Нике подобная бесцеремонность не понравилась. Тем не менее, не желая портить отношения с хозяевами, она выполнила её просьбу.
— Красиво, тебе идёт.
— Ты тоже хорошо выглядишь, госпожа Вестакия, — сухо проговорила путешественница.
На груди девушки поблёскивало ожерелье, в сравнении с которым её собственное смотрелось дешёвой подростковой бижутерией. Серьги с висюльками и фигурная заколка из серебра, а может даже из золота, в пышно взбитых волосах. Венчало это великолепие тощий, растрёпанный венок из листьев какого-то дерева.
— Вот, госпожа Ника, — дочь морехода протянула ей такой же. — Надень. Отец решил посвятить праздник Питру.
Кое-как устроив на голове кольцо из веток и листьев, гостья мельком пожалела о своих мучениях с волосами. Все равно её стараний никто не оценит. Но она сильно ошибалась.
— Пришли мне завтра свою рабыню, хочу, чтобы она мне сделала такую же причёску, — попросила Вестакия, торопливо добавив. — Пойдём, все уже собрались.
Ника хотела спросить про племянника Картена и сноху Тренца Фарка, но передумала. Нечего собеседнице знать, что она следила в окно за приходом гостей.
Перед тем, как покинуть комнату, дочь морехода посоветовала:
— Прикажи служанке спуститься на кухню и взять у Кривой Ложки светильник. А то тут темно, как в погребе.
— Слышала, Паули? — спросила Ника.
— Да, госпожа, — ответила гантка с лёгким замешательством.
— Я её провожу, госпожа, — пришла ей на помощь невольница.
— Хорошо, сделайте это.
В комнате сыновей Картена тоже царил полумрак. В проёме открытого окна появились первые, ещё тусклые звезды. Сидевшая на табуретке у высокой кровати рабыня-нянька монотонным голосом рассказывала какую-то сказку.
Чтобы нарядно одетые девицы не грохнулись на узких ступенях лестницы, сопровождавшая их Риата отодвинула и держала прикрывавшую вход циновку до тех пор, пока они не спустились.
Их распахнутых двустворчатых дверей вырывался желтовато-красный, мерцающий свет, исходивший не только от масляных ламп, но и от жарко пылавших в углублении стены поленьев. "На камин похоже", — тут же подумала Ника. Рядом на низеньких скамеечках, прикрыв голову пышными венками, сидели двое мужчин в длинных хитонах с какими-то явно музыкальными инструментами в руках.
Центральное место в просторном помещении занимали три стола, выставленные буквой "П". Солидно сверкала драгоценными бликами дорогая посуда, на больших блюдах громоздились незнакомого вида кушанья, чей восхитительный запах смешивался с ароматом цветов в красно-чёрных керамических вазах. В широкогорлых сосудах рубиново поблёскивало вино.
Но табуреты с вышитыми подушечками на сиденьях оставались пустыми. Гости и хозяева с украшенными зеленью головами живописной группой сгрудились в углу зала возле закрытой двери, очевидно, ведущей в сад. У стены справа в тени застыли статуями фигурки рабов. О венках для них никто не позаботился. Видимо, данное украшение полагалось только свободным людям.
Почувствовав недоумение спутницы, Вестакия шёпотом пояснила:
— Отец приносит жертву домашним богам-хранителям.
Услышав её голос, стоявший позади всех молодой человек обернулся, и Ника получила возможность рассмотреть будущего зятя Картенов как следует.
Невысокий, почти на голову ниже её, но широкоплечий, даже на вид сильный, с рельефными мускулистыми руками и крепкими волосатыми ногами в сандалиях на толстой подошве. Своим гладко выбритым лицом с впалыми щеками и глубоко посаженными глазами он чем-то напоминал голливудского актёра Александра Скарсгорда в роли вампира из сериала "Настоящая кровь". Только в отличие от декаденски бледного Эрика, кожа жениха Вестакии оказалась загорелой до коричнево-бронзового оттенка.
