— Дрянь! Да как ты смеешь?— от первой пощёчины она даже не попыталась укло-ниться, закрыться руками, но потом отвернулась, Кэйдар не дал ей улизнуть, схватил за руку, стиснул так, что пальцы косточки почувствовали, хрупкие, слабые косточки. Притянул к себе, другой рукой — грубо, за подбородок, вздёрнул голову, зашептал, яростно выплёвывая каждое слово сквозь стиснутые зубы:
— Ты до сих пор ещё не усвоила своего положения, да? Ты не знаешь, что хозяина надо слушаться? Не знаешь, да?
— Мне больно...— Она попыталась освободиться.
— Ах, больно! Посмотрим, каково тебе сейчас будет...
Бросил на ложе, обе руки придавив вскинутыми над головой, рванул лёгкую ткань платья от ворота на себя. Девчонка извивалась под ним, пыталась освободить руки, но Кэйдар только одним способом мог утолить своё бешенство, своё унижение перед гостем за её непослушание.
— Дрянь! Дрянь!— Вино ударило ему в голову, да он уже и не пытался контролиро-вать себя. Ударил по лицу ладонью — раз, другой! — рабыня тут же сникла, — раздви-нул коленом ноги, навалился сверху. Так! Только так ты и можешь подчиняться хозяину.
Первая волна ярости откатила, да и девчонка не сопротивлялась больше, приняла его легче, чем обычно. Он осторожно поцеловал её в губы, собирая кровь, высту-пившую в уголке. Хотелось нежности, ответной нежности, но эта рабыня не была на неё способна совершенно. И сейчас лежала, закрыв глаза, запрокинув голову, без-вольная, слабая, будто неживая. И губы необычно податливые, не стиснутые, как всегда при попытке поцеловать.
Вкус крови, запах крови, острый, пряный, до невозможного знакомый, перехваты-вающий горло.
Он подсунул руку ей под спину: обнять, прижать к себе теснее, ближе, — что-то мокрое, липкое под пальцами. Кровь! Отец Всемилостивый!
Тут же выпрямился.
— Врача! Врача сюда!
* * *
Лидас предпочёл остаться с гостем. Ну и пускай!
Айна хотела сейчас одного: спать. Устало опустилась на ложе, огляделась.
Дурной день. Бесконечный какой-то. И всё равно, вот он, вечер. Спать хочется, сил нет. И Виру ещё отпустила, самой придётся раздеваться. Или разбудить другую рабыню? Ах, даже вставать лень...
Краем глаза заметила раба-телохранителя у входа. Лидас перед ужином оставил его здесь, вот он и ждёт другого приказа.
Кстати, надо поговорить с Лидасом, чтоб его отсюда. Я же хотела...
Шнурок на сандалии затянулся узлом, а наклоняться и распутывать не хотелось.
— Эй! Помоги! Не видишь, что ли?..
Раб подошёл, опустился на колени, осторожно принял вытянутую ногу. Айна по-ставила ему сандалию прямо на грудь, на белый паттий, сколотый, как у всех рабов, только на одном плече.
Варвар распутывал узелок очень аккуратно, и Айна следила за его пальцами с сонным любопытством, и не подгоняла его.
Он снял сандалию, и Айна протянула вторую ногу. Где Лидас? Пускай посмотрит, на что ещё годится его телохранитель.
Варвар глянул снизу на неё, и Айне показалось, что он улыбается. А глаза тёмные и быстрые. Он отвёл их сразу же — выучка Кэйдара. И тут же её осенило: так вот на кого похож Адамас! На этого варвара. Такие же глаза, внимательные, глядящие куда-то внутрь, в самую душу. Он и лицом похож. Похож? Айна подняла его голову за подбородок, заглянула в лицо: похож. Ну, что ж, теперь у тебя есть свой личный Адамас.
При этой мысли не удержалась от смеха. Да Адамас бы от бешенства лопнул, если б узнал такое. Что есть раб, похожий на него, у женщины, которая не приняла его притязаний.
Пальцы у варвара нежные. Он бережно массировал кожу, то место, где надавил шнурок.
Интересно, я нравлюсь ему? Лидасу он предан, как собака. А мне?
Айна встречала искру обожания в глазах многих мужчин, но взгляд этого варвара казался непроницаемым.
