А эти двое, на которых указал Урсал, заметно отличались от остальных. Видно было сразу: они не играют друг с другом. Здесь всё серьёзно. А на это уже глядеть куда интереснее.
Магнасий сам покупал рабов, он и этих помнил хорошо. Вон тот чернявый, вайдар, стоил потраченных нервов. Конечно, чуть гребцом не загремел к Лагадасу на ко-рабль. Пришлось две лишних сотни накинуть, чтоб перекупить парня.
Но второй, виэл, фигура не менее интересная. От него сам Воплощённый избав-лялся. Сам Минан на рынок вёл, а это что-то да значит. Не угодил, видать, чем-то во Дворце. Зато мне так в самый раз.
Шарши держал Айвара на расстоянии, не давал приблизиться ближе, чем на длину вытянутой руки, сжимающей меч. Парировал удары и снова, отступал, парировал легко, со смехом, будто старался всем своим поведением вывести противника из себя. И Айвар не выдержал, крикнул:
— Демоново племя! Хватит бегать! Ты же сам хотел биться со мной...
— Конечно, хотел!— Шарши рассмеялся.— Все только и говорят, какой Виэл отваж-ный. Ещё бы, вышел против самого сухорукого...
— Я не вышел, он меня вызвал,— Айвар шумно выдохнул, подставив меч под рубя-щий удар. Силён, ничего не скажешь, и плечо, выбитое из сустава, сразу дало о себе знать.— И если б не твоя подлость, ещё неизвестно, чем бы всё закончилось.
— Да!— Шарши отпрянул, выгибаясь гибкой дугой, еле-еле укола в живот избежал, но сразу же стал серьёзнее, и в насмешливо прищуренных чёрных глазах смешливая искорка тут же пропала. А ещё в ответ на слова Айвара он не принялся оправдывать-ся: кто стерпит, когда тебя в лицо называют подлым? Он честно и просто ответил:— А мне посмотреть хотелось, убьёт он тебя или нет...
— И не ожидал, да, что он жить оставит?— Айвар пошёл на вайдара в атаку, заставляя пятиться.— Ну, держись теперь!
— Деревянным мечом заколешь?— Шарши отступал так стремительно, что Ка́ран, раб из соседней пары поединщиков, вынужден был толкнуть его в спину рукой. И Шар-ши вправду чуть на меч Айвара не наткнулся, вскинул обе руки, защищаясь скорее инстинктивно. Айвар опустил руку с мечом, отступил на шаг, ответил, недовольно хмуря брови:
— Заколол бы, будь меч настоящим. А если б ещё в настоящем бою...
— В настоящем бою я б тебя не подпустил к себе так близко,— перебил его Шарши, показывая в злой улыбке белые ровные зубы.— Первой же стрелой снял бы... И твоё умение мечом махать не помогло бы...
— Я бы отбил, не думай!
— Мою бы не отбил, точно!— Шарши вмиг стал серьёзным, чувствовал, видимо, всю серьёзность Айвара. И в последних словах их обоих не было ни шутки, не преувели-чения.
— Ну, раз уж ты такой меткий, что здесь тогда делаешь? Стрелы кончились?— А вот от издёвки Айвар не мог удержаться. А Шарши опять так же честно ответил:
— Тетива лопнула. А так видел бы ты меня тут... Я их только троих уложил... Су-мел бы больше, до смерти б запинали, а так — шкуру только попортили. Ну,— Повёл плечом небрежно,— пару рёбер, конечно, сломали... Зуб выбили...
— Мало били, раз тут оказался,— Айвар усмехнулся. Они оба заметно подустали, но поединок на словах продолжался, и острые реплики били не хуже мечей.
— Тебя, вижу, тоже пожалели. Тебя б ко мне под бич,— Шарши прищёлкнул языком, и в ответ на почти ненавидящий взгляд Айвара подмигнул левым глазом.— Я бичом не хуже лука владею...
— Да, надеюсь, лучше, чем мечом...
— Конечно, лучше!— Шарши согласился.— Я не вождь, мне кинжала хватало...
Шарши и тут был честен. Меча, он, простой кочевник, мог и не держать в руках ни разу. Для вайдаров мечи — огромная ценность. Сами они железа не куют, оно у них сплошь покупное. При виде хорошего оружия чумеют просто.
