Наблюдая всё это, Ника подумала, что им просто надоело в Канакерне, и они ждут не дождутся того дня, когда смогут отсюда уехать. Понимая, что тут и без неё хватает раздражителей, девушка решила не мозолить людям глаза.
Выйдя во двор, путешественница поискала глазами Риату, тут же вспомнив, что та отправилась за ослом. Идти никуда не хотелось. Смотреть представление тем более. Жалея, что под руками нет свитка с какими-нибудь пьесами, Ника уселась на лавку, и прикрыв глаза, подставила лицо солнцу. Ещё один день, и они наконец-то покинут этот город. Девушка грустно улыбнулась. Кажется, она прожила тут не месяц, а целый год или даже больше.
Послышался шум шагов, пахнуло хлевом, чья-то тень закрыла солнце.
— Что с вами, госпожа? — робко спросила невольница.
— Ничего, — не открывая глаз, покачала головой хозяйка. — Просто сижу. Не забудь напоить его и бросить свежей соломы. Сварве скажи, что я с её отцом договорилась.
— Слушаюсь, госпожа, — вздохнула рабыня.
Подавшись назад, Ника упёрлась спиной в стену конюшни, вытянула ноги, и скрестив руки на груди, продолжила наслаждаться ласковым теплом, клонившегося к закату солнца. Очень скоро все мысли куда-то исчезли, осталось только жужжание мух и лёгкая дрёма.
Вдруг желтовато-красный свет, пробивавшийся сквозь сомкнутые веки, померк.
— Что? Не дала соломы?
— Госпожа Юлиса...
Этот голос заставил её вздрогнуть, словно от удара током. Резко подавшись вперёд, девушка широко распахнула глаза, старалась рассмотреть стоявшего против солнца человека.
— Госпожа Юлиса? — повторил Румс. — Что с вами?
— Простите, господин Фарк, — пролепетала путешественница, меньше всего ожидавшая увидеть здесь десятника конной стражи. — Задремала.
— Мне нужно с вами поговорить, — с плохо скрываемым волнением продолжил молодой человек.
"Многообещающее начало", — с тревогой подумала Ника, прикрыв голову накидкой. За время пребывания в Канакерне она успела хорошо выучить местные правила приличия.
— Разговор будет долгим, госпожа Юлиса, — понизив голос, предупредил сын консула, почему-то старательно избегая встречаться с ней взглядом.
"Вот батман! — мысленно выругалась девушка, чувствуя, как беспокойно заколотилось сердце, а по спине побежали холодные мурашки. — Час от часу не легче".
Она поднялась. У дверей сарая, где предприимчивый Меркфатис держал солому, стояла Сварва и во все глаза таращилась на них.
— И очень серьёзным, — продолжал давить Румс.
— Вот как? — вскинула брови путешественница, лихорадочно пытаясь угадать: чего такого важного собирается ей сообщить жених Вестакии?
Она хотела пригласить его прогуляться по окрестностям, но вспомнила, что дорога к театру переполнена горожанами, спешившими на последнее представление "Царя Гпиара". Слишком много людей увидят их вместе. Наверняка, среди будущих зрителей не мало тех, кому известен не только младший сын консула Тренца Фарка, но и его отношения с дочерью другого члена городского совета. Учитывая скорость распространения сплетен в таких маленьких городках, где все друг друга знают, Картенов уведомят о прогулке будущего зятя с бывшей гостьей ещё сегодня вечером. В крайнем случае, завтра утром. А для того, чтобы нагадить беззащитной девушке, консулу хватит и одного дня.
Остаться в театре? Правда, тут Меркфатис — верный пёс, глаза и уши своего добродетеля. Но отпущенник ещё не получил деньги за фургон. Поэтому, возможно, он будет помалкивать, пока оставшееся серебро не окажется в его кошельке.
— И лучше, если нас никто не услышит, — сурово прервал размышления Ники десятник конной стражи.
Вот тут попаданке стало по-настоящему страшно, во рту пересохло, а под ложечкой засосало, как перед дракой.