Сильные плечи, открытая спина, загорелая кожа. По ней через всю спину тонкие белые шрамы — следы от бича. Что-то есть в нём от дикого вольнолюбивого зверя, которого порка превратила в домашнюю скотину.
Но как он хорошо держался против Кэйдара!
— Всё! Иди в коридор! Я буду ложиться.
Раб вышел из комнаты, и Айна, уже лёжа в постели, ещё долго почему-то вспоми-нала его руки, нежные и сильные одновременно.
* * *
— Ну, что?
Лил поморщился, ответил не сразу:
— Выкидыш. Вы знали, господин, что она беременна?
— Нет. Никто не знал. Даже Альвита...
— Ну, что ж... Не думаю, что сама она не знала. Часто женщины чувствуют... На-верное, попыталась скрыть.
— Но зачем?— Кэйдар вскочил.— Я узнаю! Она объяснит... Как она смела вообще? Моего сына...
— Ну, зачем так сразу?— Лил негромко рассмеялся.— В два месяца ещё невозможно определить, кто будет: мальчик или девочка... Не беспокойтесь так сильно, госпо-дин. Девушка она молодая, крепкая, родит вам другого. Только одна просьба: бере-гите её. Хотя бы первое время надо воздержаться от близости...
— Да если б я знал!— порывисто перебил Лила Кэйдар.— Если б она хоть слово сказа-ла...
— Да, женщин иногда понять сложно,— согласился Лил, укладывая свои вещи, по-молчав, добавил:— Ей сейчас необходим покой, сон, отдых. Когда сможет вставать, прогулки на воздухе... И без...— Взглянул на Кэйдара исподлобья.— Хотя бы месяца два. Пускай отдохнёт, наберётся сил...
А как другие девушки? Где Альвита? Никто пока не спешит порадовать вас ребё-ночком?
— Не знаю! Этим Альвита занимается. Лучше спрашивать её.
Кэйдар чувствовал в голосе, видел во взгляде Лила невысказанный упрёк. За что? Чем он недоволен? Что может не нравиться в будущем Правителе какому-то просто-му лекарю?
Если так, я прикажу подыскать другого врача... Скажите ещё, девчонку пожалел! Варварская кровь! Она сама виновата. Во всём виновата сама. Я бы даже не прикос-нулся к ней, если б знал... Нечего было молчать... Я ещё Альвите скажу... Как она не заметила? Моего ребёнка! Моего сына!..
* * *
— Доброе утро, госпожа!— Лил улыбнулся, чуть склонился с достоинством и почти-тельностью одновременно.— А Лидас?..
— Лидас сейчас у Отца-Воплощённого,— ответила Айна. Она полулежала на ложе и от нечего делать царапала золотой шпилькой кожу на своей левой раскрытой ладо-ни.— А вы здесь как? Да так рано? Случилось что-то, да?
— Да у Кэйдара там... С одной рабыней...— отозвался Лил неохотно.
— Опять выкидыш? Или роды?— Айна не удержалась от несмешливой усмешки. Она была в курсе всех попыток брата завести наследника. О, эта тема её очень даже инте-ресовала, только она тщательно скрывала свой интерес.
— Да, выкидыш. И тяжело так, с осложнениями, с большой кровопотерей...— Айна при этих словах поморщилась недовольно: "К чему такие подробности?"— Хорошо, быстро вызвали, а так бы и девушку можно было потерять... А она совсем ещё моло-денькая... Из новеньких, кажется...— Лил сокрушённо покачал головой.— Ну, ладно, пойду я тогда,— повернулся уходить и тут только заметил варвара у входа.— Виэл! Живой ещё?
— А что с ним сделается?— усмехнулась Айна.
— Совсем красавцем стал! Вон, как похорошел. Не узнать, прямо.— Вопрос Айне:— Говорить-то ещё не начал?
— А что, должен был? Лидас сказал, он немой...
— А, эта немота временная. Я думаю, она должна пройти. Выздоровеет — и загово-рит! Может, даже и вспомнит... С людьми такое бывает иногда... При травмах.
— С людьми?— Хмыкнула с насмешкой Айна.
— А что, он не человек, что ли?— Лил улыбнулся.
— Он — варвар! Виэл!
— Виэлы, аэлы, иданы, вайдары... Какая разница? Поверьте мне, госпожа, я слиш-ком многих резал и скажу точно: все мы внутри одинаковые... И кровь у всех одного цвета...
