Охрана пропустила её без лишних вопросов, тюремный надзиратель — худой сон-ный и седой, с седой щетиной на впалых щеках — остановил деловым вопросом:
— Ты, красавица, верно, от госпожи от нашей?
— Я от Лила, от лекаря... Навестить марага...
И он повёл её дальше сам, больше ни о чём не спрашивая, сообщил только:
— А он уже ничего... И руки подживают...
Широко распахнул тяжёлую дверь, пропустил гостью вперёд, передавая ей из рук в руки масляный светильничек.
Первый шаг Ирида сделала не сразу — задохнулась от запаха, вернее, от вони, уда-рившей в лицо. Грязь, сырость, холод. И воспоминания о тех днях на корабле, смрадная вонь трюмов, набитых людьми. Но мысли о том, чтобы повернуть назад, даже не возникло.
Они очень долго в полном молчании глядели друг на друга. Пламя светильника плясало в расширенных зрачках царевича. Несчастный. Сейчас его было трудно узнать. Какие страдания, какие испытания пережил он за эти полтора года? Поху-девший до изнеможения, со следами жестоких побоев на теле и на лице, грязный и оборванный.
Они пытали его, неожиданно поняла Ирида. Бедняга. Поэтому он согласился. По-сле пыток и побоев...
— Я искал тебя...— признался Айвар; он глаз не мог отвести, смотрел с изумлением Ириде в лицо. Вся её фигура тонула в полумраке, крошечное пламя светильника не могло с ним справиться, и от этого появление виэлийской царевны здесь, в грязной камере, казалось бредом.
— Я всё время была здесь... рядом...— Ириду немного удивила неподдельная радость на лице марага, изуродованном следами побоев. Позеленевшие пятна синяков на скулах и на подбородке, опухшие губы, рассечённые ударом бровь и нижняя губа. И он улыбался! Улыбался ей разбитыми губами. Он по-настоящему обрадовался ей.
Айвар сидел на полу, привалившись спиной к сырой и холодной стене, кисти рук прятал под мышками. Перекатился на колени, попытался подняться, опёрся о пол левой рукой. И тут же со стоном откинулся назад, чуть не падая на спину. Ирида подхватила марага под локоть правой руки, помогла выпрямиться.
Его смутила эта беспомощность, собственная слабость, он даже забыл, о чём спро-сить её хотел. Ирида сама заговорила:
— Мне говорили, ты погиб... Тебя не видели среди пленных... Тогда многие погиб-ли... Я думала, что совсем одна осталась... А теперь? Что будет с тобой, Айвар? Что тебе Кэйдар говорит?
— Кэйдар?— Айвар задумался, нахмурил брови, рукой, обмотанной грязной тряпкой, убрал со лба давно не мытые волосы, попадающие в глаза. Соображал он туго, будто не до конца расслышал вопрос. Или плохо понимал аэлийский язык. А потом спро-сил сам, и радость на его лице сменилась тревогой:— Да, Кэйдар... Он обижал тебя, да?.. Он сам сказал, что в ту ночь... Прости, Ирида!.. Я должен был быть рядом тогда... быть до конца... Обломать ему лапы... Прости, я один виноват... Я — муж...
— Муж?— Ирида с горечью рассмеялась. Странный блеск в глазах марага, бессвяз-ность речи и даже мимика его лица встревожили её. В своём ли уме этот мальчик? О какой уже ответственности за неё может идти речь? Это в его-то положении! Еле-еле на ногах держится, как ещё жив остался? А всё туда же!..
— Я отомщу этому гаду!.. За всех отомщу!..— продолжал Айвар, решительно сдвинув брови к переносице.— За всех ваших... За твоего отца, Ирида... Он собственной крови напьётся досыта... У него будет время вспомнить всех, кого он лишил жизни... Он ещё молить меня будет... Вспомнит твои слёзы... Сволочь!.. Я убью его, Ирида!.. Обещаю тебе, он пожалеет, что на свет родился...
