— Повезло тебе, госпожа. Я уж думал, ты совсем к морю не приспособлена.
— А что, разве так бывает, господин Картен? — спросила Ника, чтобы поддержать разговор.
Купец усмехнулся, матросы заулыбались.
— Случается. Есть люди, которых Нутпен не принимает, как бы те ни старались. И молятся, и жертвы приносят, да все без толку.
Капитан облизал плоскую деревянную ложку.
— Как только закачает на самой мелкой волне. Так и все. Ничего в брюхе не держится.
Радуясь в душе, что она не такая, ещё немного посидела на корме, слушая морские байки, а потом вернулась к себе, впервые ощущая приятную, сонную тяжесть в желудке.
Наставник вновь давал ей урок рукопашного боя. Вот только происходило это не в знакомом дворике, зажатом между двух скал и каменной оградой, и даже не на берегу озера, а на узеньком плоту, который девушка соорудила когда-то, чтобы ставить ловушки на рыбу.
Прыгая, как молодой козёл вокруг козочки в период гона, старик наносил удары так стремительно и ловко, что девушка не успевала ни уворачиваться, ни парировать их, больше озабоченная колыхавшимися под ногами брёвнами, опасаясь упасть или сломать ногу.
— Какая же ты стала неуклюжая! — весело хохотнул наставник, награждая ученицу увесистым тычком под ребра. — А ещё почти балерина! Корова неуклюжая!
Разъярённая подобным сравнением, Ника взмахнула ногой, намереваясь достать проворного старикашку, но поскользнулась, попав ногой в щель и, чувствуя, как падает одновременно вперёд и вниз, отчаянно завизжала.
Распахнутые от испуга глаза резануло мокрым, солёным ветром. Под ударами волн корабль накренился, и девушка, выскользнув из своего убежища вместе с постелью, проехала по мокрой палубе, больно ударившись об ограждение борта. Ошалев от мелкого дождя, ветра, пляски судна и внезапного пробуждения, она долго не могла выбраться из одеяла и расстеленных шкур.
"Хорошо ещё, не легла спать голой, — пронеслось в голове, но тут же сверхновой звездой вспыхнула более здравая мысль. — Мои вещи!"
— Эй! — донёсся с кормы голос Картена. — Госпожа Юлиса, спустись в трюм, а то ещё смоет!
Довольно скаля зубы из-под низко надвинутого капюшона, он стоял, широко расставив кривые, волосатые ноги в сандалиях, крепко вцепившись в толстую рукоять рулевого весла.
Капли звонко барабанили по грубо выделанной коже длиннополого плаща. У борта, скрючившись, сидели Жаку Фрес и Тритин Версат, готовые прийти на помощь капитану, и старались хоть как-то укрыться от косо бившего дождя.
Плюнув на шкуры, Ника встала, ухватившись за удерживавший мачту канат. Крыша её "конуры" ещё держалась, лишь чуть провиснув внутрь между уложенных перекладин. Заглянув внутрь, она облегчённо перевела дух. Свалившись на бок, корзина намертво застряла между надёжно закреплёнными тюками. Едва не свалившись от очередного удара, девушка подняла глаза к небу, с которого продолжали хлестать холодные, косые струи. Скользнув внутрь, путешественница сунула руку под ворох заячьих шкурок и нашарила круглую, окованную серебром шкатулку с письмами, предназначенными подтвердить её личность. Оглядевшись, заметила кинжал в ножнах, зацепившийся ремнем за прутья корзины. Подумав, прихватила и его.
Палуба вновь резко накренилась, потеряв равновесие, девушка упала, пребольно ударившись коленом. Охнув, она отпустила канат, и её вновь швырнуло о борт.
— Ника!!! — заорал купец. — Зад Нутпена! Тебе, что жить надоело?! Живо в трюм!
Шипя и ругаясь сквозь стиснутые зубы, девушка подползла к грубо сколоченному люку. Ухватившись за кожаную петлю, рванула его и едва не свалилась внутрь, вовремя подхваченная крепкими руками.
— Госпожа Юлиса?! Осторожно.
