Лед треснул, и когти с перепонками разорвали его на длинные порезы из морской воды одним движением массивной лапы.
— Я так и думал, что ты там, — пробормотал Зуко. Сцепил руки перед собой, быстро начертил восьмерку и толкнул вперед... Осколки льда брызнули вперед. Некоторые запутались в мехе и шкуре, исчезнув в тихим "пуф!" в облачках безвредного снега. Другие...
В перепонках между когтями осколки пустили кровь.
— Проваливай! — заорал Зуко, когда морской змей отдернул лапу с возмущенным вскриком. — Ты хочешь, чтобы я убрался из твоих вод? Отлично! Я хочу, чтобы я убрался из твоих вод. Иди и найди какой-нибудь другой объект для грызения!
"Хищники не любят, когда их ранят. Какого черта он до сих пор тратит время на меня?"
Очевидно, он не смог стать достаточно болезненной пищей. Пока.
"Либо это действительно морской змей".
Лангшу говорил, что они похожи на темных драконов: столь же чуждые человеческому образу мыслей, и столь же умные.
"А значит, он затаил обиду. Не потому что я его ранил, а потому что я жив и не один".
Вот только он был один — просто искра жизни, затерянная на льдине среди течений. Никто не ищет его. Никто не поможет. Только он сам и ждущий голод океана...
Зуко остановил себя, прежде чем подошел на два шага к воде, возвращая себе рассудок, как свинцовую цепь. "Тоф искала бы меня, если бы могла".
И неважно, что она не могла. Она была, и она переживала. Он не собирался разочаровывать Слепого Бандита, сдавшись из-за одного жалкого маленького океана. Он уже делал это раньше, сделает и сейчас.
"Но не один..."
Зуко упер руку над коленом прежде, чем сделал ещё один шаг, и зло посмотрел на ждущую воду за краем льда.
— О, это ты. — Он усмехнулся, как бы сильно его нервы ни скручивались в узлы. — Я думал, что у меня просто выдалась плохая ночь.
Демонстративно развернувшись спиной к воде, он зашагал обратно к ледяному щиту.
"Три. Два. Один..."
Годы подкалывания Азулы оправдали себя. Он упал и развернулся прежде, чем ледяной шип, возвестивший о появлении разозленного морского змея, вырвался из воды, похожий на коготь зебрового тюленя.
"...Плохая идея".
Такое чувство, будто грудь и легкие пробили огненные осколки. Но веер смертоносных ледяных игл безвредно пронесся у него над головой, и у него хватило дыхания ровно на то, чтобы поднять правую руку и выбросить её вперед.
Огненный хлыст ударил вперед и вверх, оставив длинный черный ожог на морде его врага. Морской змей дернул головой назад и влево, гибкая шея увела голову в сторону и направила ледяные копья, чтобы пронзить руку Зуко...
Казалось, какие-то мускулы под слоем меха скрутила судорога. Ледяные копья растаяли, намочив одежду; потоки превратились в наледи, которые соскользнули с краев айсберга, уронив морского змея обратно в океан с негодующим криком.
"Он не смог сделать шеей нужную форму". Зуко встал на колени, неглубоко дыша, разглаживая воздух пальцами, чтобы закрыть дыру слоем полупрозрачного льда, казавшегося черным в предрассветной тьме. Он до сих пор чувствовал вес "одиночества" и "отчаяния"... но ночами он чувствовал и кое-что похуже. "Тот синяк должен быть свежим — он до сих пор увеличивается. Он испортил форму, так что она растопила лед вместо того, чтобы пронзить меня. Что, черт побери, могло связаться с таким большим..."
Ответ ударил в него как метеор, и Зуко начал хихикать. О, как же больно смеяться! Но ему пришлось.
— Тебе тоже досталось!
От ярости твари море почти что пузырилось.
