От резких порывов ветра они укрылись под стенкой лёгкого дощатого навеса, на открытой круглой площадке, отсыпанной речным песком, остались рабы, слуги, охрана. Все они расступились полукольцом, давая обзор, лишь двое остались стоять в центре друг против друга. Аридис похвастался, плотнее стягивая пальцами края плаща:
— Мой личный телохранитель. Из вольнорождённых... По мнению знающих людей, на сегодняшний день в десятке лучших поединщиков столицы... Всеми видами оружия владеет. Лук, меч, кинжал, секира,— тут же пояснил:— это боевой топор... Копьём бьёт без промаха... Десять лиг в день мне его служба обходится... Но, ду-маю, моя шкура того стоит! Да и престиж...— Аридис рассмеялся, а Магнасий губы поджал. "Ведь на верную смерть послал парня! А покалечит его этот Селавий? Товар не продан, денег не потребуешь... Аридис не из тех, кто торопится свой кошелёк развязывать..."
— Да ты не переживая так за своего варвара!— Аридис угадал мысли Магнасия.— Я посмотрю только, как он двигается, на что способен. А покалечит или убьёт его Селавий, так я тебе оплачу расходы... Он во сколько тебе при покупке обошёлся?
— Двести тридцать монет я за него выложил!— хрипло отозвался Магнасий. Он глаз с площадки не мог отвести, с двух фигур, двигающихся с красотой и изяществом ритуального танца.
— Он вправду так хорош?— Аридис недоверчиво вскинул редкие светлые брови.— За такие-то деньги?
— Я верю Урсалу, а он зря не болтает,— Магнасий чуть отвлёкся, перевёл взгляд на собеседника — краем глаза и заметил, как молнией сверкнуло наточенное лезвие меча в руках варвара. А Аридис, присвистнув удивлённо, шепнул, вытягивая подбородок:
— Ух, ты! Твой-то уже атакует!..
Скрещенные мечи звонко лязгнули, Селавий довольно легко парировал рубящий удар, сам перешёл в атаку.
— Вот, вот смотри сейчас!— Аридис через ткань обоих плащей сдавил Магнасию локоть.— Этот приём он сам придумал... Его меч будет сейчас в животе твоего ви-эла!— Магнасий и разглядеть-то толком ничего не успел, только звон мечей услышал. Варвар, предупреждая колющий удар — смертельный удар в живот! — легко ушёл в бок, отбил оружие противника мечом, повёрнутым плашмя.— Я беру его! Любую цену называй!— Крикнул Аридис обрадованно.
* * *
Гостей к обеду сегодня не ждали, поэтому прислуга накрыла стол в меньшей и не такой парадной зале, как та, где вокруг низкого столика стояли широкие удобные ложа. Айна и Кэйдар уже сидели за столом, Лидас, подходя, лишь отрывок фразы и услышал:
— А тебе... со своим... бояться нечего...— Кэйдар говорил громко, а вот ответная реплика Айны прозвучала беззвучно.
— Я найду её, всё равно найду!— заметив Лидаса, Кэйдар чуть сбавил тон, откинулся на спинку стула, вытянутыми руками упираясь в край стола. Айна сидела, на брата не глядя, глаза, опущенные вниз, наклоненная голова, а пальцы нервно дёргали це-почку на груди, с пластинкой украшения.
Айна редко выходила к общему столу, она вообще почти не появлялась. Бывало, проходили дни, когда Лидас не виделся с ней ни разу. Ни разу! С утра и до ночи! Как мужа его не в чем было упрекнуть, но всё больше Лидасу казалось, что Айна сама избегает его. Она отдалилась ещё больше, чем это было когда-то. Стала какой-то чужой, незнакомой, непонятной, постоянно задумчивой. Перестала шутить и смеять-ся. Даже во взгляде её появилась какая-то незнакомая ранее сосредоточенная серьёз-ность. Вот и сейчас Айна встретила Лидаса всё тем же взглядом, отстранённо-спокойным, равнодушным. Даже не улыбнулась, как бывало, при встрече.
Лидас склонился поцеловать жену, но Айна даже щеки не подставила. Губы косну-лись мягких волос над виском, как раз рядом с тканью лёгкой накидки.
— Добрый день, ну, как ты?— вопрос вырвался сам собой. Лидасу большого труда стоило справиться со смущением.
