— Мне показалось, господин, Гиран не против войны.
Таласий недовольно закусил нижнюю губу, кожа на обострившихся скулах натяну-лась ещё больше.
— Я не так молод, чтоб решать войной всякое недоразумение с соседом. Тебе надо было договориться с ним, предупредить, что я буду недоволен...
— Я пробовал, господин Воплощённый.— Лидас вспомнил лицо Гирана, его непре-клонный взгляд, поджатые губы. Он был старше Лидаса на семь лет, война с аэлами прошла на его глазах. Детское впечатление сохранилось на всю жизнь. Тут дело даже не в обиде. Причина всему — то унижение, какое испытал их народ, вынужденный пойти на уступки, одной из которых были лучшие пастбища иданов. Лишившись Каннской долины, они, прославленные коневоды, закупали теперь коней у аэлов.
Да, Гиран, получив власть, попытается вернуть отнятое когда-то, даже если риско-вать придётся столь многим.
— Твой отец был умнее,— Таласий усмехнулся с пониманием,— но он и старше был... Ладно, ты поедешь к нему ещё раз, с дипломатической миссией. Тебя же он примет, не обидит. Вы братья.
— Господин, Гиран не желает меня больше видеть! Он назвал меня отступником, чуть ли не предателем собственного народа!— воскликнул Лидас с большим, чем следовало пылом. Таласий улыбнулся, понимая: нет ничего хуже, когда родич, тем более, родной брат, обвиняет в отступничестве. Да, когда-то Лидас вынужден был уступить Тиману, а теперь ещё и Гиран бросается обвинениями. Любому впору обидеться.
Жаль, конечно, что так получается. Родственные связи должны были, по сути, явиться гарантией мира. Но только не для Гирана. Он хочет воевать. Значит, придёт-ся воевать. И лучше бы выступить первыми, не дать Гирану подготовиться. Он будет ждать моей ответной реакции, но не так быстро. Думает, я отложу до весны. Нет уж! Пусть лучше мои воины зимуют у тебя в Криттасе. И попробуй кормить их недоста-точно хорошо...
Жаль только, нет свободных воинов, хотя бы с тысячу. Придётся ослаблять грани-цу с вайдарами, а варвары к зиме как раз откочёвывают к Иданским горам, все стя-нутся к нашим землям. Как только слабину почувствуют.
Тут ещё и аскалы забеспокоились в последнее время... Неужели и вправду придёт-ся уступить идану? Отдать лучшие угодья? Показать свою слабость?
Таласий поднял на Лидаса недовольный взгляд, упрекнул:
— Ты мог бы выказать гораздо больше настойчивости. На тебя столько полномочий возложено... Мог бы заставить, припугнуть для начала...
— Осмелюсь напомнить: я был на похоронах отца, а не в деловой командировке,— Лидас отвёл глаза не сразу, и Таласий удивлённо бровями дёрнул. Что-то незнакомое появилось на миг в Лидасе, в этом его протесте. Таласий даже опешил немного. Так бывает иногда: протягиваешь руку, чтоб погладить свою любимую собаку, а она вдруг скалит на тебя зубы. И пускай потом радуется и ластится, на душе всё равно остаётся неприятный холодок. Подобной реплики Таласий ждал бы от собственного сына (Кэйдар иногда бывает дерзок без всякой меры), но чтоб от тихони Лидаса?
Если дело так и дальше пойдёт, твой зять примерит венец верховного жреца.
— Ладно, я ещё подумаю, как нам быть. Но поехать к нему так и так придётся. Неза-висимо от того, как я решу.— Таласий прикрыл глаза. Проклятая болезнь! От неё устаёшь мгновенно, от любого движения сразу же озноб по коже.
— Иди отдыхай!
Лидас вышел из комнаты, привычным поклоном попрощавшись с тестем.
Собака примеряет волчьи зубы — плохо это или хорошо, Таласий не мог пока по-нять. Но таким Лидас нравился ему больше. Когда теперь уже покойный Тиман заговорил о возможности породниться и тем самым скрепить дружественный союз, Таласий обрадовался. Понимал, конечно, что Айна достойна большего, что ей в пару скорее бы подошёл аскальский царевич. Но в те годы аскалы ещё не помышляли о независимости, а народ иданов и так предостаточно попортил нам крови. Война оказалась жестокой, добычи почти не принесла. Иданы не моют золото, не добывают драгоценные камни. Их горы могут дать лишь отличный строевой лес, а горные пастбища — прекрасных лошадей для конницы.