Тонкие губы молодого мужчины растянулись в улыбке. Он сделал попытку подойти к девушкам. Но стоявшая рядом женщина с высокой причёской в наброшенной на плечи полупрозрачной накидке проворчала что-то тихо и укоризненно.
"Ясно, — пренебрежительно хмыкнула путешественница. — Маменькин сынок".
С брезгливым недоумением она наблюдала, как взрослый мужчина лет двадцати пяти — двадцати восьми смущённо пожимает плечами и остаётся на месте. Возможно, поэтому дочь морехода и не желает о нём говорить, будучи явно не в восторге от своего жениха.
"Мне бы такой тоже не понравился, — решила Ника. — До старости только мамочку и будет слушать: "Мама сказала то, мама сказала сё". А жена сиди и помалкивай!"
Едва церемония закончилась, взоры всех собравшихся обратились в её сторону. Девушка представила себя на сцене и заученно улыбнулась.
— Кто ещё не знает — это и есть дочь Лация Юлиса Агилиса Ника Юлиса Террина, — купец прочувственно вздохнул. — Ей пришло время возвращаться в Империю. И я не мог отказать своему другу в такой просьбе.
Мамаша Румса любезно улыбнулась густо набелённым лицом.
— Вам, наверное, пришлось очень тяжело в море? Не представляю, как бы я смогла выдержать такое долгое плавание? Одна, на корабле полном мужчин!
Она жеманно поджала накрашенные губы, и Ника вновь посочувствовала Вестакии. Хлебнёт она горюшка с такой свекровью.
— В роду Юлисов нет слабых духом! — отрапортовала девушка, не пытаясь скрыть раздражение.
— К какой ветви Юлисов принадлежит ваша семья? — неожиданно поинтересовался Румс. Голос у него оказался глубокий с чуть заметной хрипотцой.
— Младшие лотийские Юлисы, — с гордостью ответила путешественница и спросила с лёгким недоумением: — Вы разбираетесь в родословной знатных родов Империи?
— Я долго там жил, — ответил молодой человек. — И успел познакомиться со многими аристократами.
— Мой сын четыре года провёл в Третьем Победоносном Приграничном легионе, — гордо заявила его мать.
"Как же ты его от своей юбки отпустила?" — с иронией подумала девушка, а потом вдруг вспомнила рассказы Наставника. По его словам, легионеры служат лет по двадцать и покидают армию в весьма преклонном возрасте.
Очевидно уловив недоверие собеседницы, Румс нахмурился.
— Вас что-то смущает, госпожа Юлиса?
Полагая, что лучше высказаться честно, она, осторожно подбирая слова, озвучила свои сомнения.
Молодой мужчина улыбнулся.
— Ваш отец говорил правду. Но я не был легионером, а завербовался в конные разведчики.
— Вы любите лошадей?
— Разве можно их не любить? — широко улыбнулся собеседник. — К тому же в разведчиках интереснее, да и платят больше.
— Но и служба у них опаснее, — решила проявить осведомлённость Ника.
— Разве мужчина бегает от опасностей? — усмехнулся Румс.
Странно, но у него эти напыщенные слова прозвучали просто и обыденно, без привычной для представителей сильного пола бравады и рисовки.
Их приятную беседу прервало появление новых гостей.
Мужчина, лет тридцати, с клочковатой бородёнкой на худом, болезненном лице. Он как-то суетливо кутался в толстый темно-зелёный плащ и словно норовил спрятаться за высокую статную женщину с золотым ожерельем на высокой груди.
— Племянник! — досадливо всплеснул руками Картен. — Почему так долго?! Я уже думал, что вы не придёте, и провёл церемонию без тебя. Прости.
— Это ты меня прости, дядя, — вяло отозвался Приск Грок. — Пастух задержал. У коровы брюхо раздуло. Решали, как с ней быть.
— И что надумали? — нахмурился купец.
— Я приказал заварить лечебных трав. Если завтра лучше не будет, придётся прирезать, пока не сдохла.
— Довольно пустых и важных разговоров! — громогласно провозгласила Тервия. — Прошу вас за стол. Отдадим должное искусству поваров и восхвалим Диноса.
