Араны снялись так же неожиданно, как и появились. Свистом заманивая за собой собак, сорвались с места.
Кэйдар тогда и вывернул из-за загона. Его со всех сторон окружили, кто-то уже на ходу хлестнул плетью через всю спину, сбивая с ног. Лошади пронеслись через него, упавшего, поднимая тучи пыли.
— Кэйдар!— Лидас бросился к нему с криком, испугался за него, но тот приподнялся сам. Усевшись на подогнутую ногу, спросил с неожиданным смехом:
— Что, не скучаешь? Весело у тебя тут...
— Какое там!— Лидас отмахнулся с улыбкой облегчения.— А ты где пропадал?
Кэйдар опять угрюмо насупился, ответил не сразу:
— Нашёл я пропажу нашу... Видишь?— Руки с закатанными выше локтя рукавами поднял повыше, они, да и рубашка на груди испачканы были кровью и слизью.— Телиться удумала... Там на краю лесочка и была... Сама б не растелилась, точно... Телёнок большой и шёл ногами задними...
Всё это время с ней и провозился... И дров не наколол... И топор где-то там бро-сил... Бык у нас с тобой... Красивый такой, вот увидишь ещё!..
Кэйдар рассмеялся с усталым облегчением, сразу стал похож на себя прежнего. Он за одну эту минуту больше слов скачал, чем, бывало, за день. Поднялся на ноги, сбивая пыль с одежды, огляделся так, будто сейчас только до него дошло, что здесь другие люди побывали.
— Что им надо было? Это ж Дайвис был, да?— Брови возмущённо к переносице свёл, перевёл глаза на изумлённо глядящего Лидаса.
— Да-а... Они охотились здесь поблизости,— ответил тот не сразу.— Всю еду нашу сожрали... И хлеб, должно быть, тоже весь...
Кэйдару сейчас не до еды было, его впервые за всё время так увлекла забота о хо-зяйстве. Помогая молодой корове во время отёла, он и думать забыл о том, что это собственность царя Даймара. Ему не терпелось поделиться своей радостью, он толь-ко умыться сходил, воды попил, позвал Лидаса с собой:
— Пойдём! Их же теперь как-то домой вести надо... Дойдёт ли телёнок на своих-то ногах? Далековато отсюда...
Лидаса, конечно, другие проблемы больше волновали, он не знал, чем им обедать и ужинать весь сегодняшний день. Успокоил себя, приняв такое решение: "Ладно, сначала посмотрим, что там у Кэйдара, а потом уж... Если что, придётся в посёлок спускаться... Так и так, ты марага видеть хотел. Разом всё и сделаешь..."
* * *
Лидас никогда до этого не видел кузнеца за работой. Он и в кузнице оказался впервые в жизни. Долго стоял у входа, оглядываясь украдкой, вдыхая горячий жар раскалённого угля и копоти.
Мараг был занят, помогал арану, царевичу Дайгасу. Вместе они перековывали рыхлую ещё заготовку, сбивая её в продолговатый брус. Завтра из него будут выко-ваны наконечники для стрел.
Да, подготовка к походу особенной тяжестью легла на плечи кузнеца-оружейника. Проверка пластинчатых доспехов и кольчуг, ремонт и заточка мечей, перетяжка щитов и много другой работы — вся царская оружейка, где хранилось вооружение дружинников, была под присмотром кузнеца Дайгаса. А за всем уследить невозмож-но, хоть оружие никогда не лежит без дела.
Оба молотка тюкали по очереди: маленький звонкими ударами указывал место, а тяжёлый послушно и правильно опускался вниз, формуя из сырого железа гладкий брусок. Из жёлтого он постепенно стал вишнёво-красным, и тогда Дайгас крикнул, подхватывая его клещами:
— Всё! На сегодня хватит...
Айвар руки опустил, устало дыша всей грудью, вытер пот со лба кожаной рукави-цей, глянул из-под руки на гостя со сдержанным удивлением. Меньше всего он ожи-дал увидеть Лидаса, тем более, здесь и в такое время. На дворе уже поздний вечер, а ему ещё идти в горы, он ведь пасёт господских коров где-то в тех местах.
Интересно, и какое у него дело к тебе, чтоб так поздно здесь шляться? А может, на починку что принёс? Или просто любопытствует? Заглянул на огонёк, как говорит-ся?