И всё равно Таласий понимал: с таким соседом, как Тиман, лучше дружить, чем ссориться. Последнее заставило покорно проглотить оскорбление, нанесённое семье в лице жениха, присланного с маленькой свитой и скромными подарками. Понятно стало сразу, что Тиман переиграл соседа, стоило в первый раз увидеть Лидаса.
Зять не рос наследником, он и на царевича-то мало походил. Не имел он той властности, уверенности в каждом своём слове, в каждом действии, какие отличают будущего Правителя. Немногословный, сдержанный в чувствах, он и для проница-тельного взгляда Таласия остался незнакомым, будто не являлся его родственником вот уже почти шесть лет.
Он всегда был вторым в паре с Айной, слишком мягкий, слишком добрый для Правителя, но если он наследует власть, то будет лишь плясать под её дудку, делать то, что захочется ей. Что станет с Империей, если править будет женщина? Не про-сто женщина, а твоя дочь, непутёвая Айна. Она же ни на что дельное не способна, никак себя не показала, хотя сам-то ты и не знаешь, кто она, твоя дочка, на что она способна? Какой она будет, получив в руки ничем не ограниченную власть?
Отец Всемогущий, что будет с Империей? Кому она достанется? Лидасу с Айной или Кэйдару?
Ни одна из кандидатур не соответствует твоим представлениям о мудром сильном Правителе.
Что тогда будет?
Одно и ясно только: самому тебе этого не узнать и не увидеть. Да, слабое, однако, утешение...
* * *
При виде Лидаса Кэйдар удивился и обрадовался, подался навстречу, протягивая раскрытую ладонь для приветственного рукопожатия.
— Я думал, ты до обеда не появишься. Мне сказали, вы попали под дождь, что ехали всю ночь без передышки... А ты тут, смотрю, разгуливаешь...
— Я был у Воплощённого,— возразил Лидас, недовольно нахмурив брови.
— Опять чем-то не угодил?— Кэйдар рассмеялся с пониманием.— Да ты садись,— про-тянул соседний стул из-за стола,— Расскажи хоть, как там свои. Что там, на родине?
— А что там может быть? Всё по-старому.— Лидас не стал садиться. Не до завтрака ему сейчас. Переодеться хотя б для начала. Выпить чего-нибудь, чтоб согреться. И спать хотелось смертельно. Даже разговор с Таласием не встряхнул, хоть и взбодрил немного.
Кэйдар неспеша тянул из тяжёлого кубка слабо разведённое вино — первое, что подают на стол, чтоб к подаче остальных блюд аппетит появился. Вокруг суетились слуги, готовили зал к завтраку.
— Оставайся со мной,— предложил Кэйдар, силясь хоть как-то удержать Лидаса. Странно, ведь соскучился по нему за эти месяцы и даже сам от себя такого не ожи-дал. Есть в полном одиночестве, оказывается, так скучно, так неинтересно.
— Я ещё не всех проведал с дороги. Раз уж не получается уйти незаметно, навещу ещё одного напоследок,— усмехнулся Лидас, глядя на Кэйдара сверху.
— Это кого же? Айну, что ли?
— Её я уже видел. Сразу же к ней и сходил. А вот Виэл мне почему-то на глаза ни разу не попадался. На кухне, наверно, снова...
— Я продал его.
— Не понял! Как так — продал?— Лидас растерялся настолько, что не выдержал-таки, сел на предложенный стул. Раб-виночерпий тут же подставил и ему бокал с вином, пододвинул плоскую тарелку с сыром — Лидас даже не глянул, будто и не заметил вовсе.
— Продал — и всё! Как продают всякую негодную скотину. Отправил на каменолом-ни...— За внешней небрежностью голоса и позы Кэйдар старательно скрывал напря-жение. Ситуация и вправду грозила перерасти в ссору. Слишком уж Лидас ценил своего невольника.
