— Айвар, сын Дианора,— ответил с достоинством, но без вызова. Не знал, чего хочет от него царь, но ни страха, ни беспокойства не выказал — еле-еле сдержался.
— Необычное имя для ми-арана,— заметил Даймар. "Почему?"— чуть не задал встречный вопрос Айвар, но вовремя сдержался. А царь снова оглядел его с головы до ног ещё более внимательным взглядом.— Я как ни спрошу Айгамата Бесчастного, ты всё болен и болен, а тут, гляжу, в моём доме в моём дворе, даже за один стол, как гость желанный, угодил. Хитрый ты, малый!— Даймар усмехнулся, пряча усмешку за длинными, с проседью усами.— Даром, что мараг.
— Ваш сын, господин, царевич Дайгас, позвал меня с собой,— отозвался Айвар, сам чувствуя, как громко, почти дерзко, звучит его голос. Его задел этот тон и усмешка, с какой произнёс аран последнее слово. Будто, назвав марагом, оскорбить хотел.
— Знаю! Я всё знаю!— Даймар тоже чуть голос повысил, указывая собеседнику его место.— И про то, что ты работал с ним в кузне. И про то, что за дружка своего у Дайгаса просил... Просил жизнь сохранить тому ворогу беглому!
Айвар растерялся даже. Ведь он же не просил, не просил за Кэйдара. Его просто поняли не так.
— Этот ми-аран был господином твоим, я и это знаю. Ты потому, мараг, и вышел за него на ритуальный поединок. Но теперь ты мой раб и будешь подчиняться мне, мне — и только!
"Дождался! Предупреждал тебя старик! Так ты же нет, самый умный. Всё привык по-своему делать!"
— Айгамат тебя достаточно и кормил, и поил, и выхаживал. Хватит старого объе-дать! Пора и поработать. Будешь с этого дня у меня на хозяйстве, при кузнице. Что Дайгас прикажет, то и делать будешь. Понятно, раб?
Айвар не ответил, только моргнул под натиском этих слов и хозяйского тона, не терпящего неповиновения.
— В поединке ты заработал себе и дружкам своим жизнь, но не свободу. Попро-буешь сбежать — сам видел, что будет.
— Я — воин, царь, — не раб!— возразить попытался Айвар.— Я доказал это в том по-единке...
— Взятый в плен — всегда раб, будь он хоть трижды царевич!— Ясно было, на кого намекает тут царь Даймар.— Рабу не место за господским столом, и это тоже запомни! Я ещё и Дайгасу скажу, чтоб он не позволял с тобой лишнего...
Айвар взгляд отвёл, слова Даймара, его приказ наповал буквально сразили. Не ожидал он такого. Теперь в одном дворе, под одной крышей жить придётся и с Кэй-даром, и с Лидасом. А как хорошо поначалу устроился. Без всяких забот.
Надо будет сходить Айгамата предупредить, чтоб не ждал больше, да плащ свой забрать. Всё! Начинается у тебя теперь новая жизнь, интереснее прежней.
Айвар губу закусил, задумался, а царь Даймар, потеряв к нему интерес, крикнул:
— Дайрил, ты что так осторожничаешь, прямо? Где твой удар, ну?! Да выше же бе-ри, выше!
* * *
Так, главное, ничего не забыть. Странное дело, прожил с Айгаматом всего ниче-го, а сколько всякого уже накопилось, всяких разных мелочей. Тёплый плащ с брон-зовой красивой застёжкой — подарок Лила. Айвар сунул его скомканным в мешок, туда же положил узкими ремнями нарезанную кожу. Начал шить перевязь для меча, даже успел сделать к ней пряжку, придётся доводить до ума уже в другом месте. А может, и не придётся, кто знает? ещё не забыть иглу и моток суровых ниток. Их щедрой рукой подарил старик аран, не очень-то понимающий, зачем нужна перевязь для меча, если меча нет.
Сам Айгамат сидел на невысокой скамеечке у очага, со стороны наблюдал за сбо-рами с непонятной тревогой на лице. Спросил, наконец:
— Ты уходишь?
— Да,— бросил через плечо Айвар. Он уже почти минуту присматривался к ножу. Удобная ручка, острое лезвие, заточку держит очень хорошо. Нет, не стал брать — это уже будет кражей.— Царь распорядился... Теперь я буду жить у него... работать в кузнице...
