— Как смеешь ты, грязный дикарь...., — вскипел благородным негодованием капитан, но вдруг его на миг порозовевшее лицо вновь стало бледно-зелёным.
Поморщившись, он прошептал:
— Мне все равно, веришь ты мне или нет. Но я не позволю запирать себя, как какого-нибудь... варвара! Можешь меня убить.
Мореход ощерился.
— Если сумеешь без меня добраться до своего вонючего леса!
Молодой гант задумался, теребя свалявшуюся бородку. Рядом с ним как-то вдруг одновременно появились три женщины. Вернее две, и одна девушка. Кстати, та самая, которая так не вовремя пошла за мёдом и попалась на глаза будущей радланской аристократке.
"Ближний круг вождя", — всплыло откуда-то случайно услышанное выражение.
— Долго придётся плыть назад, господин Картен? — тихо спросила пассажирка, воспользовавшись совещанием руководителей гантов.
— С такими гребцами да против ветра — дней десять, не меньше, — тяжело вздохнул мореход, и девушка заметила крупные капли пота, выступившие у него на лице. — Если боги смилостивятся, и Яроб не пришлёт шторма.
Ника вспомнила уже пережитые шквалы, представила, как они будут выглядеть в глазах женщин, в жизни не видавших ничего, кроме своей деревни, и поёжилась.
— Это ещё не самое плохое, госпожа Юлиса, — вполголоса продолжил капитан.
— Что же есть ещё хуже? — удивилась она, но ответить собеседник не успел.
— Хорошо, — кивнул патлатой шевелюрой молодой гант. — Мы не будем обращаться с вами так, как вы заслуживаете. Но вы будете спать в трюме и на носу, а мы на палубе и в...
Он нахмурился, подбирая слово.
— В каюте, — подсказал Картен. — Я согласен.
— Вы отдадите все оружие, — продолжал варвар. — Даже ножи.
— Забирай, — буркнул капитан. Опираясь на руку пассажирки, он с трудом поднялся. Но потом взял себя в руки и, почти не качаясь, вернулся в каюту.
А юный вождь, созвав своих амазонок, стал отдавать новые распоряжения. Женщины тут же засуетились. Одна из приближенных с поясным поклоном преподнесла сложенную рубаху и штаны. Наблюдавшая за этой сценой Ника заметила ревнивые взгляды двух других "близких" подруг.
"Все метят в альфа-самки, — с философской иронией подумала она. — Ну, девочка ещё туда-сюда. Подходит и по возрасту и вообще... А эти тётеньки куда лезут? Парнишка их моложе самое малое лет на десять".
Тепло поблагодарив женщину за заботу, молодой человек с отвращением сорвал покрытую пятнами рубаху, обнажив мускулистый торс с изрядно волосатой грудью и тремя нитевидными шрамами, более походившими на порезы, чем на следы когтей диких животных. Рассматривать нижнюю часть туловища девушка не стала.
Один из подростков как раз распахнул люк и, подбоченясь, сказал:
— Вылазь, глязный арнак.
Над досками палубы показалась голова Тритина Версата.
— Госпожа Юлиса, чего они задумали?
— Вылязь! — парнишка схватил его за ворот рубахи и попытался вытащить из трюма.
— Ничего страшного, — поспешила успокоить его Ника. — Просто придётся исправлять свои ошибки. Убивать больше не будут.
Вооружённые мечами и копьями, гантки с недоверием и враждебностью поглядывали на сбившихся кучкой матросов. Кое-кто из них сидел на лавке, не в силах держаться на ногах.
По знаку предводителя двое мальчишек-подростков скрылись в каюте.
"Эти все облазят, — подумала пассажирка. — Пропала капитанская заначка".
Смена власти оказалась настолько увлекательным занятием, что и победители ганты, и проигравшие мореходы совсем забыли о еде. Ника, как наименее пострадавшая по итогам этих пертурбаций, внезапно ощутила сосущую пустоту в желудке. Нервное напряжение проходило, и организм настойчиво напоминал о своих насущных потребностях.