— Какие слова! Слышал бы вас сейчас Кэйдар...
— Да, Кэйдар... Кэйдар — это...— Лил не договорил, вовремя спохватился, понял, что и так слишком разговорился.— Ладно, скажите мужу, что я был, передавайте ему поклон...
Выходя, он коснулся плеча телохранителя, будто и с ним попрощался.
"Человек! Тоже человек!"— Айна смотрела на Виэла со странным желанием при-драться к нему хоть за что-нибудь, чтоб накричать на него можно было и выгнать с чистым сердцем. Хотя его и так можно выгнать. Но дело-то не в этом. Просто вымес-тить надо на ком-то своё раздражение. А настроение плохое с самого утра. Как его себе поднять? И Лидас ещё где-то запропастился! Что он там? Что ему у Отца нуж-но? Зачастил, почти каждый день к Нему ходит. Что у них за секреты там?
— Иди ты отсюда! Иди!— Махнула на Виэла рукой, падая головой на бархатную подушку.
* * *
Они столкнулись перед дверью, и Кэйдар, удивлённо вздёрнув бровь, спросил с ухмылкой:
— Ты не дверью ли ошибся?
Лидас растерялся немного. Он вообще не хотел посвящать Кэйдара в своё дело раньше времени, хотел сделать всё в тайне, — не получилось.
— Мне поговорить с ней нужно. Позволишь?
— Поговорить? О чём? Разве что-то общего было между вами?— Кэйдар не спешил отступать, так и стоял, закрывая двери спиною. Как так? Кто-то ещё посмел посягать на его собственность?! Какой-то другой мужчина претендует на его право?! Интере-суется его женщиной?!
— Мне только поговорить. Мне кое-что про виэлов узнать нужно. А она царевна как раз... Она должна знать...— Лицо Кэйдара при всех уговорах сохраняло одно выра-жение, упрямое твёрдое лицо собственника. Тогда Лидас использовал последнее средство.— Я выполняю приказ Воплощённого. Без Его разрешения я даже тебе ска-зать ничего не могу.
— К моей рабыне ходить — это приказ Воплощённого?
— Не к рабыне, а к дочери виэлийского царя!
Кэйдар отступил неохотно, добавил:
— Лил сказал, не дёргать её по пустякам...
— Это не пустяк, поверь мне.
Лидас шагнул в полумрак комнаты, огляделся одним быстрым взглядом: "Да, небогато!" Прошёл к ложу. Два светильника в виде глубоких чаш на бронзовых подставках у изголовья. Живое пламя задрожало, когда Лидас осторожно присел на край ложа. Виэлийка лежала с закрытыми глазами и дышала ровно, наверное, уже спала. Лицо очень бледное, несмотря на загар. Открытый лоб, темные брови чёткой линией, будто проведённые карандашом из прессованного угля, высокие скулы. Красивое лицо, даже сейчас, даже с распухшими губами. "Кэйдар! Как ты можешь?! Разве такого обращения достойна эта красота?"
Правая рука лежала поверх одеяла, тонкое запястье украшал всего один, да и тот серебряный браслет. Загар на этой коже сейчас показался Лидасу неожиданно краси-вым, особенно оттого, что внутренняя часть руки была чуть светлее и от этого неж-нее, женственнее, что ли. А у Айны по аристократической моде на коже ни следа загара, она боится солнца.
Лидас не сумел справиться со своим странным, незнакомым ему желанием — кос-нулся этой руки. Осторожно коснулся, только чтоб ощутить эту кожу подушечками пальцев.
Виэлийка отдёрнула руку рывком, чуть приподнялась, глядя огромными испуган-ными глазами. Увидев перед собой Лидаса, удивилась, но сказать ничего не успела, тот заговорил первым:
— Не бойся! Я только поговорить хочу... Можно?
Она не ответила, опять опустила голову на подушку, но продолжала смотреть на Лидаса, настороженно, с непониманием.
— Мне рассказывали, что твой жених был из чужого народа. Это так?
Виэлийка моргнула и кивнула одновременно, а потом произнесла чуть слышно, почти шёпотом:
— Мараг... Он был из марагов...
