____________________
Ничего не видя вокруг, никого не замечая, Лидас без сил рухнул на первый же стул. Сгорбился, как старик, локти упёрлись в колени, ладони тесно сдавили виски. Зажмурился, зубы стиснул. Так боль обычно терпят. Но против боли в сердце это не помогало.
Как она могла?! Как она вообще пошла на ТАКОЕ?!! Она — дочь Воплощённого?! Она — твоя жена! Твоя Айна!.. Как она могла?!
И дело даже не в том, что раб оказался её любовником, всё дело в обмане, в ничем не прикрытой наглой лжи. Как она была уверена в моей слепоте! Целый год — даже больше! — спала с другим за моей спиной, особо не прячась, почти не таясь. Выряжа-лась в эти яркие тряпки, горы золота на руках. Открыто флиртовала с ним. А я? Я вёл себя как последний дурак... Я доверял ей! Я доверял своему телохранителю... А они смеялись надо мной. Держали меня за дурачка, за простофилю.
Разве такое можно простить? Разве можно забыть это унижение?
Она ведь даже не стыдится смотреть мне в глаза. И ещё суёт мне этого ублюдка. Любому же ясно, кто его отец. Любому! Последний раб в этом доме смеётся над тобой... А ты? Неужели ты и это собираешься терпеть дальше? Никогда на свете!
Развод и суд!!! Только так! Пусть сам Отец судит эту развратницу!
Айна! Как я любил тебя! Как любил!.. Если б ты только знала... Но ты просто посмеялась надо мной и моими чувствами... Раб тебе дороже меня... Ты предала меня! Мою любовь, моё доверие!.. Разве можно забыть такое?!
От обиды, от жалости к самому себе хотелось расплакаться, но слёз не было, глаза оставались предательски сухими, только голова разболелась.
Как жить теперь? Для кого и ради кого? Ты же хотел после рождения ребёнка перебраться в новое поместье... А как же сейчас? Сможешь ли терпеть рядом эту женщину? Айна, как ты могла? Ты лишила меня всего! Смысла моего существова-ния... Ради тебя, ради одной твоей улыбки я готов был муки ада терпеть. А сейчас? Сейчас, наоборот, жизнь без тебя станет для меня адом. Но стоит ли страдать, стоит ли мучиться? Ради кого? Ради чего?
Кто-то осторожно положил ладонь ему на низко склонившуюся голову. Осторож-ное, очень ласковое прикосновение. В нём и забота, и понимание, и сочувствие.
Стифоя!
Лидас выпрямился порывисто, встретился с девушкой глазами. Откуда она здесь, в обеденном зале?
Она, наверно, уже тоже знает всё?
Но во взгляде лагадки не было насмешки, ничего такого, одна лишь бесконечная нежность и нескрываемая любовь. Просто она впервые не таила от него своих чувств, наоборот, делилась ими с ним, неосознанно пыталась помочь, взять часть боли и страдания на себя.
— Милая моя... Милая...
Лидас со стоном притянул Стифою к себе, обхватил обеими руками, прижался щекой к животу. Ребёнок внутри с силой толкнулся, и Лидас почувствовав этот толчок, не сумел сдержать улыбки, слабой, но обнадёживающей.
— Сти-фо-я...— он пел её имя, одновременно жалуясь и требуя её заботы. Как он сейчас нуждался в этом. В простом понимании. Без громких слов, без признаний и лживого сочувствия.
И его Стифоя будто понимала, она молчала, смотрела на него сверху даже без улыбки, только в изломе бровей было что-то ласковое, и в прикосновении пальцев, перебирающих на затылке взлохмаченные волосы.
* * *
-...Да? И какие меры ты принял? Ты — будущий Император?! Что ты сделал?— Таласий остановился напротив Кэйдара. Высох Он, как полынный куст. Вот только в росте нисколько не убавился, всё также смотрит чуть сверху. Вся сила Его жиз-ненная в глаза перебралась, оттого и взгляд такой прожигающий, пронизывающий, обвиняющий. Любой под таким взглядом себя неуютно почувствует.
— А разве я что-то могу здесь сделать?— Кэйдар не чувствовал за собой никакой вины, потому и нападки Отца не так сильно трогали его.— Что здесь можно сделать?