— Но ты ещё не настолько здоров!— Айгамат руками всплеснул.— А если рана откро-ется? Ты собственной кровью захлебнёшься...
Айвар повернулся к арану лицом, затягивал завязки мешка, не глядя, а сам смотрел на старика.
— Я отлично себя чувствую. Спасибо вам за помощь.
— Да подожди ты! Прям бежать уже собрался,— Айгамат подошёл к нему, нетерпе-ливый жест руками подкрепил коротким:— Покажи, как там у тебя!
Айвар взгляд отвёл, поджимая губы. Ну, ведь здоров же! Сколько ещё можно?
Мешок бросил под ноги, принялся вытягивать из-за пояса низ рубахи.
Аран прощупал свежий жуткий шрам подушечками пальцев, снова, как тогда, на-крыл место ранения ладонью, второй рукой держал за запястье, будто боялся, что Айвар сбежать попробует. Прошептал, глядя в пол, прислушиваясь:
— Сердце ровно бьётся. И впрямь, как у здорового. А вот в лёгком...— Головой по-качал сокрушённо, поднимая строгие серые глаза на Айвара.— С такой раной ни простывать, ни мёрзнуть нельзя. Ноги намочить хватит — и кровью кашлять начнёшь.
Айвар фыркнул нетерпеливо. Не привык он к такой заботе. С детства почти не бо-лел, и сейчас чувствовал себя отлично. Не понимал этой тревоги арана и не разделял её совсем.
— Беречься тебе надо, вот что!— Айгамат будто и не заметил его возмущения, руки опустив, посмотрел на Айвара всё с той же тревогой.— Лёгкие слабые совсем... А ты молотом махать? Сажей дышать? Жаром угольным? Нет!— Головой покачал.— Нельзя тебе, слышишь. Будь ты сыном моим, запретил бы!
— На мой век хватит!— Айвар пошутить попытался, но старик смотрел серьёзно, с укором даже.
— Предупреждал я тебя? Предупреждал! Нечего было по людям шастать. Жил бы со мной тихо, лечился... Так нет же! Царю на глаза попался. Ещё и Айнур с тебя спросит... Ох, парень-парень!— Айгамат снова головой покачал.— Никогда вы никого не слушаете. Всё сами! Сами по себе...
— Какая разница?— Айвар не выдержал, возмутился.— Он бы всё равно про меня не забыл. Что толку прятаться тогда? Да я и не собирался...— не договорил, понимая, что последние слова вырвались против воли, отвёл глаза.
— Не собирался оставаться здесь на всю жизнь? Так, да?— Айгамат рассмеялся хри-плым старческим смехом.— Ты попробуешь сбежать, я знаю. При том, что это невоз-можно. Тому, кто не знает троп через перевал, никогда не найти дороги.
— Ничего, я попробую!— Айвар подхватил мешок с пола, перекинул через плечо с явным намерением уходить.
— Так же, как один из твоих друзей?
Айвар нахмурился недовольно. Странное дело: этот старик, со стороны посмот-реть, редко где бывает, но в курсе всех последних новостей.
— Они не друзья мне вовсе! Я был проводником у них всего лишь.
— Конечно же. Всё это — не моё дело. Но зачем так торопиться? Я думал, ты оста-нешься со мной на обед.
— Я и так достаточно долго прожил с вами. Объедал вас, как сказал царь,— Айвар усмехнулся, пятернёй сгребая волосы, попадающие в глаза.— Мне лучше идти...
— Тогда подожди... Подожди, я сейчас,— Аран засуетился, стянул с полки бутыль, в которую когда-то не так давно сливал целебную чёрную воду, принялся наливать её в небольшие мехи.— Ты возьмёшь её с собой, будешь лечиться, будешь продолжать лечиться... Будешь пить каждый день утром и вечером... Как я давал тебе по пол-кружки. Хорошо? Ты обещаешь? Будешь беречься?
— Зачем вы это делаете?— спросил Айвар, с удивлением глядя на старика.— Лечили меня... Выхаживали зачем? Ми-арана и марага, к тому же... Вы ведь ненавидите марагов! А мой отец... Дайанор, так вы его называли, да? Это он украл вашу жрицу!