— Это так, — Зуко усмехнулся зубастой улыбкой дракона. — Вот он ты, веселишься, втянув Катару в свои махинации. А потом тебе на голову рушится небо. — Ещё один осторожный, неглубокий смешок. — Аватары и каменные стены. Неудивительно, что прадедушка построил новый дворец на основе дерева. — Он постарался не хихикать. — Знаешь, что самое смешное? Он даже не знал о твоем присутствии!
Ярость. Боль. Ненависть, как увлекающая вниз волна.
Зуко цеплялся за реальность матерчатых рукавов под пальцами и огонь внутри себя. Он не страдал в воде. Он не...
"Один, выгнан, не-в-стае. Когти и хвосты направлены, чтобы повернуть океан против него. Вода бурлит, пока старшие самки сдерживают молодую матку, оплакивающую свою потерю. Ах, вкус нежной плоти был таким сладким..."
— Больной, — выдохнул Зуко, рассматривая исчезающую молочную реку звезд, уже едва видную сквозь облака, стремительно проносящиеся по небу. Здравый смысл говорил, что ему не следует отводить взгляд от воды, но прошлый дрейф научил его, что надо смотреть на что-то ещё, помимо катастрофы, в которую попал, или паника затопит его. В сочетании с морским змеем, грызущим его разум... он не мог позволить себе панику. — Больной и глупый. Даже Азула не настолько безумна. Что, по-твоему, они бы сделали после такого? Игнорировали? Позволили тебе остаться?
Что-то зацарапало по льду, похожее на тысячи рук.
"Утонувшие? Но если бы в воде были утонувшие, они уже напали бы на меня, а не стали бы просто хвататься за лед..."
Было по-прежнему слишком темно и слишком долго до рассвета, чтобы видеть что-либо помимо движений черной воды. Но пахло по-другому. Не чистый соленый запах глубокого океана. Скорее резкий запах после шторма, когда гниющие оторванные листья ламинарий плавают по воде...
"Да!"
Что-то точно задевало за лед. Что-то, что даже самые зоркие глаза не могли заметить с поверхности воды. Надо было быть под водой, глубоко внизу, или в вороньем гнезде корабля, глядя сквозь синие волны с высоты в сорок или более футов туда, куда едва проникало тепло солнца.
В более холодных морях ламинарии дорастали до поверхности. В водах Народа Огня... они оставались на глубине.
"Но если корню-прицепке ламинарии требуется получать свет, то он не может расти на глубине более нескольких сотен футов... Я на отмели! Если я смогу поставить лед под таким углом, чтобы ветер гнал меня на восток..."
Ветер швырнул на него дождевые капли, предвещавшие шторм, дождь хлынул вниз потоком, который смешал море, лед и небо воедино.
Вопящая тьма затянула его дух.
"Ты надеешься! Ты смеешь надеяться, верить в человечью стаю, которая заслуживает только смерти! Умри! Умри! Умри!"
Ослепший, промокший и с колотящимся от ужаса сердцем Зуко извлек свою чи из воды. Полностью. "Дышать. Надо дышать, надо сосредоточиться..."
"О-о-о, да..." Вода плеснула, на поверхности показалась массивная конечность, с меха контрой летели капли воды. Низкий рык, порыв холодного ветра...
Когда Зуко сморгнул дождь из глаз, то увидел, что треть его айсберга скользнула в сторону, отрезанная как бритвой одним движением когтей. "О, черт".
Он полз сквозь порывы дождя, пока айсберг стонал и качался, его ставшая более легкой сторона то погружалась, то поднималась из воды...
Кадзайт дернул мордой, растопив кусок льда с противоположной стороны, чтобы заставить его уменьшающееся убежище перевернуться.
— Мило, — прорычал Зуко, оскальзываясь и хватаясь за скользкий мокрый лед, чтобы попытаться найти равновесие на оставшемся куске. В точности как Азула, только хуже. Азула мучила, чтобы убедиться, что Озай никогда не забудет своего любимого ребенка. Эта тварь мучила ради того, чтобы помучить. Потому что были узы, которые должны были удерживать кадзайта, сердечные связи из любви и семьи, на которые каждое разумное существо рассчитывает, чтобы выжить, а у этого самца их просто не было...
