Бросившись к кровати, она выхватила из-под подушки кинжал и нервным рывком отбросила в сторону ножны. Ника с пугающей ясностью понимала, что убийство консула безнаказанно не пройдёт. Однако, охватившее её яростное отчаяние вновь заглушило инстинкт самосохранения. Слишком часто в последнее время путешественница видела смерть и слишком хорошо понимала ничтожность своей жизни в глазах Картена и его соотечественников.
— Юлиса! — звенящим голосом заорал мореход, вваливаясь на второй этаж. — Где ты, болтливое отродье лягушки? Я вырву твой поганый язык!
Странно, но почему-то именно эти нешуточные угрозы помогли девушке окончательно прийти в себя. Сознание словно разделилось на две части. В одной продолжало яростно клокотать самоубийственное бешенство, но другая успокоилась, обретая удивительную ясность.
Схватив табурет, она положила его поперёк дверного проёма, а сама, отступив, чуть согнула ноги в коленях, держа клинок на уровне бедра.
Консул кабаном ворвался в комнату, едва не сорвав со стены циновку, и тут же налетел на заботливо приготовленное препятствие. Запутавшись, Картен, не сумев сохранить равновесие, больно ударился коленом об пол. А когда попытался вскочить, увидел застывшее у горла острие кинжала.
— Что бы ни случилось, ты не тронешь меня даже пальцем! — прошипела Ника, с трудом удерживаясь от того, чтобы пропороть буйно заросшую волосами шею.
Очевидно, внешний вид девушки подтверждал всю серьёзность её намерений, потому что мореход, невольно подавшись назад, прорычал, уже на пол-тона ниже:
— Ты наболтала всем, что Вестакия сбежала? Я же велел тебе помалкивать!
— Кто что тебе сказал? — окрысилась путешественница.
— Не важно! — оскалился Картен. — Ты распустила грязные сплетни о моей...
— Врёшь! — оборвала его собеседница. — Я только сегодня утром первый раз вышла из дома! Не веришь? Спроси жену!
Она криво усмехнулась.
— Кто тебе сказал?
Видимо, поражённый столь наглым поведением гостьи, мореход попытался вскочить, одновременно перехватывая её руку.
— Убью!!! — взвизгнула Ника, и острый кончик кинжала пропорол кожу на подбородке.
Пот заливал глаза, сердце колотилось так, словно собиралось разорвать рёбра, подобно инопланетному монстру из фильма "Чужой".
— Стратег Ред Стаут, — просипел Картен, разводя руки в стороны.
— Неужели так и сказал? — губы собеседницы кривились. — Твоя дочь сбежала с любовником?
— Нет, — процедил сквозь зубы Картен, буравя её ненавидящим взором. — Намекнул, но так ясно...
— Мерк, Мерк! — во всё горло кричала Тервия, поднимаясь по лестнице.
— И ты тут же решил, что я во всем виновата? — презрительно фыркнула девушка, отступая к кровати и сторожа каждое его движение. — А то, что у людей есть своя голова на плечах, ты не подумал?
Отбросив в сторону циновку, супруга консула быстро оглядела комнату.
— Мерк, кровь!
— Пустяки! — разъярённо отмахнулся супруг. — Царапина.
Путешественница быстро спрятала руку с кинжалом за спину. Мужчина резко встал, но тут же зашипел, потирая ушибленное колено.
— Ну, спроси свою жену, Картен? — предложила девушка. — Если мне не веришь.
— О чём она говорит? — спросила Тервия. — Что произошло? Почему ты так кричал? Тебе больно? Ты упал?
— Юлиса ходила вчера куда-нибудь?!
— Нет, — с секундной заминкой ответила женщина, бросив злой взгляд на гостью. Хозяйке дома приходилось молчать о беседе Ники с Пол Таком, иначе супруг мог поинтересоваться, почему она не рассказала ему об этом вчера вечером или сегодня утром.
— Ну я же говорила! — пожала плечами девушка, незаметно пряча клинок между матрасом и спинкой кровати. — А вы сразу набросились на меня, хотя я тут совершенно ни при чём! Клянусь всем, что для меня дорого, я никому не сказала ни слова о Вестакии! И тем более, о Ноор Учаге. Оно мне надо?