Поразмыслив, она решила, что о каше пусть заботятся те, кто считает себя самым главным, а она займётся рыбалкой. Тем более, что ещё вчера вечером наловила мух для приманки. Следя за поплавком, девушка, не в силах удержать любопытство, краем глаза наблюдала, как на палубе гребцов сооружают новый навес.
Лишённым оружия и инструментов морякам приходилось то и дело обращаться к ганткам. "Не женское это дело", — хмыкнула Ника, заметив, как потерявший терпение Тритин Версат почти вырывал у чуть не плачущей гантки топор и двумя точными ударами заклинил обломок весла между мачтой и скамейкой. Принимая назад инструмент, бывшая рабыня так зыркнула глазами, что чуть насмешливая улыбка мигом сбежала с лица матроса.
В сознании промелькнула какая-то мысль, вернее даже тень мысли. Но вздрогнувший поплавок вернул её к действительности. Вытащив пустой крючок, рыбачка зло сплюнула и решила больше не отвлекаться по пустякам.
Поэтому, когда на нос поднялась гордая Ильде с подругой, на палубе поблёскивали чешуёй уже две небольшие рыбёшки. Гантки установили котёл на печку, засыпали зерно и залили воду. Пошептавшись между собой, девица подошла к Нике.
— Нож дай!
— Что? — вскинула та брови.
— Нож дай! — тонким голосом повторила Ильде, указав на висевший под полой рубахи кинжал.
— Нет, — покачала головой пассажирка, насаживая на крючок муху.
Гантки вновь обменялись несколькими фразами. Незнакомка насмешливо фыркнула, а Ильде схватила Нику за плечо, пытаясь сорвать с пояса кинжал. Та резко оттолкнула нахалку.
— Не дам!
Девица заверещала. Её подруга, похожая в рубахе и штанах на не сильно обременённого интеллектом паренька с окраины, схватив палку, неловко замахнулась. Уже проникшись суровыми реалиями этого мира, Ника поняла, что гантки хотят не просто обезоружить и унизить бывшую госпожу, а поменяться местами, заставив её стать невольницей. Девушка насмешливо фыркнула. Она взрослых охотников аратачей не сильно боялась, а уж этих соплюх — тем более. Пришлось бросать удочку и поучить дикарок уму-разуму.
Ника была сильнее, быстрее, обладала кое-какими навыками. В результате короткой драки на нос примчалась толпа вооружённых ганток. Побитые девицы жаловались, тыча пальцами в сторону стоявшей у фальшборта пассажирки.
"Дуры — везде дуры, — думала она, скрестив руки на груди и с любопытством ожидая реакции все более мрачневших женщин. — Что у аратачей, что у гантов, что у русских".
Пришёл что-то жующий предводитель. Обиженные соплеменницы тут же все выложили и ему, демонстрируя порванный рукав и синяк на скуле. Даже не взглянув на их обидчицу, тот что-то спросил резким голосом. Девицы ответили. Тогда он обратился к Нике.
— Они говорят, что ты не отдаёшь нож, как другие арнаки?
— Я не обнажала его против народа куоле раньше, — спокойно сказала пассажирка. — Не собираюсь делать этого и впредь. Кинжал я не отдам. Это подарок... отца, которого я никогда больше не увижу.
Юноша перевёл. Женщины стали шушукаться. Кто-то скорбно вздохнул. Внезапно одна из приближенных вождя отвесила Ильде подзатыльник, другие, посмеявшись, вернулись к своим делам.
А Ника едва успела подхватить ускользавшую за борт удочку. На этот раз улов оказался гораздо крупнее. Хотя рыбачка с ностальгией вспоминала тот день, когда добычу для неё загоняли касатки.
— Твоя чистить! — фыркнула Ильде, отпихнув босой ногой рыбину.
Девушка стиснула зубы, готовясь ответить какой-нибудь резкостью. Но потом, передумав, улыбнулась.
— Твоя ловить, — и сунула удилище в руку вздрогнувшей гантки.
Очевидно, никогда не имевшая дело с подобной снастью девица удивлённо захлопала пушистыми ресницами.
"Напугала!" — хмыкнула про себя Ника, ловко разделывая рыбу кухонным ножом.
Посовещавшись с подругой, Ильде неловко насадила на острие крючка дохлую муху и осторожно спустила леску за борт.