Айвар помнил случай, произошедший с отцом. Ещё до торговли с виэлами он пытался наладить отношения с одним вайдарским племенем. И что же? При виде десятка мечей их вождь о всех дружеских заверениях забыл. Еле ушли они тогда из их племени. Половины воинов отец в тот раз лишился. Как самому-то повезло?
Вайдары — народ дикий. Не понимают будто, что каждый год получать оружие будут. Нет же, им всего и сразу хочется.
Да что там говорить!
Им небо однажды кусок железа подарило, так они про это чудо уже двести лет песни поют. Конечно, такой подарок от богов.
Но для того, кто на мечах не рубился ни разу, Шарши очень неплох. Вся его выуч-ка здесь получена, на глазах Урсала. Такая смелость дорогого стоит. Но наказать его всё равно придётся. Чтоб не задирался.
Айвар перебросил меч в другую руку. Левая ещё не устала, ей всегда меньше всего достаётся. Разминая кисть, крутанул длинный, по-аэлийски, меч перед собой, созда-вая непреодолимую преграду. На такое глядя, поверишь, что и стрелу ему отбить — не просто так болтать-хвалиться.
Меч лёгкий, хоть и длинный, деревяшка, рука совсем не устаёт. Пока работал ле-вой, всё встряхивал правую руку, торопился кровь разогнать, снять усталость, уменьшить боль в плече.
Шарши с его опытом такую круговую защиту не одолеть, он и сам это понимал. Поэтому, тоже отдыхая, стоял в двух шагах, опустив руку с мечом. Он и сообразить не успел, не успел собраться, когда Айвар легко из обороны перешёл в атаку.
Меч, только что продолжавший вращение, пошёл прямо в живот. Айвару осталось только шаг навстречу сделать, и удар получился как по неживой мишени, как в дет-стве, на тренировке под присмотром брата.
Шарши осел с болезненным вздохом, выронил меч, зажимая место удара обеими руками. Ну, вот, синяк и ушиб ребер ты заработал. Впредь будешь внимательнее.
— Всё равно в настоящем бою ты бы от меня не ушёл...— Поднял на Айвара глаза, глядя с холодной яростью. Он бы бросился сейчас в драку на кулаках, меряться силою привычным для себя способом, но меч в руках Айвара и его готовность к броску заставили сдержаться. Шарши по-другому ударил, ударил так, как мог:— Ты ведь не виэл, виэлов я хорошо знаю... Какого чёрта ты под них косишь? Думаешь, никто не догадается?
— Ничего я не думаю!— огрызнулся Айвар в ответ.
— Вот уж точно!— Шарши, пересиливая себя, рассмеялся с издёвкой, обидно, будто знал уже, что Айвар не сумеет ударить его, беззащитного.
— Они что там?— Магнасий недовольно нахмурил брови.— Только языками чесать! Если это лучшая пара, что же тогда с остальных возьмёшь?
— Сам не пойму, что такое,— Урсал в бешенстве кулаки стиснул. Упрёки выслуши-вать — что может быть хуже?— Я накажу их обоих, господин. Выпороть немедленно... Обоих!
— Не калечить только!— Магнасий поднялся, проходя мимо, на Урсала даже не взгля-нул. ____________________
Ничто так не сводит и не примиряет людей как общая неприятность. Их даже после наказания оставили вместе, в одной камере. Здесь держали тех, кто провинился, и их двоих Урсал приказал оставить в этой камере на три дня на хлебе и воде, а также в следующий раз не допускать к ним женщин. Эта новость больше всего расстроила Шарши, он долго ворчал себе под нос, взглядывал иногда на Айвара недовольным обвиняющим взглядом. Айвар же, напротив, виновным во всём считал вайдара.
Не умеешь драться, так хотя бы не трепись языком. А то сошлись, как друзья-товарищи после пятилетней разлуки. Со стороны смешно посмотреть. У любого бы терпение лопнуло, что уж тут про Урсала говорить. А ведь ещё и сам хозяин погля-деть на них вышел.
Шарши осторожно подвигал иссечёнными лопатками, болезненно поморщился, втягивая воздух сквозь сжатые зубы. Искоса взглянул на Айвара:
— Везучий,— протянул с невольной завистью.— Хорошо отключаться, когда чуть-чуть придавят. А мне теперь отдуваться за двоих.
