Никто ему ничего не сказал в добавление к этим словам. В молчании они разбре-лись по разным углам. Так и провели ночь до утра.
* * *
Лидаса увели самым первым, он не знал, куда, зачем, и вернётся ли он обратно. Но держался сдержанно, даже без страха, ожидание смерти притупило все другие чувст-ва. Одна усталость лишь осталась.
С него сдёрнули плащ, вытолкнули вперёд, к двум горящим кострам. Меж ко-страми стояло массивное кресло с высокой спинкой, застеленное шкурами снежного барса. В кресле в окружении аранов-мужчин восседал их вождь, их правитель.
Немолодой лицом, бородатый, с тёмно-серыми внимательными глазами, они с ца-ревичем Дайрилом очень сильно походили друг на друга.
Светло-русые слегка седеющие волосы, чуть завиваясь, лежали на плечах. Две тонкие косички начинались чуть выше висков, уходили назад, скреплённые на за-тылке зажимом из золота.
На коленях царя лежал длинный меч в ножнах, а руки спокойно охватывали укра-шенные золотом ножны.
— Кто вы? Из какого народа? И чего искали в наших землях? Добычи или славы?
Лидас не понял ни слова, хоть и выслушал с почтительным вниманием.
— Я не понимаю тебя, царь,— ответил, чуть заметным кивком склоняя голову. По-вторил свои слова на всех языках, какие знал или понимал хоть немного: на идан-ском, на лагадском, на вилатском и даже на вайдарском, но знал его хуже всего.
— Тебе знакома речь степных пастухов?— царь аранов заговорил на вайдарском, но чувствовалось, что и сам он не настолько хорошо знает речь вайдаров.— Но сам ты не из их породы. Кто ты?
— Лидас, сын Тиммана, правителя иданских земель, зять Воплощённого Отца-Создателя, Правителя аэлийской Империи, величайшей в этом мире,— отвечал с та-ким достоинством, что никто вокруг не рассмеялся, а царь аранов повёл бровями удивлённо.
— Ты держишься достойно, зять аэлийского Правителя... Как далеко отсюда твои земли?
— У меня была карта... Её отобрали при обыске. Она была испорчена, поэтому её, скорее всего, уничтожили... Мы пришли сюда из-за моря... Мы впервые в этих горах...
— Чего же вы искали здесь? Богатства? Собственной смерти?— царь усмехнулся, и его смешок поддержали многие из воинов.
— Мы искали марагские земли, царь!— Лидас губы поджал, сдержался, хотя обидные слова так и просились с языка. Подумал: "Хорошо, что первым он захотел видеть тебя, а не Кэйдара. Тот бы, точно, не удержался, наговорил такого..."
— Вы заблудились!— царь оборвал мысли Лидаса довольно резко.— Вы шли совсем не в ту сторону, хотя среди вас был мараг...
— Да, он был нашим проводником!— Лидас согласился с араном так поспешно, что со стороны кому угодно могло показаться, что он перебил его.
— Зачем ты врёшь мне, Лидас, сын Тиммана? За ложь одна плата — горячая кровь!— царь чуть вперёд подался, руками стиснув подлокотники, пальцами утопая в мягкой пятнистой шерсти.
— Это не ложь, это правда!— Лидас выдержал раздражённый взгляд серо-стальных глаз, колючих, недовольных.— Мы искали земли марагов...
— Вы пересекли границу каменного предела, вы должны быть убиты! Вы сохрани-ли бы свои жизни в том случае, если б пришли сюда с добром... Но вы шли с оружи-ем... Вы не повернули назад, получив наше предупреждение... Вы хотели войны и крови, вы их получили...
— Мы заплатили за свою ошибку дорогую цену, но того, кто остался жив, ты мог бы и отпустить, царь... Нас всего трое...— осторожно предложил Лидас, покорно проглотив угрозу и гнев аранского царя.
— Двое!— поправил тот небрежно.— Третий — мараг, он не ваших кровей, и, как мне сказали, находился среди вас на положении пленника.
— Не пленника — раба! Он — собственность того, кто со мной. Его раб, невольник...
— Мараги — одно из немногих племён, живущих за каменным поясом, знакомое нам. Коварные, опасные люди. Их появление предупреждает беды и несчастья... Он будет убит!
