— Им нет до меня никакого дела! — фыркнула девушка. — Никто даже не заметит, если я уйду.
— Поверьте, госпожа, — принялась с мягкой настойчивостью уговаривать рабыня. — Даже в такие минуты люди всё замечают. Господин Картен и так... на вас обиделся.
— Да уж! — усмехнулась Ника, осторожно потрогав скулу и вытерев платком испачканные кончики пальцев.
— Представьте, как он разозлится, если вернётся без дочери, а вас нет, — продолжала увещевать женщина. — Вы, вместо того, чтобы ждать и утешать госпожу Картен, ушли искать какую-то рабыню!
— Наверное, ты лучше знаешь местных горожан, — вздохнула путешественница. — Но я не могу бросить своего человека. Мне необходимо знать, что случилось с Паули.
И добавила, стараясь говорить как можно убедительнее:
— Поверь, я бы и тебя пошла искать.
— Прикажите, и я пойду! — Риата встала на ноги. — Клянусь бессмертными богами, я узнаю, что случилось с Паули, и вернусь так быстро, как только смогу.
— Но ты не знаешь, где усадьба, — растерянно пробормотала девушка.
— Спрошу, госпожа, — пренебрежительно махнула рукой рабыня. — В Канакерне не так много консулов и всего один Картен.
— Ну, хорошо, — не удержалась от улыбки хозяйка. — Отправляйся.
— Только чтобы выйти за городские стены, мне нужно разрешительное письмо, госпожа, — сообщила невольница. — Я покажу его стражникам в воротах. Чтобы они не думали, будто я сбежала. Рабы не могут ходить, где вздумается.
Путешественница пристально посмотрела на неё. Женщина ответила бесхитростным выжидательным взглядом. Внезапно Нике пришла в голову совершенно дикая мысль. Что, если невольница просто решила удрать, воспользовавшись всеобщей суматохой и неопределённым положением госпожи, угодившей в немилость к Картенам? А это словоблудие с обиженными хозяевами — всего лишь лапша, которую хитрая невольница так ловко развесила ей на уши? Но Риата слишком умна, чтобы убегать без денег? Значит, надо проверить их наличие.
— Сходи за папирусом и чернилами, — распорядилась девушка. — Я напишу, что нужно, и поставлю печать.
Едва рабыня покинула комнату, её госпожа метнулась к корзинам. Беглый осмотр показал, что полотняные и кожаные мешочки с серебром никуда не делась. Усевшись за стол, Ника успела немного успокоиться, когда услышала приближение торопливых шагов.
— Госпожа Картен сидит в женской комнате, — шёпотом сообщила Риата последние новости, ставя перед хозяйкой чернильницу с воткнутым гусиным пером и свёрнутый лист. — Оба сына с ней. Из рабов никого видеть не хочет.
— Как хочет, — отмахнулась Ника. — Диктуй.
Её воротило от одного вида письменных принадлежностей. Из памяти ещё не изгладилась героическая эпопея с письмом Наставнику. И вот опять придётся выводить буквы совершенно не приспособленным для этой цели инструментом.
"Шариковую ручку изобрести, что ли? Или хотя бы карандаш? — с мечтательной ностальгией подумала путешественница, тут же одёрнув себя. — Знать бы ещё, как".
К счастью, текст оказался коротким. Госпожа Юлиса сообщала своё полное имя и адрес проживания в Канакерне. По словам невольницы, достаточно упомянуть дом консула Картена Мерка. Ну, и цель, с которой хозяйка посылает свою невольницу за город.
Пока госпожа корпела над папирусом, Риата с помощью трута, кремня и железного кресала разожгла масляный светильник, предварительно слегка выдвинув фитиль. От чего тот сразу начал коптить.
Естественно, девушка тут же поинтересовалась, зачем это нужно? Женщина объяснила, что оттиск намазанной чернилами печати может получиться слишком расплывчатым. Поставив жирную точку, больше напоминавшую кляксу, Ника сняла с шеи висевший на кожаном шнурке перстень. Подержав над огоньком, пока тот не покрылся слоем сажи, и с силой прижав папирус, с удовлетворением хмыкнула, увидев чёткое изображение причудливого герба из нескольких переплетённых букв.