— Как всегда,— Айна недовольно плечом дёрнула, продолжая смотреть мимо Лидаса.
— Стифоя сказала, ты выйдешь сегодня к обеду. Я принёс тебе подарок. Я давно тебе ничего не дарил...— Лидас положил перед Айной прямо на стол, отодвинув тарелку и салфетку, небольшую резную шкатулку из иданского чёрного дуба. Она одна стоила не меньше тысячи. Но Айна даже глаз не подняла, выдохнула почти беззвучно:
— Спасибо...
— Ты даже не откроешь?! Не посмотришь?!— Лидас удивлённо и разочарованно вскинул брови.
— Я же сказала, спасибо, Лидас!— голос Айны стал выше, а пальцы стиснули цепочку у самого горла так, что суставы побелели.— Я передам его в храм для жертвы...
— В храм?!!— Лидас возмущённо сверкнул глазами.— Этому ожерелью цены нет! Ты только взгляни!— рванул крышку шкатулки.— Это виэлийская работа! Еле нашёл! Ты же любишь такие... виэлийские...
— Не виэлийские, марагские,— перебила его, поправляя, Айна.
— Какая разница?!
— Не дари мне ничего больше!— Айна подняла глаза на Лидаса, глядя ему в самые зрачки, медленно и твёрдо добавила:— Я больше не ношу никаких украшений. Ника-ких, слышишь! Все твои подарки... Всё, что ты дарил... Мне ничего не надо!
— А это как же?— Лидас растерянно моргнул, опустил взгляд ниже, на руку Айны, стиснувшую золотую пластинку с чеканкой узора.
— Это не ты... Это не твоё... Это Айвар...— Айна не договорила, ахнула испуганно, кулаком, стиснувшим пластинку, закрыла рот. А глаза, глядящие на Лидаса снизу, стали просто огромными, заблестели влажно, как в предчувствии слёз.
— Какой Айвар?— Лидас непонимающе нахмурился.— Ты о ком, Айна? Это я дарил тебе... Сразу же после виэлийского похода за Аскальское море... Ещё в прошлом году... Это же она, та самая пластинка с узором,— Лидас протянул раскрытую ла-донь.— Покажи, покажи её ещё раз...
— Нет!!!— Айна резко дёрнула рукой, разрывая тонкую цепочку, кулак стиснутый к груди прижала.— Это — моё!
— Отдай ему!— Кэйдар вмешался, и Айна, глянув на брата, нехотя подчинилась.
— Я сам дарил её тебе, эту безделушку. Хорошо помню. А узор странный, я видел его где-то... Где?— Лидас опять вернул украшение Айне, думал, вспоминая, всего секунду, воскликнул обрадованно:— У Виэла! У него на груди была такая же наколка. Странно, правда?
Кэйдар поморщился, опять этот варвар. Столько времени прошло, а его присутст-вие до сих пор откликается. И Айна ещё та... Давно пора успокоиться и забыть. Тоже мне, любовь, муки сердечные... Хмыкнул насмешливо. Айна и Лидас разом посмот-рели на него.
— Ухмыляешься?— Айна зло сузила глаза, разъярилась мгновенно.— Ухмыляйся, братик, ухмыляйся! У тебя в руках мараг был — не простой воин, царевич! — ты его своими же руками и загубил! Так тебе и надо! И ты — тоже...— перевела глаза на опешившего Лидаса.— Ты никогда ничего не узнаешь! Упустил ты свой шанс единст-венный...
— Ты про что вообще, Айна?— Кэйдар нервно рассмеялся, одним взмахом руки ото-слал всех рабов с дымящимися тарелками вон из зала.
— А ты так и не понял?— Айна тяжело поднялась, одна ладонь — на выпирающем животе, туго натянувшем ткань платья, другая — на спинке стула.— Почти год у вас под носом ходил марагский царевич, а ты, Лидас, искал хотя бы одного марага в Каракасе и в соседних поместьях... А твой телохранитель... Твой Виэл...
— Он был немым,— слабо возразил Лидас.
— Да?! А от кого бы тогда я всё это узнала? Он сам мне рассказывал... Про себя, про свой народ... Ты же сам, Лидас, частенько оставлял его в нашей спальне... Вы все считали его тупой скотиной,— взгляд на Кэйдара,— а хоть кто-нибудь из вас пытался заговорить с ним?
