— О таких вещах лучше помалкивать, — хмыкнула собеседница, уже успевшая изучить характер канакернцев.
— Так и я об этом, госпожа Юлиса! — с жаром подержал её Меркфатис и тяжело вздохнул. — Может, все ещё бы и обошлось. Но разговоры как раз перед народным собранием пошли, на котором господина Картена в городской совет собирались выбрать. А что это за консул, если им сопливая девчонка вертит?
Рассказчик ещё раз тяжело вздохнул.
— Господин Картен всегда поступает по закону и по справедливости. Вот, чтобы крикунам глотки заткнуть, он и взял в счёт долга Севрия Бутра его дочь.
— Что же он её дома оставил, а не продал куда-нибудь? — недоверчиво поинтересовалась Ника. Насколько она успела понять, супруга консула не производила впечатление полностью покорной мужу забитой супруги. Так почему же Тервия не только терпит в доме бывшую любовницу Мерка, но даже сделала её кем-то вроде личной служанки? Неужели в понимании свободной горожанки невольница настолько лишена человеческого облика, что недостойна даже ревности?
— Зачем? — искренне удивился Меркфатис. — Хорошую цену за неё все равно не дадут. Да и отец Пиррии все-таки гражданин, вдруг деньги на выкуп накопит, а дочь из города увезли. Кто знает, что люди тогда о господине Картене скажут? Опять разговоры всякие пойдут...
"Ух ты какая... сложная здесь политика, — подумала девушка с невольной завистью. — Вот бы там, дома, власть так боялась общественного мнения! Хотя город маленький, все друг друга знают без газет и телевидения. Не обманешь. Точнее труднее обмануть".
Путешественница поняла, что местные реалии открылись перед ней новой, неожиданной стороной. Впервые она почувствовала к канакернцам что-то вроде уважения. Не к чистому, благоустроенному городу, а именно к людям.
"Богатый папик даже любовницу заводит с разрешения народного собрания, если хочет стать консулом. Мдя. Теперь понятно, откуда у Мыши такие шрамы. Хозяин учил язык за зубами держать. Нашёл за что наказать и выпорол от души, отомстил за нервотрёпку на выборах. Или госпожа Тервия отвела душу, изуродовав проклятую соперницу? Видимо, общественное мнение здесь не осуждает за такое. Суровая тут демократия. Но вроде никто не жалуется. Свободный город свободных людей. Рабы и метеки не в счёт".
— Интересные вещи вы рассказываете, господин Меркфатис, — отвлеклась Ника от своих размышлений.
— Так это всем известно, — мгновенно насторожившись, пробормотал мужчина, но все же на всякий случай попросил. — Только вы, госпожа Юлиса, не говорите, пожалуйста, что услышали от меня.
— Ну, что вы! — деланно оскорбилась девушка. — Это будет наш маленький секрет. Вы так хорошо меня встретили, всё здесь показали, познакомили со своей красавицей дочерью.
— Спасибо за добрые слова, госпожа Юлиса, — растроганно пробормотал отпущенник, вытирая заблестевшие глаза тыльной стороной ладони.
Чуть склонив голову в прощальном поклоне, путешественница вышла во двор, переполненная самыми противоречивыми впечатлениями.
Влюблённая парочка уже ждала её у ворот. Риата с корзиной за плечами стояла в сторонке, наблюдая за молодыми людьми с явным неодобрением. Опасаясь вопросов, отвечать на которые не имела никакого желания, Ника тут же поинтересовалась у начинающего драматурга его творческими планами.
Превий Стрех мгновенно расцвёл и принялся рассказывать о драме, которую только-только начал писать. Насколько поняла слушательница, речь шла об очередном любовном треугольнике, одной из вершин которого выступал сам Питр. Судя по местным легендам, тот ещё жизнелюб.
— По-моему нечто похожее уже написал Касий Таральский? — вдруг кстати вспомнила девушка. — Трагедия "Дворец Нездара".
— Но я рассматриваю эту проблему совсем с другой стороны, — обиделось юное дарование, а его приятель доверительно посетовал. — Если бы вы знали, госпожа Юлиса, как трудно найти сюжет достойный его внимания?