"Ну, и во что я вляпалась на этот раз?" — с отчаянием и тоской думала девушка, лихорадочно подбирая варианты.
"Нижний этаж не пойдёт. Там то и дело шныряют артисты, их жёны, дети. За сарай зайти? Но эта Сварва всё ещё стоит. Вон как глаза вылупила! Точно подслушает. У стерва! Только если в комнату подняться? Да больно тесно там. Ничего, в храме Ноны не просторнее было. А что народ подумает? Вот батман! Да что же он в глаза не смотрит?! Плевать на родовую честь! Всё равно уже считают любовницей Картнена, а Румс как-никак тоже не сапожник, все-таки сын консула".
Как всегда, после принятия решения, всё стало просто и понятно.
— Пойдёмте! — сказала путешественница, поднимаясь.
— Куда? — с готовностью спросил собеседник.
— За мной! — бросила через плечо Ника.
Она вошла в зал с гордо поднятой головой и бешено колотившимся сердцем. Внезапно навалилась страшная слабость, и девушке пришлось собрать все силы, чтобы не сбиться с шага. Сейчас же замолчавшие женщины провожали их ошарашенными взглядами. А когда пара поднялась на второй этаж, в главном зале словно проснулся вулкан, вызвавший горькую усмешку путешественницы.
Пытаясь отрешиться от всего, она торопливо шла между разложенных на полу матрасов и шкур, чувствуя, как к лицу приливает кровь, заставлявшая щеки краснеть.
— Куда мы идём, госпожа Юлиса? — глухо спросил десятник конной стражи.
— Туда, где нам никто не помешает, — ответила девушка, доставая из кошелька ключ.
Пригнувшись, молодой человек с любопытством оглядел комнату.
— Теперь вы живёте здесь?
— Да, — кивнула Ника, прислоняясь к стене и скрестив руки на груди. — До отъезда в Империю.
— Почему вы так рано покинули дом господина Картена? — спросил сын консула, прикрывая дверь.
Теперь их разделяло чуть более метра. Так же близко друг к другу они сидели в храме Ноны, но там было гораздо светлее.
— Вы об этом хотели со мной поговорить? — вскинула брови путешественница.
— Нет, — выпрямившись, Румс впервые взглянул ей в глаза. — Я хочу знать, кто вы?
— Как кто? — окончательно растерялась собеседница. — Я вас не понимаю. Моё имя вы знаете. Как я оказалась в городе тоже. Чего же вам ещё нужно?
— Я разговаривал с матросами господина Картена, — усмехнулся десятник конной стражи. — Кое-кто из них рассказал много интересного.
"Неужели эти придурки проболтались о том, как их бабы в плен взяли? — удивилась девушка. — И сами опозорились и капитана своего подставили. Теперь его точно из городского совета попрут. Только я то тут причём?"
— Они не раз ходили с ним в Некуим, — продолжал молодой человек, сверля её глазами. — Встречались с Лацием Юлисом Агилисом, но ни разу не слышали о его дочери. Он всегда говорил, что его жена не добралась до тех далёких земель. Так откуда же вы там взялись?
Вот тут Нике совсем поплохело. По сути сын консула открыто обвиняет её в самозванстве. А по законам Империи данное преступление по тяжести уступает только отцеубийству, государственной измене и богохульству.
Теперь уже она опустила глаза. Время вдруг замедлилось, превратившись в густой сироп из страха и растерянности, в котором мысли замерли, словно мухи в янтаре, упорно не желая двигаться. Выждав минуту, показавшуюся путешественнице вечностью, Румс заговорил вновь.
— Вы хорошо образованы, что трудно ожидать от человека, который всю жизнь провёл среди дикарей, но мыслите совершенно необычно не только для молодой девушки, но и вообще...
Сын консула скривился.
— Я не могу понять: хорошо это или плохо, ясно только, что воспитывались вы совершенно иначе. Мне приходилось встречаться с девушками из знатных родов Империи. Так вот вы на них совсем не похожи! Но и на дикарок тоже, а уж их я повидал не мало на своём веку. Варвары везде одинаковы: хоть в Рифейских горах, что в Некуиме.