— С рабом?— Кэйдар небрежно хмыкнул.— С рабами не разговаривают, им отдают приказы и следят за их выполнением.
Айна на эти слова никак не отозвалась, смерила Кэйдара долгим взглядом и вышла.
— Лил говорил вообще-то, что это должно было случиться,— первым заговорил Ли-дас, когда они остались с Кэйдаром одни.— Немота — это последствие шока...
— Хватит, Лидас!— Кэйдар скривился, как от зубной боли.— Какой смысл сейчас глину месить? Этого раба, наверно, уже черви доедают... Что толку тогда?
— Не надо было продавать,— упрекнул Лидас и, выдержав яростный взгляд Кэйдара, добавил:— Он принадлежал мне! Это был мой телохранитель...
— Ты сам виноват!— Кэйдар сам пошёл в атаку.— Если б ты позволил мне допросить его... Просто разрешил бы! Мы бы давно уже знали всю правду...
— Конечно, я теперь ещё и виноват,— Лидас не спешил отступать, смотрел на Кэйда-ра смело, будто верил сам в собственную правоту. А ведь бывало, растеряется так, слова в ответ на насмешку не услышишь. А тут такая нападка...
— С самого начала было ясно, что он не был виэлом. Ты сам говорил про его меч, марагский, кстати... Если б ты просто не вмешивался в чужие дела... Не распоря-жался чужой собственностью, как своей, без спроса...
— Я тебя должен был спрашивать?— Кэйдар коротко и зло хохотнул.— Если б этот раб принадлежал мне, я б его быстро научил говорить. А ты же? Ты... как баба! Ничего не можешь сам...
— Что?!!— Один шаг — и Лидас оказался перед Кэйдаром. Так решительно надвинул-ся, будто хотел ударить. Даже кулаки стиснул. Его остановило одно: взгляд Кэйдара, глядящий спокойно, без всякого страха, но и не приглашающий, а всё же удивлён-ный. Да, он не ожидал подобного от своего зятя. Никогда не думал, что тот может выйти из себя настолько, чтоб кинуться в драку. И с кем? С братом жены! С буду-щим Наследником! Ведь опасался же всегда, будто заведомо зная, что слабее.
— Меня упрекаешь?— Кэйдар с ухмылкой отвёл-таки глаза.— А жену свою спросить не хочешь, что общего у неё с твоим телохранителем? Какие такие общие темы для разговора?
И вообще! Она же знала, что ты выведываешь всё про этот народ, почему тогда не сказала? Почему скрыла?
Лидас отступил, немного отодвинулся, стоял посреди залы, дыша всей грудью, так, что плечи при каждом вдохе поднимались. Пытался успокоиться! Ждал молча, пока дыхание не стало ровным, и только после этого вышел вон.
"Ну, всё, сестрёнка! Будь ты неладна!.. Ты и твой язык болтливый!.. Вот и объяс-няй ему теперь всё сама... Как хочешь, так и выкручивайся... И почему я один дол-жен думать о честном имени нашей семьи?.. И варвар этот проклятый!.. Три месяца его уже здесь нет, а всё отдаётся... Это ж надо, какая сволочь!.. А ведь я всегда, с самого начала, был уверен, что он не так прост, как это могло казаться... То Айна в него "влюбляется",— фыркнул, не сумев сдержать насмешки,— то теперь он же ещё и марагский царевич... О, дак он же и есть тогда тот жених! Муж моей Ириды!..— при мысли об этом Кэйдар аж моргнул несколько раз изумлённо.— Надо же! Больше года жили, считай, бок о бок во Дворце, а она до сих пор уверена, что он погиб в ту ночь, в ночь их свадьбы..."— Кэйдар встретился с рабом глазами, и тот, опустив голову, спросил несмело:
— Прикажете подавать обед?
— Да, выносите!.. Но, кажется, на этот раз я буду за столом один...
* * *
Лидас остановился у неё за спиной, стоял молча, глядел, как Айна раздражённо передвигает баночки на туалетном столике. Подняла глаза, встретилась с мутным отражением мужа в бронзовом зеркале, спросила или — скорее! — приказала:
— Ну, сказать что-то хочешь? Говори — и уходи! Я никого не хочу видеть...
— Ты знала! Знала, что он — мараг!— выдохнул Лидас. Он был возмущён и удивлён одновременно, даже голос его дрожал от возмущения. Айна — напротив! — казалась спокойной. Но только казалась, движения-то как раз и выдавали её раздражение и нервозность.