Отдав рабыне свёрнутое разрешительное письмо, девушка добавила к нему серебряную монету.
— Вдруг понадобится за что-то заплатить, — пояснила она. — Или купить еду. Если задержишься.
— Спасибо, добрая госпожа, — низко поклонилась растроганная Риата.
Подумав, путешественница решила поставить в известность госпожу Картен о том, что посылает рабыню в усадьбу. Не стоит игнорировать хозяйку дома.
Как и предупреждала невольница, Тервию Ника нашла в комнате с ткацким станком. С заплаканным лицом женщина сидела у стены, наблюдая за сыновьями, расставившими по полу деревянных солдатиков. Успевший позабыть о свалившемся на семью горе Валрек что-то увлечённо говорил старшему брату, но тот, похоже, не имел никакого настроения играть.
Заметив гостью, супруга консула нахмурилась.
— Прошу прощения, что беспокою вас, госпожа Картен, — чуть склонилась девушка. — Я посылаю свою невольницу в вашу усадьбу. Мне необходимо кое-что выяснить у гантов.
— Это ваша рабыня, госпожа Юлиса, — равнодушно пожала плечами женщина, но всё же спросила. — Она хоть дорогу знает?
— Найдёт, — уверенно заявила Ника.
Восприняв молчание, как знак одобрения, она собралась выйти, но была остановлена тихим голосом Тервии.
— Что вы такое видели, госпожа Юлиса, если решили, что какой-то варвар приходил сватать мою дочь?
— Ваш супруг запретил мне говорить об этом, — напомнила гостья.
— Уртекс, — обратилась хозяйка дома к старшему сыну. — Поиграйте в саду.
— Ну, мама! — заканючил подросток, очевидно, не желая пропустить такой интересный разговор.
— И внимательно следи за своим братом, — в голосе матери прорезался металл. — Пока я не решу, кому из рабынь его можно доверить.
— Ладно! — проворчал парнишка, одним движением сбивая заботливо расставленные фигурки.
— Зачем?! — со слезами закричал Валрек, потрясая кулачками.
— Собирай своих воинов! — прикрикнул Уртекс. — И иди в сад!
— Вот ещё! — набычился мальчик, вытирая кулаками заплаканные глаза. — У меня горожане почти победили варваров...
— Слушайся своего старшего брата, Валрек! — строго сказала мать и улыбнулась. — Ты устроишь новую битву на садовой скамейке. Там гораздо удобнее.
Путешественница поняла, что Тервия желает поговорить с ней наедине. Вот только девушка уже не знала, стоит ли делиться с ней своими наблюдениями?
Когда мальчики, собрав игрушки, ушли, женщина окинула гостью надменным взглядом.
— Я, как мать Вестакии, должна знать, почему вы связали мою дочь с сыном вождя атавков?
— Но как же воля вашего супруга?
— Его здесь нет! — повысила голос хозяйка дома. — И я не буду ничего ему говорить, если вы сами мне всё расскажете.
В последних словах звучала уже неприкрытая угроза. Сообразив, что сама загнала себя в безвыходное положение, Ника со вздохом стала описывать поведение Вестакии во время нежданного визита Ноор Учага. Как она молясь, ходила по комнате, с каким нетерпением ожидала окончания разговора молодого варвара со своим отцом и как горько плакала после, даже от обеда отказалась.
По мере рассказа в глазах слушательницы всё явственнее проступала тревога, но губы словно сами собой растягивались в неестественную, как будто резиновую, улыбку.
— Я думала, вам и в самом деле что-то известно! — наигранно рассмеялась Тервия. — А вы распускаете сплетни о моей дочери из-за каких-то пустяков!
Путешественница, уже не имея никакого желания доказывать свою правоту тем, кто не хочет её видеть, вскинула подбородок.
— Ваши слова обидны и несправедливы, госпожа Картен. Я высказала свои подозрения только вам и вашему мужу. Поверьте, мне жаль, что он так... бурно отреагировал на мои слова. Теперь я понимаю всю глубину моих заблуждений, — голос девушки прямо-таки сочился ядом, чуть прикрытым слабым дымком елея. — И клянусь, никто здесь больше не услышит от меня ни слова о вашей дочери.