— Но ты хотя бы сам видел её? Говорил с ней?
— После Лидаса с ней припадок случился, господин...
— Какой ещё припадок?— Таласий свёл брови к переносице, и все морщины на его лице задвигались.
— Лил сказал, это была истерика... Ну и на нервной почве... У неё жар начался, беспамятство... Я не видел её, господин Воплощённый, надо лучше врача спро-сить... Лил, наверное, ещё здесь...
— А ублюдка этого хотя бы у неё забрали?— Таласий отвернулся, недовольный сбив-чивыми объяснениями Наследника.
— Лил посоветовал, пока оставить... Если придёт в себя, а его не будет рядом,— это убьёт её окончательно...— Кэйдар отвечал неохотно, сам понимал, что совсем не это хотел бы слышать от него Отец.
— Прекрасно!— Таласий снова заходил по комнате.— Его надо было отобрать у неё сразу же... Сразу после родов... Чем там Альвита думала? Неужели никто не может это сделать сам, без моего приказа?.. И этот раб? Что ты собираешься с ним делать?
— Отец, это единственный мараг, которого нам удалось найти.— Кэйдар украдкой наблюдал за Правителем. Голова оставалась неподвижной, чуть склонённой вниз, но глаза двигались вслед за Отцом.
— Но вы уже знаете маршрут? Он нарисовал вам карту?
— Ещё нет, господин...
— Прекрасно! Прекрасно!— Таласий вскинул сухие жилистые кулаки — широкие рукава съехали вниз до локтей, открывая худые, как у скелета, руки. Но он ещё жил, двигался, этот живой скелет, отдавал приказы, умудрялся держать под контролем громадное государство и быть в курсе всех семейных проблем.— Ещё нет...— пере-дразнил с раздражением.— Неужели так трудно заставить?! Привлечь Ликсоса с его молодцами...
— Господин, Ликсос и так сам допрашивает...— осторожно напомнил Кэйдар, пока Таласий откашливался, стоя посреди комнаты.— Я давно не был у него, но Ликсос заставит, это дело времени... Несколько дней — не больше...
— Я помню этого раба...— Таласий тяжело и шумно дышал, руками сдавливая не-мощную грудь.— Я видел его один раз... Телохранитель Лидаса?.. Ничего примеча-тельного... Таких тысячи вокруг... Это с ним она, твоя сестра?..— Император повер-нулся к Кэйдару.— И он же ещё мараг при этом? Не слишком ли много для одного?— Таласий усмехнулся.— Тем более, для раба и варвара...
— Он будет наказан, обещаю вам, Отец!— заверил Кэйдар с излишней поспешностью, сразу стало ясно: эта тема ему очень неприятна.— Как только буду знать дорогу в марагские земли, я убью его своими же руками. Если Лидас не сделает это раньше...
— Так почему же ты не убил его ещё тогда?— Таласий Кэйдара взглядом смерил, в глазах, в улыбке лёгкое презрение. Оно-то и было Кэйдару особенно ненавистно.— Тогда, когда он спал с твоей сестрой? Ты же узнал об этом раньше всех, ведь так?
Кэйдар не смотрел Отцу в лицо, но сейчас склонил голову ещё ниже.
— Я обещал ей...
— Ты, как будущий Правитель, должен был принять меры, а не давать глупых, пус-тых обещаний. В стенах твоего дома творилось преступление. Связь, порочащая вольнорождённую женщину... И ты не знал об этом?! Ты ничего не видел?!
— Нет...— Кэйдар шумно выдохнул.— Я, конечно, замечал кое-что, но...
— Замечал кое-что?— Таласий зло рассмеялся.— А всё потому, что ты — Наследник! — делал совсем не то, что до́лжно в твоём положении. Ты избегаешь заседаний в суде, ты не контролируешь государственную переписку, ты всем, чем угодно занят, кроме главного! Ты даже не заметил, что твоя сестра путается с рабом...
— Я принял меры!— раздражённо выкрикнул Кэйдар.
— Молчи!
— Если бы она не приволоклась к нему...
