"Он правда так думает". На глаза навернулись слезы: ей было так холодно и одиноко, а он был всё тем же согретым солнцем утесом, на который можно опереться, верным и добрым... И всё же в его зеленых глазах горел озорной огонек, игривый и не совсем невинный. Амая вздернула подбородок.
— Убирайся отсюда и дай приличной даме спокойно одеться.
Муши, явно разочарованный, хрустнул пальцами, улыбнулся ей, поклонился и был таков.
— Распутник, — буркнула она, но без злости.
Завтрак был не из лучших, но он был теплым и питательным, и, в целом, гораздо лучше того, что она ожидала.
— Хьёдзин не был уверен, что хоть кто-то из вас умеет готовить, — заметила Амая, и тут же испытала желание побиться головой о стол. "Я не так хорошо отдохнула, как я думала".
Зуко фыркнул, в его глазах плескался смех. Муши засмеялся.
— В прошлом я наслаждался привилегией личного повара, — признался он. — Но когда я однажды вернулся из кампании домой чуть живым от плохо приготовленной еды, моя покойная жена настояла, чтобы я научился готовить в целях самосохранения. А впоследствии я научил этому нашего сына и моего племянника. Моя Нацу была храброй женщиной: не каждая решится впустить гордого солдата на кухню!
Амая не сдержала улыбки, представив того возмущенного молодого солдата.
— Я бы хотела с ней познакомиться.
— Я тоже, — тихо сказал Зуко. — Если бы мама была там...
Муши накрыл рукой запястье племянника.
— Твоя мама в то время сама была ещё девочкой, а Шидан и леди Котонэ как могли избегали визитов в столицу. И не без причины. Не взваливай на себя вину за прошлое. Сконцентрируйся на настоящем.
Слова, которые одновременно и очищали и жалили, как соль на ране. Амая втянула в себя воздух.
— Дети... в подвале...
— Мы туда не спускались, — Зуко мигом проглотил остатки завтрака и торопливо сполоснул миску. — Я пойду. Скажите, кого мне искать, ранены ли они...
Амая поморщилась.
— Это Джет.
— Что?!
* * *
Впервые Хьёдзин услышал приближающегося Ли до того, как увидел его.
— ...Одержимый идиот, не понимает намеков, пока его не искалечат...
"Не хотел бы я оказаться тем, о ком он говорит", — подумал стражник.
— Снова Мин? — спросил мужчина, выпрямляясь. До этого он неофициально опирался на стену возле двери клиники. — Ты рано. — Он снизил голос, когда молодой человек приблизился, и кивнул на дверь. — С Амаей всё в порядке? Штаб распорядился выставить охрану, но запретил входить внутрь.
— У неё сильное потрясение, но она сильная. — Ли глубоко вдохнул и протянул руку к двери. — Зрелище предстоит уродливое.
"Что случилось?" хотел спросить Хьёдзин, но прикусил язык. Если бы Ли мог рассказать на улице, он бы рассказал. Поэтому он положил руку на меч и прошел за Ли внутрь.
"Кровь и смерть". Слабо, но они чувствовались в воздухе.
— Ого, — себе под нос пробормотал Ли. — Они всё убрали.
— Убрали? — с тяжелым предчувствием переспросил Хьёдзин, пройдя вслед за Ли к бледному пятну около раздвижной двери в сад. Если это были не остаточные следы брызгов крови, он уволится и станет резчиком по дереву. — Что случилось?
— Вам это не понравится...
"Ты прав, — решил Хьёдзин. Они быстро осмотрели верхний этаж клиники, пока Ли пересказывал безумные события прошлой ночи. — Духи, которые могут захватывать покорителей... брр". И он совершенно точно знал, что Ли сильно преуменьшил опасность, в которой побывал. "Я злил его до тех пор, пока он не прыгнул в лабиринт". Ага.
— Но Амая жива?
— Она поправится, просто нужно время. — Ли слабо улыбнулся. — Дядя взял её с собой на работу. Горячий чай, дружелюбные посетители... да хайма-дзяо не добрался бы до неё там при всём желании.