— И что из того? Не всё ли равно? Я много о чём говорю со своей прислугой. С рабами... И твой телохранитель...
— Он был немым!— перебил Айну Лидас, порывисто вцепившись пальцами в спинку кресла.
— Был! Ты же сам говорил однажды, что это со временем пройдёт. И Лил говорил...
— Да нет же!— выкрикнул Лидас. Таким сердитым он не был ещё ни разу. Всё его возмущение рвалось наружу, искало выхода, а Айна всеми силами пыталась сделать вид, будто не видит этого, будто не понимает ничего.— Почему ты молчала?! Ты же знала, как это важно для меня!.. И вообще, это твоё отношение ко мне, к моим делам и заботам, ко всему, что связано со мной... Раньше ты хоть делала вид, что я что-то значу для тебя, а сейчас... сейчас... Это твоё равнодушие... Почему? Что я сделал не так? В чём я виноват опять? В чём?!..
Голос его сорвался, потерял звучание, Лидас смолк, хватая воздух губами. Айне даже показалось, что она слышит в его голосе скрытые слёзы. Попросила испуганно:
— Не надо, Лидас!.. Не надо, прошу тебя...— Его страдания, его отчаяние были близ-ки и понятны ей сейчас, после всего пережитого.
— Лидас, я не хочу, чтоб ты страдал и мучился по моей вине,— заговорила не сразу, будто долго собиралась с силами, и говорила тоже медленно, мысленно взвешивая каждое слово. Обидеть Лидаса ещё больше ей не хотелось. Но и всю правду о связи с телохранителем она открыть тоже не могла. Не потому даже, что обещала брату, больше её заботила судьба ребёнка. А если Лидас будет знать о своём сомнительном отцовстве, то как это отразится в дальнейшем? После родов?— Вспомни нашу свадь-бу. Ни ты, ни я... Разве мы видели друг друга до свадьбы? Этого хотели наши роди-тели, и нам пришлось подчиниться... Я знаю, многие так и женятся, по воле родите-лей, знакомятся только при помолвке... И живут до старости, детей рожают...
Я тоже думала, что так же буду жить. Мне в какой-то мере даже повезло: мой муж молод, симпатичен и царевич по рождению,— Лидас подался вперёд, хватая воздух ртом, — сказать что-то хотел, вмешаться. Айна остановила его взмахом руки, про-должила, всё также глядя в лицо отражённому в зеркале Лидасу:— Будучи замужней женщиной, я не верила в любовь. Все эти поэтические штучки, помнишь? Они не вызывали у меня ничего, кроме смеха. И ты — тоже! Приятно, конечно, что у тебя, как и у всех, есть муж. Не просто мужчина рядом, а тот, который готов ради тебя на любую глупость. Только прикажи! Не скрою, мне нравилось испытывать тебя... Мучить, делать больно!.. Теперь я понимаю, что не имею на это никакого права. Ни малейшего, понимаешь!— Запрокинула голову, чуть крутанулась, пытаясь увидеть Лидаса, увидеть его лицо, его глаза, прочитать в них скрытый ответ на сказанные слова.— Я не имею права играть с твоими чувствами... Я не имею права сама играть в любовь. Придумывать какие-то там чувства, видеть ревность там, где её нет, и счи-тать это заменой любви.
Почти шесть лет мы с тобой вместе, у нас через полтора месяца ребёнок родится, но я не могу сказать тебе тех слов, которые связывают мужа и жену. Я не могу заста-вить себя полюбить тебя, несмотря на то, что из большинства знакомых мне мужчин ты, Лидас, больше их всех достоин быть любимым. Зачем мне обманывать тебя?
И вообще, наша свадьба — это одна большая ошибка. Все эти долгие пять лет я мучила тебя, а ты своей привязанностью был на моих руках крепче верёвки.
Не пора ли нам освободиться друг от друга? Нет, я не требую развода, не прошу тебя о нём. Можно оставить всё, как есть, — внешне! — но дать друг другу свободу.
Как видишь, я не ревную тебя к своей служанке. А ведь она любит тебя, в отличие от меня, искренне и всем сердцем. Я не ревную тебя, не требую от тебя ничего. Ни-чего! Единственное, молю, Лидас, не требуй и ты от меня больше, чем я могу дать сама.