— А где ты был сам, когда она отправилась в тюрьму к своему рабу? Где?— Если поначалу они говорили относительно спокойно, то сейчас разговор перешёл на высо-кие тона. Таласий первым не выдержал. В Его Доме происходили страшные вещи. А родной сын и будущий Правитель окончательно выходит из-под контроля. Да ещё дерзит в ответ, когда его пытаешься образумить.— Ты знал, что они любовники! Знал — и всё равно притащил этого марага сюда! Под одну крышу!.. На что ты рассчиты-вал? Естественно было предположить, что она пойдёт навестить его... Это любому дураку ясно!.. Кроме тебя...
— А что я должен был?..— Кэйдар терпел недолго, обвинения Отца, несправедливые по его мнению, вызывали одно лишь раздражение. Он готов был даже забыть, что перед ним Император, а не просто родной отец.— Я перевёл её в другую комнату, под постоянный надзор. Она вышла тайно, ночью... Никто даже не заметил...
— Ты должен был держать раба в городской тюрьме!— грубо оборвал Кэйдара Тала-сий.— или хотя бы отправить его на конюшню... А так?.. Это не мера!
— Я не думал, Отец...
— Он не думал!— Таласий руками всплеснул.— После того, как она сама переспала с невольником, тебя вообще ничто не должно удивлять... Ты — ты один! — виноват в том, что про эту связь знает весь Дворец. Последний раб-истопник обсасывает эту новость. Им всем глотки не заткнуть... И Лидас теперь, наверняка, потребует разво-да... Это будет позор на все земли. А ты даже не решился отобрать у Айны её уб-людка... Вот уж точно говорят: отец спотыкается — сын хромым рождается!
— С Лидасом можно попробовать договориться... Прислугу припугнуть поркой. Всякого, кто только рот раскроет... Поркой или казнью,— осторожно предложил Кэйдар. Таласий в ответ на его слова смерил сына таким взглядом, что тот снова опустил голову.
— Года не пройдёт, ты уже будешь править всей Империей, а твои способы решения проблемы выглядят по-детски наивно. Может, пока не поздно, стоит пересмотреть обряд наследования?
— Поставить у власти Лидаса?— Кэйдар скривил тонкие губы в сардонической ус-мешке.— И эту... вместе с её ублюдком?..
— Да, я вынужден выбирать меньшую из бед.— Таласий в задумчивости заходил по спальне, придерживая сжатыми в кулак пальцами длинный до пола паттий, вторая рука у губ, готовая заглушить рвущийся из лёгких кашель.— В такое время... В такое время...— повторил несколько раз, сокрушённо покачивая головой.— Сейчас мне по-мирать никак нельзя... Ещё хотя бы год жизни... Хотя бы год...
Как он спокойно принимал свою смерть! Разве так можно? Бороться нужно! Всеми силами... Не сдаваться так легко... Кэйдар, глядя на Отца, решил про себя: я никогда бы не позволил какой-то болезни лишить меня желания жить. Никогда! Лучшая смерть — это смерть в бою! Смерть, достойная мужчины... Но жить вот так? Зная, что конец неизбежен! Видеть, как тело твоё высыхает на глазах! А руки теряют силу! Нет! Ни за что на свете. Лучше убить себя самому, чем жить вот так... Получая каждый последующий день, как подарок... Или, скорее, — подачку свыше. Нет! Нет и нет!
— Ты слышишь меня, Кэйдар?!— Таласий повысил голос, отвлекая от размышлений. Кэйдар даже вздрогнул, вздёрнул подбородок так, что глазами глаза Отца поймал.— Повтори, что я сказал только что!
— Что?..— Кэйдар склонил голову, неохотно признался:— Я думал о своём, простите, Отец...
— Я сказал, чтобы ты отправил Айну и Лидаса в его поместье. И чем быстрее, тем лучше. Им надо пожить отдельно. Хотя бы с год. Останутся один на один — и сойдут-ся снова... Такое для них не в первый раз...
— Лидас хотел со мной поехать...— осторожно напомнил Кэйдар, глянув на Отца.
— Куда? Искать марагов?
— Да, Отец. За море... В Рифейские горы...
— Но вы же едете не сейчас!— Таласий недовольно свёл брови к переносице.— А через год — не раньше!
— Через месяц...— поправил Кэйдар.— Может, через два... Я уже присмотрел два корабля полегче... Капитанов толковых... Сильные гребцы... Опытная команда... И Велианас хотел плыть с нами... Я думал, он писал Вам... Он сказал, с Вами догово-рится сам...