В вонючей, душной темноте желтело пятно масляного светильника, чуть теплившегося за узорной металлической решёткой. При его тусклом освещении и без того не слишком благообразные физиономии моряков казались жуткими карнавальными масками.
Сообразив, что чьи-то ладони до сих пор лежат на её талии, Ника, вспомнив занятия с наставником, резко двинула локтем за спину.
— Ой! — с деланной обидой охнул Дарин. — Да ты чего, госпожа?!
— Руки не распускай! — зло бросила она, отыскивая взглядом, куда бы присесть.
До этого случая ей приходилось несколько раз заглядывать в этот длинный, низкий ящик, предназначенный для проживания команды.
Еле различимые во мраке матросы подвинулись. Корабль вновь вздыбился, так что девушке пришлось упереться плечами в потолок, чтобы вновь не упасть в гостеприимные объятия мореходов. Едва судно выпрямилось, взгромоздившись на гребень очередной волны, Ника тут же плюхнулась на загаженный пол и сразу оказалась зажата сильными телами.
Нервно сглотнув, она резко ворохнула плечами, недовольная теснотой, качкой, штормом и неприятным соседством. Очевидно, это движение не осталось незамеченным, только вот понятым неправильно.
— Это ещё что, — проворчал старый Пропид. — Так, лёгкий ветерок. Вот когда мы с Картеном подходили к Крикоровым островам в прошлом году...
— Замолчи! — грубо оборвал его Ус Марак. — Без твоих сказок тошно.
— Да брось ты! — громко усмехнулся собеседник. — Как будто первый раз в море. Это вон госпоже Юлисе в диковинку скачки коней колесницы Нутпена...
— Заткнись, говорю! — прикрикнул сарвал. — Ветер сменился. На север нас гонит...
— Ну и..., — начал было старик и тут же испуганно охнул. — Спина Змеи!
Соседи девушки тревожно переглянулись, и их реакция ей очень не понравилась.
— Что ещё за Змея? — нахмурилась она, ни к кому конкретно не обращаясь.
Ответить никто не успел. Люк с грохотом открылся, впуская в трюм мелкую сырость, свет и шум ветра.
— Вылезайте! — резко скомандовал Жаку Фрес. — Надо убрать мачту. Да поскорее, черепахи беременные!
Возбуждённо гомоня, матросы полезли наверх, оставив знатную путешественницу в одиночестве.
Почти сразу же стало очень холодно, мокрая одежда стремительно вытягивала из тела тепло. Надо бы переодеться. Вот только выбираться на палубу за сухой одеждой не хотелось. Сверху доносились крики и отчаянная ругань матросов. Судя по всему, там что-то не ладилось, а тут ещё она будет под ногами мешаться.
Ника огляделась. Привыкшие к темноте глаза разглядели у стены какие-то тёмные предметы. Подобравшись к ним на четвереньках, убедилась, что это свёрнутые шкуры, очевидно, служившие постелями команде. Наверняка кишащие блохами или чем похуже. Тем не менее, ругаясь сквозь стиснутые зубы, девушка, стащив мокрую рубаху, обтёрла свалявшейся овечьей шерстью спину и грудь. Потеплело. Одевать сырую одежду не хотелось, а выжимать мокрую кожу — занятие бессмысленное. Повозила ею по шкуре, чтобы хоть как-то избавиться от влаги. Потом завернулась в овчину, и пригревшись, стала ждать.
С палубы донёсся приглушённый треск. Кто-то закричал, легко перекрывая шум ветра.
— Купин, берегись!
Удар, от которого содрогнулось судно, заставил пассажирку нервно сглотнуть.
Очевидно, мачту все-таки сняли, потому что немного погодя злые и мокрые матросы стали один за другим прыгать в трюм. Пока они спускались, Ника успела избавиться от овчины. Не к лицу аристократке пользоваться постелью чужого мужика.
— Подвинься, госпожа, — не слишком почтительным тоном попросил Марбет.
Прекрасно понимая их состояние, девушка покладисто отодвинулась к борту, где на проконопаченных швах между досок выступили крупные капли.
Последовав её примеру, матросы стали заворачиваться в шкуры. Вдруг люк вновь открылся. Ссутулившись, Пуст бережно прижимал к груди небольшую амфору.