— Да, — притворно вздохнула собеседница, с трудом удерживаясь от улыбки. — Жизнь так скучна и обыденна. Но как вам такая история? В неком городе две знатные семьи ведут вражду уже очень много лет и не хотят унять кровопролития. Друг друга полюбили дети глав семей...
И она своими словами, как могла, пересказала "Ромео и Джульетту". Кое-что даже перевела с русского на радланский. Получилось довольно коряво. Возможно, по-этому рассказ не произвёл на слушателей особого впечатления.
— Простите за прямоту, госпожа Юлиса, — манерно поклонился Превий Стрех. — Мне жаль несчастных влюблённых, но такая драма не будет иметь успеха у зрителей.
— Вот как? — удивилась собеседница: "А Шекспир то и не знал". — Почему же?
— Воля родителей для детей священна! — с апломбом заявил ещё непризнанный гений. — Таков непреложный закон всех цивилизованных народов!
— Госпожа Юлиса, — усмехнулся Корин Палл. — Он просто боится признаться, что больше всего ему нравится писать комедии.
— Не правда! — вскричал подающий надежды драматург. — Вот увидишь, моя драма заставит зрителей рыдать!
— Если так! — повысила голос путешественница, гася готовую вспыхнуть перепалку. — То, возможно, вам понравится история богатой вдовы, её писца и служанки, в которую тот влюбился?
— Расскажите? — встрепенулся Превий Стрех.
Напрягая память, Ника вспомнила перипетии сюжета давным-давно виденного фильма с молодым Боярским в главной роли. То ли "собачье сердце", то ли "собачье сено"? Как-то так.
— Вот из этого может что-то получиться, — задумчиво пробормотал собеседник. — Обычно мужчина добивается женщины, а тут как бы наоборот... Кое-что придётся изменить... Но где вы слышали о таком?
— Отец рассказывал, — небрежно пожала плечами Ника. — А от кого он узнал, я не спрашивала.
Когда покидали театр, вроде бы и солнце стояло ещё высоко, и идти до города близко. Однако, когда компания добралась до Северных ворот, день явно стал клониться к вечеру. Там дежурили знакомые эфебы. Но теперь вместе с ними несли караул два взрослых городских стражника, и молодые воины грозно промолчали, ограничившись неприязненными взглядами в сторону Ники.
На площади народных собраний она остановилась и тепло поблагодарила провожающих.
— Спасибо, господа, дальше я пойду одна.
Артисты бурно запротестовали, ссылаясь на распоряжение урбана, как они называли Гу Менсина, но девушка оказалась непреклонна, и влюблённая парочка отправилась по своим делам, оставив её в покое.
— Как тебе понравился театр? — спросила хозяйка у рабыни, чуть погодя.
— Для Западного побережья он может и велик, — пренебрежительно хмыкнула Риата. — Но в каждом городишке Империи отыщется такой же, а то и побольше.
— А актёры? — задала новый вопрос путешественница.
— Все они пьяницы и развратники, госпожа, — тем же тоном ответила невольница, неожиданно продолжив. — Но люди добрые, особенно если похвалишь их представление.
Женщина засмеялась.
— Среди них все такие? — Ника замялась, подбирая слова. — Как эти двое?
— Лагиры, госпожа? — с лёгким удивлением покачала головой Риата. — Нет. Все-таки большинство мужчин предпочитают женщин.
— Что-то женщин я там не видела, — проворчала хозяйка.
— Они там есть, госпожа, — с еле заметным снисхождением проговорила невольница. — Кому-то же надо готовить, стирать, штопать одежду. Ну и всё прочее, чтобы мужчины не скучали.
— Рабыни? — решила уточнить девушка.
— Нет, госпожа, — с улыбкой покачала головой собеседница. — Откуда они у артистов? Жёны, дочери, сёстры.
Она покачала головой.
— Урбан и отпущенник посчитали вас слишком важной гостьей, чтобы сажать их с вами за один стол.