— Но он же мертв, так? Остался только шок. — Разум Амаи мог понимать, что дух мертв. Но её душу и тело придётся убеждать в этом гораздо дольше, чем при любом другом обычном нападении. — Так что мы ищем? — И это при том, что Дай Ли, очевидно, прибегли к своим таинственным методам, чтобы стереть любые следы произошедшего.
— То, что, как я думаю, я не найду, — Ли зажег лампу и со вздохом стал спускаться вниз.
Завернув за последний изгиб лестницы, Хьёдзин увидел пустую комнату.
— Здесь никого нет.
— Больше нет, — Ли покачал головой. — Джет, Смеллерби и Лонгшот. Дай Ли привели их для допроса. — Он опустил голову, его плечи поникли. — Я не заглянул сюда прошлой ночью. Никто из нас не заглянул. Мы пытались спасти Амаю...
— Иногда бывают проколы, — утешил его Хьёдзин. — Ли, я знаю, что ты привык отвечать за людей. Мы, стражники, тоже это чувствуем. Но когда тебя прижали к стенке и близкий человек попал в беду... ты делаешь всё возможное, исходя из своих знаний и положения. Ты жив. Амая жива. Хайма-дзяо больше никого не убьет. — Он скрестил руки на груди и бросил на Ли косой взгляд. — Так что выше голову, вдохни поглубже и иди дальше. Вчера ночью ты совершил чёртово чудо. Хватит ныть из-за того, что ты несовершенен.
Ли бросил на него сердитый взгляд, который медленно сменился смущением.
— Разве я ныл?
Хьёдзин поднял руку и приставил большой палец к указательному.
— Совсем немного.
— Простите, — пожал плечами всё ещё немного красный Ли. — Я просто... Мне не по себе, потому что на самом деле я расстроен только из-за того, что мне придется рассказать об этом Амае.
— А, ну и черт с ними, — зло бросил Хьёдзин. — Я их предупреждал. Ты их предупреждал. Амая их предупреждала. И ты предупредил их ещё раз. Никто не спасет идиота от него самого. — Он пожал плечами. — Значит, сегодня ты занимаешься клиникой?
— Только экстренными случаями, — кивнул головой Ли. — Я закроюсь рано: не хочу, чтобы она волновалась, где я после наступления темноты.
— Я сообщу в штаб, где тебя искать, если ты нам понадобишься, — сказал Хьёдзин. Стража уже отметила их квартиру, на всякий случай.
— Вы можете передать сообщение Дай Ли?
— Да, — осторожно согласился Хьёдзин.
— Хорошо, — с куда более решительным видом Ли направился к лестнице. — Я просто хотел убедиться, что агент Широнг не проскользнет у нас между пальцами только потому, что мы все думаем, что ему стало лучше. — Он слабо улыбнулся через плечо. — И... вы знаете, где на рынке можно найти древесину гикори, сахарную пудру и виноградную кислоту?
— Зачем? — спросил совершенно растерявшийся Хьёдзин.
— Вы никогда не ели сахарный дым, когда были ребенком?
— Ну... да, кажется, но... ты знаешь, как его делать?
— Я сладкоежка, — бесстыдно признался Ли, улыбаясь от уха до уха. — Мама научила меня давным-давно. До... до многих вещей. — Он стряхнул с себя уныние. — Хотите рецепт?
Ещё бы он не хотел.
* * *
— И вы работаете на этого человека? — покачала головой Амая, когда они возвращались в квартиру Муши в вечерних тенях.
— Нет позора в честной работе, — заявил её гостеприимный хозяин. — Чай облегчает заботы наших посетителей. Хотя он никогда не действовал на моего племянника, — задумчиво прибавил он.
— Не стоит ждать чудес от простого теплого напитка, — насмешливо возразила Амая. — Как долго вы намерены терпеть меня, когда у меня самой есть прекрасный дом? — "Я не думала, что Пао такой мелочный скряга". Маленькая плата, которая полагалась Ли как ученику, оказалась куда важнее, чем она себе представляла.
