— Человек не может жить одним прошлым. Почти полтора года прошло — достаточ-ный срок, как я думаю, для того, чтоб понять, что твоя прежняя жизнь никогда уже не вернётся,— заговорил Кэйдар, в задумчивости растирая пальцы. Она опять не будет слушать, отгородится высокомерным молчанием. Но Ирида ответила:
— А мне не к чему и не к кому возвращаться! У меня нет никого больше, кроме сына...
— Да, я своими руками убил твоего отца, подло и вероломно захватил твоё селение и так далее!— перебил Ириду Кэйдар.— Давно известная песня!
У нас был честный поединок! Если б он остался жив, погиб бы я... Твой отец умер как воин. Если б он не погиб тогда, его бы принесли в жертву... Его сердце сгорело бы на жертвеннике в очищающем пламени...
Как думаешь,— перевёл глаза на Ириду,— какую из смертей предпочёл бы твой отец?
— Это не оправдание!— Ирида фыркнула возмущённо, передёрнула плечами.
— Конечно!— Кэйдар поднялся, но не ушёл, остановился посреди комнаты, стоял, положив руки на пояс.— Я виноват во всём, что с тобой происходит. И всегда буду виноват!.. Так проще — винить одного человека!
— А кто, как не вы, господин, виновны во всём?— Ирида смотрела на него снизу, сидя на невысоком стульчике, крепко держала мальчика обеими руками.— Зачем вы искали меня? Не надо было нас искать, слышите?.. Так у меня была своя жизнь, свои друзья и знакомые, свои дела и заботы, а здесь... Здесь вся моя жизнь подчинена вам, только вам. По вашему приказу я стала нянькой и кормилицей собственного ребёнка... Он перестал быть моим, он теперь возможный Наследник — и только! Даже имя вы меняете ему по своему усмотрению...
Я лишена всего... О всякой малости мне приходится просить у Альвиты... Масло для светильника, ещё одна бутылочка для молока... Свежая пелёнка для Тирона... Да мало ли? Я погулять не могу с ним выйти, чтоб за мной не следили, не сопровож-дали!.. Не указывали, куда мне идти...
— Это были мои распоряжения. Думаешь, я так рад был слышать, что ты сбежала из Дворца из-под носа у слуг и охраны? Хочешь, чтоб я позволил тебе попробовать снова?
— А если я дам слово?— предложила осторожно Ирида после почти минутного мол-чания.— Если я поклянусь, что не сбегу отсюда?
— Я привык верить только тем обещаниям, которые даю сам!
— Из этого города всё равно не уйти, так какая тогда разница?— Ирида пожала пле-чами, отвернулась, глядя на почерневшие угля жаровни. Да, она просила невозмож-ного. И у кого? У самого Кэйдара! Он никогда не пойдёт на уступки. Он не способен на это!..
— Хорошо! Я поговорю с Альвитой...— но он согласился! Правда, не сразу, после мучительной внутренней борьбы, почти не отразившейся на его лице с высокомерно поднятым подбородком.— Я разрешаю тебе гулять с ребёнком, но так, чтобы он не простыл...
— Конечно!— Ирида поцеловала сжатый кулачок Тирона, пряча довольную улыбку. Это была победа! Маленькая победа над чёрствым сердцем господином! Подождите, господин Кэйдар, вы ещё узнаете, каково это: уступить женщине!
— Это всё?— он спросил таким тоном, будто уже пожалел о том, что согласился.— Больше ничего?
— Мне хотелось бы проведать Мирну и Тутала...
— Кого?— Кэйдар глянул на неё с таким выражением на лице, как если бы не рас-слышал или просто не понял, о ком речь.
— Тех стариков из храма... Я не видела их уже больше двух недель...
— Что?!!— Кэйдар глаза раскрыл изумлённо.
— Я вернусь! Обязательно вернусь! Обещаю! Вы знаете уже, где меня искать...
Он думал ещё дольше. Он не умел давать пустых обещаний. Смотрел на Ириду, видел её глаза, озарённые надеждой. У неё лицо в эту минуту потеряло свою отчуж-дённо-каменную твёрдость. Будто маски лишилось. Стало ещё красивее. Кэйдар ни разу не видел её такой. Ни разу, с тех пор, как они узнали друг друга.
— Ладно,— согласился неохотно, продолжая смотреть на Ириду немигающим взгля-дом. Она смутилась под этим взглядом, украдкой глянула на пряжки своего паттия, сперва на левую, затем — на правую: не расстегнулись ли. Чего он так смотрит?— Но не сегодня и не завтра. Когда хоть немного потеплеет на улице...
— Конечно же!— Ирида чуть не пела. Мать Благодетельница, она никогда не была так довольно визитом Кэйдара. Закружилась по комнате, радостно смеясь и целуя своего Тирона в щёки, в глаза, в лоб, в подбородок, как только они остались одни.— Мы пойдём с тобой в сад, слышишь? Завтра же мама покажет тебе то, чего ты ещё не видел ни разу... Настоящие деревья! Они пока без листьев, но тоже красивые... А Кипарисы, они зелёные даже зимой...
За пять месяцев жизни за стенами Дворца Ирида научилась тому, на что в другом случае потратила бы годы. Она знала, как ласковой улыбкой и умоляющим взглядом можно заставить на оставшуюся монетку купить рыбину подороже или получить лишнюю чашку муки. Как, отвечая шутками на заигрывания торговца шерстью, выпросить лишний день отсрочки. И пользуясь своим опытом, она добилась от Кэй-дара большего, чем ожидала сама, чем он и сам от себя ожидал...
Тут было, чему порадоваться, это точно!
* * *
Стифоя не могла ошибиться! Она не имела права так ошибаться!.. Как та, кто тоже любит и любим, она не даст страдать другой. Айна молилась Нэйт и особенно Ми-лис, эта богиня всегда хранит влюблённых.
"Сегодня днём, после завтрака,— так сказала Стифоя,— они будут обсуждать подроб-ности предстоящей экспедиции". А самое главное — будет присутствовать Айвар. Он тоже будет с ними!
Айна беззвучно стонала от бессилия сквозь плотно стиснутые зубы, прижимая спящего Римаса к груди, медленным шагом беспечно прогуливающейся мамочки ходила по коридорам первого этажа. Боялась упустить из виду лестницу вниз, в подземную тюрьму. Отсюда он должен будет появиться. Только когда? Почему они так долго? Время завтракать уже давно прошло. Это же не парадный обед!
Здесь в такое время прислуга появлялась редко, только из прачечной — третья дверь отсюда вдоль по коридору — доносились негромкие голоса женщин. Когда какая-нибудь из рабынь выходила в окружении пара и с корзиной сырого белья на плече, Айна отступала в тень, где коридор заканчивался тупиком. Здесь даже светильника не было, холодный воздух поднимался по лестнице, морозил колени и открытые по локоть руки. Это хорошо ещё, что, уходя, закутала Римаса в шерстяное одеяльце, а то бы он тут вообще продрог.
Ребёнок тихо посапывал во сне, подрагивал длинными ресницами. Айна часто смотрела ему в лицо, задавая один и тот же вопрос: "Что будет с тобой, мальчик мой? Что будет с нами обоими?!" Это сейчас они все заняты своей поездкой, а по-том, когда вернутся, Лидас, а Кэйдар — тем более — вспомнят о нас. И что тогда? Хватит ли мне сил защитить нас? И как отнесётся ко всему Отец? Могу ли я рассчи-тывать на Его покровительство? Нам же так мало с тобой надо, малыш, правда же? Лишь бы не обижали, не разлучали, позволили жить в самом глухом, в самом заху-далом поместье... Пускай они тут власть верховную делят, как хотят, нам с тобой всё равно...
Задумалась и не заметила сразу, как ОН появился в окружении двух воинов из внутренней охраны. Бросилась по коридору с криком:
— Стойте! Подождите!.. Да стойте же, вам говорят!..
Никого не видела больше, не замечала удивлённые лица конвойных, оголённые клинки мечей, как если бы сопровождали опасного преступника. Смотрела лишь на Айвара, на него одного. А он медленно повернулся на её крик всем телом — оборван-ный, грязный, измождённый до невозможности — он, её Айвар.
— Нам поговорить, недолго... Отойдите!— приказала охране запыхавшимся голосом; в их сторону даже не глянула, боялась глаза отвести от милого лица, будто мог он растаять вместе с клубами мыльного пара.
— Айвар, родненький мой...— зашептала торопливо, сама чуть не плача, прижавшись к его груди, к плечу головой.— Какой ты худенький стал совсем...— Щекой потёрлась о ворот разорванной до самого низа рубахи.
— Вы здесь, госпожа?!— Он смотрел изумлённо, но с искренней радостью, а ведь раньше всегда был сдержан с ней в своих чувствах.— Простите, я не узнал вас сразу,— говорил едва слышно глухим посаженным голосом, смотрел в лицо, не отводя взгля-да, в котором — мёртвое море тупой безысходности. Как у смертельно раненного животного. Такой взгляд однажды — всего однажды! — Айна видела у своего Отца, когда Он думал, что находится один в Зале.
— Айвар... Живой... Живой, мой мальчик...— повторяла Айна, чувствуя, как по лицу катятся горячие бессильные слёзы.
— Не надо, госпожа... Не надо, прошу вас...— Айвар осторожно коснулся её щеки рукой, обмотанной грязной тряпкой с полуразвязавшимися длинными завязками узла. Охранники отреагировали на это движение мгновенно: отдёрнули марага назад, прочь, подальше от Айны.
— Отпустите его!— крикнула та яростно.— Уберите от него свои лапы!..
От этого крика проснулся Римас, недовольно расхныкался своим слабеньким голо-ском, и Айвар опустил взгляд вниз: с лица Айны на свёрток в её руках. Улыбнулся сухими растрескавшимися губами, попросил, почти умоляя:
— Посмотреть можно?..
Айна шагнула ближе, откинула уголок одеяла — Римас, вдохнув холодный сырой воздух, тут же примолк озадаченно, смешно хмуря тёмные бровки.
— Хорошенький...— поднял глаза на Айну.— Мальчик, да?
— Римас,— Айна торопливо кивнула головой.— Ты ведь не знаешь ничего и ничего не помнишь... Он слабенький родился... немного раньше срока... Я тогда...
— Он на меня похож...— В ответ на это замечание Айна растерянно примолкла. Ещё раз пристально вгляделась Айвару в лицо. Отец Небесный! Она и сама в эту минуту была готова поверить в его слова. А как же тогда сходство с Лидасом? Это он — отец! Он — законный муж!.. Как ни трудно это признать...
— Они знают про нас... Берегись, Айвар!.. И Лидас, и Кэйдар — оба знают всё...— сменила тему сама.— Прости меня, Айвар... Я одна виновата во всём... Прости...
— Не надо, госпожа...— Он подчинился охраннику, подтолкнувшему его в плечо. Проходя мимо, сколько мог, глядел ей в глаза, слабо-слабо улыбаясь. Айна шагнула следом — догнать, защитить, не дать обидеть — и почему-то остановилась, сделав всего несколько шагов. Поняла вдруг со всей остротой, что не может она ничего сделать, не сможет исправить. Единственное, что ещё можно было сделать, это по-просить прощения за всё, — но и его она уже попросила.
— Я буду молиться за тебя, всем богам молиться...— пообещала, хоть и не мог Айвар её услышать отсюда, а Айна провожала его сутуло понурую фигуру до тех пор, пока они не повернули за угол. Только после этого и расплакалась по-настоящему...
___________________
Кэйдар, Лидас и ещё какой-то третий, немолодой и глядящий исподлобья с внима-тельным любопытством — под откровенно-враждебными взглядами их троих Айвар чувствовал себя голым. Знакомое ощущение. Как на невольничьем рынке. Но стыда и смущения за собственный вид он не испытывал. Да, сто лет не мытый, не бритый, и одежонка — одно название... Сам чувствовал исходящий от себя запах грязи, крови, пыток и боли — тюремный запах. И всё равно смотрел прямо, на Кэйдара, сидящего за столом как раз напротив.
Перерисованная на больший кусок пергамента карта лежала, разложенная перед ними. Айвар вспомнил, правда, очень смутно, что раньше уже видел её... Да, её, только маленькую, пихали ему под нос... Сам Кэйдар и показывал... И что-то кричал сверху, чего-то требовал показать.
— Ну,— Кэйдар понял, куда он смотрит,— замечания есть?
— Я поднимался и выше,— ответил Айвар, сквозь пряди грязных слипшихся волос глядя на него, а потом — на карту.— Здесь даже нет этого перевала...
— Вот ты нас туда и проводишь!— Айвар перевёл взгляд на Лидаса, встретился с ним глазами и опустил голову. Его взгляд он чувствовал особенно остро. Перед ним единственным он был виноват, и он был единственный, кто относился к нему по-человечески. После всего можно лишь гадать, какую из смертей приготовил ему Лидас.
— Для начала я хотел бы знать, что будет со мной... После... После всего...— Айвар снова посмотрел на Кэйдара. Он вообще старался видеть только их лица и не заме-чать не убранные со стола остатки завтрака. Блюдо с цыплятами, запечёнными с сыром, осталось почти не тронутым. Мать Милосердная! А ты сам уже какую неде-лю на сухих корках перебиваешься! Конечно! Спасибо скажи, что жив ещё остался. Но это не надолго...
— И ты, гад, ещё условия собрался ставить!— Кэйдар раздражённо передвинулся на стуле, стиснутые кулаки положил перед собой на стол.— Тебе мало? Ликсос ждёт не дождётся... Можно и продолжить...
— С тобой ничего не случится, пока ты будешь нашим проводником,— третий, не знакомый Айвару, заговорил неожиданно; голос негромкий, но Кэйдар примолк, не высказал до конца свою угрозу.— Сначала нужно до места добраться, потом уже решать, что с тобой будет... Ты сам понимаешь, ты — гарантия того, что твои соро-дичи пойдут с нами на деловой контакт.
— Заложник, что ли?— Айвар усмехнулся. Он не настолько хорошо знал язык аэлов, тем более, такие слова, как "гарантия", "деловой контакт", но общую суть уловил правильно.— Мой отец не пойдёт ни на какую сделку!
— Тем хуже для тебя, для него и для всего племени!— заметил Кэйдар.— Но эти дела тебя лично не касаются! Тебя не для этого сюда привели...
— Мы сможем подняться вверх по реке на вёслах?— своим неожиданным вопросом Лидас наконец-то перешёл к делу.— Какая ширина у Вайды, ты можешь сказать?
— В самом широком из устьев, господин, ширина такая, что и стреле не долететь... И через все земли вайдаров она совсем мало сужается,— одному ему Айвар готов был давать полные ответы, и это они заметили все и сразу.— И глубина там хорошая... А вот пологих спусков к воде совсем мало, берега всё больше подмытые... Коня нама-ешься, пока напоишь...— улыбнулся Айвар неожиданно для себя самого, это довери-тельное многословие и его в себе удивляло.
— А пороги?
— В мае-июне порогов можно не бояться... Может, только клыки Моха полностью ещё не уйдут под воду, но это место выше всех, у Сияющей гряды... Там и корабли ваши уже пройти не смогут... Там узко...— Айвар поднял руку, пытаясь показать, насколько близко сходятся берега Вайды, левая, сломанная рука так и осталась ви-сеть вдоль тела плетью.
— В мае-июне?..— Кэйдар небрежно фыркнул.— В феврале-марте!
Айвар на него глаза перевёл, глянул удивлённо, но когда понял, что к чему, заявил с неожиданной категоричностью:
— В феврале?! В феврале в Рифейских горах делать нечего! Я не поведу вас в фев-рале!.. Можете меня сразу убить, так даже лучше будет... В горах — зимой?! Нет! Мы даже Сияющую не перейдём — все там сгинем...
— Кто тебя спрашивает, умник?— вспылил Кэйдар. Его всё в этом мараге раздражало: голос, взгляд, бесстрашие, уверенность.— Твоё дело — дорогу показывать! И ты нас туда отведёшь, понятно?!
— Нет!— Айвар отступил на шаг — всего на один шаг, будто развернуться хотел и уйти, но охранники за спиной не позволили: водворили на место так, что мараг еле на ногах удержался; хмуро взглянул на господ за столом, повторил уже не так уве-ренно:— Нет... Поймите, господин,— Снова взгляд на Лидаса,— в феврале там снега по пояс, холодно, метели... Вы не сможете пройти...