— Важной! — раздражённо передразнила путешественница, горько вздохнув. — Я для них всего лишь очередная любовница Картена.
— Господин Картен один из первых богачей города, — сказала Риата, то ли напоминая хозяйке очевидную истину, то ли даже упрекая.
Данный факт та оспаривать не стала и просто замолчала, в который раз с пугающей ясностью понимая всю шаткость своего положения в Канакерне и очевидную глупость решения здесь задержаться.
Уже показался дом консула, а она все никак не могла определиться: говорить Тервии про то, что удалось выяснить имена тех, кто покупал Песок Яфрома, или нет, оставив повод встретиться завтра с Румсом? О том, что они виделись сегодня, рассказывать нужно обязательно! Всё равно найдутся добрые люди и просветят супругу морехода в том, что их гостья о чём-то болтала с женихом Вестакии. По опыту посещения бабушки Ника знала, что в деревнях такие вещи особенно быстро замечают, а городом Канакерн она не считала ни в коем случае.
С другой стороны, Тервия местная и вполне может знать кого-то из покупателей сонного порошка. Дополнив её информацию сведениями, которые добудет Румс, можно составить более подробное представление об этих людях и попытаться понять, кто из них больше подходит на роль пособника Вестакии?
Или все-таки лучше промолчать, продолжая "набивать себе цену"? Пусть жена консула почувствует всю трудность проводимого расследования? Нет, так тоже нельзя. Чего доброго, та решит, что гостья вообще ни на что не способна? Сколько имён назвал гусар? Четыре. Ну тогда про двух расскажем, а о других пойдём узнавать завтра!
Приняв достойное Соломона решение, путешественница требовательно забарабанила в ворота.
— Госпожа Юлиса, — согнувшись в поклоне, привратник нехотя отступил в сторону, освобождая дорогу.
— Господин Картен дома? — спросила она, шагнув в калитку.
— Господин Картен ещё не пришёл, госпожа Юлиса, — с чуть заметным ядом в голосе ответил Терет.
Едва девушка ступила на галерею, из кухни быстро вышла чем-то явно озабоченная хозяйка дома.
— С чем вернулись на это раз, госпожа Юлиса?
— К сожалению, всех лекарей мне обойти не удалось, госпожа Картен, — вздохнула гостья. — Но кое-что я узнала.
— Тогда пойдёмте куда-нибудь поговорим, чтобы никто не мешал? — Тервия указала на дверь комнаты с ткацким станком.
Как и все помещения первого этажа, она не имела окон, поэтому супруга консула настежь распахнула тяжёлую деревянную дверь, и усевшись на лавку, пригласила путешественницу расположиться рядом.
Не дожидаясь вопросов, Ника с сожалением покачала головой.
— Мне не удалось поговорить с Мритином. В лавке всё время толпился народ, тогда я сходила к лавке Ку Лангина и встретила там Румса Фарка.
— Что он там делал? — вскричала женщина.
— Понятия не имею, — пожала плечами собеседница. — Я как раз давала указания рабыне, когда он из какого-то трактира вышел. Увидел меня и подошёл.
— Вы с ним говорили? — свела брови к переносице Тервия.
— Да, — кивнула девушка. — И довольно долго.
— О чём? — в глазах хозяйки дома вспыхнули опасные огоньки.
— О Вестакии, — ответила гостья, не опуская взгляда и надеясь убедить супругу консула в истинности своих слов. Тем более, в данном случае она говорила чистую правду. — Господин Фарк расспрашивал, не замечала ли я что-нибудь необычного в её поведении?
— Он мог спросить у нас! — ещё сильнее нахмурилась собеседница. — У родителей.
— Я ему посоветовала то же самое, — нисколько не кривя душой, заявила Ника. — Но он сказал, что родители могли просто не обратить внимания на какие-то мелочи. Иногда чужие люди видят то, что не замечают близкие.
— Какая чушь! — возмущённо фыркнула женщина и уже мягче поинтересовалась. — И что вы ему ответили?
— Ничего, — развела руками девушка. — На мой взгляд, Вестакия вела себя как обычно. Но я же её почти не знаю.
