— Ничего я не спрашивал!— Кэйдар опустил голову, выпустил одну сторону свитка, и пергамент свернулся в трубочку сам.— Я не был у него уже дней пять... И Ликсоса не видел...
— Он уже изувечил его, наверно!— обеспокоился Лидас.— Потому и не показывается.
— Нет! Ликсос своё дело знает, не бойся! Что с твоим варваром сделается? Живу-чий, как собака...
— Надо попробовать ещё раз поговорить с ним.— Лидас, нервничая, потёр пальцами шрам на шее.— Пообещать жизнь, свободу, наконец!.. Мы же торговать с ними соби-раемся, а не выреза́ть всё это племя...
— Какая тут разница: воевать или торговать?— Всякое упоминание о варваре-мараге вызывало у Кэйдара раздражение. Он и не скрывал этого никогда. И не только не-удавшееся покушение тому причина. Слишком уж многое закрутилось вокруг про-стого раба. Не много ли чести для невольника?— Он будет упираться, чтоб мне навре-дить... Только поэтому... Раб может мстить лишь по-мелкому, исподтишка, ударить в спину... Никакого благородства!
— Он — хороший воин! Всегда бился честно... Ты сам это знаешь...— Лидас не сдер-жался, попытался защитить своего бывшего телохранителя, хотя и знал: Кэйдар в своём отношении к нему однозначен.
— Да, и ещё напомни мне про Антирпа,— усмехнулся Кэйдар пренебрежительно.— Антирп в том выступлении играл меня... Хочешь сказать, мне теперь нужно опа-саться за свою жизнь?! Я не верю во все эти предзнаменования! Богам всё равно, кто победит на арене! Что со мной будет, я не знаю, и никто из нас не знает, а вот то, что варвара этого я могу, если захочу, голыми руками придушить — это точно! Он цели-ком в моей власти! И дарить ему вольную я не намерен!
Не думай, я его заставлю!.. Всё равно заставлю!.. На костях у меня поползёт в свои горы...
Кэйдар рывком поддёрнул на себя тарелку со свежеиспечённым хлебом, двумя руками разломил верхний кусок. Откусил от одного, во второй, оставшийся, аж пальцы впились, продавливая хрусткую корочку, сминая нежную мякоть.
Лидас отвёл глаза, задумался. "Кэйдар, когда злится, просто невыносим. А выйти из себя может на ровном месте, без всякой видимой причины. Характер — хуже неку-да! Я и не думал даже просить у тебя за Виэла. Конечно, жаль парня... Такой судьбы и врагу не пожелаешь. Но и калечить его нельзя! Он — единственное, что у нас есть. Не будет его — и марагов нам самим никогда не найти. Уж я-то знаю лучше всякого, что такое горы".
А Кэйдар продолжал молчать, в сторону Лидаса даже не смотрел, разбирал руками обжаренную с пряностями рыбу, складывая аккуратной горочкой острые кости на край тарелки. За этой неторопливостью плохо скрываемое раздражение. Лидас это видел. А ведь ему, должно быть, и вправду была очень неприятна та победа Виэла на арене. Разыгрывая постановочные бои, прошедшие или предполагаемые, люди тем самым могут узнать, как к их делам относится Создатель. Антирп, играя роль На-следника, своей смертью навлёк на него несчастья. Да, деталь неприятная, особенно накануне такого важного мероприятия, как поход за море, в Рифейские горы. Даже странно, что это вырвалось у Кэйдара лишь сейчас, столько дней спустя. А попробуй предложи ему отложить всё до следующего года, только заикнись — вообще врагом на всю жизнь останешься. Нет ничего хуже для Кэйдара — прослыть слабаком или трусом в глазах окружающих, особенно если это будет собственный зять.
— А Отец как ко всему этому относится?— Лидас осторожно сменил тему, молчали-вое раздражение Кэйдара и натянутость за столом портили всё удовольствие от вкус-ного обеда.
— Он ещё ничего не знает!— Кэйдар сердито плечом дёрнул.— Идея с марагами Ему принадлежит, думаю, Он не будет против нашего похода...
— А свадьба?— вопрос у Лидаса сорвался с языка сам собой. Ведь знал же, как болез-ненна для Кэйдара эта тема.
— Свадьба будет только в мае! Мы успеем во всяком случае... Если, конечно...— Кэйдар не договорил, но Лидас и сам понял, о чём тот подумал, докончил фразу мысленно: "Если, конечно, меня не убьют..."