Не услышав явной угрозы, путешественница, начиная приходить в себя, тут же стала подбирать подходящий вариант ответа. А собеседник продолжал и даже стал торопиться, словно опасаясь, что ему не дадут высказаться:
— Нут Чекез сказал, что боги вернули вас отцу не то из глубин Тарара, не то из райских садов. Но как это могло случиться? Вы же не рождались, значит, не могли умереть?. А ещё он говорил, будто вашими устами вещают сами боги?
Обострённый взвинченным состоянием, слух Ники уловил нотки сомнения в голосе молодого человека.
Натужно засмеявшись, она нервно облизала губы.
— Матросы любят рассказывать всякие небылицы, господин Фарк. Особенно после пары кувшинов неразбавленного вина.
— Нет! — резко вскричал десятник конной стражи. — Я ему верю! Потому что только вы смогли отыскать Вестакию. Вы предупредили Картена, что Ноор Учага подговорили её соблазнить. Теперь он точно знает, кто заплатил варвару за эту низость.
— Кто? — тут же спросила девушка, надеясь увести разговор в сторону от скользкой темы.
— Картен не назвал имени, — поморщился Румс. — Он хочет ещё раз всё проверить, чтобы не обвинить напрасно достойного гражданина. Но рано или поздно Картен всё выяснит, и тому не поздоровится!
Сын консула резко махнул рукой.
— Он никуда не денется! Сейчас для меня главное узнать: кто вы? Смертная девушка или полубогиня, наделённая небожителями волшебной силой?
"Вот батман!" — мысленно охнула путешественница, поражённая не только словами, но и внешним видом собеседника.
Набычившись, молодой человек тяжело дышал, чуть подавшись вперёд, сжав кулаки. Под бритой кожей скул ходили желваки. От всей его сильной, напруженной фигуры веяло тревожным беспокойным ожиданием.
В комнатке воцарилась зловещая тишина, нарушаемая лишь жужжанием мух да лёгким шумом с трудом пробивавшихся сквозь стены аплодисментов.
— Я простой человек из плоти и крови, — голос Ники дрогнул. — Нет во мне никакого волшебства. Иногда появляются какие-то мысли...
Путешественница неопределённо пожала плечами, всё же не решаясь полностью разрушить ту легенду, которую когда-то так удачно "скормила" команде Картена.
— Но они приходят помимо моей воли...
Румс сделал шаг, и она почувствовала его дыхание с запахом чеснока.
— Тогда, умоляю, откройтесь! Кто вы на самом деле? Я готов поклясться на крови, призывая в свидетели Питра, Нутпена и самого владыку Тарата мрачного Дрина, что сохраню вашу тайну и никогда не открою её никому до самой смерти!
"Какой он... красивый!" — внезапно подумала девушка, и ей впервые захотелось кому-то поверить и поделиться давящим душу тяжким грузом тайны.
— Зачем это вам, господин Фарк?
Глаза молодого человека сверкнули, когда он выпалил:
— Я должен знать, кого полюбил! Чей образ преследует меня днём и ночью, перед кем я чувствую себя безусым мальчишкой, впервые увидевшим прекрасную женщину!
Непередаваемое ощущение сладкой истомы ударило в голову, а по телу вновь пробежали мурашки. Вот только на этот раз холодок от их невидимых лапок уже не пугал, а будоражил и волновал кровь.
— Ни к чему храброму воину шутить такими вещами, — с трудом вытолкнула из пересохшего горла путешественница. — У вас есть невеста. Вестакия — красивая девушка. Она вас любит...
— Вестакию мне выбрал отец! — резко, почти грубо оборвал её Румс. — Тогда мне было всё равно. Да, она хорошая девушка, и я её давно знаю. Но сейчас всё по-другому! Из-за вас моя жизнь изменилась. Теперь всё не так! Не знаю, как объяснить, хотя и изучал риторику. Просто я должен сказать вам о своей любви, иначе светлая Диола покарает меня за молчание, а сам я до конца своих дней буду жалеть, если не признаюсь вам в своих чувствах.
