— Нет, господин, моя мать никогда не рассказывала о себе. Я даже не знал, что...— не договорил — Айнур остановил его коротким властным взмахом кисти. Красный камень при движении опасно сверкнул, отражая гранями свет от очага.
— Мох Стерегущий неспроста позволил тебе попасть в эти благословенные земли... Ты заплатишь за предательство и обман, совершённые твоим родичем... Ты — сын Дианора, так ты сказал? Того марагского вора и предателя? Все считали этого демо-на своим другом... Он ел со мной за одним столом... Он был частым гостем в моём доме... И он ответил подлым предательством на моё гостеприимство! Он предал и обманул нас всех! Хотя знал, что из этих земель нет обратной дороги! Он поклялся перед всеми нами, что не вынесет ничего о нас и нашем мире за пределы Каменных стен — и он, твой отец, обманул нас! А теперь передо мной стоит его сын! Сын пре-дателя и клятвопреступника! Его плоть и кровь! Поверь, эта кровь сгодится для очистительного обряда! Твоя жизнь будет достойной платой за тот обман и преда-тельство, причинённые нам и мне лично!
Чуть дрожащий острый палец воткнулся Айвару в грудь, и тот изумлённо сглот-нул, с трудом выдерживая взгляд арана-жреца, полный ненависти.
Вот так да! Неплохой приём оказал тебе обретённый дедушка. Убить он тебя готов голыми руками.
— Ты умрёшь, отродье проклятого рода, и отец твой ослепнет от старости, но нико-гда тебя не увидит. Он сполна ответит за всё, что сотворил с моей семьёй...
— Вы не знаете, господин!— Возмущение и удивление заставили Айвара голос повы-сить.— Мой отец никогда... никогда, понимаете! Я оказался в ваших землях случай-но!.. Мы заблудились!.. Да, заблудились! Никто не собирался воевать с вами...
— Лживое отродье демона, ты и в попутчики выбирал себе таких же,— чёрных демо-нов смерти! Я знаю, мне говорили! Один из них способен сжигать взглядом... А ты?.. На что способен ты сам? Может, и ты принёс нам сюда несчастья и беды? Так знай, кровь способна смыть любые проклятья...
— Айнур, мой дорогой гость,— мягко вмешался царь Даймар,— в мести своей ты про-сто страшен. Не стоит пока спешить. Куда он денется от нас, наш мараг? Да и у меня на него немного другие планы... Давай, присядь, поговорим, как достойные люди,— Даймар снова усадил своего гостя за стол, налил ему полную кружку густого пенно-го пива, подлил и себе, а когда и сам сел за стол, спросил, подняв глаза на Айвара:— Так ты был провожатым для тех двоих, да, мараг? Ты вёл в свои земли чужих тебе воинов? Зачем?
— А зачем люди воюют друг с другом?— усмехнулся Айвар, глядя на обоих аранов исподлобья, сквозь тёмно-русые волосы, падающие на лицо.— Ради добычи!
— Ты вёл их воевать со своей семьёй?!— Царь изумился, глянул на Айвара другими глазами.— Предатель!
— От собаки волку не родиться!— согласился с царём Айнур.— Что взять с сына, если отец его — предатель и вор?!
— Меня заставили!— возмутился Айвар, но голос его потонул в ответных репликах царя Даймара и его гостя.
— Подумать только, он вёл врага в родное селение! Немыслимо! Позор семье, вос-питавшей такого сына! Эти мараги — предатель на предателе...— араны говорили между собой, и Айвар, задыхаясь от возмущения и протеста, переводил глаза с одно-го на другого. Как они могут говорить такое? Они же не знают всей правды! Ещё и отца всячески поносят! Кто им позволяет так отзываться о нём? Кто или что? Он не предатель и не обманщик и никогда им не был! Его уважают все люди родного пле-мени — и мужчины, и женщины. Вожди других племён, все, с какими он торговал, отзываются о нём уважительно, никто из них никогда не назовёт его трусом, обман-щиком или предателем. Это Айвар точно знал, он несколько раз ездил с отцом в небольшие торговые поездки, поглядеть, как живут степняки-вайдары. И везде их принимали хорошо, уважительно и с почтением.