— Пока вы снова не будете готовы столкнуться с насилием, которое произошло в вашем доме, — просто ответил Муши, открывая дверь и с поклоном приглашая её войти. — Или пока вы готовы позволить нам делиться гостеприимством. Так поступают друзья по отношению друг к другу. И это малое возмещение за вред, который мы, сами того не желая, вам причинили.
— Вред? — нахмурилась Амая, пока он закрывал дверь на замок.
Муши вздохнул и жестом пригласил её к столу.
— Чай? — с надеждой спросил он.
Она подняла бровь, продолжая стоять.
— Сначала объяснение.
Он склонил голову: "как угодно".
— Вы говорили, что молодому покорителю воды опасно жить с малой семьей. Я не смог понять, что это в равной степени может быть опасно и для вас, даже несмотря на вашу тренировку. И поэтому я отверг ваше предложение стать семьей без всякого объяснения.
— Вы сказали, что это опасно, — напомнила Амая.
— Да, — признался Муши. — Но мы почти потеряли вас. И это было бы... трудно пережить. — Он вздохнул. — Так, пытаясь защитить вас, я причинил вам вред. Кажется, это традиция моей семьи... Я хочу хоть как-то исправить этот вред, чтобы вы знали, чем рискуете теперь, а не тогда, когда мы сбежим из Ба Синг Се ради безопасности Джинхая или нашей собственной. — Он понизил голос. — После гибели хайма-дзяо за нами больше не следят, и мы можем в безопасности поговорить о таких вещах. Если вы хотите.
У неё перехватило дыхание. Он предлагал одну из самых ценимых ею вещей — правду. И всё-таки...
— Не надо, не говорите мне только потому, что считаете, будто причинили мне вред. Это не так.
— Это именно так, — настойчиво повторил Муши. — Вы дороги мне, леди Амая. Будь я другим человеком, я мог бы надеяться... Но, по крайней мере, я не допущу лжи между нами. Хотя бы это утешение я себе позволю. — Он втянул воздух и встретился с ней глазами. — Я Айро, сын Хозяйки Огня Айлы и Хозяина Огня Азулона.
Очень-очень долгое время после этого мир не имел смысла. Не мог обрести смысл. Азулон, сын Созина, того самого Хозяина Огня, который начал столетнюю войну. Азулон, имя которого она и все, кого она знала с рождения, проклинали за неудачное нападение на Северный полюс и за безжалостное истребление Южного Племени Воды. И "Айро" было ещё одним именем, порождающим кошмары. Кронпринц до того, как Озай забрал себе трон; безжалостный генерал и несравненный покоритель огня, который завоевал половину Царства Земли и шестьсот дней держал Ба Синг Се в осаде.
"Дракон Запада".
— Ты не можешь им быть, — прошептала Амая, лихорадочно шаря взглядом по доброму, заботливому человеку в зеленом одеянии Царства Земли. Теплые руки и плечо, на которое можно опереться, мягкие наставления, в которых так нуждался его племянник...
"Зуко. Если его брат — отец Зуко, то..."
Её разум отшатнулся от этой мысли.
— Ты же чайный мастер. Ты не можешь быть... генералом Айро.
— На пенсии, — мягко напомнил Айро и грустно улыбнулся. — Я всегда находил утешение в чае.
— Ты не можешь им быть, — настаивала Амая, в которой паника, боль и гнев бурлили, как пенное вино. — Ты не из рода Созина, не... — слова покинули её.
— Источник всего зла в мире? — криво усмехнулся Айро. — Нас и раньше так называли. И, да, Созин был злым, но не потому, что он хотел таким быть, а потому, что верил, что лишь он один знает, как сделать мир совершенным, и взялся это сделать. Даже если ему пришлось истребить целую расу. — Айро вздохнул. — Я не понимал, что это зло. Не тогда, когда я знал его, когда я всё ещё был молод. Для меня он был дедушкой и Хозяином Огня, высшей силой в нашей стране. Если он начал войну, он не мог быть неправ. — Он покачал головой, глядя в воспоминания. — Только время и великая боль показали мне его неправоту. Что красота и надежда мира заключены в том, что он несовершенен, и мы должны ценить всё хорошее, что в нем есть, несмотря ни на что. Что никто из нас не идеален настолько, чтобы переделывать мир по своей воле. Что если мы не можем полюбить человека с недостатками, то сама любовь погибнет. Как умерла любовь моего брата ко всем нам. Я был слишком добрым. Урса — слишком нежной. Зуко... Зуко был слишком слабым и не жаждал власти. Мы были людьми, и потому подвели моего брата.