Шарши действительно больше досталось. Айвар уже на десятом ударе потерял сознание. Сам не знал, почему с ним такое происходит. И тогда на корабле, при бичевании, это не позволило умереть от боли ещё во время экзекуции. Да и палачу какой интерес пороть бесчувственное тело?
— Это всё потому, что ты во всём виноват,— Айвар сидел на полу, напротив, в другом углу, исподлобья смотрел на вайдара. Он-то в отличие от Шарши мог позволить себе прислониться спиной к шершавой дощатой стене.— Потому тебе и досталось боль-ше... Не видел, можно подумать, что они на нас сверху смотрят. Атаковать надо было, а не трепаться. Не бойся, я б тебя убивать не стал...
— Что?!— Шарши дёрнулся всем телом, как от удара, и спутанные грязные волосы, падающие на глаза, гривкой взметнулись.— Так это я, оказывается, во всём виноват?!
— Конечно,— Айвар сквозь боль улыбался, наблюдая за реакцией вайдара.— Меня предупреждали, что ты желаешь биться со мной... А как ты пялился постоянно? Думал, я тебе тоже подножку подставлю? Дурак! Дался ты мне... Выдалась возмож-ность — руби, не жалея. А ты... ты меча-то в руках не держал до этого. А пугаешь! То же мне, вояка...
— Да ты... ты сопляк против меня!— Шарши взвился. Он даже о боли забыл, ещё два слова — и в драку кинется.— Я своего первого аэла в двенадцать лет убил, а ты... Мечом только махать без всякой пользы. Что такое твой меч против лука?
— Лук — оружие для трусов! Ты стрелой достанешь любого... Никакого мастерства! У нас любой мальчишка барана со скалы снимет. А вот в бою — глаза а глаза, на узкой тропочке, когда камни и справа, и слева, места так мало, что для удара не замахнуться. И ты тут со своими стрелами... Своих только снимать...
— Это с луком-то мастерства не надо?!— Шарши был так возмущён, что не смог на месте усидеть, даже боль перестала быть помехой, — вскочил на ноги, легко выпря-мился, как упругий лук, пустивший стрелу в цель.— А с трёхсот шагов между пласти-нами панциря слабо попасть?
— Зачем мне это? Лук — не моё оружие,— Айвар плечами пожал.— Я и в детстве-то с него никогда не стрелял...
— Вот именно! Потому и болтаешь,— это признание Шарши немного успокоило, но и забыть услышанное он никак не мог.— Барана?.. В барана слепому только не по-пасть... Вот удивил.
И вообще, где это — "у нас"? Что не у виэлов — это точно! Ты не виэл, не кочевник. И не идан. Ну и не ви́лат, этих-то сейчас уже не встретишь. Ты как-то странно для виэла на аэлийском говоришь, не то произношение.
— Я с гор,— ответил Айвар, недовольно нахмурясь. Шарши догадался так легко, так быстро, а ведь все другие не замечали. И хоть и не было в этом ничего страшного, но привычка скрывать существование своего народа действовала и на этот раз. Это Лидас о нас всё выспрашивал, он выполнял приказ Воплощённого, но теперь все они далеко, в прошлой жизни.— С тех гор, что на севере, вверх по течению Вайды...
— Мы называем эти горы Рифейскими. У нас говорят, что за их непроходимой сте-ной живёт могучий народ бессмертных. Прекрасных, равных богам по силе и по мудрости...
— Глупости!— перебил Шарши Айвар.— В этих горах живём только мы, мараги... Ну, есть ещё другие племена, они меньше нашего и пытаются воевать с нами, а чаще — торгуют. И они не могут сравниться с богами... Глупости у вас говорят.
— Это старая песня. Я слышал её от своего деда... У нас не сочиняют, у нас воспе-вают героев, а не придумывают их.
— Но и мы не бессмертные!— Айвар тоже поднялся, смотреть на Шарши снизу было тяжело: затекала шея.— Мы — хозяева в наших горах, мы добываем за год золота боль-ше, чем ты можешь увидеть за всю свою жизнь. Мы делаем лучшее оружие в этом мире. Но мы не бессмертные, и мы не равны богам.