А эти же? Чего они хотели? Посадили человека на цепь, как собаку, и ждали, что он смирится?! А то, что мать моя ушла с ним, — это не воровство и не предательство. Она сама выбрала свою судьбу! Она бросила свой дом и свою семью ради любимого мужчины. Можно ли винить кого-то из них двоих за это? Конечно же, нет!
— Ты не смеешь зваться Айваром, мараг,— снова обратился к нему жрец Айнур,— это позор для всего рода, позор на всю мою семью. Ты не смеешь, понятно тебе, ми-аран! Ты — раб, рабу хватит и клички!
— Это имя мне дала моя мать, и я не собираюсь от него отказываться!— Айвар смот-рел решительно, не скрывая враждебности по отношению к арану, и взгляд его, пронизывающий ледяной взгляд, выдержал, не дрогнув.
Взгляд Айнура наполнила ненависть, он шумно задышал через разжатые зубы, он готов был прямо сейчас казни для дерзкого потребовать, но царь опередил гостя, отдал другой приказ:
— Иди, мараг, спать! Хватит тут...
Айвар вышел, а Айнур перевёл на Даймара возмущённый яростный взгляд.
— Он — твоя добыча, царь, но я вправе потребовать жертву для Моха. Любого, на кого укажет моя рука! И ты не пойдёшь против воли Просветлённого...
— Опомнись, этот мальчик — твой внук! Я это сразу понял, когда он имя своего отца назвал. И мать у него Айвин... Твоя дочка... Неужели ты сумеешь собственноручно убить своего внука, свою родную кровь?— Даймар знал, как сильно страдал Айнур, лишившись любимой дочери. Это все араны видели. Но царь их видел глубже и понимал больше: не столько предательство и побег марага Дайанора вызывали у него ненависть и жажду мщения, не столько кража дочери-жрицы, сколько понимание того, что она сама — по доброй воле! — пошла на это. Все знали, Айвин помогла бе-жать чужаку, а потом и сама последовала за ним, тайно, среди ночи, покинула род-ной дом. Все видели, как часто бывал у Айнура гостем чужак-мараг, но все, и он — тоже! — проглядели истинную причину этих визитов. Да, собственная невниматель-ность Айнура и личная обида были сильнее всех других чувств, но с годами они привели к такой сильной ненависти, которая заставляла ненавидеть всех марагов лишь за то, что они мараги.
— Он в первую очередь сын того подлого ми-арана!— отозвался Айнур, возмущённо сверкнув глазами из-под седых хмурящихся бровей.— Я забыть не могу, как он улы-бался мне тогда... задавал эти свои дурацкие вопросы, просился на богослужения в храм...
Ему нужна была лишь моя Айвин! Он зачаровал её, мою красавицу... Он заставил её забыть родного отца... После всего она уже не может зваться моёй дочерью... Она ослушалась приказа, единого для всех!.. Она помогала предателю! Их отродье не может зваться моим внуком... Я проклял их... проклял их обоих! И требую смерти для этого марага!
— У меня к тебе другое предложение, Просветлённый,— заговорил царь, в крайней задумчивости выслушав своего позднего гостя,— твоя месть может подождать ещё немного... Ты можешь пока не требовать смерти этого ми-арана, но в ответ на это я могу пообещать тебе ещё раз свидеться с дочерью и с самим Дианором...
— Как это?— Не понял сразу Айнур.— Ты хочешь, царь...
— Вот именно, мудрый!— рассмеялся Даймар, шумно отхлебнув пива из кружки.— Ми-аран отведёт нас в свои земли. Какая ему разница? Если ему нужно было золото, я смогу заплатить... или вернуть свободу,— усмехнулся, неожиданно вспомнив расте-рянное лицо марага в ту минуту, когда он признавался в своём преступлении против близких.— Мы накажем их всех!— При этих словах тёмно-серые глаза Айнура доволь-но засветились.— Они, можно сказать, наши соседи, но как отнесётся Великий Мох к тому, что нам придётся нарушить пределы зримого мира? Ведь мы никогда не пере-секали эти горы...
— Ничего,— успокоил хозяина Айнур,— мы дождёмся благоприятного знака. Бог бу-дет с нами! И Мать... Это Её жрицу похитили тогда... Я буду молиться, царь!