— Хозяин прислал согреться.
— Цилянское? — с надеждой спросил Вулин.
— Держи карман шире, — тоненько хихикнул Крек Палпин. — Тебе и бангарского хватит.
Наблюдая за вмиг повеселевшей командой, Ника вдруг обратила внимание, что качать корабль стало гораздо меньше, и ещё ей очень хочется пить.
Иногда за ужином Картен угощал свою пассажирку разбавленным вином. Но сейчас капитан занят, а озябшие матросы вряд ли догадаются ей предложить. С другой стороны, как-то неприлично напрашиваться на выпивку да ещё с грубыми моряками. Фи! Но уж больно в глотке пересохло. Однако оказалось, что она сильно ошибалась на счёт своих попутчиков.
Сковырнув ножом залитую смолой пробку, Ус Марак нерешительно проговорил:
— Госпожа Юлиса, выпьешь?
И смущённо усмехнулся.
— Правда, оно бангарское и не разбавленное. Но это даже полезнее в такую погоду.
Не услышав отказа, сарвал вырвал у кого-то из рук деревянную плошку, заботливо протёр её полой грязной рубахи и осторожно наполнил темно-красной жидкостью.
Поскольку очага в трюме не имелось, Ника лихорадочно вспоминала рассказ наставника о путешествии через море. Тихонько пробормотав что-то неразборчивое с упоминанием Нутпена, она под одобрительное хмыканье брызнула каплю на пол. Вино оказалось кислым, но провалившись в желудок, стало согревать её изнутри.
— Теперь мне! — потребовал Купин, пояснив. — Пока чаша от губ госпожи не остыла.
Матросы засмеялись, девушка тоже не стала скрывать улыбку. Смакуя свою порцию, шутник, закатив глаза, покачал головой. — Не хуже цилянского.
— Вечно этому пройдохе достаётся самое сладкое! — деланно проворчал Нут Чекез, протягивая пустую чашу Ус Мараку. — Не иначе, его прабабка переспала с даросцем.
— Это потому, что я знаю, как угодить женщине, — наставительно проговорил Купин. — А с тебя даже шлюхи двойную плату берут.
— Ты им ещё и платишь? — усмехнулся собеседник. — Мне так дают.
Слушая их перепалку, девушка с лёгким сожалением думала, что во все времена и во всех странах все мужики одинаковы.
"Выпить, поржать да языками почесать про баб", — мысленно хмыкнула она, прислонившись спиной к переборке.
И хотя корабль продолжало качать, а сверху по-прежнему доносился шум дождя, Ника почти задремала, но тут же встрепенулась, кое-что вспомнив.
Тронув за плечо сидевшего неподалёку Пропида Дуста, уже проглотившего свою винную порцию, она тихонько поинтересовалась:
— Ус Марак говорил, нас несёт на север. Это правда?
Резко обернувшись, закутанный в облезлую шкуру старик подтвердил:
— Кажется, так, госпожа.
Моряки продолжали натужно подшучивать друг над другом, словно стараясь подольше растянуть явно затухавшее веселье.
— А что это за Змея? — ещё сильнее понизила голос Ника.
Пропид придвинулся ближе, обдав её кислым запахом изо рта.
— Её зовут Андих, она дочь Нутпена и Такеры, богини севера, перекрёстков дорог и туманов. Когда-то они так рассорились, что даже великий Пирт не смог их помирить. Андих долго жила во дворце владыки морей, но всегда скучала по матери, умоляя могущественного отца разрешить им встретиться. И вот однажды, тронутый слезами дочери, Нутпен согласился. Андих обратилась в огромную змею, какую не может представить себе ни один смертный! Она так спешит к матери, что забирает с собой каждое встречное судно! Горе кораблю, попавшему в её объятия! Змея уволочёт его на дальний север, во мрак и холод, где живет страшная богиня Такера.
"Рассказ красочный, — раздражённо подумала девушка. — Но не информативный".
— Так что это на самом деле? Неужели живая змея?