Поклонившись, она шагнула к выходу
— Вы всё не так поняли, госпожа Юлиса! — раздражённо вскричала Тервия. — Просто боги наградили Вестакию слишком впечатлительным сердцем и доброй душой...
— Убеждайте себя, госпожа Картен, — бросила Ника через плечо. — Мне ваш муж уже всё объяснил.
Оставив кипящую от негодования хозяйку, гостья торопливо поднялась в свою комнату, где вновь заняла место на кровати и принялась разглядывать потолок.
Почему-то вспомнился княжий суд в Скаальи. На нем ринс Келв и его приказчик Юнхи тоже врали в глаза, отрицая очевидное. И хотя у них это получалось гораздо правдоподобнее, чем у госпожи Картен, девушка была совершенно уверена, что такому бесстыдному лицемерию венсов научили именно купцы из цивилизованных городов, а никак не наоборот.
От грустных размышлений о низменности человеческой природы отвлёк громкий стук в ворота.
"Для Риаты вроде бы слишком рано?" — подумала путешественница, бросаясь к окну в отчаянной надежде увидеть обеих своих служанок.
Увы, чуда не произошло. В калитку колобком вкатилась госпожа Сасс Луила, тут же набросившаяся с вопросами на привратника. Но тот только молча качал головой. Ничего не добившись от глупого раба, женщина устремилась к дому, оглашая двор громкими криками:
— Тервия! Госпожа Картен! Какое горе!
— Луила? — отозвалась жена консула.
Девушка не могла видеть момент их встречи. Но, судя по всхлипам, нечленораздельным возгласам и рыданию, она получилась бурной и душевной.
Сама Ника увиделась с подругой хозяйки только за обедом. Попивая слабо разведённое вино, толстуха, как могла, утешала резко постаревшую хозяйку дома. Ругала власти за неспособность защитить горожан от воров. Приводила в пример прошлые времена, когда и люди были добрее, и стража проявляла похвальное усердие в борьбе с преступниками. Вот только, судя по всему, её слова находили весьма слабый отклик в душе оглушённой несчастьем Тервии.
Тогда, охваченная ораторским зудом, женщина обратилась к скромно жующей рыбу путешественнице. В отличие от хозяйки, та отсутствием аппетита не страдала.
— Видимо, вас хранят боги, госпожа Юлиса, — покачав головой, госпожа Сасс сделала солидный глоток.
— Почему? — удивилась девушка, а жена консула вздрогнула, словно очнувшись от охватившего её оцепенения.
— Ну как же! — фыркнула собеседница. — Грабители могли и вас похитить вместе с бедной Вестакией.
Губы Тервии сжались в тонкую нитку, брови сошлись к переносице, а пальцы, только что расслаблено державшие давно опустевший бокал, побелели.
— Вряд ли мне что угрожало, госпожа Сасса, — покачала головой Ника, упиваясь волнением госпожи Картен.
— От чего же? — толстуха поставила кубок на стол, а её подруга, затаив дыхание, сверлила гостью свирепым взглядом.
— Я не столь красива, как госпожа Вестакия, — с печальной полуулыбкой пояснила путешественница.
Тервия перевела дух, и чтобы скрыть волнение, приказала Мыши налить себе вина. Тем не менее, глаза её не предвещали девушке ничего хорошего.
Какое-то время Сасса молчала, переваривая столь нестандартное объяснение. Но, прежде чем она его хоть как-то прокомментировала, в зал ворвался Валрек.
— Мама, мама! — закричал мальчик. — Нянька! Там!
Вслед за ним в дверях появился старший брат.
— Мама, кажется, нянька умирает.
— Что? — женщина резко поднялась. — Её же только чуть-чуть побили!
— Она уже глаза закатила, — пробормотал бледный подросток. — И хрипит.
— О, бессмертные боги! — вскричала хозяйка дома, выбираясь из-за стола. — Только не это.
У Ники кусок в горле застрял.