Лицо у Кэйдара в эту минуту было таким отстранённо-закаменелым и взгляд оста-новившимся, что Лидас поспорил бы с кем угодно, что свою смерть Кэйдар готов принять как избавление, как меньшую из двух зол.
— А она-то опять на охоте... Дождик с утра, а она всё равно...
— А знаю!— отрезал Кэйдар таким тоном, что у Лидаса пропало всякое желание ещё хоть о чём-то спрашивать. Но Кэйдар продолжил сам, после недолгого раздумчивого молчания:— Пусть делает, что хочет... Пока! Мне всё равно!— Тут он лукавил, конеч-но. Как всякий мужчина, не мог он равнодушно принимать своеволие и независи-мость женщины, тем более, своей невесты.— Но после свадьбы...— Кэйдар усмехнул-ся.— После свадьбы я буду решать, что ей можно, а что — нельзя! Она не у себя дома! Это там ей позволяли всякое...
Он всем видом своим пытался изобразить предельную небрежность. Но Лидас-то чувствовал, что это не так. Обида, раздражение, злость, мстительность смешивались друг с другом в опасную смесь, взрывоопасную. Да, это будет ещё та парочка! По-хуже их двоих с Айной.
— А Ириду свою искать так и не бросил?
— Нет! С чего бы это?
— Отец же, вроде, запретил... я слышал...
Кэйдар хмыкнул, подбородком дёрнул, будто сказать хотел: "Ну, вот ещё?!"
— Уверен, что найдёшь?— Лидас улыбнулся с сомнением.— Город большой...
— Найду!— Кэйдар упрямо склонил голову, выставляя высокий лоб. Подсохшие волосы, небрежно зачёсанные назад, рассыпаясь на пряди, падали вниз, на лоб.— Когда-нибудь всё равно найду... Чувствую, она рядом где-то... Близко! Найду!.. Я на Новый год загадывал, чтоб найти... В храм Создателя пожертвовал тысячу лиг.
— И что жрецы? Пообещали, что исполнится?— Лидас смотрел, как Кэйдар ест ябло-ко, отрезая от него тонкие ломтики, задумался над чем-то так, что и вопроса не ус-лышал. Лидас не стал переспрашивать, посоветовал только:— Я бы на твоём месте ещё зашёл в храм Матери, или хотя бы к Нэйт. Богиня-женщина иногда может по-мочь там, где и Создателю не суметь. Поверь мне...
Кэйдар рассмеялся:
— Вот уж не думал, что когда-то буду твои советы выслушивать!
— В таких делах лучше все способы испробовать,— Лидас держал в руке кубок с разбавленным вином, покачивал его, делая изредка небольшие глотки, а сам продол-жал смотреть на Кэйдара. Раньше, когда право наследовать Империю решало рожде-ние ребёнка, эта заинтересованность Кэйдара в поиске беглой рабыни хоть как-то объяснялась. Но сейчас? После того, как Отец Воплощённый сделал его Наследни-ком, это не так уже важно.
Она для него всего лишь одна из десятка наложниц... Или нет? В который раз мысленно задавал себе этот вопрос Лидас и не мог на него ответить. Смотрел на Кэйдара, склонив голову к левому плечу, изучал, пытаясь понять его.
Если б эту его настойчивость и упорство да пустить в доброе дело, он бы много сделал хорошего за эти неполные пять месяцев, считая с побега виэлийки. Почти каждый день, как трудовую повинность выполняет, разыскивая беглую рабыню. Надеется ещё раз встретить её на улице. Думает, судьба повторит с ним эту шутку ещё раз. Вряд ли! Эта девчонка очень осторожна, она хитрая... И умная.
А Кэйдар привязался к ней — не иначе! Он и сам ещё этого не понимает, не осозна-ёт, но мысли о ней головы не покидают. Даже допрос Виэла и поход в Рифейские горы не отодвинули их на второй план.
Но он никогда не признается себе в этом! А если я скажу, раскричится ещё громче, и тогда прости-прощай совместная подготовка к походу. Он может вообще отказать-ся от моего участия!
— Да-да, пожертвуй храму Матери что-нибудь. Необязательно много... Попроси о помощи...— повторил Лидас, допив вино. Кэйдар не ответил, крутил в пальцах нож для фруктов, продолжая обдумывать какие-то свои личные дела. А потом, будто спохватившись, сказал не к месту:
— Я оставлю пока эту карту себе. Хорошо?