— Сын вождя атавков тут ни при чём! — резко прикрикнул консул. — И хватит об этом!
— Как скажете, господин Картен, — пожала плечами Ника. — Я-то замолчу, а вот как вы всему городу рты позакрываете?
— В самом деле, Мерк, — робко пробормотала Тервия. — Ты же так и не сказал, зачем приходил это варвар?
— А-а-а!!! — махнул рукой консул. — Его прислал один человек, просить отсрочку долга.
— Кто? — встрепенулась женщина, и в голосе её сталью зазвенела ревность.
— Не важно! — огрызнулся мореход.
Взгляды супругов схлестнулись, выбивая искры, и жена послушно опустила глаза.
— Что на обед? — смягчился Картен, ковыляя к двери.
— Суп из моллюсков, — поспешно ответила Тервия, пытаясь подставить ему плечо.
Но консул резко отпихнул её руку, раздражённо бросив:
— Я же сказал пустяки!
Не обращая внимания на разыгранную перед ней семейную сцену, гостья машинально поставила табурет и плюхнулась на него в полном недоумении. Почему-то она сразу поверила мореходу. Как нельзя кстати вспомнилось его поведение в день визита Ноор Учага. Картен вёл себя так, словно ничего не случилось, спокойно игнорируя странное, почти вызывающее поведение дочери. Он даже не пытался устроить ей скандал! Тогда Ника посчитала это спокойствие следствием крепких нервов, недюжинных актёрских способностей и умения притворяться. Но после того, как консул чуть не лишился кучи крупных сапфиров, едва не задушив свою гостью за не вовремя сказанное слово, та апатичная реакция на сватовство к дочери какого-то варвара кажется более чем странной. Ноор Учаг не просто ляпнул что-то невпопад, а поставил под угрозу дружбу консула Мерка Картена с консулом Тренцом Фарком!
Ясно, что с этим горцем все же связана какая-то тёмная история. Причём такая, в которую Картен не собирается посвящать даже свою верную супругу. Вот только эта тайна не имеет никакого отношения к исчезновению Вестакии.
Но как быть с её горькими слезами, глупыми вопросами, с тем странным движением рук варвара и его виноватой улыбкой? Неужели Нике это только померещилось, и она приняла желаемое за действительное? Девушка с силой потёрла лоб. Вроде бы стройная теория бегства дочери Картена с сыном вождя варваров разваливалась на глазах.
Не выдержав столь грандиозного посрамления собственного ума и наблюдательности, путешественница решилась спросить у хозяина дома за обедом:
— А кто такой Ноор Учаг?
— Нет, нет, — поспешила успокоить его собеседница. — Просто расскажите о нём?
— Зачем вам это? — хмуро поинтересовался мореход, одним глотком ополовинив содержимое бокала.
— Любопытно, — пожала плечами Ника.
— Ноор Учаг — третий сын второй жены верховного вождя атавком Тагара Зоркие Глаза. Давно обосновался в Канакерне. Предпочитает городские трактиры и бордели своим диким горам.
Консул задумался.
— Больше я о нём ничего не слышал. Варвар как варвар.
— На какие средства живёт?
— На деньги отца, — пренебрежительно махнул рукой Картен.
У девушки роилось ещё великое множество вопросов, но она предпочла оставить их при себе, хотя и успела оценить горца как "мажора". А от этой публики можно всего ожидать.
Ближе к вечеру она навестила Орри, и поболтав с Лаюлой, внезапно вспомнила суд в Скаальи. Если предположить, что ей не померещилось, и Картен говорит правду, то врёт, вернее врал, Ноор Учаг? Но тогда он соблазнил и похитил Весткию, не испытывая к ней никаких нежных чувств? Этакий коварный обольститель. Ника понимала, что версия явно притянута за уши. Возможно, ей самой этот варвар просто не симпатичен, вот она и хочет свалить на него всю вину?
Тяжело вздохнув, путешественница позволила рабыне помочь ей снять платье. Завтра необходимо ещё раз обойти оставшихся лекарей. Вот только говорить следует не с хозяевами, а с их рабами. Песок Яфрома — единственная более-менее надёжная ниточка к похитителям Весткии, а значит, и Паули. Есть ещё в высшей степени подозрительное поведение Мыши. Но к ней соваться пока рано.