— Да, я вижу,— Шарши усмехнулся, смерив Айвара быстрым взглядом с головы до ног.— Я вижу, ты ничем меня не лучше. Какой же ты бессмертный?— рассмеялся, отворачиваясь, будто теряя к Айвару всякий интерес.
— Мараги... Мараги...— Шарши повторил несколько раз незнакомое ему слово.— Никогда о таких не слышал.
— Мы пытались торговать с одним вайдарским племенем. Лет десять назад. Или чуть больше...
— Знаешь, сколько наших стойбищ на равнине? Вайда всех поит и всех любит оди-наково...
— Да, вас много. Да и мы предпочитали торговать с виэлами. Отец в пяти племенах был желанным гостем...
— Так ты — сын вождя? Царевич?— Шарши повторил свой изучающе-оценивающий взгляд, удивлённо присвистнул. Тонкая ниточка солнечного луча, проникающего через щель в дощатой двери, падала ему на лицо, заставляла блестеть тёмные огром-ные зрачки. Он даже после порки оставался прежним: вольно-красивым, способным удивляться, несмотря на боль.
— Если ваше племя так богато, ты мог бы дождаться выкупа. Аэлы любят золото.
— Никто из моих не знает, что я здесь,— возразил Айвар.— Я вернусь сам!
— Да?!— Шарши расхохотался, вскинул голову, и тут же сморщился от боли.— Дума-ешь получить из рук Воплощённого меч вольноотпущенника? Ты можешь попробо-вать. Может, и повезёт, лет через пять, если раньше не убьют.
Айвар вопрошающе бровями повёл, он не понимал, о чём это Шарши.
— Так ты не знаешь?! Не знаешь?!
Если тебя будет любить зритель, если ты пройдёшь через десяток боёв, если ты будешь лучшим из жертвенных воинов, то можешь получить свободу, сохранив собственную жизнь. Аэлы обожают смелых воинов.
Только не думай, что такое здесь сплошь и рядом. Из кожи придётся вылезти.
— Вылезу, если надо будет. Не бойся,— по тону голоса чувствовалось, что Айвар настроен решительно.
— Думаешь, ты один такой умник?— Шарши усмехнулся.— А может, это легенда просто, для таких, как ты? Чтоб на меч потом лезли? Хотя, нет. Я знаю, такие случаи уже были. Здорово, конечно, — получить свободу от самого Правителя. Выкупиться за счёт государственной казны. И никто тебе не указ. А какая слава, а? Все в лицо знать будут!— Шарши вздохнул мечтательно, сел на земляной пол прямо там, где стоял.— Да-а,— протянул грустно.— Сказка!
А Айвар задумался. Ведь это же шанс! Ух, ты! Ощущение скорой, близкой свободы вселяло уверенность в собственную неуязвимость. Стать лучшим воином? Убивать, чтоб получить вольную? Не трусить в бою? Не быть слабаком? Всего этого может хватить для того, чтоб получить вольную. Значит, надо вылезти из кожи! Надо!
* * *
Отточенный клинок убран в ножны, банка с мелкого помола кирпичной крошкой унесена из комнаты. Вытирая вымазанные маслом и кирпичной пылью пальцы о тряпку, Кэйдар исподлобья следил за служанкой, подтирающей за ним пол.
Молодая ладненькая брюнеточка. Фигурка как раз в его вкусе: стройная до изящ-ного. Невысокая ростом. Открытые до плеч руки с летним золотисто-нежным зага-ром. Красивая шея.
Он наблюдал за всеми её движениями, чувствуя, как в животе копится знакомый жар возбуждения, медленно перетекающий вниз, теснящий, требующий выхода.
Как давно же у тебя не было женщины!
Схватил девчонку за мокрую руку, рванул на себя. Девушка коротко вскрикнула, удивлённо скорее, чем с испугом. Упала на ложе навзничь. Глядя ей в лицо, не давая подняться, Кэйдар наклонился низко-низко, заглядывая в глубину зрачков, спросил, улыбаясь:
— Зовут-то тебя как, красавица?
— Синта, господин,— девушка, улыбаясь, провела левой свободной рукой себе по лицу, убирая выбившуюся прядку, попавшую в глаза.
— Я не видел тебя раньше, Синта,— заметил Кэйдар, а сам подумал про себя: "По-нравиться хочет ещё больше. А сама от радости так и светится. Конечно, господин внимание обратил..."