— Он не был скотиной.— Лидас не повышал тона, но от этого голос его ещё больше казался неприязненно суровым, осуждающим.— Ты знаешь, он спас мне жизнь. Я хотел дать ему свободу — я часто там об этом думал — и нанять его за плату, как сво-боднорождённого.
— Он уходил ночами в город без моего на то разрешения. И вообще он был дерзок со мной всегда. Я просто избавился от дерзкого раба, что в этом такого? Хочешь, купи себе другого.
— Я жизнью ему обязан!— Лидас смотрел на Кэйдара исподлобья, и тот не выдержал-таки, отвёл взгляд.
— Возможно, я был не прав, я понимаю...
— Ты сам подарил мне его жизнь, ты не имел права им распоряжаться.
— Ну ладно тебе!— Кэйдар рассмеялся, смехом пытаясь разрядить обстановку.— Вот заладил. Мало, что ли, других рабов? Хочешь, я тебе другого подарю? Свирепого вайдара в косматой шкуре? Ничем не хуже будет...
— Не надо! Твоих подарков мне больше не надо...— Лидас поднялся.
— А что, я тебе тогда плохую наложницу выбрал?— крикнул ему в спину Кэйдар.— Она уже с пузом от тебя! Скажи ещё, что не рад...
Лидас не обернулся, исчез за колоннами, а Кэйдар сердито выругался:
— Дурак неблагодарный!.. Знал бы ты правду, сам бы с этой твари шкуру снял... Ишь ты, свободу подарить... А что ещё впридачу?
* * *
Стифоя, сидя на ложе прямо с ногами, читала вслух самую известную поэму о любви, историю двух разлучённых возлюбленных, Делиаса и Аристы. Он, сын бога-того аристократа, влюбляется в наложницу собственного отца. Девушка готова отве-тить взаимностью, и влюблённые под покровом ночи встречаются в саду. За бли-зость с другим мужчиной рабыню ждёт смерть, юноша же и права не имеет смотреть в её сторону, и всё равно симпатии читателя принадлежат героям.
Раньше Айна читала эту поэму с улыбкой и недоверием, немного даже с завистью, сейчас же — с пониманием. Да и Стифоя читала на аэлийском просто отлично, краси-вым прочувствованным голосом, с выражением, со всеми интонационными перехо-дами:
— ...Твой нежный образ затмит сияние луны. Любимая, ты свет очей моих. В их глубину я погружаюсь снова и умираю, мукою томим...
Айна сидела в кресле у окна, рабыня-служанка расчесывала ей волосы. Да, в этой истории всё понятно, а как отнеслись бы к ней читатели, случись всё наоборот? Если б богатая свободнорождённая женщина полюбила невольника? Это была б уже не развлекательная история, а судебное дело! Конечно, это же не просто порочно и безнравственно, это преступно! Спать с рабом, любить раба!
Неисключено, конечно, что подобные связи в аристократических кругах бытуют, но одно дело — тайная связь, другое — писать о ней книги...
А Стифоя явно в кого-то влюблена. Вон, как щёчки раскраснелись. А девушка как раз читала самую пикантную сцену: после получасового взаимного объяснения в любви, герои наконец-то слились в страстном поцелуе. В эту-то минуту в спальню и ворвался Лидас. Остановился посреди комнаты, тяжело и шумно дыша, его плечи и грудь под тканью дорожного паттия ходили ходуном.
— За тобой что, стая демонов гналась?— усмехнулась Айна. Увидеть мужа так скоро после утреннего разговора она совсем не ожидала.
Лидас посмотрел на неё, нахмурив брови, перевёл взгляд на рабыню на ложе. Сти-фоя вся сжалась, будто в испуге, стиснула в пальцах сложенные дощечки книги, узкие, как планки веера. Но живота спрятать не смогла, несмотря на все невольные движения.
— Так это правда?!
Из всех в комнате Лидас смотрел только на свою недавнюю наложницу, смотрел таким взглядом, что та опустила голову, зажмурилась, покраснела ещё сильнее, вот-вот — и расплачется от страха.
— Лидас, что такое? Разве так себя ведёт будущий отец? В таком случае мужчина обычно раскошеливается на подарок получше, а ты... Ты же до обморока её дове-дёшь!..