— У меня ребёнок от него...— одной лишь фразой Ирида остановила этот поток почти безумных угроз. Айвар изумлённо моргнул несколько раз, разомкнул губы, не зная, что сказать в ответ, аж качнулся на неустойчивых ногах, будто ослабел от такой неожиданной новости.— Да, он отец моего сына. Но это ещё ничего не значит. А вот твои слова, Айвар, — это бред сумасшедшего! Ни в чём ты не виноват! И ничем пере-до мной не обязан! И эта свадьба — тоже!.. Мы с тобой ничем друг другу не обязаны, понимаешь?— Улыбнулась с сочувствием.— Ну, какая из меня жена? Я ведь теперь его наложница... А у нас с тобой даже брачной ночи не было... И ты? Что ты теперь можешь? Какие угрозы в твоём положении могут быть, Айвар? Спустить на землю!— Ирида смерила его взглядом, не смогла скрыть насмешки.— Ты на себя посмотри! Ты чуть жив... Это он тебя, скорее, собственной кровью напоит, а не ты его!.. Мы с тобой оба в его власти. И глупо мечтать о мести...
— Нет, ты же не знаешь ничего...
— Знаю, Айвар, знаю! Я знаю, что ты будешь ему проводником в Рифейских горах! Что поведёшь аэлов к своим... Ну, что ж, это твоё решение, тебе пока есть, куда возвращаться... Хотя бы дома побываешь.— Ирида отступила назад. Влажный блеск в глазах марага испугал её, но Айвар, закрыв лицо тыльной стороной ладони, прошеп-тал со стоном:
— Не смей так говорить... Даже думать так не смей... Ты же не знаешь ничего со-вершенно...
— Ладно!— Ирида отвернулась.— Я приду к тебе как-нибудь ещё... А сейчас уже поздно...
Он не остановил её, тихо сполз по стене на пол, плечи его вздрагивали, как от рыданий. Но Ирида ничего этого не видела, она, выходя, даже не обернулась.
____________________
Бедный, несчастный мальчик. Наверняка, он тронулся умом после всех этих пыток. Бедняга! Как он может ещё надеяться на что-то после всего? Откуда в нём столько сил? Такое упорство?
Ирида пожалела уже, что сбежала. Сбежала трусливо, малодушно. Не таким дол-жен был быть этот разговор. Без насмешек, без недоверия...
Он же одинок в этих стенах! Ему даже хуже, чем тебе, намного хуже. У тебя хотя бы есть ребёнок, и ты не сидишь в темноте и в грязи, в постоянном холоде...
Да, надо будет отнести ему тёплую одежду, напоить горячим молоком с мёдом — у него простуженный хриплый голос... Попросить прощения за этот разговор...
Ирида торопилась к себе, она не любила надолго оставлять Тирона. Хорошо, что Даида появилась так кстати: принесла малышу кашу и тёплого молока. Согласилась присмотреть за маленьким, но всё равно не стоит лишний раз испытывать терпение этой уважаемой женщины.
— Маленький, мама здесь уже...— заговорила ещё с порога, заставляя голос звучать бодро. И осеклась, встретившись с глазами Кэйдара. Он сидел на ложе, а Тирон сидел на его коленях, откинув голову чуть-чуть назад, отцу на грудь. Мирная карти-на, залюбоваться можно.
— А?.. А Даида?..— растерялась Ирида. Она, наивная, думала, Кэйдар ничего не узна-ет, а тут? Попробуй теперь объясни, где была.
— Я держу при своём сыне няньку для того, чтоб за ним ухаживала кухарка?— В его вопросе была пока только насмешка, но Ирида уже довольно хорошо знала Кэйдара, чтоб почувствовать за этой насмешкой угрозу. Угрозу для себя и своего маломаль-ского благополучия.— Может, ты объяснишь мне, что к чему?
— Я отлучилась совсем на чуть-чуть. У меня тоже могут быть свои дела,— заговорила Ирида. Каким жалким лепетом ей самой казались эти оправдания!— Тем более, Даида была совсем не против...
— Какие у тебя могут быть дела? Вот,— Кивок на Тирона,— твоё главное и единствен-ное дело! Для этого ты здесь!
— Я понимаю, что не должна была... Но с ним ведь ничего не случилось... Меня не было всего несколько минут...
— Какие такие дела ты делаешь за моей спиной?— Кэйдар угрожающе повысил го-лос.— Завела себе какого-нибудь кочегара с кухни? Я всегда знал, что все твои заве-рения — пустой звук! Такая никогда одна не останется... Я видел, как на тебя другие мужчины смотрят! Я говорил, что любого убью, кто к тебе хоть пальцем прикоснёт-ся... Ты — моя! Ясно тебе?