Лидас чувствовал на себе взгляд марага, сам в отличие от Айвара, рассматривал его открыто, даже с интересом.
За месяцы жизни среди аранов мараг удивительным образом преобразился. Куда только подевалась его худоба? Ещё бы! Так молотом махать сила нужна немалая, а для этого и питаться надо соответствующе.
Лидас смотрел, как его бывший телохранитель убирает на место инструменты, как снимает с себя кожаный передник. Был он без рубашки, гладкая, блестящая от пота кожа со следами угольной пыли и сажи, а под ней гладкие мышцы, придающие пре-красный рельеф гибкой подвижной фигуре.
Он молод и довольно красив, этот мараг. Он — любовник твоей жены, помни об этом. Но, как воин, он тоже показал себя неплохо. Взять хотя бы тот ритуальный поединок. Если б не мараг, тебя и Кэйдара давно бы уже убили.
А ранение тогда и он получил серьёзное. Вон, какой страшный шрам справа на груди — след колотого удара мечом. Как жив-то ещё остался, не ясно...
Мараг мылся в чане с водой, плескал пригоршней себе на плечи и на спину. Вода смывала грязь и пот, на посветлевшей коже стали видны тоненькие ниточки шрамов от бича, и ещё чуть продолговатые ямочки — шрамы от пыточной плётки со свинцо-выми шариками в каждом из пяти хвостов-ремней.
— Вы меня ждёте или...— мараг спросил первым, глянул на Лидаса снизу, стоял, упираясь обеими руками о край чана. Волосы не мешали видеть глаза, — узкий реме-шок повязан был через лоб — и во взгляде не было ни насмешки, ни удивления, один лишь вежливый интерес.
— Тебя,— коротко ответил Лидас, перекладывая мешок с припасами из одной руки в другую.
— Хорошо, сейчас я,— Варвар вытерся куском какой-то тряпки, снял с гвоздя свою рубашку и войлочную куртку, что-то крикнул хозяину-кузнецу на прощание на отличном аранском и только после всего этого шагнул за порог.
Лидас особо не думал, с чего он начнёт этот разговор, да и сам факт общения с ма-рагом его не очень-то радовал, поэтому сейчас довольно долго молчал, глядел, как варвар натягивает через голову рубашку, как неспешно он задёргивает тесёмки на горле и на рукавах. Рубашка та ещё, в которой он был на корабле и в их походе через горы, с затейливой вышивкой из красных и чёрных ниток, но выстиранная и акку-ратно заштопанная в тех местах, где её прорвал меч царевича Дайрила.
— Это правда, что ты поведёшь аранов в свои земли?— неожиданно даже для себя самого спросил Лидас, а сам подумал тут же: "А зачем Арвату врать было?"
— Так хочет царь Даймар,— просто ответил мараг, чуть пожимая плечами.— Он и мой господин тоже...
— А ты, как всегда, послушен, да?— Лидас не сдержал насмешки ни во взгляде, ни в голосе.
— Разные люди по-разному добиваются послушания,— заметил Айвар, и сломанные во время пыток пальцы отозвались знакомой болью.— Кто-то привлекает для этого палача, кто-то уговаривает сам...
Лидас губы поджал, понимая, кому именно был адресован этот намёк.
— Кэйдар мог убить тебя столько раз... Тем более, было, за что... Даже, вон, из-за Айны...
Айвар хмыкнул громко, поводя удивлённо изогнутыми бровями.
— Из-за Айны я бы, скорее, с вами говорил, чем с Кэйдаром. С мужем, а не с бра-том... Но, как понимаю, наш разговор сейчас не про Айну... И не про Кэйдара...
— Да, это точно!— Лидас головой кивнул, невольно соглашаясь.— У меня к тебе дру-гое дело. Ты мне как-то давал целебную воду... Так вот, мне нужно ещё!
Айвар смерил Лидаса внимательным взглядом.
— Что, опять нашего господина Кэйдара побили?
— А это не твоего ума дело!— резче, чем следовало бы, перебил марага Лидас. И тот никак на это не ответил, молчал довольно долго, уже и лицо его в полумраке почти перестало различаться.
— У меня больше нет этой воды,— наконец ответил неохотно, глядя на Лидаса ис-подлобья.— Мне самому её давали... Один аран... лекарь...