Айна поднялась, загораживая собой служанку. Лидас посмотрел на жену, спросил уже спокойнее:
— Почему мне раньше не сказали? Ещё до отъезда? Какой месяц сейчас вообще?
— Сам посчитай!— Айна легонько толкнула его в плечо, и Лидас покорно вышел вон.— Ну, ты чего, милая?— сама вернулась к Стифое, приобняла её за плечи, прижала головой к груди, поглаживая ладонью мягкие, как у ребёнка волосы.— Ты что это совсем?— Подняла глаза, встретилась со взглядом другой рабыни, продолжавшей стоять у кресла с гребнем в руке. Чуть повела бровями, и девушка направилась к двери. Айна крикнула вслед:— Воды принеси!
— Ну, что ты совсем, Стифоя...— Айна улыбнулась, заставляя рабыню показать заплаканное лицо. Вытирая слёзы с её щёк, попрекнула с улыбкой:— Разве так ты должна себя вести, в твоём-то положении?
— Он так посмотрел... так посмотрел... Он прикажет убить его... У него будет ваш ребёнок, госпожа...— девушка всхлипывала, вздрагивая всем телом.— Такой добрый всегда, такой ласковый был, а тут...— опять разрыдалась, закрывая лицо руками.— Зачем ему ребёнок от такой дурочки, как я?.. Он продаст меня... Я не нравлюсь ему... И не нравилась никогда...
— Что за чушь?! Что ты болтаешь?
— Вы не знаете, госпожа... Меня ему господин Кэйдар выбирал... А господин Ли-дас только вас любит... Я никогда ему не нравилась...— Стифоя чуть отодвинулась, отстранилась от Айны, будто вспомнила сразу, что перед ней не только хозяйка, но и соперница. А после этих слов даже такая добрая госпожа не выдержит, ударит, или отругает... А может, и прогонит насовсем?
— Так ты его любишь, да?!— догадалась неожиданно Айна. Схватив рабыню за пле-чи, заставила смотреть прямо в глаза, переспросила:— Ты в него влюбилась, в своего господина?
Стифоя виновато опустила голову, прошептала:
— Это всё глупости, госпожа...— потянула носом воздух со всхлипом, как бывает сразу после слёз,— я сама ведь понимаю всё... Он бы и не вспомнил обо мне никогда, если б вы не поссорились в тот раз. Он только отомстить вам хотел... со мной... Он вас только любил и любит... Вас и вашего ребёнка... А мой... А моего...— Стифоя снова расплакалась, но слёз уже не стеснялась, и они потекли по лицу, по щекам, до самого подбородка. Глаз поднять на Айну не смела, понимала, что быть не может этой сцены вообще. На что ей рассчитывать, простой рабыне? Какая из неё соперни-ца госпоже? Понимала это сама, потому и молчала в ответ на все расспросы, не мог-ла признаться в своих чувствах.
— Господин такой добрый... такой ласковый... такой красивый... Очень добрый... Все так говорят... Все слуги... Он никого никогда не обижал...
— Если ж он такой добрый, ты его тогда почему боишься?— спросила Айна с неволь-ной усмешкой. Нет, не хотелось ей смеяться над чувствами своей рабыни. Каждый равен перед Нэйт в своих чувствах — это она уже давно усвоила. Нельзя заставить кого-то любить, а кого-то ненавидеть. Ни себя не заставишь, ни другого.
— Господин будет смеяться, если узнает,— ответила чуть слышно Стифоя.— Кто я для него? Всего лишь рабыня...
— Ты — мать его ребёнка!— поправила Айна.— Заметишь ещё, как меняются мужчины при таком известии. И он на тебя обратит внимание, помяни мои слова...
— Что вы говорите, госпожа?— удивилась Стифоя.— Господин Лидас — ваш муж! Я ничего не прошу, подумать не смею... Мне одного лишь взгляда достаточно... Лишь бы рядом быть... Хотя бы изредка видеть...
— Ты потому и в библиотеку идти не захотела?— под прямым взглядом Айны Стифоя ещё ниже опустила голову, не ответила, но ответ и так был яснее ясного.
— Ему Кэйдар про тебя сказал. Больше некому. И наверное, ещё наплёл что-то, какую-нибудь ерунду. Он потому и примчался такой... Такой, будто его специально кто обманывать собирался...
