и это изматывало Эми, лишало сил, ослабляло и открывало дорогу страхам. Она боролась, ей помогали, и она знала, что ей помогают искренне, но всё это не могло закрыть главную брешь.
Она нарушила запрет и теперь расплачивается за это злодеяние.
— Засада СКП атакована! — голос Оружейника вырвал Эми из новой круговерти попыток справиться с самой собой.
Три отряда из Мексики оказались уже по эту сторону границы, на земле США, и яростно атаковали два отряда СКП, из Финикса и из Альбукерке, словно знали, где те находятся. А может, и знали, силы масок временами были той ещё непостижимой хернёй, честно говоря. Провокация с выманиванием, конечно, удалась, но какой ценой?
Эми, словно заворожённая полыханием огня и людской ярости, смотрела на экраны, где разворачивалась кровавая бойня. Грохотали автоматы и пулемёты, на стороне Мексики остался отряд, сейчас ведущий обстрел из миномётов, укрывшись за бронетранспортёром.
— Муравей, за мной! — возглас Жабы.
Оружейник, действуя с огромной скоростью, прорубался к миномётчикам, и Эми казалось, что она слышит скрип его механических, киборгизированных частей. Она несколько раз подлечивала Оружейника уже в Торонто и знала, в каком состоянии его организм, знала, сколько всего он в себе заменил. И временами Эми завидовала, а в минуты отчаяния ей хотелось вырвать себе сердце, заменить его механическим насосом, неспособным чувствовать.
Часть сил из Финикса зажали в пещере под холмом, бойцы СКП возвели баррикаду из пены и отстреливались из-за неё. Маска в пестром пончо выскочила вперёд, из глаз его вырвались красные лучи, словно в фильме с Земли Алеф. Пена задымилась, ядовитый дым попёр во все стороны густыми клубами. Рвались гранаты, несколько камер-снитчей оказались сбиты, куда бы ни падал взгляд Эми, повсюду она видела раненых, убитых, а также торжествующих бандитов. Маска из СКП Альбукерке, Карающая Длань, выскочил откуда-то из канавы, коснулся бронетранспортёра, и тот сжало в комок металла, сплющило почти мгновенно.
Длань тут же упал, сопровождавшие его оперативники СКП метнули гранаты с пеной и начали отходить, прикрывая маску. Оружейник прыгнул, уходя из окружения, броня его словно взорвалась, разбрасывая вокруг десятки мелких ослепляющих бомбочек и дымовых шашек. Одна из мексиканских масок тут же швырнула торнадо сияющих осколков, снёсшее бомбочки и сдувшее самого Оружейника прочь.
В ответ на горизонте взметнулась тёмная стена, несущаяся волна насекомых, и одновременно с этим в небе начали вспыхивать золотистые круги. Из тёмного вала насекомых вырвался Жаба верхом на летающей доске, пальцы его мелькали, а сам он стоял, пригнувшись. Вниз, словно бомбы с самолёта, полетели клоны Жабы, и тут же он сам распахнул огромный свиток. Снизу вёлся обстрел, кто-то выстрелил из гранатомёта, и навстречу из свитка ударил поток метательных ножей Жабы. За его спиной возник Вспышка, белоснежная грива Жабы встопорщилась и едва не проткнула врага, Вспышка поспешил ретироваться, оставив после себя в небе характерный золотистый круг.
Изо рта Жабы вырвалась огромная струя огня, ударившая в бронетранспортёр, прикрывавший миномётчиков. Секунду спустя он и сам был на земле, а клоны его уже разбежались в линию.
— Все назад! — скомандовал Жаба.
Он и его клоны синхронно ударили руками в землю, и огромный кусок границы провалился вниз, превратившись в ущелье. Шестеро бандитов Независимости не удержались на краю, рухнули вниз, так же, как пара оперативников СКП. Отряды из Мексики разделились на две части, сбились плотнее, начали отступать, огибая ущелье и, похоже, собираясь вернуться обратно. Кто-то сгоряча попробовал перелететь ущелье, но навстречу ему прыгнул Жаба и сбросил маску вниз, в только что созданное ущелье.
— Отсекаю, — и Муравей разделила насекомых, не давая бандитам отступить.
— Прикройте снизу, — и Жаба рванул вверх, как ракета.
Ничего нельзя было разобрать, так быстро перемещалось мелькание Вспышки и преследующего его Жабы, и только шум и разлетающийся по сторонам огонь подсказывал, что они ещё и успевают сражаться на такой скорости.
— Я помогу! — выкрикнула Эми в отчаянии, ударив по кнопке общей связи.
Её не пускали в бои, и она понимала причину: нестабильное состояние и всё прочее, связанное с насилием. Но понимала рассудком. Сейчас же кричали скорее её чувства, та раненая, но не добитая супергероическая часть, что знала: помогать людям — это хорошо и правильно. Если бы Эми взялась за осмысление, она поняла бы, что кричит ещё и от страха. За прошлое, из-за которого она теперь не могла помочь людям. За настоящее, в котором Муравей и Жаба подвергались нешуточной опасности, ибо в ход пошли огнемёты, и злодеи быстро прикрывали уязвимые части тела, даже не подумав особо пугаться тёмной тучи насекомых. За будущее, в котором Вики лишь презрительно сплюнет при упоминании о сестре, отсидевшейся в тылу во время боя. Страх, что если она не поможет, она опять лишится всего, что от неё все отвернутся и она падёт в ту пропасть, которую ей пророчила Кэрол.
Но Эми не осознавала всего этого и руководствовалась тем, что было сверху: желанием помогать потому, что должна и может. И самое главное — не было "ощущения госпиталя", возникшего в Торонто, когда она внезапно увидела перед собой Ампутацию и ряды окровавленных пациентов со вскрытыми головами. Краткая, мимолётная картинка, до того перепугавшая Эми, что она больше не возвращалась туда и заходилась в мысленной истерике от одного воспоминания.
— Дракон, я могу помочь! — взмолилась Эми.
— Как только закончится бой и опасности не будет, — донёсся мягкий голос.
В это же время на экране другой корабль Дракона, транспортный, врезался в мерцание силовых полей, и купол дрогнул, исчез на пару секунд. Внутрь ворвалось облако насекомых и два клона Жабы, двигавшихся так, что за ними не поспевал глаз. Прижатые к краю пропасти бандиты бросали оружие, сдавались оперативникам СКП, и в целом ход боя оказался почти моментально переломлен.
Эми шла по полю боя, внимательно смотря под ноги, чтобы не наступить на одну из метательных железок Жабы, и мысленно содрогаясь. Трупы, раненые, воронки от ударов и взрывов, исполосованная лазерами земля и трава, сухие пучки которой дымились местами, воткнутые повсюду ножи и вонь от сгоревших насекомых и тут же вонь подпаленного мяса, сгоревших заживо людей. Кровь и кишки, ругань, стоны, мольбы о помощи, выстрелы и натужное сопение двух оперативников, следующих за Эми. Желудок подкатывал к горлу, и если бы не закалка из прошлого, из различных больных и раненых в Броктон-Бей, Эми уже блевала бы без остановки.