— А что будет с нами, царь?— Лидасу не нравилась эта категоричность арана, это спокойное заявление о смерти.
— На ваших руках кровь наших людей. Вы будете убиты на церемонии похорон... В ходе ритуального очищающего поединка...
— Мы, двое, — мы не простые воины, царь! За любого из нас заплатят золотом. Лю-бую цену называй!
— Боги рассудят, будет ли из вас кто-то жить или нет! Звонкий меч — лучший су-дья!— аран медленно глаза прикрыл, давая понять, что решение принято.— Всякий, явившийся из-за каменного предела, — враг нашего мира. Созревшее семя злого племени демонов! Мох долговолосый стережёт наши границы, но иногда и Он про-пускает сюда тех, кем движет Судьба.
Такой будет жить, если победит в поединке! Победит лучшего из наших воинов!— И с этими словами царь аранов головой дёрнул, указывая на собственного сына, стоявшего у него за спиной по правую руку.— Вот, его хотя бы!
— Я готов биться, царь, хоть сейчас!— Лидас смерил царевича Дайрила оцениваю-щим взглядом снова перевёл глаза не его отца.— Но мой друг, тот, кто со мной...
— Он — твой друг?— переспросил царь недоверчиво.— Не родич тебе, не родствен-ник...
— Он — мой господин! Он — будущий Правитель!— с гордостью заявил Лидас, не зная, как это звучит на вайдарском, добавил на аэлийском:— Воплощение Отца Солн-целикого! Наследник Империи рождённых солнцем!..
— Сын царя?— переспросил аран с недоумением.
— Да, можно сказать и так,— Лидас согласно кивнул, склоняя темноволосую голову.— Он — Наследник... Будущий Правитель...
— Почему же не он вёл своих воинов в бой? Какой же он правитель, если не был впереди?— усмехнулся царь, поглаживая согнутым пальцем русые усы.
— Кэйдар отлично бился — это многие из твоих воинов могли бы подтвердить. Только их нет уже в мире живых...— Лидас плечи расправил, будто это он о своих боевых успехах сейчас говорил. Но таков он и был, он чаще замечал заслуги окру-жающих, чем свои собственные.
— Кэйдар? Ты так назвал имя своего господина, ми-аран?— Царь заметно рассердил-ся, ему неприятно было слышать о гибели своих воинов. А они в этой короткой, в принципе, стычке с чужаками потеряли своих немало. Кто бы мог подумать, что эти голоногие в длинных почти до земли рубахах будут так отчаянно рубиться? И сей-час, вот, один из них, оставленный жить лишь из любопытства, не просил о сохране-нии жизни, как о милости, нет! Напротив! С такой гордостью говорил о себе и своём народе, будто не сам сейчас в плену.
— Да, царь!
— Ну, вот! Раз уж он такой хороший воин, твой господин и будущий правитель, он сумеет и сам выступить в ритуальном поединке. Победит — вам всем троим сохранят жизнь, проиграет — и ты вместе с марагом умрёшь тут же!
— Наследник должен быть принят вами на положении уважаемого заложника, пленника, но никак не жертвы! Рисковать его жизнью...
— Где твоя земля, ми-аран?— Грозно нахмурил густые брови царь аранов, перебил Лидаса.— Здесь я принимаю решения! И я сказал своё слово!
— Наследник ранен... В последнем бою он сильно стряхнул себе голову... Он еле двигается, царь...— Лидас позволял неслыханную, невиданную дерзость — он осме-лился возражать самому царю Даймару, царю древнейшего племени на Земле, сотво-рённого Матерью, племени "перворождённых", как сами называли себя араны.
Не понимая, о чём говорят между собой царь и пленный, не зная вайдарского, но отлично разбираясь в ситуации, воины вокруг священных костров неодобрительно загудели. Кто затопал ногами, кто засвистел, кто принялся стучать копьём по щиту.
Царь Даймар поднял руку раскрытой ладонью повыше, так, чтоб видели все, и этот жест подействовал как приказ угомониться. В повисшей тишине, нарушаемой лишь дыханием нескольких десятков вооружённых людей и треском пламени, голос Лидаса прозвучал громче обычного:
— Это будет нечестный поединок, царь!