Эти нелепые нападки могли бы быть смешными, если б не были сказаны таким обвиняющим и угрожающим тоном. Ирида настолько растерялась, что почти минуту широкооткрытыми глазами глядела на Кэйдара. Он поднялся сразу же при её появ-лении, держал Тирона одной рукой через грудь, прижатым спиной к себе. Малыш радостно крутил головой, тянулся руками к матери. Но Ирида не смотрела на него, взгляд её был направлен Кэйдару в лицо. Да, его разозлило её отсутствие, не то сло-во. Но эти глупые обвинения? Как он может вообще так? И ещё этот собственни-ческий тон!
Ирида не чувствовала за собой никакой вины, и, как всякий несправедливо обви-нённый, готова была дерзить в ответ. И не только! Это возмущение Кэйдара, эти подозрения, этот тон собственника рождали одно лишь желание: позлить ещё силь-нее, ударить больнее.
— Да, я была у мужчины! А что в этом такого?— Ирида высоко подняла голову, будто неосознанно хотела стать выше ростом.— Разве мне кто-то запрещал? Я — нянька вашему сыну, но не ваша жена, господин, чтоб хранить вам верность...
— Что?!!— Он надвинулся на неё так стремительно, с такой яростной искрой в глазах, подумалось даже: ударит, но Ирида не отступила, смотрела открыто, с вызовом, без всякого страха.— Да как ты смеешь, ты, дрянь такая?!
Нет, он не ударил, сдержался, но смотрел такими глазами, что Ирида пожалела о своих словах, заговорила:
— Я видела Айвара, своего мужа...
— Кого?— Кэйдар не сразу понял, о ком речь.
— Марагского царевича... Его пытали...
— Зачем ты туда ходила?— Кэйдар отступил, заходил по комнате, переложив Тирона поудобнее.— Разве я разрешал тебе? Разве...
— Я всё время думала, что он погиб,— перебила Кэйдара Ирида, тот аж остановился посреди комнаты, перевёл на неё глаза.— Два дня только, как узнала... А он искал меня... Бедный мальчик... И ещё эти пытки...
— Хватит!— Кэйдар не выдержал, крикнул:— Не смей ходить к нему! Я запрещаю! Не смей говорить о нём! Даже думать не смей!..
— Он мой муж...— возразила Ирида невинным голосом, будто не видела, как Кэйдара всего передёргивает при этом слове.
— Замолчи! Даже произносить это слово тебе запрещаю!.. Я — твой первый и един-ственный мужчина! Я — твой господин!
Ирида проглотила молча все свои возражения, сдержалась, из-под ресниц смотре-ла, как Кэйдар ходит по комнате, пытаясь справиться с раздражением. Тирон, не-смотря на поздний час, не выглядел сонным.
— Я слишком много позволяю тебе. Слишком много свободы. Раньше ты была послушнее, не грубила, не перебивала, не обманывала...
— А разве я обманываю?— удивилась Ирида.— Я сразу сказала, что была у Айвара... Он нуждается в помощи...— не договорила под уничтожающим взглядом Кэйдара.
— Вот скажи мне, чего в этом гадёныше такого, что все женщины сами бросаются ему на шею?
— Я не бросаюсь!— Ирида возмутилась со всей искренностью.— Я знакома с ним всего один день. Мы на свадьбе только увиделись...
— И сразу же побежала, как только узнала, что он здесь!— усмехнулся Кэйдар.
— Да, побежала,— Ирида не отвела взгляда, встретившись с Кэйдаром глазами.— Потому, что думала, что он погиб в ту ночь...
— Как иногда мне хочется посадить тебя просто под замок,— признался неожиданно Кэйдар, смерив Ириду взглядом.— Чтоб не было этих своевольных похождений...
— Да, а ещё лучше — к Айвару по соседству...— заметила Ирида с усмешкой. Они так близко остановились друг к другу, что Тирон дотянулся пальцами до лица Ириды, засмеялся, когда мать поймала его губами.— Его пора уже укладывать спать...— Она сама сменила тему, видя, как потемнели от ярости глаза Кэйдара.