— Мне приказали лечить тебя, ми-аран, пока ты не встанешь на ноги или не ум-рёшь... Царь приказал... Я просто выполнял приказ,— Айгамат отвечал неохотно, плотно закупорив мехи, связывал порванный ремешок узловатыми, но чуткими пальцами.— Я много своих сил потратил на то, чтоб ты жил, много времени... Друго-му этого не объяснить. Но сейчас я не хотел бы, чтоб мой труд, мои старания были напрасными...
У меня не было сына, лишь дочка, но, помогая другим, я верю, что живу не зря. Ты поймёшь, когда станешь старше, что это такое...
Айвар долго смотрел Айгамату в лицо, смотрел, не моргая, и тут вдруг спросил, неожиданно и совсем о другом:
— Царь Даймар назвал вас Бессчастным. Почему?
Старый аран беззвучно рассмеялся, пытаясь за этим смехом скрыть смущение.
— Несчастный, лишённый благословения, неудачливый, теперь ещё и бессчаст-ный... Как меня только ни называют за глаза. Ко мне и за помощью не многие при-ходят... В крайнем случае только. Или по бедности своей...
Ты ничего не знаешь, да и знать не стоит. Зачем тебе знать обо мне?
— А зачем тогда вы интересовались моим прошлым? Любопытство! Одно лишь любопытство!
Айгамат снова рассмеялся.
— Я мог бы помочь тебе советом, но ты-то чем можешь мне помочь? Ничем! Я уже прожил свою жизнь, её поздно менять. Все эти неприятности — это моя судьба! Да, я не стал главным жрецом, любимая женщина предпочла мне родного брата, а трое моих сыновей умерли ещё во младенчестве... Все считают, что я приношу неудачу другим, делюсь ею с теми, кто рядом... И ты тоже, наверное, так думаешь? Но мне всё равно, что думают другие! Всё равно, что ты обо мне думаешь!
Он говорил громко, со злостью, с гневом, сверкая потемневшими глазами из-под седых бровей. Говорил таким тоном, будто обвинял в чём-то Айвара. И Айвар расте-рялся, даже отступил на шаг. Таким старика он ещё не видел. А Айгамат вдруг по-бледнел разом, качнулся на ослабевших ногах, теряя равновесие, а свободной рукой схватился за сердце.
— Что с вами?— Айвар подхватил старика под локоть, придержал с неожиданной для них обоих заботой.
— Это... это пройдёт... сейчас... пройдёт...— Айгамат дышал с хрипом, хватая воз-дух открытым ртом, без сил опустился на скамеечку.
— Вам самому нужна помощь,— улыбнулся Айвар, видя, что аран потихонечку при-ходит в себя.— Вы сами-то пьёте эту свою воду?
— Она не поможет мне. Это сердце. Это ещё одна моя неудача... неудача с самого моего рождения. Слабое сердце,— Айгамат отклонился назад, спиной к холодной каменной стене пещеры.— Из-за него я не могу таскать ничего тяжёлого, работать за плугом... Наколоть дров для очага и то не за один раз... Одышка, слабость, испари-на... Я не стал воином, из меня получился плохой хозяин... Люди правы: я несчаст-лив. Но жалеть себя я не собираюсь, и тебе не позволю.
— Больное сердце, а вы живёте один,— Айвар глядел на арана сверху с изумлением. Как долго они прожили вместе, но только сейчас Айгамат показал своё истинное лицо, свою судьбу раскрыл перед чужаком.
— Моя внучка навещает меня каждый день. Моя Айгата, она помогает мне во всём... Помогала лечить тебя...— Аран улыбнулся ласковой добродушной улыбкой.— И ты... ты тоже, если хочешь, можешь приходить ко мне в любое время... если не боишься...
— Неудачливости?— Айвар усмехнулся.— Таким я б и сам с кем угодно поделился!
Аран рассмеялся в ответ на эти слова, но ещё с опаской, держась правой рукой за левую сторону груди. протянув наполненные водой мехи, сказал:
— Возьми, не забудь. Тебе надо лечиться... Твоя лучшая судьба ещё ждёт тебя, ты вспомнишь меня, когда это случится. А сейчас иди. Иди! И приходи, когда нужна будет помощь. Я всегда буду рад тебе и твоим друзьям...
* * *
Высокий вороной жеребец испуганно косил глазом, нервно всхрапывал, оглядыва-ясь назад. Дайгас ковал ему заднюю ногу, ту, что с белым носочком, зажав коленями, тюкал молотком, прибивая подкову к копыту толстыми гвоздями с головкой без шляпки.