"Он не в своем уме.
Он продолжит охотиться на людей. Охотиться на покорителей воды. И после того, как он закончит со мной, он вернется за Катарой. И Аангом".
Разум Аватара, затянутый ненавистью морского змея. Это снова будет Кисук. Он почти что слышал смех Ко...
Лед вздрогнул, и ещё один осколок его безопасности отделился в бушующий океан.
"Он кадзайт, — подумал Зуко, мрачно поднимаясь на колени. — Чудо. Но... я не могу позволить ему уйти".
Спокойствие затопило его как лава. Он не мог использовать воду. Те несколько ножей, что у него были, скорее всего, не смогут пробить гладкий мех, не говоря уже о шкуре и жире, закрывающих жизненно-важные органы кадзайта. Он потратил почти всю свою чи только на то, чтобы выжить, и посреди чертова океана не было огня, который можно было притянуть...
"Нет. Есть".
Шел дождь, и он был на грани смерти. Снова.
Но на этот раз, его чи не была блокирована.
"Вероятно, не сработает. Но когда льдина станет ещё немного меньше, я всё равно умру".
— Твое имя! — прокричал Зуко, когда очередная лавина льда растаяла и опала. — Ты назвал меня снежным дитя? Тогда я плаваю в лунном свете, как и ты! Я хочу знать имя пловца, который убьет меня!
Покрытый мехом хвостовой плавник ударил по воде, три резких взмаха. "Нет стаи. Нет имени! Умри!"
Спокойствие. Как озеро поджидающей лавы. Как невидимые искры, скрывающиеся в каждой капле дождя — холодный огонь, проистекающий из шторма для каждого, кому хватит отваги почувствовать его...
Он взмахнул руками, словно забрасывая сеть, собирая частицы молнии. Древним способом. Драконьим способом, когда кланы шли на войну в шторм, и взмах крыльев отделял быстрых от мертвых.
— Сначала ты!
Гром расколол море.
* * *
Челюсти, дрейфующие в темной воде.
"Не хочу к ним приближаться".
Связные мысли всплывали и скрывались как качающийся зуб. Он был в воде. Это было плохо. Возле чего-то мертвого, что тоже было нехорошо...
Затемнение. Скрежет и щелчки. Давление, выталкивающее его обратно на поверхность.
"Там ветер? Ладно. Дышать..."
Далекий треск-хлопанье — паруса, ловящие ветер.
Встающее солнце придало ему искру энергии, достаточную, чтобы разглядеть тени на освещенном штормом море и хлопанье мокрой ткани, черной громадой возникшей на фоне неба.
"Какого цвета паруса?"
* * *
"Как мне это исправить?"
Катара скорчилась у скальной стены, обхватив колени руками, когда первые лучи солнца проглянули сквозь шторм, осветив море внизу. Здесь было красиво. Даже сейчас, когда половина зала лежала в руинах.
"Мне полагается держать нас всех вместе, а не раздирать на части. Мне полагается быть ответственной".
Вот только... она боялась, что именно это и убило Зуко.
Катара прижала подбородок к коленям, исследуя эту мучительную мысль. Она была ответственной. Она держала ноги Аанга на земле, когда тому просто хотелось летать и веселиться. Она была тем, кто говорила, что правильно.
"И Аанг позволил мне". Она с трудом сглотнула. "Потому что разбираться, что правильно — трудно. И... Аанг не любит трудности. Аанг — ребенок".
А забота о детях была для неё жизнью. За исключением покорения воды. Пра-Пра ясно дала ей это понять годы назад. Так что когда очередного ребенка спихнули ей на колени — а Аанг был настолько безнадежен в выживании в одиночку, что явно не мог быть кем-то ещё — она просто... встала во главе.
"Он позволил мне определять, что правильно. А я ошиблась".
Поэтому сейчас Аанг был в нескольких комнатах от неё, зарывшись в мех Аппы. А Тоф пряталась вместе с призраком, а Сокка...
— Эй, сестренка.