— Я приведу этого Дианора в цепях. А Айвин... С ней ты будешь говорить сам... Будешь сам решать её судьбу!— Такая перспектива обрадовала Айнура, он в пред-вкушении заходил по комнате, заложив руки за спину. Царь наблюдал за гостем с довольной улыбкой.
Идея использовать марага как проводника возникла у него довольно давно, после допроса пленного ми-арана со странным именем Лидас. Конечно, об этих марагах почти ничего неизвестно, тот Дианор в своё время был не очень-то разговорчив. Но ничего, у нас есть его сын, он всё нам расскажет, и сможет провести через горы.
Они обсуждали план предстоящего похода сперва осторожно, решили пока не спешить с его выносом на совет племени. А Айвар ничего этого не знал и не мог знать, хоть и почувствовал опасность. Что-то нехорошее затевалось. Понимая это, он уже не смог уснуть. Какое там? На обратном пути зашёл в кузницу, наощупь нашёл свой меч, взял с собой ещё и оселок, вернулся и принялся точить лезвие. Без спешки, но с такой решимостью, от которой зубы стискиваются до боли в скулах.
* * *
Лидас и сам не заметил, как начал пользоваться своей левой рукой. Царевич Дай-рил, вернувшийся с верховой прогулки, бросил ему повод с коротким приказом:
— Поводи, пока не остынет... Потом оботрёшь, поставишь в стойло... Смотри, во-ды сразу не давай!
Лидас снял седло, про себя продолжая удивляться такому простому до гениально-сти изобретению, как стремена. Какая удобная вещь! Даже посадка у всадника меня-ется, когда нога упирается в стремя. Удобнее ездить, проще управляться должно быть и копьём, и мечом в бою. Почему же ни аэлы, ни иданы, ни коневоды-вайдары не додумались до такой простой с виду вещи?
Думая об этом в который уже раз, переложил лёгкое седло на левую руку, и, когда уже вешал его на место, тогда только сообразил, что сломанная рука послушна и не болит при резких движениях и поворотах кисти в запястье.
Надо же! Ведь всего два раза приложил к месту перелома на ночь тряпку, смочен-ную той водой, которую принёс мараг, и такой результат. И Кэйдару эта вода помог-ла сильно. Он, можно сказать, лишь благодаря ей и выжил. Подниматься уже начал, есть самостоятельно и пить. Следы от всех побоев хорошо на нём поджили.
Жаль, что воды этой уже не осталось, вся разошлась.
Если только ещё раз марагу сказать? Пусть принесёт ещё, ведь для господина сво-его, для Наследника.
Лидас обтирал клоком сена потные бока рыжей смирной кобылки, а Кэйдар, зябко кутаясь в плащ, наблюдал за ним с безразличием глубоко задумавшегося человека.
— Видишь?— Лидас негромко, но довольно рассмеялся, поднимая повыше левую ру-ку, сжимающую повод.— Срослась косточка!
Кэйдар ничего не сказал в ответ, только бровью повёл.
— Наш хозяин сказал, что на лето нас с тобой отправят в горы, вместе со стадом,— сообщил Лидас, надеясь хотя бы этой новостью расшевелить Кэйдара.— Пасти коров — это не худшая работёнка, правда? И от господских глаз подальше, и присмотру меньше... Там, глядишь, попроще будет...
— Хозяин...— Кэйдар громко хмыкнул, исподлобья глядя на Лидаса. Его радости он совсем не разделял.— Это варвара того ты называешь хозяином? Этого царька над всеми этими дикарями...
— Я бы не назвал их дикарями,— не согласился Лидас.— Конечно, живут они не в пример аэлам, но и нам есть, чему у них поучиться. Посмотри сам: у них хорошее оружие, конская упряжь. А какие они строят дома! Нет, это не вайдары, их даже сравнивать нельзя...
— Вот ты и собрался прожить здесь всю жизнь!— перебил Лидаса Кэйдар, нервно убирая со лба отросшие чёрные волосы пальцами правой руки.— Пасти их скотину? Чистить сараи? Убирать за их лошадьми? Тебя устраивает такая жизнь, да? Ты ро-дился быть рабом? Рабом у варвара?
— Родиться рабом или свободным — это воля Создателя. А вот стать им или не стать — это другое дело,— спокойным тоном возразил Лидас.— Твоё положение ничем не лучше моего. Мы оба с тобой...— не договорил, оборвав сам себя на полуслове.— Оба сейчас в одинаковых условиях... Военная добыча — так ты сам называл пленных? Вот и мы с тобой — военная добыча... А если называть вещи своими именами, то просто рабы!