Даже в темноте было видно, как морщится рассказчик, явно разочарованный глупостью слушательницы. Но, видимо, вспомнив, где она проживала ранее, старик решил снизойти до объяснения:
— Говорят, больше всего она похожа на реку.
— В море? — удивилась Ника.
— Ну да, — важно кивнул Пропид. — Ты думаешь, в нем вода на месте стоит? Как вино в кружке?
Он тоненько захихикал.
"Ну конечно!" — едва не всплеснула руками слушательница.
— Течения!
— Что ты сказала? — насторожился матрос.
— Она течёт! — повторила девушка по-радлански.
— Да, — подумав, согласился моряк. — Таких мест много. Чтобы плавать далеко, надо знать, где они и куда направляются.
Он прижался к плечу Ники и еле слышно прошептал:
— Только Змея очень сильная. Редко кому удаётся вырваться из её вод!
— А что там, на севере?— так же шёпотом спросила девушка, легонько отстраняясь.
— Царство Такеры! — убеждённо заявил Пропид. — Там живут призраки, сырые туманы, которые приносят лихорадку и другие болезни, туда после смерти попадают души самоубийц.
Вонючая темнота, тихие разговоры, похрапывание дремавших матросов наряду с таинственными скрипами корабля, плеском воды за бортом и завывание ветра придавали рассказу старика какую-то не настоящую, игрушечную жуть, вроде детских страшилок или плохо снятых фильмов ужасов.
Нике почему-то стало ужасно смешно, и чтобы не обидеть собеседника, она притворно зевнула.
— Прости, добрый Пропид, но я так устала, что не могу слушать тебя внимательно.
— Пусть Яфром пошлёт вам приятные сны, госпожа, — завистливо вздохнул матрос. — А я даже ночью редко глаза смыкаю. Прожитые годы держат их открытыми.
Девушка скрестила руки на груди и притворилась спящей.
В трюм один за другим спустились Жаку Фрес с Тритином Версатом, отправив двоих матросов к капитану на корму.
Время тянулось медленно, словно переваренное варенье, вскоре, несмотря на сосущую пустоту в желудке, Ника действительно задремала. Громкий крик вырвал её из лёгкого забытья. Из открытого люка бил яркий свет и громкий голос Картена:
— Вылезайте, попробуем уйти на восток.
— На вёслах? — недоверчиво проговорил кто-то.
— Да! — рявкнул капитан.
— По таким волнам?! — вскричал Пропид Дуст. — Весла поломаем, хозяин.
— Можешь отправляться в Тарар один! — зло отозвался Картен. — А меня ждут дома! И их всех тоже!
И тут же заорал во всю глотку:
— Живее, трюмные крысы! Торопитесь, если хотите добраться до Канакерна!
Ворча и вздыхая, матросы стали выбираться на палубу. Внезапно корабль, вздрогнув от очередной волны, накренился на бок.
— Вулин, шлюхино отродье! — рявкнул разъярённый капитан. — Как рулевое весло держишь, тупая скотина?!
Ответ рулевого девушка не разобрала, нервно поёжившись: "Пожалуй, я могу никуда не доплыть". На всякий случай она подобралась поближе к люку, чтобы успеть выскочить наружу, если судно начнёт тонуть.
Задрав рубаху, проверила пояс с кинжалом, потом достала шкатулку с документами. "Жаль, что тут нет полиэтилена или резины какой-нибудь", — подумала Ника. Наставник предупреждал, что листы материала, чем-то похожего на бумагу, очень легко портятся водой. Крышка вроде плотно прилегает, но вдруг придётся плыть по морю, держась за какой-нибудь обломок?
Над головой послышался дробный стук. Матросы рассаживались на лавках, пытаясь вставить весла.
— Раз! — скомандовал Картен, задавая темп. — Ещё раз!
Раздался дребезжащий звук. Капитанский раб Милим стал мерно ударять металлической палочкой по подвешенной бронзовой пластинке. Натужно заскрипели уключины весел.
— Давайте, давайте! — подбадривал команду купец. — Главное, уйти к востоку. Там Змея нас не захватит.
В его голосе слышалась такая тревога, что это чувство передалось даже Нике, сидящей в тесном и относительно безопасном трюме.