— Ты уже сидела по соседству с этой мразью, помнишь?— Но Кэйдар зато не спешил на перемирие.— Хочешь, я могу повторить? Мне только слово сказать — и ты снова там окажешься... Холодная камера, сырые липкие стены? Там не будет всего этого,— Он широко повёл свободной рукой.— Не будет ложа и тёплых одеял, не будет све-тильника и горячей жаровни. И еды сытной тоже не будет... Не будет ничего!
— У меня и раньше было немного... Там, в храме Матери... Не надо думать, что голод и холод — самое страшное для меня...
— Да?— Кэйдар усмехнулся, но не насмешливо, скорее, зло.— Но сына своего ты точ-но не увидишь! Будешь одна, ясно тебе, дерзкая?!
Ирида отвела взгляд, закусив губы:
— Опять вы угрожаете... Только угрозами и добиваетесь своего...
— И заметь, всегда добиваюсь! Всегда!— Кэйдар ухмыльнулся. Ирида, не зная, что ещё сказать в ответ на эту самодовольную ухмылку, нашла другой способ наказать Кэйдара: вырвала Тирона у него из рук со словами:
— Дайте его мне! Неужели не видно, что ребёнок хочет спать?
Он неожиданности Кэйдар легко отдал ей мальчика, несколько минут ревнивым взглядом провожал Ириду и сына, пока она, укачивая ребёнка, медленно ходила по комнате. Лагадская циновка шелестела под её ногами при каждом шаге.
Он не сказал ей больше ничего, но исходящее от него недовольство и возмущение Ирида чувствовала кожей. Взгляд его прямо-таки сверлил. А когда ушёл, подумала с облегчением: "Ещё легко отделалась!"
* * *
Ирида сидела на ложе, поджав под себя ноги, тёплые тапочки лежали на полу рядом с кроватью. Сегодня принесли лишнюю жаровню: Кэйдар распорядился из опасения за здоровье сына. Из-за духоты Тирон спал сейчас беспокойно, видел ка-кие-то тревожные сны, даже вскрикивал спросонок. Ирида на каждое его движение поднимала голову, хмурила брови озабоченно, но, успокоившись, снова возвраща-лась к работе.
Она шила рубашку. Для Айвара. Виэлийского кроя. С разрезами на горле и по бокам, с тесёмочными завязками на рукавах. Ирида шила весь вчерашний день и даже ночью при свете светильника. Сейчас осталось последнее, не менее важное дело: вышивка. Она не только украсит, но и убережёт от злых демонов, от злых взглядов.
Несколько дней Ирида терпела, не навещала марага, боялась, что узнает Кэйдар. А потом попросила совета у Даиды. А та неожиданно легко согласилась помочь ей. Сама сходила в прачечную поискать среди хранящихся вещей подходящую одежду для марагского царевича. Кое-что удалось подобрать, а рубашку Ирида предложила сшить сама.
Они с кухаркой действовали за спиной своего господина, и Даида оказалась смелее, наказания она не боялась. Поэтому стала дважды в день отправлять в тюрьму парно-го молока и свежевыпеченного белого хлеба. Более того, распорядилась утащить туда чан горячей воды и щелока, самолично отмыла с царевича всю грязь и кровь. Похвасталась даже Ириде при встрече, что её Виэл — так странно она продолжала звать марага — теперь приобрёл человеческий облик.
Проворно работая иглой, Ирида улыбалась своим мыслям. Кто был ей этот незна-комый молодой мужчина? Муж по обряду! Но сердцем чувствовала к нему лишь сестринскую заботу. Любовь к брату ей довелось испытать в этой жизни, она знала, что это такое. Но любовь к мужу? К мужчине, который обладает тобой как своей женщиной, своей женой? Нет, такого она так и не узнала. Не Кэйдара же ей любить, в конце концов?
А он, как всегда, появился неожиданно, стоило только вспомнить — лёгок на ногу! Спросил ещё с порога, шёпотом:
— Спит, да?
Ирида в ответ кивнула, опустила руки испуганно, комкая мягкую дорогую шерсть, попыталась спрятать рубашку за спиной, но Кэйдар снова спросил, подходя ближе:
— Ты что делаешь? Шьёшь? Ему шьёшь, да? Покажи!
— Нет, это не для Тирона! Это так, просто...