— Ты мог бы взять у него ещё!— Лидас нетерпеливо голос повысил. Странное дело, обычно сдержанный до сухости, сейчас он сам себя не узнавал. Может, слепота Кэйдара тому причиной? Или дерзкое поведение марага?
Он же смотрит на тебя, как на равного себе! И эти отношения с Айной, это его предательство... Он же даже виноватым себя не чувствует!
— Ради Кэйдара я ни к кому не пойду просить! Ничто и никогда!— Твёрдый голос марага металлом зазвенел, не скрытым за вежливостью упрямством. Лидас помол-чал, стоял, покусывая губы. Почувствовал неожиданно, что понимает марага. Эта ненависть, это нежелание помочь своему пусть и жестокому с ним господину — всё вполне объяснимо.
— Если б ты его видел сейчас...— начал Лидас, а Айвар перебил его злым возмущен-ным возгласом:— Я достаточно на него нагляделся! Хватит с меня... Я даже рад, что не вижу его здесь, в этом дворе... Что он не попадается мне на глаза.... Я ничем не обязан ни ему, ни вам... Мы теперь все каждый по себе... Как хотите, так и живите! И я буду жить сам по себе...
Айвар отступил назад на два шага, он уходить повернулся, и тогда Лидас выкрик-нул ему в спину:
— Думаешь, я пришёл бы к тебе, мараг, если б всё не было так серьёзно?! Ждал бы я тебя, если б мог сделать всё сам? Тебя — после всего, что ты сделал?! Ты предал меня! Ты предал всех нас!.. Всех, кто погиб!.. И сейчас, как ни в чём не бывало пове-дёшь аранов в свои земли!.. Для тебя и вправду ничто не изменилось!.. Тебе никто не суёт кулак в зубы за каждое громко сказанное слово... Тебя не пинают походя, как собаку... Тебе не приходится выпрашивать каждый кусок хлеба, а потом смотреть, как его жрут другие или — того хуже! — скармливают собаке!.. Да, ты неплохо устро-ился! Ты поменял плохого хозяина на хорошего... Эти араны все тебе друзья-приятели!.. А мне, может быть, не к кому идти, кроме тебя!.. Мне некого просить!.. Мне просто приходится смотреть, как слепнет единственный близкий мне человек... Смотреть и ждать, пока он не станет беспомощней ребёнка!..
Лидас давно уже не говорил так много и с таким жаром, он даже устал от этого, примолк лишь на секунду, чтоб переглотнуть, дать отдых пересохшему горлу — и продолжить! Да, он не всё ещё сказал этому упрямому мальчишке! Он главного ему не сказал, не сказал про Айну, про своё разочарование, про боль от предательства, от обманутого доверия...
— Слепнет?.. Как это?— Айвар не дал Лидасу заговорить, смотрел на него с изумле-нием, поражённый и этой новостью, и эмоциями Лидаса.— Он что, слепнет? Теряет зрение?
— Да...— Лидас выдохнул это короткое слово вместе с воздухом, а потом пояснил неохотно и потому коротко:— Да, он теряет зрение...
— Но почему?— Айвар слышал о таком впервые в жизни, а ведь ему, как жрецу Ма-тери, доводилось видеть многие ранения и травмы, видеть, как их лечат, помогать женщинам-жрицам.— Он же ещё совсем не старый!..
— Это не дальнозоркость и не то, как бывает, когда люди не видят то, что далеко... Это просто слепота! Ну, как в сумерках, что ли! Или ночью... Я не знаю точно, как это... У него и раньше бывало так, но приступами... Оно проходило потом... само...
Лидас рассказывал, говорил сбивчиво, торопливо, будто разрешение получил го-ворить, а до этого целый год молчал — никак не меньше! А Айвар слушал его, не перебивая, не переспрашивая, но думал немного о другом: "Слепота! Как это страш-но, должно быть, ослепнуть в твои-то годы... Не видеть ничего и никого вокруг... Стать и вправду беспомощней ребёнка... А как же жить тогда? Как жить?.. Просить, как те нищие на улицах Каракаса, монетку у прохожих?! Быть молодым, с руками и ногами, с головой, — но калекой?! Это же ужас!!! Настоящий ужас!.. Не дай Созда-тельница Милосердная дожить до такого!.."