— Что это за народ? Ты хорошо знаешь их? Кто они?— Лидас нетерпеливо подался вперёд. Он хотел слышать каждое слово. Впервые за всё время он оказался так бли-зок к разгадке. И почему сразу не сообразил? Не вспомнил про эту царевну? Гадал и метался, пока Кэйдару не взбрело вызвать её на вчерашний ужин.
— Они с гор... спускались к нам по течению Вайды... Мастера и ремесленники...
— А жених твой? Он что-нибудь рассказывал? Как их можно найти? Как выйти на контакт?
— Они сами предложили торговать... Покупали лошадей, зерно, ткани, мёд, кожи... Ваше вино... Айвар должен был скрепить отношения...
— Твой жених?— угадал Лидас, и виэлийка, соглашаясь, кивнула, помолчала немно-го, отдыхая, Лидас не торопил, не спрашивал ничего.
— Они привозили оружие и украшения... Их вы особенно любите. У нас их мало кто мог себе позволить...
— А как найти их, этих марагов?
— Они приезжали летом... Зимой и осенью опасно: снег на перевалах, а весной река непослушная...
— Так что же, раньше следующего года они не появятся в ваших местах?
— Да...
— И что, никто не знает к ним дороги? О, Святой Создатель! И почему мы были такими дураками?— Лидас вскочил на ноги, рабыня смотрела на него с непонятной улыбкой, то ли радостной, то ли грустной. Вряд ли она понимала значимость своих же слов, просто отвечала на вопросы — и всё!
Лидас в смятенных чувствах покинул комнату. Круг! Замкнутый круг! И некого винить. Сами во всём виноваты. Ни одного марага из гостей, прибывших на свадьбу, не уцелело... Что от них осталось? Их славное оружие! Безделушки для женщин. Обрывочные воспоминания, не имеющие никакой ценности.
Он пошёл по коридору, ничего не видя перед собой, и чуть не натолкнулся на Виру, рабыню Айны. Та отпрянула, прижалась к стене, провожая господина глазами, покачала головой.
* * *
— Что Лидас? Где можно пропадать так долго?— Раз в третий уже повторила Айна. Вира, прочёсывая волосы гребнем с длинными зубами, наклонилась, добираясь до самых кончиков, произнесла сдавленным голосом:
— Я видела его, госпожа, когда шла к вам...
— Так он не на встрече с Отцом?
— Он выходил из комнаты той рабыни...— Служанка выпрямилась, а голос всё равно чуть слышимым остался.
— Какой?! Ты что говоришь?— Айна резко обернулась, чтоб видеть лицо девушки, её глаза. Та снимала с зубцов гребня вычесанные волосы, на хозяйку не смотрела.— Ну-ка, повтори!
— Госпожа, честное слово, я видела, как господин Лидас выходил от виэлийки... В таких чувствах... Ничего перед собой не видел... Чуть с ног меня не сбил...
— От виэлийки?! От этой?! Она же...— Айна аж задохнулась от гнева.
— Да, госпожа. Она сейчас в таком состоянии... Врач сказал, не оставлять без при-смотра...
— Да при чём тут это?— Айна оттолкнула от себя вытянутую руку с гребнем.— Она же наложница господина Кэйдара!
— Я не знаю, госпожа! Честное слово! Я говорю только то, что видела... Я видела, как он выходил от неё...
— Прекрасно!— Айна вскочила, набросила накидку на голову: прикрыть распущен-ные волосы.— Я поговорю с ним! Пусть всё сам объясняет!.. Куда он пошёл?
— Я не знаю, госпожа! Честное слово... Он по коридору шёл... На второй этаж, кажется...
"Ах, Отец-Создатель!— Вира тяжело вздохнула.— И зачем только сказала?"
* * *
— Они все страшные, да? Так ты тогда сказал? Ну, повтори ещё раз!— Айна была в ярости. Уже третий день пошёл, а она не подпускала к себе, швыряла прямо в лицо все подарки, обедала и ужинала отдельно, в своей комнате, и всё равно при редких встречах начинала с одних слов.
— Айна, милая...
— Не смей! Не смей даже говорить так!— Она оттолкнула его протянутые руки.— Не смей ко мне прикасаться! Иди лучше к ней, к этой... Она сможет ублажить тебя. А я... А ко мне...— Задохнулась, закашлялась, прикрыв рот тыльной стороной ладони, отвернулась.