Астасий, помощник и ученик, помогал ему, то подавая гвозди, то принимая моло-ток. Последним подал специальный нож, подрезать копыто.
Айвар держал коня за ремень уздечки, проходивший через лоб, другой рукой гла-дил по лоснящейся гибкой шее. Шептал почти беззвучно, успокаивая:
— Хороший мальчик... Красивый мальчик... Не бойся, тут нечего бояться... Это не страшно и даже не больно...
Жеребец и правду был красив. Чёрный почти весь, белой была лишь правая задняя нога и небольшая звездочка на лбу. Изящная голова с тонко вырезанными ноздрями, волнистая грива и очень коротко подрезанная чёлка. Плавного изгиба спина и длин-ный почти до земли хвост. Аккуратные копыта и лёгкая поступь.
Дайгас выпрямился, расправил затекшие плечи.
— Хорош, красавец!— рассмеялся.— Ещё одну подкову приладим — и всё!— Потрепал коня по гладкому крупу.— Будешь Дайрила по таким тропам возить, каких в жизни не видывал.
— Хороший конь,— поддержал арана Айвар,— статный.
— Да, отец в прошлом году купил его у северных вайдаров. Обменял на отличный меч моей работы.
— Вы торгуете с вайдарами? А я думал, вы никуда не выходите отсюда, из этой до-лины.
— На севере горы сходят на нет. Там мы проходим спокойно. И вайдары, степные пастухи, они сами называют себя так, любят наше оружие, наше золото, наше желе-зо. Мы покупаем у них лошадей и рабов, зерно, мёд, кожи... С некоторыми племе-нами даже воюем... Они боятся нас, потомков Моха...— Дайгас говорил, а сам в это время очищал от засохшей грязи стрелку копыта.
— А с этой стороны гор? Почему другие племена в этих горах ничего не знают о вас?— спросил Айвар, сверху глядя на арана. Мальчишка-помощник стоял рядом, не прислушиваясь к их разговору, он скучал.
— Мы знаем тропы, но никогда не пересекаем пределы зримого мира. Каменная стена охраняет нас. И все пути стережёт великий Мох. Иногда лишь Он пропускает в наш мир таких, как вы, чужаков, но все они несут на себе печать несчастья... поэто-му всех их обычно жертвуют Моху. Я лично до вас помню всего одного, кого оста-вили жить после ритуального поединка.
— Марага Дайанора?— усмехнулся Айвар.
— Да, его. Это Айгамат рассказывал тебе о нём, о твоём родиче?— Дайгас взглянул на Айвара снизу, узкий ремешок, перехватывающий волосы, не давал попадать им в глаза и мешать при работе.— Да, он лучше многих знал этого Дайанора, он тоже вы-хаживал его после ранения... Это всё было почти тридцать лет назад, я тогда совсем ещё мальчишкой был... Только-только кузнечному ремеслу обучаться начал... Но как сейчас помню этого марага за наковальней. Вот уж кто толк имел в этих делах! Он, помню, меч тогда выковал... Его Сактанур, кузнец наш, учил, как сталь закаливать, а он, оказывается, и сам много чего знал... Меч его, как чудо, многие смотреть приходили... красивый, помню, с травлёным узором... из тёмных линий по светлому фону... Да, красивый!— Дайгас выпрямился со вздохом.— Его царю нашему этот мараг в виде подарка преподнёс... Он до сих пор у отца... служит...— Аран перевёл глаза на своего помощника, приказал:— Ну, что стоишь, рот разинув? Тащи подкову-то!
Мальчишка в кузницу бегом сорвался, вернулся быстро, с щипцами, а в них — под-кова раскалённая.
Жеребчик неладное почуял, рванулся из рук. Хорошо, что за поводья крепко был к коновязи привязан. Айвар удержал коня обеими руками, голову пониже пригнул, чтоб глаза закрыть, прошептал:
— Тише, дурень... Это уже последняя...
Дайгас, ловко перехватив подкову в свои руки, сам приложил её к копыту. Да, в этом деле сноровка нужна. Чтоб не передержать, не подпалить живого мяса.
Астасий коню ногу придержал, обмотанную ремнём по путовому суставу, жеребец только задрожал всем телом, вдыхая едкий дым с запахом жжёного рога.