— Вы всё правильно сделали, госпожа Юлиса, — задумчиво проговорила Тервия. — Но это как-то странно... Сначала мать, потом сын...
— Мне это тоже не понравилось, госпожа Картен, — понизила голос путешественница. — А тут я ещё кое-что заметила.
— Что? — встрепенулась хозяйка дома.
— Кажется, за мной следили! — почти прошептала гостья.
— Кто?
— Раб Фарков.
Женщина отпрянула, прикрыв рот ладонью.
— Так, может, за тобой и вчера следили?! — испуганно спросила она.
— Не знаю, — растерянно развела руками собеседница.
— Так это из-за твоих расспросов люди стали болтать о побеге Вестакии?! — гневно вскричала Тервия, вскакивая и сжимая кулаки. — Больше никаких расследований! От твоей помощи один вред!
— Почему? — вскинула брови девушка, невозмутимо глядя на супругу консула снизу вверх. — Разве не вы сказали госпоже Фарк, что подлая рабыня опоила всех в доме? Вот я и решила отыскать зелье, которым она это сделала. Какая тут связь с грязными сплетнями о вашей дочери?
Женщина застыла, напряжённо морща лоб и глядя куда-то мимо собеседницы.
— Действительно... Но что же тогда надо этой старой каракатице Фарк? Зачем ей понадобилось говорить с тобой, а потом ещё и присылать сына?
— Могу только предположить, — пожала плечами путешественница.
Тервия вновь села рядом, выжидательно глядя на неё.
— Госпожа Фарк не верит в похищение Вестакии, — негромко проговорила Ника. — Но доказательств этого у неё нет, вот и пытается что-то выяснить. Может, даже в тайне от мужа.
— Наверное, так оно и есть, — подумав, кивнула супруга консула. — Когда Матра приходила в гости, тоже всё выспрашивала, хотела в разговоре подловить.
Жёстко усмехнувшись, хозяйка дома вздохнула с печальным облегчением.
— А я уже начала беспокоиться. Подумала, ей что-то известно. Нет, ничего эта салака сушёная не знает, иначе бы давно своему Тренцу всё рассказала.
Девушка собиралась дальше вести разговор несколько по-другому, но тут же решила ухватиться за последние слова собеседницы.
— А я как испугалась, госпожа Картен! — криво усмехнувшись, заявила она. — Тоже решила, что Фарки все разузнали, и теперь ваш муж опять будет обвинять меня в клевете, или ещё не знаю в чём! Забыла и про Песок Яфрома, и про лекаря!
Рассказчица нервно хихикнула.
— Бросилась бежать куда глаза глядят! Только у Северных ворот опомнилась и сообразила, что не делаю ничего тайного. Все же и без этого знают, что рабыня опоила ваших людей сонным зельем!
Усмехнувшись, Тервия осуждающе покачала головой.
— Прежде чем мчаться куда-то сломя голову, надо хотя бы немного подумать.
"Много ты думала, когда только что на меня орала", — с неприязнью подумала путешественница, вслух собираясь сказать, разумеется, нечто совсем другое.
Но тут в дверь робко заглянула Мышь.
— Простите, госпожа, — поклонилась рабыня с самым виноватым видом. — Но Кривая Ложка спрашивает, какое масло брать для бычков — вчерашнее или из новой амфоры?
На секунду задумавшись, хозяйка распорядилась:
— Пусть берёт вчерашнее. Для жарки оно ещё подойдёт.
— Слушаюсь, госпожа, — поклонившись, невольница исчезла.
— Вы уверены, что не сказали Фаркам ничего... лишнего, госпожа Юлиса? — спросила женщина уже сухим деловым тоном.
— Я старалась быть очень осторожной, госпожа Картен, — заверила её Ника, не забыв на всякий случай добавить. — Но вы же знаете, что при желании любые слова можно вывернуть наизнанку?
— Кому вы это говорите?! — фыркнула собеседница. — Я же замужем за политиком! Но всё же, надеюсь, вы не проболтались о том... варваре?