— Этой зимой ты никуда не поедешь!— Таласий боялся повышать голос, боялся нового приступа кашля, не хотел при сыне выглядеть слабым, больным, беспомощ-ным, поэтому говорил очень тихим ровным голосом, но от этого он больше казался зловещим.— Я не отпускаю тебя... У тебя свадьба в мае...
— Я успею вернуться, Отец...— Кэйдар был удивлён реакцией Воплощённого. Обыч-но Он в курсе всех домашних дел. Неужели Ему ничего не докладывали?
— Ты можешь погибнуть! Всякое может случиться в дороге... Мне тоже немного осталось... На кого ты думаешь оставить Империю?
— Отец, мы едем ненадолго! В феврале или в марте... Как только ветер установит-ся... В апреле я уже буду дома... Я успею к этой свадьбе!
— Конечно же, ты успеешь! Потому что я запрещаю тебе покидать стены Каракаса!— Нет, Таласий не сдержался, раскричался-таки.— Думаешь, этот поход спасёт тебя от женитьбы? И не думай! Хадисса будет твоей женой!.. А то ехать он собрался за моря, счастья поискать... Я запрещаю тебе самому принимать решения в таких важных делах! Пока я правлю этой страной, пока я — твой отец и твой Император! Поэтому я приказываю тебе отложить поход до следующего года. Понятно тебе?
— Я думал, большая добыча для нашей казны сейчас нужнее всего. И тогда что нам аскалы?..
— Тебе не кажется, что ты слишком много стал думать? Мои советы тебе уже ни к чему?! Ты и мои запреты не принимаешь всерьёз! Думаешь, если вырос, то я не найду на тебя управу? Пока я жив, я твой отец и господин! Хочешь, чтобы я прика-зал тебя высечь? Ведь так ты наказываешь своих рабов?
Кэйдар голову вскинул, встретил взгляд Отца ярой ненавистью, вытолкнул через плотно сжатые зубы:
— Вы не посмеете...
Таласий в ответ зло рассмеялся.
— Ты не умеешь себя вести! Ты не воспитан и не сдержан... Что подумают окру-жающие про отца, воспитавшего такого сына?.. Сыновнее послушание — вот начало воспитания в любой семье! И если ребёнок вредничает, — его наказывают!..
— Я уже не ребёнок!— Кэйдар яростно сверкнул глазами.
— Да, с порки надо было начинать пораньше,— неожиданно легко согласился Тала-сий.— Ещё с детства... Но начать никогда не поздно, так ведь?— Опять рассмеялся, видя, как сын Его чуть не дрожит от ярости. Скулы его покрылись злым румянцем, губы сжались в тонкую линию, а глаза глядели на Отца открыто, будто он и забыл совершенно, кто перед ним.
— Я всё равно поеду! И поеду в этом году!.. Тогда, когда сам решу... Это моё дело!.. И Вы не сможете помешать мне, даже если попытаетесь... Я молод, и я здоров — я наследую после Вас, Отец... Вам придётся это признать! А я же буду делать то, что считаю нужным... А теперь позвольте мне идти, Отец?— Он опустил голову так низ-ко, что подбородок лёг на грудь, постоял довольно долго, всё ждал от Отца ответных слов, но не дождался и вышел из комнаты.
Ликование за собственную смелость и обида за ущемлённую гордость, смешав-шись, переполняли его сердце. Он не шёл — летел по коридору. Думал ли он в ту минуту, что видел своего отца живым в последний раз? Нет! Конечно же, нет!
* * *
Шаги своего палача он бы узнал из тысячи, он и на этот раз не ошибся. "Ведь он же был уже сегодня утром! Зачем — опять?!! Неужели самому ещё не надоело сюда таскаться? Сколько можно уже мучить?"
Ликсос был не один, Арат шёл следом, отставая не больше, чем на шаг.
— Ну, что, уже соскучился?— Ликсос усмехнулся, встретив настороженно-напря— жённый взгляд марага. Приказал помощнику:— Освободи ему одну руку! Правую!
Айвар похолодел, заметив, что Ликсос принёс собой небольшие плоские щипчики. Они были очень похожи на те, каким пользуются кузнецы, но намного меньше.