— Да, пожалуйста!— Лидас встал из-за стола первым.— Если Ликсос добьётся чего-нибудь, сообщай и мне. Я хочу быть в курсе всех дел...
Кэйдар кивнул в ответ рассеянно, на Лидаса и глаз не поднял, остался в одиночест-ве сидеть за столом.
* * *
Ликсос стоял к Кэйдару спиной, даже на скрип дверных петель не обернулся: не расслышал.
— Осторожней, Арат! Не убей...— крикнул своему помощнику. Кэйдар не сразу понял, что происходит, прошёл ближе. Ликсос стоял, скрестив на груди руки, смот-рел, как его подручный охаживает марага. Тяжеленный кулак вминался в незащи-щённый живот. В тишине только глухие удары было слышно. И ещё Арат чуть слышно ругался сквозь зубы.
— Упирается?— спросил Кэйдар.
— Хуже, господин,— ответил Ликсос.— Убить себя хотел,— протянул на раскрытой ладони кусок черепка от глиняной миски.— Есть стал отказываться, так хоть воду решил ему на ночь оставлять. Пока пить будет, будет жить... Так он, гад, разбил и острым краем себе руку изрезал... Хорошо, я вернулся, от паттия застёжку где-то здесь обронил... А так бы обескровил себя до утра...
После очередного удара варвар на ногах не удержался, остался лежать на полу, скорчившись, зажимая сломанную руку. Арат не остановился, пинал в живот, в грудь, в лицо, особо не разбираясь.
— Хватит!— выкрикнул Ликсос.— Верни его на место!..— а к Кэйдару, повернувшись, пояснил:— Я его обычно на ночь отдохнуть отпускал, да и днём бывало — тоже!.. Пусть отлежится немного, думал... А то ослабеет слишком быстро... А он-то, вон, что удумал...— покачал головой сокрушённо, встряхнув коротко стриженными чёр-ными волосами.— Теперь хватит его баловать... Себе дороже...
Кэйдар не добавил ничего на эти вполне разумные слова, разделяя мнение Ликсоса целиком и полностью. Стоял и смотрел, как Арат, выполняя приказ, привязывает марага обратно к пыточному столбу. Железные кольца оков скреплялись болтами накрепко, плотно охватывая сбитые в кровь запястья.
Варвар, несмотря на побои, находился в сознании, но не сопротивлялся, застонал лишь сквозь стиснутые зубы, когда Арат вздёрнул повыше перебитую руку. Ей и сейчас досталось. Грубые порезы от осколка чашки пересекали руку от запястья и до локтя в нескольких местах. Ещё сочились кровью, оставляя подсохшие дорожки, спускающиеся вниз до самого плеча.
Чувствуя на себе взгляды, варвар медленно поднял голову, глазами — чёрными, громадными в полумраке — с глазами Кэйдара встретился. Этот взгляд, излучающий ничем не прикрытую ненависть, заставил невольно вспомнить тот случай на корабле, то покушение нелепое, неудавшееся. Глаз не отвёл даже тогда, когда Кэйдар руку занёс для удара, только напрягся всем телом, яростно зубы стиснул, до ломоты в скулах.
Пощёчина пришлась по правой щеке, худой и грязной. У марага откинуло голову назад, затылок глухо о бревно ударился. Удар сильный получился, у Кэйдара у само-го аж в ушах зазвенело.
Крепкими пальцами поймал марага за подбородок, побеждая внутреннее сопротив-ление, заставил повернуть голову к себе:
— Ну, смотри же, гадёныш! Смотри!.. Что ж ты теперь отворачиваешься? Боишься меня, мразь? Боишься!..
Варвар всем телом свои худым измученным рванулся, будто надеялся от цепей освободиться, по-волчьи клацнул зубами, укусить пытаясь. Кэйдар рывком запроки-нул рабу голову, так, что позвонки в шее хрустнули, зашептал, глядя в расширенные от боли зрачки:
— И это всё, что ты можешь?.. Ты же не царевич, ты — тварь безмозглая и безъязы-кая!.. Ты грязи под моими ногами не стоишь... слабак и мальчишка... Щенок слюня-вый!.. Невесту свою помнишь? Ириду золотоволосую? Дочку Тирона?.. Она ведь в ту ночь мне досталась... Мне!! Я был у неё первым — не ты!..— Варвар при этих словах снова дёрнулся, пытаясь столкнуть руку Кэйдара, сжимающую горло, — бесполезно! Сглотнул только слюну со вкусом собственной крови, так, что плечи передёрнулись.