Слова Лидаса в ушах громом звенели: "Это просто слепота!.. Как в сумерках... или ночью...", а Айвар стоял, зажмурившись, до боли зубы стиснув, и эта чернота вокруг помогала острее почувствовать, каково это: ничего не видеть вокруг себя. И сумерки приближающейся ночи, они тоже висели вокруг, давили на плечи, пугали своей чернотой.
— Хорошо, я попробую!— перебил Лидаса Айвар и решительным движением пере-бросил куртку через плечо, будто собрался идти прямо сейчас.— Я спрошу Айгамата, он должен знать, как это лечится, и что это такое вообще...
— Прямо сейчас, что ли, пойдёшь?— Лидас губы скривил в удивлённой улыбке.
— Да! А чего тянуть?
Айвар шагнул в сторону ворот уверенным быстрым шагом, и Лидасу ничего не ос-тавалось, как пойти следом.
* * *
Лидас вернулся, когда уже светало, принялся выкладывать из мешка свежеиспе-чённый хлеб:
— Есть будешь?— обернулся к Лидасу. Тот сидел на своей лежанке, опустив взлох-маченную со сна голову. Смотрел в сторону и вниз — узнаваемый наклон всех слепых, когда приходится полагаться на слух.— Смотри, какая красота! Свежий-свежий! Марика при мне допекала...
Поднял в обеих руках золотисто-румяный диск хлебной мягкой лепёшки. Смазан-ная топлёным сливочным маслом, натёртая чесноком и солью, она пахла так, что голова кружилась.
Лидас не удержался, отломил себе кусок прямо руками, запивая остывшим ки-прейным чаем прямо из котелка, сообщил как бы между прочим:
— Я видел марага. Он отведёт нас с тобой к тому лекарю... Я договорился на сего-дняшний вечер.
— Что ты сказал?— Кэйдар наконец перевёл на Лидаса глаза, высоко подбородок поднял.
— Я видел нашего марага...— начал снова Лидас, не уловив угрозы в вопросе.
— Ты сказал?! Ему?!!— Кэйдар выпрямился таким стремительным движением, что Лидас невольно отшатнулся.— Сказал ему про меня?! Да как ты смел?! Как ты смел вообще?! Я же говорил тебе... Я же тебе сразу сказал, чтоб ты не болтал... Чтоб ты не смел говорить ему, этому... этому...
Кэйдар не договорил, отвернулся, стоял, стиснув кулаки и зубы до боли в скулах.
— Я не пойду никуда! С этим гадом — не пойду!
— Ну и дурак тогда!— Кэйдар в ответ на эти слова Лидаса порывисто развернулся на месте, взглядом ожёг яростным. Но Лидас выдержал этот взгляд, усилием воли, но выдержал, опять повторил:— Дурак! Это для твоего же блага. А вдруг этот лекарь сможет помочь тебе? Кому ты хуже сделаешь? Себе! Только себе! Сам подумай! Тебя никто не заставляет дружиться с марагом, он лишь покажет нам, как лекаря найти — и всё. А он отдельно живёт, где-то среди скал, у реки, даже не в самом по-сёлке.
— Всё равно ты не должен был... Особенно без моего ведома. Я должен был знать!
— Конечно!— Лидас улыбнулся с внутренним облегчением: "Убедил! Убедил уп-рямца!", протянув и Кэйдару кусок хлеба, добавил:— На, пожуй! Весь день, считай, на голодном пайке...
Кэйдар взял хлеб не сразу, он всё ещё был возмущён и обижен, но голод всё же пересилил. Дальше они продолжили есть в полном молчании, запивая по очереди из одного котелка свой ранний завтрак холодным чаем.
* * *
Он встречал их на улице, опрятно одетый старик с седой головой и аккуратной бо-родкой, с приветливым открытым лицом. Поздоровался со всеми тремя, безошибоч-ным взглядом определил, кому требуется помощь, спросил Кэйдара с улыбкой:
— Ты бреешь подбородок, а ведь у тебя уже есть сын?
Кэйдар брови нахмурил, за недовольством скрывая растерянность. А аран рассме-ялся, поднимая полог, закрывающий вход в пещеру.
— Проходите, пожалуйста!
Пропустил вперёд и Кэйдара, и Лидаса, Айвар как-то замешкался, и Айгамат, встретившись с ним глазами, спросил:
