— Сбежал. Сегодня ночью. Как-то мимо дозорных прошмыгнул и прямиком в горы. Вот только утром его и хватились.
Да ты должен его знать, он же вместе с тобой к нам попал, черноволосый такой, смуглый лицом...
Айвар подбородком повёл, поджимая губы, с таким видом, будто сказать хотел: "Да-да, припоминаю, вроде." А сам думал: кто из них двоих — Лидас или Кэйдар? Наверняка, Кэйдар. Лидас, он слишком осторожный, чтоб рисковать так глупо, он не решится бежать, тем более один. А вот Кэйдар, тот смог бы. Он и не на такое спосо-бен. Что ему какие-то араны? Он же у нас Наследник, не просто так.
— Так что сегодня работы не будет. Все почти уехали.— Дайгас плечами пожал. Он, судя по всему, и сам потерял всякий настрой на работу, развязав тесёмки фартука, понёс его в кузню.
А Айвар подумал: ну что ж, назад, так назад. Что поделаешь?
Отвернулся уходить и встретился с Лидасом глазами. Тот остановился передох-нуть, поставив полное ведро на землю. Узнав Айвара, стал рассматривать его с инте-ресом, склонив голову к левому плечу.
— Неплохо выглядишь,— заметил, громко хмыкнув.— А мы думали, ты того... после поединка... А ты, смотрю, не похож на калечного. Он же меч в тебя загнал, считай, на пол-ладони.
— Да, а как ваша рука, господин?— Насмешку Лидаса Айвар будто и не заметил, зато от его взгляда не укрылась грязная повязка, поддерживающая идану левую руку.
Как, он всё ещё мается с переломом? Ведь уже почти полтора месяца прошло. Кости должны были срастись за это время.
— До сих пор кости не срослись?
Лидас растерялся немного. Он-то видел, как запросто мараг разговаривал с самим Дайгасом, видел, как вольно он держится и ходит, куда захочет. Ожидал унижения и насмешки от своего недавнего невольника. Но ничего этого не было, одно лишь любопытство, обычный интерес. Поэтому и ответил честно:
— Упал, как раз на камень. Снова трещина по перелому. Да, ничего, это ерунда...
— А Кэйдар? Он не взял вас с собой...
— Я сам не захотел пробовать ещё раз. Одному ему будет проще... проще и легче в дороге.— Лидас подхватил ведро, потащил его в сторону коровника. В его каждоднев-ные обязанности входило два раза, утром и вечером, поить коров и тёлок. Айвар пошёл следом, спрашивая на ходу:
— Вы верите, что он сможет найти дорогу назад?
— Кэйдар верит,— Лидас плечами повёл, жестом добавляя к собственным словам: "Это его право!"
— За ним снарядили погоню. С собаками. Его найдут. Может быть, даже убьют...
— Для него это будет лучше,— бросил поверх плеча Лидас, чуть взглядывая себе за спину, туда, где стоял мараг. Они ждали, пока напьётся самая старая из коров, а та, как нарочно, тянула ледяную воду медленно, цедила через стёртые зубы, ленивыми движениями отгоняя нетерпеливую молодь, лезущую без очереди.— Он стянул с кухни нож, подкопил хлеба и сухарей. В прошлый раз мы бежали налегке.— Лидас усмехнулся с горечью, вспоминая тот неудавшийся побег. Да, Кэйдару в тот раз досталось, он неделю отлёживался, ещё неделю готовился к новому побегу. Он будет пробовать снова и снова, пока не сбежит, или не погибнет. Он никогда не смирится с участью невольника у каких-то там варваров, пусть хоть трижды они сами называют себя "перворождёнными". Помоги ему, Создатель! Это единственный шанс для нас обоих. Если Кэйдар не сможет, вместе уж точно не получится.
— В горах ещё снег лежит, его найдут по следам. Тем более с собаками. Глупо на что-то надеяться...
Лидаса вдруг неожиданно разозлила эта участливость марага, его спокойный ров-ный голос. Он говорил так, будто поимка Кэйдара для него дело решённое.
— А какое тебе до нас дело? Ты среди этих аранов отлично устроился. Чего тебе дёргаться? Живи себе в удовольствие — никаких забот! Поят, кормят, одевают! Тебе не привыкать... В зубы-то, небось, никто кулак не тычет?
Проходя мимо с пустым ведром, Лидас толкнул Айвара плечом, и тот промолчал, слова Лидаса принял спокойно, но губы поджал, провожая идана глазами.
* * *
Ушёл он ещё ночью. Двинулся по знакомой тропе в сторону реки, но не стал мо-чить ноги, повернул ещё раньше, пересёк поле, вспаханное с осени, рыхлая земля с сочными хрупкими ростками озимых затягивала ноги по щиколотки. За полем нача-лась небольшая берёзовая рощица, а вот что будет дальше, Кэйдар не знал, он вооб-ще плохо представлял себе эти места. Решил для себя одно: главное — двигаться вперёд, подальше от посёлка, как можно дальше от усадьбы царя. От его ненавистно-го сыночка Дайвиса. Надеялся: пока ночь, убраться подальше, желательно, в горы. Шёл в темноте, считай, на ощупь. Почувствовав под ногами протоптанную тропин-ку, решил идти по ней. И шёл до тех пор, пока тропа не увела его к скалам.
Светало, когда Кэйдар, поднявшись вверх по склону, огляделся кругом. Глянул и залюбовался невольно.
Селение аранов осталось далеко внизу, в предрассветных сумерках смутно про-глядывали крытые соломой крыши. Лента реки, плоская, подёрнутая туманной дым-кой, еле различалась, её заслоняли фиолетово-чёрные ели. А над всем этим возвыша-лись горы, их острые силуэты казались в полумраке плоскими, лишёнными объёма. Высокие, до самого неба, близкие, нависающие над чашей обжитой людьми долины. Поневоле поверишь, что весь мир сосредоточен в этой долине, а за горами жизни нет и нет других людей, нет других племён. Но они есть! Там осталась вся жизнь, кото-рую с рождения знал и любил Кэйдар. Там осталось всё, что было дорого ему. А здесь каждый день, им прожитый, — настоящая пытка. От всего воротит: от людей этих, от их придирок и насмешек, от побоев и унижения.
Где это видано, что бы он, любивший жизнь и все те радости, которые она давала, просил Создателя о смерти? Сам искал смерти для себя?
Это всё варвары эти проклятые виноваты! Они и сама жизнь, которой они живут.
Всё! Всё, пора идти. Хватит любоваться.
Привычным движением проверив рукоятку ножа за поясом, Кэйдар перестегнул посвободнее застёжку плаща. Двинулся дальше.
Тропинка вела вперёд за собой. Бросать её не хотелось, уж больно удобной она ка-залась. Интересно, и куда она приведёт?
Кэйдар шёл быстрым шагом, торопился как мог. Споткнулся о корень, чуть не па-дая, неловко наступил на левую ногу. Разорванные в прошлом году связки снова разболелись. Этого ещё не хватало!
Сразу же вспомнились слова Лила: "Хромота и боль на всю жизнь останутся." О, да! Это точно! На всю жизнь! Особенно если жизни тебе отмеряно всего двадцать восемь.
На этот раз Кэйдар настроился по-серьёзному. Либо выбраться, либо погибнуть. Сейчас он шёл не с голыми руками. У него был нож. Достаточно длинный и острый, чтоб им можно было убить кого угодно. Не арана, так себя.
А что? Неплохая мысль, кстати! Кэйдар аж рассмеялся, смехом своим спугнул с дерева сойку. Птица со встревоженным стрекотом сорвалась прочь, Кэйдар даже не глянул в ту сторону.
Да, убить себя — это тоже выход. Вспомни сам, виэлийка Ирида именно так пыта-лась избавиться от тебя и твоего внимания. Ну, раз уж даже ей хватило на это реши-мости, то и ты справишься. Один точный удар в живот, со всей силы. Или броситься? Да, так должно быть проще. Пырнуть себя самому — это ещё надо постараться, так, чтоб наверняка, хотя так и так ещё промучаешься сколько, пока умрёшь.
Поросший корявыми дубками склон постепенно начал снижаться, и тропинка бе-жала вниз. Всё больше попадались камни, а деревья становились всё тоньше и ниже. Лес сходил на нет. Редели деревья, и сквозь них проглядывала зазеленевшая лугови-на.
Это же те места, куда они с Лидасом гоняли хозяйских коров. Только добираться приходилось по-другому, поэтому и места казались чужими, незнакомыми.
Луг на юге оканчивался пустошью, там почти сплошь камень, и крошечная рав-нинка, постепенно возвышаясь, переходит в настоящие скалы. А это как раз то, что тебе нужно.
Нога болела всё сильнее, хромота мешала, и сама боль. А ведь надо поторапли-ваться. Скоро солнце взойдёт. Хозяйки по дворам подоят своих коров, и народ пого-нит скотину на выгон. А тебе нельзя попадаться на глаза. Нельзя!
Вот они, старые болячки, когда сказываются.
Времени было уже к полудню, солнце палило нещадно, несмотря на середину ап-реля. Ровная земля и сравнительно лёгкая дорога давно остались позади. Кэйдар пробирался через скалы.
Склоны двух высоких гор, с заснеженными вершинами, вминались друг в друга, образуя узкую ложбину, стиснутую с обеих сторон. Кэйдар устал уже порядком, но всё равно упорно продолжал идти вперёд, даже ни разу не остановился, не присел отдохнуть. Ковылял на подгибающихся от усталости ногах, чувствуя, что та резаная кинжальная рана в левом боку снова начала кровоточить. Проклятье! Вот уж точно говорят: если неприятности, то все разом.
Она же постоянно тебя донимает. Полтора месяца прошло, всё никак зажить не может. Воспаляется и болит. Потом начнёт, вроде, затягиваться — и снова. Стоит повернуться неловко или как тогда, когда Дайвис пинал прямо по ней. Специально метил, гад, будто точно знал.
А раньше, помнишь? На тебе всё в момент заживало. Вайдарская стрела, пущенная в спину, чуть не насквозь прошла, и ведь ничего! Выкарабкался. Уже через месяц на охоту начал выезжать. Вот Лил всё удивлялся.
А теперь? Эта жалкая царапина, и та покоя не даёт. И боли головные постоянно. Иной раз смотришь, смотришь, а всё вокруг вдруг — раз! — и в черноту проваливает-ся. Как если бы ослеп разом. Моргаешь-моргаешь, трёшь кулаками — бесполезно. Пока само не пройдёт. И, главное, бывает неожиданно или если наклонишься резко. А ещё когда зуботычину от кого-нибудь пропустишь.
Прыгая с камня вниз, Кэйдар неловко наступил на левую ногу — болью через всё тело пронзило так сильно, что с коротким вскриком, потеряв равновесие, он упал на спину.
Какое-то время просто лежал, радуясь этой передышке, слушал, как оглушительно бухает в висках кровь, и сердце в груди заходится. Лежал, закрыв глаза, не решаясь пошевелиться, боялся: нет ли перелома.
От скалы справа падала тень, и солнце не грело, и камень холодил сквозь одежду. Пора идти, хватит валяться. Рано ещё отдыхать.
Со стоном перекатился на левый бок, приподнялся на локте, другой рукой прямо через ткань рубашки прощупал старую рану. Сыро. Сукровица и кровь пропитали насквозь.
Глянул на испачканные пальцы, загрубевшие, с мозолями, как у крестьянина, но подумал о другом: "Хорошо бы перевязать. Тогда бы, глядишь, давно уже зажила. Но самому никак. А Лидаса просить?.. Нет! Ему своих забот хватает... Да и свои болячки к тому же я сам лечу обычно..."
Тяжело поднялся на ноги, встряхнул головой, зажмуриваясь: знакомая чернота на-катила снова. И тут услышал. Лай. Собачий лай. Не лай даже, а жуткий протяжный вой, знакомый вой.
Кэйдар за свою жизнь достаточно побывал на охоте, чтоб понять, что значит этот вой. Так собаки обычно воют, когда идут по следу, когда чувствуют запах зверя.
Но сейчас зверь — это ты! Ты сам. Это тебя выслеживают собаками, вернее, уже выследили.
Закаменев от ужаса от одной этой мысли, Кэйдар какое-то время просто стоял, слушал этот смертный жуткий вой. А потом сорвался, побежал вдоль по склону.
Бежал вперёд, не разбирая дороги. И откуда только силы взялись? Камни катились из-под ног, мелкие острые камешки больно кололи подошвы через тонкие подмётки сапог, не предназначенных для ходьбы по горам.
Кэйдар на месте падения обронил небольшой полотняный мешочек с припасами: десяток сухарей, два куска свежей вчерашней лепёшки, несколько полосок вяленого мяса, пара луковиц — всё, что удалось припрятать незаметно от чужих глаз. Обронил и даже не потрудился собрать. Некогда было, да и какой смысл? Поймают — и всё это будет уже ни к чему.
Бежал, не глядя по сторонам, не зная дороги, просто, лишь бы не догнали. сорвал-ся и скатился в небольшой ручей с ледяной водой от тающего горного ледника.
Вода текла вниз, извивалась меж камней. Хватая воду горстью прямо на ходу, за-хлёбываясь и икая, Кэйдар пошёл по воде вниз, вслед за течением.
Вода доходила до колен, холодила до онемения, но ему, и так вымокшему до нит-ки, напуганному погоней, было сейчас не до этого. Он об одном лишь подумал: это должно сбить со следа. Он слышал от кого-то, кажется, от Велианаса, что это вер-ный, испытанный способ запутать преследователей. Да, так даже животные делают, когда за ними гонятся во время охоты.
Вой, перемежающийся азартным лаем, становился всё громче, давил на плечи, бил по голове. Хотелось одного: избавиться от него. Хоть как, хоть каким способом.
Казалось, собаки уже рядом, близко, совсем близко. Кэйдар нож из-за пояса вы-хватил, стиснул в кулаке костяную рукоятку мёртвой хваткой. Биться, он будет биться! Ещё посмотрим: кто — кого! Ну, давайте мне этих шавок! Хоть одну да успею прикончить перед смертью.
Ручей стал мельче и уже, сделал крутой поворот и, срываясь с каменистого склона небольшим водопадиком, попадал в крошечное озерцо. А вокруг озера за многие годы образовалась настоящая лужайка. Длинный узкий карниз, нагретый солнцем, уже успел зарасти сочной молодой травой. Небольшая стайка горных коз, напуган-ных появлением человека, сорвалась со стремительностью ветра. Козы легко подня-лись вверх по склону, только камешки катились из-под копыт. Знатная дичь! Но Кэйдар на них даже не взглянул, последние метры до ровного места преодолел почти ползком и рухнул ничком, где стоял.
Всё! Это — точно — всё! Пусть рвут, пусть хоть заживо съедают — провались всё пропадом!
Собаки исходились лаем, они чувствовали свежий, совсем свежий след. А Кэйдар лежал, слушая этот лай, ждал и одновременно отдыхал, копил силы для последнего в своей жизни боя.
Когда на него набросились сразу три громадных лохматых псины, принялись с упоённым визгом рвать плащ и другую одежду в клочья, добираясь до тела, Кэйдар лишь вжался в землю, сжался, как мог, зажмурился, зарываясь лицом в локоть левой руки. Правую, сжимающую нож, спрятал под собой, накрыл своим телом. Молился Создателю, просил одного: чтоб не перевернули на спину. Пускай что хотят делают, рвут, гложут до костей, но только не переворачивают.
Он мог бы пырнуть ножом одну из собак, но не стал, побоялся, что нож застрянет в теле, и для хозяина этих ненасытных псин дало так и не дойдёт. Да и про нож тогда тоже узнают, сумеют предупредить удар.
Когда на теле, казалось, не осталось и живого места, а вся одежда была разорвана чуть ли не в клочья, Кэйдар сквозь лай, визг и возню вокруг себя сумел различить призывный свист.
Вот оно, вот и люди!
Собаки, послушные приказу, отбежали в сторону. Араны с Дайвисом во главе поднялись верхом с другой стороны по узенькой, неприметной тропочке.
Дайвис ещё издали заметил беглого ми-арана, его скорчившуюся в измятой, ис-топтанной траве фигуру. Сволочной тип. Полдня с ним потеряли, а ведь ещё назад возвращаться. А ребята из псовых, те, кто шёл пешком вместе с собаками, ещё не вышли. И их придётся здесь ждать.
Да, хорошо всё-таки, что отца послушал, сам-то без собак хотел поначалу ехать. Думал, как в прошлый раз получится. Так нет, на этот раз ми-аран довольно далеко успел уйти, заставил поплутать по скалам, аж кони все в пене.