— Да, да! — подхватил супруг. — Какой же праздник без вкусной еды и хорошего вина? Садитесь!
После недолгой суеты Картен с Тренцем Фарком заняли место во главе стола, а остальные расселись по бокам. За одним столом оказались, если так можно сказать, взрослые — Тервия, Матра — супруга консула Фарка и племянник Картена с женой Алией. За другим — Румс, Вестакия, Ника и Утрекс Мерк.
По знаку хозяина дома, вымытые, одетые в чистые, но сильно помятые туники, рабы торопливо разлили по бокалам разведённое вино.
Мореход, подойдя к камину, плеснул в него немного вина из одной чаши. Пламя затрещало.
— Возблагодарим бессмертных богов за то, что милостью их мы собрались за этим щедрым столом.
С этими словами купец приник к кубку. Гостьи дружными криками поддержали тост хозяина, но остались сидеть. Вино Нике понравилось. Но скосив глаза в сторону Вестакии, она по её примеру не стала выпивать всё.
Следующий кубок подняли за Питра и его священное дерево — кипарис.
"Так вот из чего сплели нам эти веночки, — догадалась путешественница, и выпив, понюхала свежий, пахучий листочек. — Это вместо закуски".
Действительно, ни хозяева, ни гости к еде так и не притронулись, продолжая заполнять желудки смесью вина и воды.
— Теперь, — Картен терпеливо дожидался, пока раб в третий раз наполнит посуду. — Славим великого владыку бездн, хранителя кораблей, покровителя нашего города — пеннобородого Нутпена!
Тут все встали, и каждый выплеснул себе под ноги немного вина.
"Ну вот, — с неприязнью подумала Ника. — Теперь пол будет сладким, и сандалии начнут прилипать".
Но похоже такая мелочь никого, кроме неё, не волновала. Рабы вымоют. Искоса наблюдая за Вестакией, путешественница заметила, что на этот раз та всё выпила до дна. Пришлось последовать её примеру.
Приск Грок обернулся к смирно сидевшим на скамеечках музыкантам. Те поняли сигнал правильно. Один ударил по струнам какой-то карликовой арфы, другой стал дуть в связанные между собой трубочки разной длины, держа из вертикально. К удивлению Ники, мелодия получилась довольно складная и даже как будто танцевальная. Впрочем она не стала вслушиваться и занялась решением более насущной проблемы. Вокруг все наконец-то стали есть! Значит, и ей можно. Иначе обиженное урчание её голодного желудка перекроет все звуки в комнате.
Своим поведением за столом жители цивилизованного Канакерна мало чем отличались от первобытных охотников племени Детей Рыси. Точно так же лезли в еду руками, брали понравившиеся куски и тянули в рот. Но имелись и некоторые различия. Если кушанье оказывалось слишком жидким, пользовались деревянными ложками со странно длинными ручками, или, согнув кусок лепёшки, зачерпывали им какую-нибудь подливку.
Из множества блюд Ника выбрала те, что были приготовлены отдельными кусками, осторожно брала их кончиками пальцев, стараясь как можно меньше пачкать руки, ругая себя за то, что забыла взять носовой платок или хотя бы чистую тряпочку. Особенно девушке понравились маленькие птички, чьи румяные тушки горкой лежали на керамическом дискосе.
Впрочем скоро выяснилось, что она слишком плохо думала о хозяевах, которые позаботились об удобстве гостей. За их спинами расхаживала Мышь с медным тазиком, наполненным тёплой водой с цветочными лепестками и переброшенным через плечо полотенцем.
Утолив первый голод, путешественница, собравшись с духом, решила зачерпнуть лепёшкой нечто, напоминающее овощное рагу. Но пока несла — половину потеряла. Только благодаря собственной ловкости и удаче удалось избежать жирного пятна на свежекупленном платье. Правда, пришлось изрядно толкнуть Румса. Удивлённый молодой человек, выслушав её торопливые извинения, улыбнулся блестевшими от жира губами и вновь занялся поросячьей косточкой. А огорчённая девушка сжевала лепёшку. Хорошо, хоть кушанье оказалось вкусным, с кусочками нежного мяса, щедро сдобренного острой приправой. Тем не менее, она не рискнула повторять рискованный эксперимент, а вооружившись ложкой, сразу оценила пользу от длинной ручки, позволявшей дотянуться до любого блюда.