Пассажирка уложила кусочки рыбы в горшок, когда на палубу поднялся Милим с мешочком сухой травы и кувшинчиком. Косясь на перегнувшихся через фальшборт ганток, раб тихо сказал:
— Хозяин хочет поговорить с вами, госпожа Юлиса.
— Хорошо, — кивнула девушка, отодвинув в сторону горшочек и освобождая место для посудины невольника. — Как он себя чувствует?
— Кашляет сильно, госпожа Юлиса, — покачал головой Милим. — И ослаб совсем. Ему бы вина выпить или свежего мяса поесть.
Раб тут же закашлялся сам, и вытерев пот, добавил:
— Жаку Фрес совсем плох. До утра не доживёт. Варвары его ножом в спину ткнули.
Их внимание привлекли громкие голоса. По лестнице бодро поднялся юный предводитель восставших. За короткое время, что Ника его не видела, молодой человек успел причесаться, повязал на лоб ремешок, удерживавший волосы от попадания в глаза, и со своей бородкой походил на благообразного попика. Только глаза смотрели не по годам сурово и печально. За ним, смешно оттесняя друг дружку на узких ступенях, следовали приближённые вождя. На женщинах красовались новые платья, перехваченные в талии узкими поясками, сплетёнными из полосок кожи. Головы скромно прикрывали цветастые платки. Одетая мальчиком девушка украсила лоб яркой синей лентой, завязанной в бант над косой.
"Когда они про жемчуг вспомнят? — внезапно подумала Ника. — Уже сегодня или все-таки завтра?"
— Что тут делает он? — хмуро спросил юноша, указав на замершего в поклоне Милима.
— Готовит лекарство для больных, — пояснила пассажирка. — Разве вам нужна их смерть?
— Нет, — возразил гант. — Наши боги учат мстить, но не велят убивать без причины.
— Мудрые боги, — самым серьёзным тоном проговорила девушка.
Одна из женщин бесцеремонно оттеснила её от печки, заглянула сначала в котёл с кашей, потом в горшок, где кипела рыба.
Гантка что-то сказала, поджав губы, и бросила на пассажирку полный презрения взгляд. Молодой человек нахмурился. Между ними произошёл весьма энергичный обмен мнениями. В разговор вмешалась Ильде, обиженно вытирая нос и указывая на Нику пальцем.
— Теперь мы сами будем готовить еду, — выслушав соплеменниц, заявил юноша.
— Как пожелаете, — пожала плечами девушка, ни капли не расстроенная подобной дискриминацией. Аккуратно положив нож на каменную плиту, она подошла к борту и стала смотреть в даль, туда, где по её расчётам располагался берег.
— Тупые варвары! — ворчал Крек Палпин, с видимой неохотой заталкивая в рот разваренные зерна. — Даже кашу сварить по-человечески не в состоянии.
— И рыбы нам не дали, — вздохнув, поддержал его Нут Чекез.
— Эти дуры не умеют её ловить, — презрительно фыркнул Мулмин.
Остатки когда-то многочисленной команды расположились на палубе гребцов, сгрудившись вокруг полулежавшего на ворохе шкур капитана. С кормы доносились громкое голоса и смех недавних пленниц. А под навесом из запасного паруса царило уныние. Моряки стыдливо прятали глаза. Даже здоровым кусок в горло не лез. Не решаясь выделяться, пассажирка ела медленно, тщательно пережёвывая недосоленную кашу.
После очередного взрыва хохота кто-то из ганток запел высоким звонким голосом. Её охотно поддержали подруги. Медленная, тягучая песня разносилась над волнами, ещё сильнее раздражая недавних хозяев.
— Завыли! — скрипнув зубами, Нут Чекез в сердцах выбросил остатки ужина за борт. — Почему мы не перебили этих глупых коров, хозяин?
— Потому что кое-кто испугался женской болтовни! — фыркнул Крек Палпин, бросив выразительный взгляд на девушку. — Вместо того, чтобы послушать Жаку Фреса.