Она подняла голову, у неё перехватило горло.
— Сокка?
С перевязью меча через плечо, Сокка стоял над ней с мрачным выражением на лице. Потом вздохнул и опустился на одно колено, раскрыв руки.
Она вцепилась в его тунику, зарывшись лицом в его плечо.
— Прости, я совершила ужасную ошибку. Мне так жаль...
— Я держу тебя, сестренка, — тихо сказал Сокка. — Я никуда не уйду.
— Тоф... Аанг где-то там, в темноте...
— Тоф зарылась в стену, и я велел Аангу не приближаться к ней, — доложил Сокка. — Аанг наконец-то понял, что ты говорила серьезно о приливах, смывающих всё, что могло уцелеть после падения в море. Он пытался затащить меня на Аппу, чтобы поискать ещё, но появился Ши с мечом и — вух! Я не услышал всего, что он сказал, но было что-то про Кузона и лица, отвернувшиеся в сторону, что бы это ни значило. У Аанга такой вид, будто кто-то стукнул его по голове булыжником. И знаешь, мне жаль, что я не сделал этого ещё давным-давно. — Он глубоко вдохнул. — У меня есть карты Зуко. Будет непросто, но... если Шию в "Кипящей Скале", мы сможем его вытащить.
Ей как будто камнем в живот угодили.
— Сокка, ты не понимаешь! Аанг — и я — мы не можем так продолжать!
— Нет, не можем, — отрезал Сокка. — Но то, что ты, Аанг и мы все должны решить между собой, не меняет того, что мы должны сделать для всех. Хозяин Огня по-прежнему готов завоевывать мир. Похититель Лиц по-прежнему нападает на людей. Мы не можем остановиться только потому, что случилась катастрофа. Мы в ответе за людей...
— Именно так водный дух поймал меня! — Ей не хотелось этого говорить, но она должна была. — Мне полагается быть в ответе за мое племя. За мою семью. Мне полагается помогать людям, которые нуждаются во мне, защищать их. И... оно заставило меня думать...
Сокка почти-то что-то сказал, но покачал головой и принялся ждать.
Катара поморщилась.
— Оно заставило меня думать, что я должна защищать вас от Зуко.
Сокка медленно выдохнул.
— Почему? — Его тон не был обвиняющим, когда он обвел жестом зал. Просто любопытным. — Что он сделал, чтобы заставить тебя думать, что мы не можем ему доверять?
— Ничего. — Катара потерла гусиную кожу на руках. Такое чувство, будто у слов были шипы, когда она вырывала их из своего горла. — Он ничего не сделал. Он просто стоял здесь. Смотрел на молитвенный зал, словно переживал. Тот самый храм, где его прадедушка... убил всех.
Сокка потрогал кончик своего волчьего хвоста, явно раздумывая, что бы сказать.
— Вот только Хозяин Огня Созин не убил здесь всех. И ты знаешь почему. Темул. Кузон...
— Я знаю, — Катара стиснула зубы. — Но это неважно. Он вел себя так, будто ему совсем не стыдно. А потом, когда он соврал, что одним из его прадедушек был Аватар Року!..
— Он не врал.
Она уставилась на брата.
— Созин и Року были друзьями, помнишь? — напомнил ей Сокка. — Аанг видел это в видении Року. И семья Року не знала, что с ним произошло. Они знали только то, что он умер. Поэтому потом, когда у Созина родился сын... Айла вышла за него замуж. Хозяин Огня Озай, Айро, Азула — все они внуки Року. И правнуки.
"Невозможно".
— Это... — Катара содрогнулась. — Азула? Аватарская...
— Ага, — вздохнул Сокка. — Я знал про это. Думаю, Зуко считал, что ты тоже знаешь. И это моя вина. Мне надо было рассказать тебе о семье Року. Нам надо было поговорить о многих вещах, но мы не поговорили, потому что... — его плечи опустились. — Мне было стыдно. Я не смог защитить вас от Темул. Всё, что я смог — дать ей другую цель.