"Как, почему?" — в замешательстве думала она, торопясь за Тервией, её подругой и мальчиками.
У ворот конюшни уже переминался с ноги на ногу Дербан, видимо, опасаясь гнева госпожи за излишнее кнутобойное усердие, приведшее к порче имущества.
Привратник, сидевший на корточках возле вздрагивавшего тела няньки, увидев хозяйку, кряхтя поднялся на ноги и, поклонившись, тихо сказал:
— Вилпа умирает, госпожа.
— Мерзавка! — прошипела та сквозь зубы. — Как не вовремя.
Стоявшая за её спиной Мышь тихо всхлипнула. Путешественница, невольно передёрнула плечами, заметив на руках няньки свежие раны от верёвок. Неужели женщину мучили такие боли, что пытаясь вырваться, она не замечала их? На ногах путы глубоко врезались в тело, успев напитаться кровью.
Лицо рабыни превратилось в устрашающую маску с вылезшими из орбит, красными от лопнувших сосудов, медленно стекленевшими глазами.
— Какая плохая смерть, — покачала головой Сасса. — Две беды в один день — очень дурная примета.
— Да хранят нас бессмертные боги, — озабоченно пробормотав, госпожа Картен обратилась к Терету. — Вытащи у неё тряпку изо рта.
Но как тот ни старался, так и не сумел разжать сведённых судорогой челюстей. А потом и вовсе бросил безнадёжные попытки, пятясь от наползавшей из-под мёртвого тела зловонной лужи.
— Ещё и обгадилась! — презрительно сплюнула Тервия.
— Поясница у неё болела, — прошептала сквозь слёзы Мышь, ни к кому не обращаясь. — Жаловалась она всё время. И в уборную...
— Молчи, дура! — оборвала её хозяйка, и вспомнив о своих обязанностях, принялась отдавать распоряжения.
— Дербан, Обглодыш, возьмите тележку, отвезите тело в порт. Отдадите любому лодочнику, пусть отвезёт подальше в море да не забудет камень к ногам привязать. А то ещё выбросит на берег в городе, узнают чья рабыня, и придётся платить штраф.
Она вышла из конюшни, продолжая инструктировать невольников.
— Я дам три обола. Два отдадите за похороны, один отнесёте в храм Дрина. Если узнаю, что взяли себе хоть один, прикажу пороть нещадно! Поняли?
— Да, госпожа, — поклонилась мужчины.
— Луила, дорогая, не знаешь, кто-нибудь продаёт хорошую рабыню для присмотра за детьми? — уже не глядя на них, спросила Тервия у подруги.
— Так вот сразу и не скажу, — задумчиво проговорила толстуха. — Вроде, как сын Привла Браки начал ходить на занятия к преподавателю. Нянька ему уже не нужна. Может, у госпожи Снерсы спросить?
— Это какой Привл? — заинтересовалась собеседница. — Хозяин рыбозасолочных сараев?
— Нет, — покачала головой Сасса. — Его брат. Он живёт...
Продолжение разговора путешественница слушать не стала. Оставив подруг на дворе, она быстро поднялась в свою комнату. Даже вспышка ярости морехода, едва не стоившая ей жизни, не произвела на девушку такого угнетающе-жуткого впечатления, как смерть несчастной няньки.
Помотавшись по больницам, Ника наслушалась великое множество рассказов о разных болячках и недугах. Судя по всему, Вилпа страдала болезнью почек. А тут её сначала опоили какой-то дрянью, потом облили холодной водой, а в довершение всего, ещё и выпороли.
"Но почему Уртекс так крепко не заснул?" — внезапно подумала девушка, и чтобы убить время, принялась искать ответ на этот вопрос. Единственным разумным объяснением она посчитала плохо растворённое снадобье. Возможно, часть порошка опустилась на дно, и именно в остатках вина, которое выпила нянька, концентрация наркотика оказалась максимальной.
Занятая своими мыслями, путешественница не заметила, как ушла Сасса Луила, пообещав Тервии непременно зайти завтра. Удлинялись тени, день пошёл на убыль. Ника стала высчитывать, когда может вернуться Риата?