— Тогда за твоего Наследника выйдет его раб!
Лидас изумлённо сглотнул, не сразу нашёлся, что сказать, но всё же ответил:
— У нас так не принято... Чтобы раб за своего господина?.. Позволь мне... Я буду более достойным противником твоему сыну, царь...
— Дайрил-сын, ты сломаешь себе руку, чтоб биться с этим ми-араном наравных?— со смехом спросил царь Даймар своего сына. Спросил громко и на родном, аранском языке, так, что все вокруг, приняв его слова за шутку, оглушительно расхохотались.
Один Лидас не понял ничего. Растерянно переводил глаза с одного лица на другое, понимал одно: эти длинноволосые варвары, похожие друг на друга, как братья, сме-ются над ним. Но что он сказал или сделал такого смешного, Лидас никак не мог понять.
— Этот смех мне расценивать, как ответ на моё предложение?— спросил Лидас, ко-гда все вокруг затихли.— Я настолько плохой воин, царь?— Подбородок вскинул, за-росший пятидневной щетиной. Глазами тёмными, невиданными среди аранов, сверкнул негодующе. А рукой повёл так, будто меч свой искал у пояса.
— Я сказал своё слово, ми-аран!— Царь Даймар поднялся во весь свой рост и оказал-ся даже немного выше Лидаса, плечи свои могучие расправил.— Сегодня вечером на тайтане определится твоя судьба и судьба твоего господина. Можешь передать мара-гу: пусть готовится!.. Уведите его!— приказал уже на аранском своим воинам.— На-кормите их там, узнайте, может, ещё чего надо...
...Они двое встретили Лидаса настороженным молчанием. Каждый смотрел из своего угла.
Лидас тоже опустился на сено. Этот разговор с царём вытянул из него все силы. И ещё эта боль в сломанных костях, будь она проклята! Ни ночью от неё не уснуть, ни днём покоя нет. Ни лечь, ни двинуться, шага не сделать без боли. Каждое движение в руке отдаётся.
А она ещё и опухла, даже запястье и пальцы распухли. Теперь, вон, кольцо с изум-рудом — подарок Айны в день свадьбы — не снять, как ни старайся.
— Что тебе сказали?— первым спросил Кэйдар, говорил неохотно, хмурясь лицом. Обиделся после вчерашнего. Решил почему-то, что та подножка была подставлена нарочно, лишь бы варвара своего уберечь от наказания. Нужен он мне, этот мараг?
— Сегодня вечером будет какой-то тайтан... Я не знаю, что это такое... И на нём поединок...
— Поединок? Что за поединок?— Кэйдар немного оживился.— Кто с кем?
— Один из нас и один из них. Как это называется, на победителя?— Лидас болезнен-но хмурился и всё равно отвечал, не так полно, правда, как хотел бы это слышать Кэйдар.— Проиграем — казнят...
— Проиграем?— Кэйдар громко хмыкнул.— Я никогда ещё никому не проигрывал! Чего ты боишься?
— Биться будешь не ты — мараг!.. Так царь их решил...
— Что?!— Кэйдар вскочил на ноги, от резкого движения боль, немного улёгшаяся за ночь, снова проснулась, ударила в затылок, обручем сдавила виски.— Эта сволочь?..
— Да. Если его убьют, нас убьют тоже. Если он выйдет победителем, нам сохранят жизнь,— сказал Лидас, и они вместе с Кэйдаром посмотрели в одну сторону, на мара-га. Тот с любопытством прислушивался к их разговору, но не смел встревать.
— Что за бред?!— возмутился Кэйдар, старался резко не двигать головой, но она бо-лела даже тогда, когда он говорил в полный голос.— Как он смел вообще такое ска-зать? Я, что, буду прятаться за спину этого вот щенка?!— Руку выбросил в сторону Айвара, и тот громко хмыкнул, но промолчал.
— Он не совсем беспомощен. Мечом владеет неплохо, ты сам про это знаешь...— на-чал Лидас, пытался объяснить, хоть и представлял ответную реакцию Кэйдара на свои слова.— А тебе самому куда? Со своей головой... Он из нас самый здоровый...