— Неправда!— не выдержал Кэйдар, выкрикнул хриплым болезненным голосом.— Как ты можешь... как смеешь говорить такое?! О себе! Обо мне! Быть рабом — это... это...— он не смог договорить, не выдержал спокойного взгляда Лидаса — развернулся и ушёл обратно в конюшню.
Лидас, не спеша, напоил лошадь, отвёл её на место, когда привязывал повод, краем глаза глянул на Кэйдара. Тот сидел на сене, подтянув колени к груди, упираясь в них локтями, пальцы обеих рук зарылись в волнистые волосы на самом затылке.
Обиделся? Или задумался над чем-то?
Лидас подошёл к нему неслышно, сел рядом. Какое-то время они оба молчали, а потом Кэйдар заговорил, глухо, едва слышно, не поднимая головы:
— Вся жизнь раба — это служение господину. Он для этого и создан Отцом... Раб не является человеком, это низкое, подлое существо, он лишь внешне похож на свобод-норождённого... Но сущность его иная!— Наконец поднял голову, переведя на Лидаса глаза, наполненные непониманием и протестом.— Иная, понимаешь! Раб и животное — это равнозначно!.. Но почему тогда я не чувствую в себе ничего такого?!.. Я остаюсь прежним! Я не родился быть рабом — это я точно знаю! И я не собираюсь... не соби-раюсь, понятно тебе!.. Как все эти...— плечом дёрнул — и плащ, наброшенный на плечи, начал сползать, открывая поджившие рубцы на белой коже.
— Тебя поймают и на этот раз убьют,— осторожно возразил Лидас.
— Тогда я лучше со скал брошусь! Убью себя сам! Своими руками!— выкрикнул Кэйдар, яростно сверкнув глазами.— Но я не животное, чтоб меня собаками травить... Я не позволю устраивать на меня охоту!.. И я не раб — я сын Воплощённого! Они не смеют...— не договорил, закашлялся простужено, уткнувшись лицом в плечо.
Они снова помолчали. Кэйдар, обдумывая сказанные им же самим слова, почувст-вовал вдруг странное ощущение, он понял, что подобное и даже с той же возмущён-ной, отчаянной интонацией он уже слышал от кого-то, в той, другой жизни.
От Ириды! От твоей гордой виэлийской красавицы. Она тоже пугала тебя само-убийством, сколько раз пробовала сама убить себя. И ты никак не мог понять этого, считал глупостью. Злился, пытался наказывать. А сейчас сам заговорил о том же, о смерти как о возможности избежать унижения и позора, связанных с положением невольника при строгом господине.
Понял всё, всю абсурдность своего положения, и не сумел сдержать горького без-радостного смеха. Вот как Создатель подшутил над тобой! Он заставил тебя повто-рить судьбу рабыни. Ты подарил ей свободу перед отъездом, а сам стал рабом у варвара, который воспринимает твоё высокое происхождение как забаву, как весё-лую шутку. Но тебе и самому льстило иметь своей наложницей виэлийскую царевну. Перевоспитывать её, ломать её гордость, заставлять быть покорной и подчиняться малейшей прихоти.
Вспомни, как царь аранов требовал, чтоб именно ты подавал ему коня, придержи-вал стремя, принимал поводья. Он-то видел, как это злит тебя, а сам любил посмат-ривать сверху с улыбкой превосходства и с презрением во взгляде.
Лидас глядел с изумлением, он-то никак не мог понять причины этого смеха, да Кэйдар и не собирался ему ничего объяснять.
— Мы уже пробовали бежать отсюда. Вместе пробовали... И ты один... Царь ска-зал: нас убьют, если мы попробуем снова...— Лидас видел его отчаяние, даже какую-то безнадёжность во взгляде, решил хоть как-то образумить Кэйдара, отговорить от очередного безумного шага.— Конечно, оставаться здесь навсегда мне бы и самому не хотелось... Но чтобы бежать, надо тщательно подготовиться, разведать все пути, подкопить еды... Не срываться прямо сразу, как мы с тобой тогда...— усмехнулся с горечью, потирая шрам на шее.