"Вот батман! — мысленно охнула Ника. — Мечта сбылась, и что дальше?"
Она замерла, не замечая, как побледневшие пальцы крепко вцепились в края накидки.
— Тогда зачем вам знать, кто я? — нашла в себе силы усмехнуться путешественница, ухватившись за слова собеседника. — Разве от этого ваше отношение ко мне изменится? Если так, то какая же это любовь?
— Нет, нет! — отпрянув, замотал головой десятник. — Будь вы хоть богиней, хоть беглой рабыней, я люблю вас! Но если вы не можете ответить мне тем же, то хотя бы скажите, с кем навеки связала меня Диола? Иначе я не знаю, как жить и что думать?
Однако взволнованная речь молодого человека словно прошла мимо ушей девушки. В душе её и без того царил настоящий сумбур абсолютно противоречивых чувств и желаний.
"Вот батман! — чуть не выла Ника, не в силах переступить ту последнюю черту, отделявшую здравый смысл от всё больше охватывавшего её безумия. — Ну, что он стоит, как столб?! Чего ждёт?! А-а-а-ах! Да пропади всё пропадом!"
Отрешившись от всего, словно бросаясь в драку или ледяную воду, путешественница шагнула к сыну консула, и обхватив его голову, совершенно неожиданно для Румса и самой себя неловко, но решительно впилась губами в губы молодого человека.
К чести кавалериста, он тут же опомнился, показав попаданке, как целуются горячие канакернские парни, после чего у девушки окончательно "поехала крыша". Пока она торопливо развязывала пояс на хитоне десятника, тот, пыхтя и шипя сквозь стиснутые зубы, пытался справиться с её завязками. Молодость и задор справлялись с препятствиями и потруднее. На миг в голове Ники чёрной молнией вспыхнуло воспоминание о тех негодяях, которые когда-то её изувечили, однако быстро развеялось под сильными, но удивительно ласковыми руками Румса.
Разнежившись, девушка словно воспарила над собой. Время потеряло свою беспощадную власть: то растягиваясь, то сжимаясь, и с каждой секундой или часом она поднималась всё выше к нестерпимо сверкавшему солнцу. Не в силах терпеть нарастающий жар, путешественница застонала сквозь стиснутые зубы, но даже не подумала прервать свой волшебный полёт, закончившийся огненной вспышкой, вырвавшей из груди крик полного и абсолютного счастья.
— Теперь я знаю, что и тебя Диола привязала любовью ко мне, — хрипло рассмеялся довольный Румс, в изнеможении привалившись к стене.
— Откуда такое самомнение? — хихикнула Ника, поудобнее устраиваясь у него на коленях.
Молодой человек взъерошил ей волосы.
— Иначе ты бы не снизошла до меня, небожительница.
Девушка тихо рассмеялась, уткнувшись лбом в сильное плечо. На душе и в теле воцарилась удивительная умиротворённость, а убогая каморка показалась самой уютной комнатой в мире.
Румс склонился к уху возлюбленной, хихикнув от щекотки, та ещё теснее прижалась к нему.
— Я хочу, чтобы ты осталась и вышла за меня замуж.
Боясь признаться самой себе, путешественница ждала и в глубине души надеялась услышать подобные слова. Но всё же они прозвучали неожиданно.
Всё ещё не желая выбираться из солнечного кокона и разрушать то необыкновенное состояние, в котором находилась, Ника снизу вверх взглянула в глаза молодого человека и с улыбкой покачала головой.
— Это не тебе решать, Румс. Ты прекрасно знаешь, что консул Фарк не даст согласия на наш брак.
— Я взрослый человек! — брови десятника конной стражи сурово сошлись к переносице. — Если отец будет против, мы уедем в другой город или даже в Империю. Умелые мечи и искусные наездники везде в цене. Не сомневайся, любимая, я сделаю тебя счастливой.
Чувствуя, как исчезает куда-то ощущение счастья, девушка осторожно высвободилась из его объятий и сползла с колен.