Но Кэйдар не взорвался сразу. Какое-то время в немом изумлении смотрел на Ли-даса сверху широкораскрытыми глазами. Выдохнул наконец:
— Прекрасно сказано!.. Повтори-ка ещё раз: неплохо владеет мечом! Мне это осо-бенно понравилось... Готов ещё слушать и слушать... Неплохо владеет мечом... Ха!— хохотнул, потирая лоб.— Ты понимаешь, что это не ритуальный бой на празднике Ночных Бдений? Здесь ставка — не деньги, а жизни наши с тобой! Ты готов подох-нуть потому лишь, что эта тварь неплохо владеет мечом?
— О, Кэйдар, хватит!— взмолился Лидас, зябко поводя плечами.— Не я принимал это решение...
— Конечно, не ты! Но ты поспособствовал... Своим нытьём, своими жалобами. Скажи честно: ты был против того, чтобы на бой вышел я?
— Ты ранен, твоя голова...
— Замолчи! Не смей даже думать о том, что ты можешь решать за меня! Сохраняй своё место! Ты не Наследник, и никогда им не будешь!
— Я хотел сам...— слабо возразил Лидас, но Кэйдар снова перебил его, грубо, резко, властно:
— Да ты на себя посмотри! Любой же видит, что ты из себя представляешь. Чего ты будешь стоить в поединке со своей сломанной рукой? Ни щита взять, ни меч пере-бросить... Посмотри на себя!— Кэйдар смерил Лидаса пренебрежительным взглядом и отвернулся, подошёл к двери, заколотил в неё кулаком.
— Откройте! Откройте, демоново вы племя! Я хочу говорить с вашим царём!.. Я сам буду говорить с ним...
— Если они так хотят, я готов выйти,— заговорил Айвар, поднимаясь.— Что в этом такого? Конечно, я не могу обещать победу уже сейчас... Я и противника не знаю...
Кэйдар за грохотом в дверь не расслышал его слова, обернулся, недоумённо хмуря брови: "Что он там болтает, этот мараг? Кто вообще дал ему право рот раскрывать?" А Айвар, встретив его взгляд, повторил:
— Я буду биться! Хотя бы ради себя...
— Кто вообще спрашивает твоё мнение, раб?— Кэйдар повернулся к нему всем те-лом, всё ещё держа поднятой сжатую в кулак руку.— Вернись на своё место и сиди там! Я не собираюсь...
Кэйдар не договорил — дверь с грохотом распахнулась, и в сарай буквально ворва-лись воины из охраны. Первый же удар пришёлся Кэйдару в живот, его аж отбросило к стене. Он настолько не ожидал ничего подобного, что даже не успел руками за-крыться. Съехал вниз по стене на пол, получая одновременно пинки под рёбра. За-тих.
— Ну, кто тут ещё чего просил?— Аран смотрел поочерёдно то на Айвара, то на Ли-даса. Другие воины в это время внесли плетёную корзину, накрытую белым поло-тенцем. Уже уходя, один из них швырнул Лидасу чуть ли не в лицо его скомканный плащ, оставленный на улице при встрече с царём.
— Нас здесь отлично принимают. Почёт и уважение,— усмехнулся с горечью Айвар, прислушиваясь к тому, как закрывают на засов двери.
Лидас ничего не сказал, перебрался к Кэйдару, принялся проверять, как он.
Араны принесли им поесть: варёного мяса, мягкого сыра, хлебных лепёшек из дрожжевого теста, в небольшом кожаном мешке с пробкой было пиво, а в глиняной бутыли — ледяная вода.
Но поели они мало. Кэйдар боялся тошноты, больше пил, он даже во время еды держался обособленно. То, что варвар поднял на него руку, в прямом смысле слова разъярило его. Он долго не мог успокоиться, даже этот овечий сарай был тесен ему в его ярости, не имеющей выхода. Но и в двери стучать он больше не решился.
Айвар тоже почти ничего не ел: перед поединком не хотелось нагружаться. Да и голова должна сохранять ясность. Аппетита-то и не было, если честно, но и не есть было нельзя. На голодный желудок быстро ослабеешь, а это ещё хуже.
Лидас провозился с едой дольше всех. Ему трудно было управляться с одной ру-кой. Ни хлеба отломить, ни сыра. Кэйдар не предложил ему свою помощь, а сам Лидас стеснялся попросить.