Матросы насупились. Кое-кто стал поглядывать на девушку с неприкрытой враждебностью. Почувствовав противный холодок страха, она не сильно удивилась, прекрасно понимая естественное желание отыскать виноватого и желательно не из своих. Неторопливо прожевав кашу, она бестрепетно взглянула в глаза Креку Палпину.
— Если бы ваш хозяин послушал меня и оставил варваров в их лесу, то Жаку Фрес остался бы жив. Да и многие другие тоже.
— Сделанного не воротишь, — тихо проворчал капитан. — Надо жить дальше.
— Правильно, хозяин! — подержал его матрос. — Перебьём бешеных дикарок!
— А ты громче кричи, — зло посоветовала Ника. — Чтобы все слышали.
Она кивнула в сторону мачты. Совсем недавно на неё вскарабкался парнишка-гант, и усевшись на рее, разглядывал горизонт.
— Этот зверёныш не понимает человеческого языка! — фыркнул Крек Палпин.
— Ты в этом уверен? — вскинула брови пассажирка. — А может, он, как их главарь, притворяется.
— Его и надо убить! — перешёл на язык аратачей матрос, добавив по-радлански. — Без вожака мы легко загоним этих коров в стойла!
После чего вновь перешёл на речь Детей Рыси.
— У вас есть кинжал, госпожа Юлиса. Надо сделать всего один удар. А потом мы отберём оружие у остальных.
Нике стало жаль юного ганта. Дикари не сделали ей ничего плохого. Моряки сами виноваты. Да и в успех предлагаемой операции девушка не верила. Слишком мало у них людей, и многие ещё не оправились после болезни.
— Я обещала, что не пущу его в ход против них, — покачала она головой.
— Клятва варвару ничего не стоит, — напомнил ей Гагнин.
— Отец учил меня держать слово! — нахмурилась Ника. — Кому бы я его не дала!
— Тогда отдайте нож мне! — тут же нашёл выход Крек Палпин. — Я никому ничего не обещал.
— Как ты собираешься это сделать? — устало спросила девушка. — Рядом с ним всегда кто-то есть.
Остальные члены экипажа с возрастающим интересом слушали их разговор.
Матрос замялся. Видимо, над этим он ещё не думал.
— Женщины не успеют помешать, я быстро. Они станут его оплакивать. Мы отберём у них оружие и загоним в трюм. Или перебьём.
— Вдруг, вместо того чтобы плакать, они начнут мстить? — усмехнулась собеседница. — И сами нас перебьют.
— Женщины? — презрительно фыркнул Гагнин.
— Те самые, кто убил Врез Ката и Ал Жорка, — начиная терять терпение, напомнила девушка. — Ты видел их тела?
Матрос крякнул.
— Не о том говорите, — тяжело вздохнул капитан. — Нас четырнадцать человек...
— Так что, мы с двадцатью коровами не справимся?! — прервал его Крек Палпин. — Им просто повезло...
— Молчи, дохлая каракатица! — цыкнул Картен. — Здоровы только пятеро...
— Шестеро, напомнила о себе пассажирка.
— Всё равно, это очень мало, — поморщился купец. — Дикарки победили. Теперь их просто так не возьмёшь.
— А может, высадим их на берег, и пусть провалятся! — внезапно проговорил молчавший до этого Гагнин. — Ну, опоздаем маленько. Чего уж теперь.
Крек Палпин возмущённо фыркнул. Но Ника заметила, что кое-кто из матросов согласно кивал головой. Капитан закашлялся. Милим поднёс к губам хозяина чашу с целебным отваром. Сделав пару больших глотков, Картен вытер вспотевший лоб.
— За весла кого посадишь, умник? Под парусом пойдём? А если ветер встреч? Что тогда?
Наступило тягостное молчание. Мимо прошли две девушки со стопками грязных мисок. Проводив их тяжёлым взглядом, купец угрожающе проговорил:
— Пусть радуются, пусть думают, что победили. Варвары.
— Вам необходимо, как можно быстрее выздороветь, господин Картен, — от души пожелала Ника мореходу. — Да и всем остальным тоже.
Она поднялась на носовую палубу, где уже ждала гора грязной посуды.
"Ага! — усмехнулась пассажирка. — Сейчас все брошу и буду мыть. Наивные, батман".