Они подвели Хозяина Огня Озая. Разве не на это она надеялась? Что весь Народ Огня потерпит поражение, и война закончится? И всё же...
— Ты и есть война, — сокрушенно прошептала Амая.
— Я ей был, — признался, не дрогнув, Айро. — Но когда мы сломали Внешнюю Стену и вторглись внутрь, я потерял... многое. Хороших людей. Слишком много хороших людей. Включая моего сына, Лу Тена. Я был... в ужасе. Я почти обезумел от горя. Он был всем, что у меня осталось, по крайней мере, я так думал. Но я также был командующим, Драконом Запада. Я был обязан думать о своих людях и о Народе Огня. Местность, численность, мораль — преимущества покорителей земли были слишком многочисленны, чтобы преодолеть их, не потеряв подавляющее число моих солдат. Только резня или предательство могли бы повергнуть Ба Синг Се, а я не желал ни того, ни другого. Поэтому я отдал приказ снять осаду и отвести войска. Наперекор всем приказам Азулона. — Он немного помолчал. — Я не ожидал, что переживу этот приказ.
"Покоритель огня, нарушивший верность..." Амая вздрогнула.
— Когда я поправился, я ждал казни за измену. Но обстоятельства сложились ко мне благосклонно. Теперь... теперь я закончил бы войну, если бы мог. Но куда больше этого я хочу, чтобы мальчик, которого я растил как сына, смог выжить. — Айро вытянул перед собой открытые ладони. — Теперь вы знаете правду о нас и чем вы рискуете, беря в союзники отвергнутых родичей моего брата. Вы должны решить, стоим ли мы того.
— Ты, — выдохнула Амая, её голос набирал обороты, — ты безрассудный, невозможный... Туи и Ла, он точно твой племянник, вы оба совершенно безумны...
Она прокричала целых пять минут прежде чем поняла, что Айро предусмотрительно испарил всю воду в квартире. Но это была не проблема. Зуко мог вытягивать воду из мокрого песка... Где, по мнению его дяди, он научился этому маленькому трюку? Тянуть воду из воздуха было тяжелее, чем из сырого озерного берега, но ненамного.
* * *
За шестнадцать лет, а особенно за последние несколько месяцев, Зуко выпестовал в себе интуитивное предчувствие случаев, когда Всё Вот-Вот Взлетит На Воздух. Оно опиралось в основном на мелкие детали. Определенный блеск в глазах Азулы. Шарканье ботинка в ближайшей аллее. Дрожь земли, которой полагается быть твердой. А иногда это были вовсе не мелочи. Джао. Опущенные плечи Аватара перед тем, как он обернулся с безумными светящимися глазами. Или, как сейчас, полдюжины взволнованно переглядывающихся соседей с этого этажа, сбившихся в кучу в конце коридора подальше от дядиной квартиры, из-за которой слышались приглушенные вопли Амаи.
— Ты здесь? — хозяин дома протолкался вперед, гневно глядя на Зуко. — Как ты сюда попал? Во всём доме замерзла вода! Как она могла замерзнуть, когда ты только что пришел?
— Потому что я этого не делал? — Зуко вернул его сердитый взгляд. — Я не единственный покоритель воды в городе.
— Ну, зато ты живешь в этом доме! — хозяин повелительно ткнул пальцем. — Исправь это!
"Я не стану запихивать его палец ему в глотку".
Порыв Ли, порожденный долгой историей враждующих племен, был для него совершенной неожиданностью. Он куда больше привык к острым, как стекло, оскорблениям или взрывам смертельно опасного насилия в политике Народа Огня.