— Можно я тут останусь, госпожа? — робко попросила Риата. — За варваром невеста присмотрит, а вам одной ночевать не полагается. Вдруг понадобится что-нибудь?
— А спать на чём будешь? — машинально буркнула Ника, думая совсем о другом.
— Так я сейчас циновку принесу! — непонятно чему обрадовалась невольница.
— Как хочешь, — устало пожала плечами хозяйка, опускаясь на зашуршавшие в матрасе сухие водоросли.
Погружённая в свои думы, она краем уха слышала, как рабыня раскладывает свою постель у стены, как ложится, что-то довольно бормоча себе под нос.
"А почему рано? — напряжённо размышляла путешественница. — Может, все-таки выдать Тервии свои подозрения насчёт Мыши? Хозяйка из неё всё вышибет! Это если поверит мне. Как ни как, рабыня у неё уже давно, а со мной она едва знакома. Хотя после сегодняшнего разговора отношения вроде наладились. Но кто этих рабовладельцев знает? Нет, к Тервии надо идти с фактами... Стоп! А пузырёк!!! Флакон из-под порошка! Я же о нём совсем забыла".
Ника встрепенулась, даже приподнялась на локте, но тут же плюхнулась обратно: "Нет, слишком зыбко и ненадёжно. Мышь могла уже избавиться от него. Или будет твердить, что там было противозачаточное, и не проверишь. Вот если обнаружить что-нибудь ещё, а пузырёк пустить на десерт. Это будет здорово".
С этой мыслью начинающий детектив-любительница и заснула.
Видимо, консул крепко приложился коленом об пол, потому что продолжил хромать даже утром. Хотя и провёл всю вторую половину вчерашнего дня дома.
— Вы ещё собираетесь идти на базар, госпожа Юлиса? — с ленивым любопытством поинтересовался он, занимая место во главе стола.
— Да, господин Картен, — отозвалась она. — Как-то же я должна искать свою служанку.
— Попробуйте, — вяло пожал плечами мореход. — Если вдруг узнаете что-то интересное, скажете мне.
— Обязательно, — пообещала девушка, тут же поймав требовательный взгляд хозяйки дома, словно бы говоривший: "И мне тоже".
Гостья понимающе кивнула.
Сегодня она слегка изменила причёску, плотно уложив тщательно заплетённые волосы. Риата уверяла, будто видела нечто подобное у жительниц северных городов Империи. Невольница знала, что ей предстоит сопровождать госпожу, и казалась вполне довольной этим обстоятельством, видимо считая прогулку по городу даже с корзиной за плечами гораздо более приятным занятием, чем выполнение все новых и новых распоряжений госпожи Картен.
Рабыня ждала хозяйку в конюшне. Однако той, перед тем как уйти, захотелось поговорить с Тервией. В голову путешественницы пришла грандиозная на её взгляд идея. Но, прежде чем говорить с консулом, она решила узнать, как к этому отнесётся его супруга. Поэтому Ника терпеливо ждала в своей комнате, когда мореход, хромая, выбрался за ворота. Быстро спустившись во двор, она окликнула женщину, наблюдавшую за разгрузкой очередной тележки из усадьбы.
— Госпожа Картен!
— Что вам, госпожа Юлиса? — откликнулась хозяйка дома, настороженно глядя на приближавшуюся гостью.
Осторожно взяв её за руку, та мягко но настойчиво увела Тервию на галерею, подальше от навостривших уши рабов.
— Госпожа Картен, что если вам самим предложить большие деньги за освобождение Вестакии?
Собеседница нахмурилась.
— Разве этим негодяям не все равно, от кого получать золото? — продолжала девушка.
Супруга консула по-прежнему молчала, покраснев и нервно покусывая губы.
— Если я вас чем-то обидела, госпожа Картен, умоляю простить меня, — быстро пошла на попятную путешественница, весьма удивлённая столь странной реакцией на вполне, как ей казалось, разумное предложение. — Поверьте, я не хотела ничего дурного. Просто пыталась помочь.
— Понимаю вас, госпожа Юлиса, — голос собеседницы дрогнул, а в уголки глаз предательски заблестели. — Я предлагала мужу так поступить.