Кэйдар сам отпустил марага, таким движением, что тот опять затылком ударился. Отступил. А варвар вдруг сам спросил, выкрикнул хрипло посаженным голосом:
— Что ты с ней сделал?! Где она?!.. Куда ты...— не договорил — Кэйдар впечатал кулак ему в живот, сбивая дыхание.
— Я позволял тебе "тыкать"? Позволял?— Кэйдар разъярился, ещё раз ударил, и ещё. А потом напоследок — и в лицо. Взглянул на руку, на сбитую на костяшке кожу, слизнул выступившую кровь, поморщился недовольно. Варвар рядом дышал тяжело, с хрипом, выступившие рёбра ходуном ходили под иссечённой кожей. Наколка марагская на груди варвара привлекала взгляд своеобразной дикарской красотой туго переплетённых линий. И сразу же вспомнилась Айна. Что общего у них могло быть? Как она — она! твоя сестра по отцу — могла спутаться с этой тварью?! Как она могла?!
— Ты подыхать собрался, да? Подыхать?! А у меня ты разрешения спросил?— Варвар уже не пытался вырваться, когда Кэйдар схватил его за волосы, запрокидывая тяжело склонившуюся голову.— Я не для того на тебя столько денег потратил, чтоб ты сейчас сдох... Ты жить будешь до тех пор, пока я хочу, чтоб ты жил... И сдохнешь, когда я захочу... Понятно?!— Ненависть и отвращение в глазах марага рождали двоякое чувство. Кроме злости, Кэйдар чувствовал ещё и удивление. На него давно уже ни-кто не смотрел так: без страха, без подобострастия, с искренностью сумасшедшего. Такое он спускал только одному лишь человеку, вернее, одной. Виэлийке Ириде!
А раб будто мысли его прочитал, спросил, с трудом выталкивая слова через разби-тые в кровь распухшие губы:
— Где она...
— Жена раба — тоже рабыня, помнишь?.. Такая горячая, такая молодая, и без всякого опыта... Я сделал то, чего ты, сопляк, не смог...— Кэйдар улыбался, глядя варвару в глаза. Видел, что каждое произносимое слово будто гвозди раскалённые в него вко-лачивало. Видел, как мараг всем лицом своим закаменел, и добавил:— Твоя жена или невеста — тебе тут лучше знать! — стала моей шлюхой...
— А твоя сестра — моей...— мараг улыбнулся тоже.
Кэйдар молотил его обеими руками, пока не устал. Ликсос не вмешивался, попро-сту не решился. Он мало что расслышал. Беспокоился, конечно, за жизнь раба, гос-подин в своей безграничной ярости мог и до смерти забить, но и встревать под руку побоялся. Знал по опыту: Кэйдар в гневе страшен. Зачем его ярость на себе испыты-вать? Прибьёт — так это сам, своими же руками, тут винить некого.
А Кэйдар неожиданно из камеры ушёл. Ушёл, даже слова не сказав, не отдав ни одного распоряжения. Просто развернулся и вышел...
* * *
Он здесь, во Дворце! И он — живой!!!
Эта новость была для Айны всем! Ещё бы! Ведь она же считала своего Айвара погибшим, оплакивала его душу в мире теней и представить не могла, что он жив.
А они молчали все эти дни. Ни Лидас, ни Кэйдар словом не обмолвились. А Айна всё равно узнала всё. Рабы на кухне о многом болтали, сюда же и охрана приходила на кормёжку, и сам Ликсос-палач со своими подручными.
Айна действовала с предельной осторожностью, расспросила девушек-рабынь как бы между делом, и к вечеру знала о ритуальном поединке на арене, о допросах и пытках — обо всём!
Еле-еле ночи дождалась, места себе не находила. Дотерпелась, пока все в Доме не уснули, и отправилась на разведку. Лицо спрятала под накидкой, как будто её кто-то из окружения мог в ней не узнать, но как-то оно так поспокойнее казалось. Взяла с собой лишь кувшин с водой, тот, что ей на случай жажды оставляли в спальне.