Какое-то время в зале звучала только музыка, звон посуды да редкое чавканье.
— Угорь бесподобен! — закатил глаза Тренц Фарк. — Ваш повар — просто волшебник, госпожа Тервия.
— Что вы! — махнула рукой хозяйка. — Моя Кривая Ложка на такое не способна. Я брала повара у Сассов.
— И голуби замечательные, — Румс тоже решил сделать комплимент будущей тёще. — Правда, Вестакия?
"Так вот кого я с таким аппетитом лопала! — вздохнула Ника. — Символ мира".
— На мой взгляд, жестковаты, — капризно сморщила носик девушка. — Пересушила их Кривая Ложка.
Путешественница посмотрела на кучку мелких, тщательно обглоданных косточек, вспомнила, как дочь морехода на перегонки с ней хрустела хрящиками, и решила, что Вестакия отвечает так в пику своему жениху. Видимо, на самом деле не испытывает к нему особенно нежных чувств.
— Баранина с яблоками лучше! — громко объявил Уртекс, утробно рыгнув в доказательство своих слов.
— Всё это и так часто попадает к нам на стол, — вступил в кулинарный разговор Приск Грок. — Но вы совершенно правы, господин Тренц Фарк. Угорь с поросёнком — это что-то изумительное.
Тервия принимала похвалы с таким видом, будто сама готовила столь необычное блюдо.
— А вы, госпожа Юлиса, что скажете? — внезапно обратилась к гостье супруга племянника хозяина дома. — За морем часто приходилось есть что-то такое?
— Такое — нет, мы жили далеко от моря, — Ника подсмотренным у других жестом подозвала рабыню с тазиком, и пока мыла руки, лихорадочно обдумывала ответ, ясно почувствовав в вопросе стремление унизить её, выставив дикаркой, случайно попавшей в общество цивилизованных людей. Неожиданно кое-что вспомнив, девушка победно улыбнулась. Ну посмотрим, что у тебя получится.
— Но жареная на углях печёнка только что убитого своими руками оленя тоже очень вкусная. Попробуйте как-нибудь.
Разговоры за столом разом стихли. Предложение прозвучало откровенной издёвкой, учитывая возраст, а главное — солидные габариты Алии Грок. Картен и Тренц Фарк смотрели на гостью с удивлением, Уртекс с восхищением, а Румс с любопытством.
— Вот ещё! — презрительно фыркнула супруга племянника морехода, оглядев молчавших женщин, словно ожидая от них поддержки. — Я лучше умру с голоду, чем стану есть еду варваров!
"Вот ты и попалась!" — злорадно усмехнулась путешественница, ожидавшая примерно такого ответа.
— Вы, что же, и Анаид дикаркой считаете? — насмешливо вскинула брови Ника. — Когда бессмертная явилась к Карелгу после его битвы с великаном Адаром, богоравный сын Питра угощал её именно жареной оленьей печёнкой. Богиня не отказывалась.
Посрамлённой собеседнице оставалось только плотнее сжать губы и отвернуться, бормоча что-то неразборчивое, но очень злое. Первый враг уже есть.
— Откуда вы всё это знаете, госпожа Юлиса? — поинтересовался Румс.
— От отца, — ответила девушка. — Он был моим единственным учителем.
— А ваша мать? — тут же вступила в разговор Матра Фарк.
— К сожалению, я её почти не помню, — вздохнула путешественница, и посмотрев на хозяйку дома, улыбнулась. — Я не могу считать себя знатоком кулинарного искусства, но думаю, самый взыскательный ценитель согласится со мной в том, что все блюда приготовлены замечательно.
Милостиво кивнув, Тервия вернулась к разговору с соседкой, Алия Грок потянулась ложкой к овощному рагу, а мужчины взялись за кубки.