— Ну и..? — подалась вперёд Ника.
— Он отказался! — Тервия отвернулась, скрывая слёзы. — Ругался. Сказал, что я его оскорбляю. Говорит, что не пойдёт на поводу у похитителей, что люди перестанут его уважать и посчитают трусом, что с ворами не договариваются, их казнят!
"Подумать только! — изумилась про себя девушка. — Этого дельца больше заботит... общественное мнение, чем судьба собственной дочери. Политик, батман!"
— Можно предложить награду не только за Вестакию, — неожиданно для самой себя предложила она.
— Как это? — встрепенулась женщина, недоуменно глядя на неё покрасневшими глазами. — А за кого?
— Ну, скажем, за головы её похитителей, — разъяснила путешественница. — Тогда в глазах горожан это будет уже не выкуп, а месть.
— Что за глупость вы несёте! — презрительно фыркнула супруга консула. — Они просто убьют мою дочь!
— Почему? — нисколько не смутилась собеседница. — Если о награде объявить во всеуслышание, а о том, что вы готовы заплатить выкуп всего лишь пустить слух, горожане не будут знать, чему верить. А воры предпочтут избавиться от Вестакии и получить деньги, чем стать дичью.
— Но если дочь вернут за выкуп, как мы объясним это людям? — растерянно пробормотала Тервия.
— Очень просто, — рассмеялась Ника. — Преступники испугались и вернули её без всякой платы.
Женщина задумалась.
— Я должна поговорить с мужем.
— Конечно, госпожа Картен, — понимающе согласилась девушка. — А я пойду искать свою служанку.
— Пусть удача сопутствует вам сегодня, госпожа Юлиса, — улыбнулась хозяйка дома.
— Спасибо, — поблагодарила весьма довольная разговором гостья.
Заглянув в конюшню, она застала там раба Пол Така, старательно менявшего повязку Орри. Гант тихо сопел, а Лаюла с Риатой смотрели на него полными жалости глазами. Увидев госпожу, рабыня подхватила корзину и поспешила к выходу.
Оказавшись на улице, Ника мгновенно насторожилась, заметив трёх мальчишек, о чём-то возбуждённо переговаривавшихся между собой. "Неужели, и эти за мной следят?" — с раздражением подумала она.
При виде её пацанята стразу притихли, уставившись на девушку любопытными чёрными глазёнками. Та с облегчением поняла, что знакомого раба Фарков среди них нет. Судя по отсутствию табличек и ошейников, перед ней стояли дети свободных горожан. Да и выглядели они лет на восемь-десять, не больше. Вряд ли такие малявки способны на что-то серьёзное. Немного смущал их затрапезный вид, грязные мордашки и хитончики. Но насколько путешественница успела узнать, даже обитатели местных трущоб, что возле Нижних ворот, шлялись по всему Канакерну, не вызывая неприязни ни у стражников, ни у более обеспеченных горожан. Демократия.
Подойдя к повороту, Ника на всякий случай оглянулась. Мальчишек как ветром сдуло. И это ей очень не понравилось. В голову полезли всякие нехорошие мысли. Что если Матра Фарк, недовольная вчерашним разговором, решит похитить наглую чужачку да расспросить её вдумчиво, с чувством, толком, расстановкой, используя плети, дыбу и раскалённое железо?
Путешественница даже встала, вызвав искреннее недоумение у Риаты.
"Но тогда Фарки могут поссориться с Картенами? — торопливо размышляла девушка, отступив к стене, чтобы не мешать прохожим. — Отпустить меня живой — оскорбить будущих родственников недоверием. Я молчать не буду. Убьют, лишат Картена сапфиров. Что тоже вряд ли ему понравится. То, что я с ним поцапалась, Матра не знает. Консул и Тервия об этом промолчат. Все-таки речь идёт о репутации дочери. Значит, Фарки продолжают считать наши отношения чистыми и пушистыми. Нет, не будет Матра из-за меня отношения с Картенами портить. Скорее всего опять будет с разговорами приставать. А может, мне всё это мерещится, и мальчишки убежали по своим делам? Вот батман! Это уже мания преследования какая-то".
